Но днем он прислал огромную корзину цветов, а когда вечером явился собственной персоной, то был настолько обаятелен и торжествен, что Эвелин смешалась.
– Ты прекрасно выглядишь, – сообщил он, одобрительно оглядывая ее простое синее облегающее платье.
– Уоррен, прошлым вечером… – начала Эвелин, пытаясь перехватить инициативу.
– Поговорим позже. Я заказал столик в ночном клубе.
Он не позволял Эвелин и рта раскрыть, пока они не оказались за столиком.
– Спасибо за изумительные цветы, – нервничая, сказала она, водя вилкой по скатерти. – Уоррен, относительно того, что мы решили вчера вечером… Я не сомневаюсь, что, выспавшись, ты должен был прийти к тому же выводу, что и я. Что… идея совершенно нежизнеспособна. Конечно, я искренне ценю твое стремление поступить по-джентльменски, но, честное слово, в этом нет необходимости. И… и…
– Ты хочешь сказать, что передумала? – перебил Уоррен, пока она подыскивала слова.
Эвелин с облегчением перевела дыхание.
– Да.
Казалось, такой поворот событий его совершенно не взволновал, поскольку Уоррен спокойно сообщил:
– Очень жаль, ибо я уже договорился, что через уик-энд мы нанесем визит моим родителям. Сегодня я позвонил им и сообщил о нашем обручении. Они ждут встречи с тобой.
– К твоим родителям! – в ужасе посмотрела на него Эвелин. – Ты не говорил, что у тебя есть родители!
Уоррен расхохотался.
– Ты не рассказал им, что я?.. – взволнованно допытывалась Эвелин. – Не сообщил о?..
– Нет, – он взял ее за руку, чтобы успокоить. – Я решил оставить это на потом. А в следующий уик-энд ты меня отвезешь в Норфолк к своим родителям, хорошо?
– Уоррен, сомневаюсь, что смогу все это выдержать.
– Еще как сможешь, – уверенно сказал он, – потому что я постоянно буду рядом. Ну, а сегодня вечером забудем обо всем, кроме того, что празднуем нашу помолвку. И поскольку мы обручены… – он полез в карман, – думаю, тебе стоит надеть вот это.
И он ловко окольцевал безымянный палец левой руки Эвелин изумительным украшением с двумя рубинами в окружении мелких розовых бриллиантов. Эвелин попыталась рассмотреть кольцо, но у нее все расплылось перед глазами из-за выступивших слез, которые она еле успела вытереть.
– Прости, – откашлявшись, сказала она. – Обычно я не… я не плакса.
– Знаю. Идем потанцуем.
Она без всякой радости вспоминала визит в Норфолк. Будь у них с Уорреном в самом деле романтические отношения, то для Эвелин не было бы большего счастья, чем познакомить своих близких с любимым мужчиной. Но она со стыдом понимала, что обманывает отца и мать, и эта мысль унижала и угнетала ее. Уоррен был раскован, обаятелен, и мистер и миссис Брокуэй сразу же преисполнились к нему симпатии. Эвелин же находилась на грани нервного напряжения, отчего чувствовала себя совершенно разбитой.
Однако если встреча Уоррена с ее родителями доставила Эвелин немало душевных мук, то мысль о грядущем знакомстве с его родителями просто пугала.
– Расслабься, – попытался успокоить ее Уоррен. – Они будут от тебя без ума.
Ради сына они в самом деле будут стараться изо всех сил, подумала Эвелин, но не смогут скрыть удивления, откуда тот выкопал столь невзрачное создание. Эвелин призвала на помощь всю свою гордость и, выйдя из машины, откинула назад волосы и воинственно вздернула подбородок.
Родители Уоррена встретили гостью тепло и радостно, но Эвелин прекрасно понимала, что к ней внимательно присматриваются, и этот день стоил ей немалых моральных затрат. Когда наконец они сели в машину, Эвелин обмякла на сиденье, как марионетка с оборванными нитками. Уоррен тут же съехал на обочину, затормозил и обнял Эвелин.
– Ты держалась просто потрясающе, моя милая. Я горжусь тобой.
Положив голову ему на плечо, Эвелин вздохнула.
– Надеюсь, других родственников у тебя нет?
Он засмеялся.
– Больше тебе не о чем беспокоиться.
– Хорошо. – Она отодвинулась.
Теперь, когда тяжелое испытание осталось позади, на нее навалилась сонливость, и, когда они приехали в Лондон, Эвелин продолжала крепко спать. Ее лицо, на которое падали мягкие тени, казалось по-детски беззащитным. Уоррен долго смотрел на нее со странным выражением нежности и горечи, после чего с сожалением разбудил поцелуем.
– Неужели я заснула? – встрепенулась Эвелин. – Прости, но, должно быть, дорога утомила и тебя.
– Ни в коей мере, – вежливо ответил Уоррен.
Он проводил ее до дверей, подождал, пока Эвелин повернула ключ, но вместо того, чтобы, как обычно, пожелать спокойной ночи, Уоррен взял ее за руки и, заглядывая в глаза, спросил:
– Ты не против, если я останусь?
