Беглецы миновали деревни Саутери и Хилгей. Следующим городом был Даунем-маркет — намного меньший, нежели Кембридж, но Нойманн предположил, что там должно иметься свое собственное полицейское управление и, следовательно, существовала опасность. Он повторил тот же маневр, к которому прибегнул в Кембридже: свернул на проселочную дорогу, обогнул город и вновь выехал на А10 к северу от него.
Еще через десять миль они добрались до Кингс-линн, порта на юго-восточном берегу залива Уош и крупнейшего населенного пункта на всем Норфолкском побережье. Нойманн опять свернул с А10 на неприметную дорогу категории В, уходившую на восток от города.
Дорога оказалась обычным проселком — никакого покрытия и местами такая узкая, что, попадись здесь встречная машина, разъехаться было бы очень трудно. Равнина сменилась поросшими лесом холмами. Нойманн остановил машину и залил в бак бензин из двух канистр. Чем ближе они подбирались к побережью, тем хуже становилась погода. Время от времени Нойманн снижал скорость настолько, что машину, пожалуй, мог бы обогнать и пешеход. Он опасался, что совершил ошибку, покинув хорошую дорогу, что повел себя чрезмерно осторожно. Однако через час с небольшим такой натужной езды машина выбралась на берег моря.
Они проехали через Хэмптон-сэндс, пересекли ручей и, прибавив газу, покатили по последнему отрезку пути. Нойманн почувствовал, что у него гора свалилась с плеч — наконец-то знакомая дорога. Вдали появился дом Догерти. Машина въехала на подъездную дорогу. Нойманн увидел, как открылась дверь, и навстречу им поплыл керосиновый фонарь. Затем он различил Шона Догерти в прорезиненном плаще и зюйдвестке; в левой руке он держал фонарь, а в правой дробовик.
* * *
Шон Догерти нисколько не встревожился, когда Нойманн не прибыл в Ханстантон с дневным поездом. Нойманн предупредил, что может задержаться в Лондоне дольше, чем обычно. Догерти решил подождать вечернего поезда. Он вышел с вокзала и направился в близлежащий паб. Там он заказал картофель и морковный пирог и запил все это двумя кружками пива. Чтобы скоротать время, он отправился гулять вдоль берега. До войны Ханстантон был популярным летним курортом, излюбленным местом морских купаний. Одной из причин популярности было расположение города на восточном берегу залива, благодаря чему здесь можно было наблюдать изумительной красоты закаты над водой. Но в этот вечер, как и во все другие на протяжении уже нескольких лет, старые эдвардианские курортные отели стояли, в основном, пустыми и выглядели жалкими под непрекращающимся дождем. Закат представлял собой всего лишь постепенное угасание серого света, с трудом просачивавшегося сквозь штормовые тучи. Когда подошло время, Догерти ушел с пляжа и вернулся на вокзал, чтобы встретить вечерний поезд. Он стоял на платформе, курил и рассматривал горстку высадившихся из вагонов пассажиров. Когда же Нойманна среди них не оказалось, Догерти почувствовал беспокойство.
Он ехал домой в Хэмптон-сэндс и думал о том, что Нойманн сказал ему несколько дней назад: что, возможно, вся операция вот-вот закончится и нужно будет покинуть Англию и перебираться в Берлин. «Но почему же он не приехал на этом проклятом поезде?» — думал Догерти.
Вернувшись, он сразу же прошел в дом. Мэри, сидящая возле камина, обожгла его злым взглядом и, не говоря ни слова, поднялась наверх. Догерти включил радио. Его внимание привлекла сводка новостей: в стране развернулся общенациональный розыск двух подозреваемых в убийствах, которые в начале вечера устроили целое сражение против полиции в лондонском районе Эрлс-корт, а потом сбежали.
Когда диктор принялся зачитывать описание подозреваемых, Догерти увеличил громкость. Первый из преступников, как ни странно, оказался женщиной. А приметы второго в точности подходили к Хорсту Нойманну.
Дослушав, Догерти выключил радио. Неужели действительно в перестрелке в Эрлс-корте подозревались Нойманн и другой агент? Если так, то сейчас за ними гонятся МИ-5 и половина всей полиции Великобритании. Интересно, они будут пробираться в Хэмптон-сэндс или решат бросить его здесь? И тут же мелькнула вторая мысль: «А британцам известно, что я тоже шпион?»
Он поднялся наверх, положил в небольшую парусиновую сумку смену одежды и вернулся вниз. Вышел в сарай, нашел дробовик и зарядил в стволы пару патронов.
Вернувшись домой, Догерти сел у окна и принялся ждать. Он уже почти распростился с надеждой, когда заметил тусклый свет автомобильных фар, приближавшихся по дороге к его дому. Когда автомобиль свернул во двор, он разглядел за рулем Нойманна. На пассажирском месте сидела незнакомая женщина.
Догерти встал, надел пальто и шляпу, зажег керосиновую лампу, взял дробовик и вышел под дождь.
* * *
Мартин Колвилл исследовал свое лицо в зеркале: сломанный нос, большие синяки вокруг обоих глаз, здоровенный отек от ушиба на правой щеке.