Он впервые попросил об этом, хотя Эвелин часто ждала этих слов. В конце концов, он собирается жениться на ней и вполне достоин вознаграждения, не так ли? Она закусила губу и молча покачала головой, не в силах найти слов для вежливого отказа.
Эвелин не увидела – почувствовала его разочарование.
– Что ж, спокойной ночи. Прошу прощения, но несколько дней я буду занят. В среду вечером я покончу с делами, и мы окончательно определимся со свадьбой.
– Да. Хорошо. Спокойной ночи.
Позже Эвелин пришло в голову, что последние слова Уоррена прозвучали едва ли не угрожающе, потому что она отказывалась безоговорочно принять его пожелания относительно свадьбы. Уоррен хотел венчаться в Норфолке и чтобы Эвелин была в белом. Но для Эвелин предстать перед алтарем в белом подвенечном платье было сродни лицемерию. Неважно, что так поступают тысячи и тысячи невест, находящихся, как и она, в «интересном» положении. Эвелин считала, что поступила бы неправильно, и не собиралась отступаться от своего убеждения. Не говоря уже о том факте, что они идут под венец не по любви. Эвелин хотела зарегистрировать брак в муниципалитете, тут же в Лондоне, и задним числом дать знать и своим родителям, и родителям Уоррена.
Когда Уоррен появился у нее в среду, Эвелин была готова всеми силами отстаивать свою точку зрения, поставив вопрос ребром. Но Уоррен, как обычно, подождал, пока она выпустит пар, после чего сообщил, что согласен на регистрацию в муниципалитете.
– Я уже обо всем договорился. Мы станем мужем и женой через две недели, в субботу.
– Уже договорился? – возмущенно уставилась на него Эвелин. – Мог бы сначала справиться, устраивает ли меня этот день!
– Конечно, если ты успела обручиться с кем-то еще, я готов все отменить.
– Нет, я ни с кем не обручалась, кроме тебя, – рассмеялась Эвелин. – Спасибо, что больше не настаиваешь на венчании. Сомневаюсь, вынесла ли я бы все эти примерки, одевания и удивленные взгляды родственников. Тем более что… что все это притворство.
– Я уже созвонился с родителями, твоими и моими, и назвал им дату свадьбы, – обескураженно признался Уоррен и поспешно добавил: – Но предупредил, что церемония пройдет очень скромно и присутствовать будут только они.
– Ты не имел на это права! – вскипела Эвелин. – Они… они все поймут! Должно быть, уже догадались.
– Да, скорее всего, – спокойно подтвердил Уоррен.
Ее голос упал до шепота, когда Эвелин с трудом спросила:
– И что они сказали?
– Что приедут. Что же еще?
Эвелин бросилась на диван и закрылась подушкой, глухо простонав:
– Отец убьет меня…
– Скорее всего мистер Брокуэй разрядит свой дробовик в меня, – рассмеялся Уоррен. – Твой отец уже намекал, что весьма метко стреляет. – Он присел на корточки рядом с Эвелин и приподнял подушку. – Ты закрыла створки или в раковине найдется место для кого-то еще?
– Как бы я хотела, чтобы ты им ничего не говорил!
– Рано или поздно они все равно бы узнали. – Уоррен стал гладить ее по голове, приговаривая: – Не стоит волноваться. Через пару недель все войдет в норму. Мне жаль лишь, что переезд в новый офис не позволит нам уехать и провести медовый месяц как полагается. Мы сможем себе позволить уезжать лишь на уик-энд, но, обещаю, как только появится возможность, я утащу тебя куда-нибудь в жутко экзотическое место.
– Я бы с удовольствием. – Эвелин обвела взглядом комнату. – Мне будет не хватать этой квартиры.
– Естественно. Но у меня будет куда удобнее, пока мы не найдем подходящий дом с садом для ребенка.
Ребенок, подумала она. Теперь все будет крутиться вокруг него. И, наверное, до конца жизни. Именно поэтому я через две недели выхожу замуж. Мне предстоит стать миссис Уоррен Хантер, а от Эвелин Брокуэй, деловой женщины, ничего не останется, кроме воспоминаний. Я буду женой Уоррена, матерью моего ребенка, дочерью своих родителей, сестрой Розалинды – но где же я, где же я сама?
– О чем ты думаешь?
Посмотрев на Уоррена, она в очередной раз осознала, как он хорош. Должно быть, его любили много женщин, возможно даже, кто-то пытался заманить его в западню, но он умело избегал ловушек. Тем не менее нам предстоит стать мужем и женой, хотя мы не успели стать даже любовниками – в полном смысле слова. Эвелин стало грустно и тоскливо.
– Мы будем мужем и женой, – задумчиво сказала она. – И больше не будет ни тебя, ни меня.
– Да, не будет.
Уоррен начал целовать ее, и Эвелин с готовностью отвечала. Она лишь застонала, когда Уоррен расстегнул пуговицы на ее блузке и стал ласкать груди, но, когда он расстегнул молнию ее джинсов, Эвелин сразу же попыталась отодвинуться.
– Мы не повредим ребенку, милая, – горячо зашептал он, – если займемся любовью: срок еще небольшой.
Она в отчаянии заломила руки.
– Да, я знаю, но… А нельзя ли потом?.. Ведь мы через две недели поженимся.
– Значит, ты хочешь подождать до этого времени, – мрачно усмехнулся Уоррен. – Я правильно понял?
Она умоляюще взглянула на него.
– Да. Прошу тебя.
Уоррен помедлил, борясь с искушением, но все же сдался.
– Ладно, если ты так хочешь. Подождем до свадьбы. – Внезапно он хрипло рассмеялся. – В нашем-то положении… с трудом могу поверить!
8
Погода для свадебного торжества выдалась как нельзя лучше, но Эвелин этому не радовалась. Она была комком нервов, а под глазами после бессонной ночи лежали темные тени. Ее родители приехали накануне, и весь вечер она провела с ними в гостинице. Радоваться общению Эвелин не пришлось: мистер Брокуэй, который никогда не стеснялся в выражениях, был откровенно разгневан, а мать не скрывала недовольства пренебрежением традициями и несколько раз повторила:
– Ты могла бы организовать приличную свадьбу, а не прятаться от людей.
В конце концов Эвелин взорвалась:
– Вы должны радоваться, что я вообще выхожу замуж! Я не хотела брака! И вообще это не моя идея!
Взвинченная до предела непониманием родителей, Эвелин всю ночь металась по квартире и, едва забрезжил рассвет, начала одеваться.
Платье она выбирала долго. Не потому, что в лондонских магазинах ограниченный выбор, нет. Эвелин никак не могла решить, как ей подобает выглядеть, и в итоге остановилась на строгом синем костюме с длинным жакетом. Однако она не смогла отказать себе в удовольствии подобрать шляпку, которая действительно сделала ее туалет законченным.
Бракосочетание прошло несколько натянуто, в частности и потому, что обе пары родителей, встретившись в первый раз, старательно делали вид, что рады этому счастливому случаю. Розалинда, которую не приглашали и которая на свой страх и риск примчалась из Йорка, густо покраснела, увидев Эвелин. Тут же поняв, что у нее на уме, Эвелин отвела сестру в сторонку и зашипела:
– Ты не должна была приезжать! Я не хотела, чтобы ты расстраивалась.
– Почему ты… не поступила так, как я? – шепнула в ответ Розалинда.
Усмехнувшись, Эвелин погладила сестру по щеке.
– Я не такая сильная, как ты.
И, легонько сжав руку опешившей Розалинды, Эвелин пошла к родителям Уоррена. Потом уже она не могла вспомнить ни одного слова из тех, что произносила, ни одного обета, которые давала во время церемонии.
Уоррен в безукоризненном черном костюме казался Эвелин совершенно чужим человеком, и она как попугай повторяла, что ей подсказывали. Но в середине церемонии она взглянула на серьезные торжественные лица родственников и запнулась. Господи, да у них такой вид, словно они присутствуют не на свадьбе, а на похоронах. Эвелин с трудом удержалась от смеха и поднесла руку ко рту, чтобы скрыть неуместную веселость. Уоррен внимательно посмотрел на нее и заметил смешливые искорки в глазах. Он удивленно вскинул бровь, но тоже улыбнулся, и на несколько благословенных минут Эвелин забыла обо всем, кроме него.
По окончании церемонии ее участники сфотографировались, после чего отправились в ближайший ресторан. Все были исключительно вежливы друг с другом, родители молодоженов демонстрировали подчеркнутое внимание к новообретенным родственникам, но отец Уоррена был архитектором, а отец Эвелин – фермером, так что тем для беседы явно не хватало. Обе матери в глубине души осуждали своих отпрысков, но старались этого не показывать.
– Даже свадебного торта нет, – огорченно шепнула Эвелин ее мать.
– Не может быть! Не могу представить, что Уоррен забыл заказать свадебный торт.
– Уоррен? Разве не ты занималась праздничным столом?
– Нет. Все организовывал он: ресторан, церемонию, цветы.
Мать бросила на нее озабоченный взгляд:
– Деточка, ты уверена, что правильно поступаешь?
Эвелин засмеялась, но так странно, что миссис Брокуэй вздрогнула.
– Конечно, – с предельной убедительностью ответила Эвелин на вопрос матери.
Когда все подняли бокалы в честь новобрачных, Уоррен произнес краткий благодарственный спич, несколько раз назвав Эвелин своей женой, что с непривычки резало ей слух. И она с большим облегчением услышала, что пора уезжать.
Едва они встали, как Розалинда обсыпала их конфетти, и у Эвелин на глазах выступили слезы. Сестры обнялись, после чего Эвелин сунула в руки Розалинде свой букет.
– Считай, что ты его поймала.
Молодые отправились в сельскую гостиницу в Шропшире, где им предстояло провести уик-энд.
– Как ты себя чувствуешь? – заботливо спросил Уоррен, когда они тронулись в путь, и добавил с улыбкой: – Больше не тошнит в машине?
Она улыбнулась в ответ.
– Нет. Спасибо, я чувствую себя прекрасно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17