Он вошел в кухню и вылил в стакан последние драгоценные капли виски из бутылки. Все инстинкты, существовавшие в теле Колвилла, говорили ему, что с человеком, который называл себя Джеймсом Портером, было что-то не так.
Он не верил, что Портер был раненым британским солдатом. Он не верил, что Портер был старым знакомым Шона Догерти. Он не верил, что Портер приехал в Хэмптон-сэндс, чтобы полечиться морским воздухом.
Он осторожно потрогал изуродованное лицо. «Никогда в жизни, никто не проделывал со мной ничего подобного, — яростно подумал он, — и я не я, если этому ублюдку, этому заморышу это сойдет с рук!»
Колвилл одним глотком выпил виски и положил пустую бутылку и стакан в раковину. В этот момент снаружи до него донеслось ворчание автомобильного мотора. Он подошел к двери и выглянул. Мимо промчался фургон. Колвилл разглядел за рулем Джеймса Портера, а рядом с ним сидела какая-то женщина.
Он закрыл дверь и снова задумался. Что за, черт возьми, поездки среди ночи? И где ублюдок взял этот фургон?
Колвилл решил, что выяснит все это сам. Он прошел в гостиную и снял с каминной доски всегда висевший там старый дробовик двенадцатого калибра. Патроны лежали в ящике кухонного стола. Он выдвинул его и довольно долго рылся, пока не нашел коробку с патронами в самой глубине. Затем он вышел из дома и взгромоздился на велосипед.
Через несколько секунд Колвилл ехал на велосипеде под дождем в сторону дома Догерти. Дробовик лежал на руле.
* * *
Дженни Колвилл, находившаяся на втором этаже в своей спальне, услышала, как открылась и закрылась входная дверь. Затем до ее слуха донесся звук проезжавшей мимо автомашины — необычный звук для этого времени суток. Когда же дверь открылась и закрылась во второй раз, она забеспокоилась, вскочила с кровати и подбежала к окну. Раздвинув занавески, она посмотрела вниз и увидела своего отца, отъезжавшего на велосипеде во тьму.
Она забарабанила в окно — безрезультатно. Через несколько секунд он скрылся из виду.
Дженни была одета в одну только фланелевую ночную рубашку. Сбросив ее, она натянула прямо на голое тело брюки и свитер и сбежала вниз. Ее ботинки стояли перед дверью. Надев их на босу ногу, она заметила, что ружья, которое всегда висело над камином, нет на месте. Заглянув в кухню, она сразу же увидела, что ящик, в котором хранились патроны, полностью выдвинут. Поспешно надев пальто, она выскочила на улицу.
Дженни шла на ощупь вдоль стены, пока не наткнулась на свой велосипед, так и стоявший там с вечера. Она вывела его на дорожку, вскочила в седло и помчалась, изо всех сил нажимая на педали, вслед за своим отцом к дому Догерти. «Господи, — молилась она про себя, — сделай так, чтобы я смогла остановить его, иначе сегодня ночью обязательно кто-нибудь погибнет!»
* * *
Шон Догерти распахнул дверь сарая и при свете керосинового фонаря провел прибывших внутрь. Там он снял зюйдвестку, расстегнул пальто и лишь после этого посмотрел на Нойманна и женщину.
— Шон Догерти, познакомьтесь с Кэтрин Блэйк, — сказал Нойманн. — Шон входил в организацию под названием Ирландская республиканская армия, но когда началась война, решил оказать нам помощь. Кэтрин тоже работает на Курта Фогеля. Она живет в Англии под глубоким прикрытием с 1938 года.
Кэтрин было очень странно слышать, как кто-то вот так, походя, говорит о ее прошлом и ее работе. После стольких лет конспирации, после всех предосторожностей, после всех тревог ей было трудно представить, что эта жизнь вот-вот кончится.
Догерти посмотрел на нее, потом на Нойманна.
— Би-би-си всю ночь передает сообщения о перестрелке в Эрлс-корте. Я предполагаю, что речь идет именно о вас, верно?
Нойманн кивнул.
— Только это не была обычная лондонская полиция. Готов держать пари, что там были МИ-5 и Специальная служба. Что еще говорит радио?
— Вы убили двоих из них и ранили еще троих. Они развернули общенациональный розыск и обратились за помощью к широкой публике. Сейчас, наверно, уже полстраны шарит по кустам, разыскивая вас. Я удивляюсь, как вам удалось так далеко уехать оттуда.
— Мы объезжали все города. Это, похоже, помогло. И не встретили пока что на дорогах ни одного полицейского.
— Ну, такая благодать долго не продлится. Можете не сомневаться.
Нойманн посмотрел на часы — несколько минут после полуночи. Он взял керосиновый фонарь Шона и переставил его на верстак. После этого снял со шкафа чемодан с рацией и включил питание.
— Субмарина дежурит в Северном море. После получения нашего сигнала она перейдет в точку, находящуюся в десяти милях к востоку от мыса Сперн-хед и останется там до шести утра. Если мы не появимся, она вновь отойдет от побережья и будет ждать следующего сигнала от нас.
— А каким образом мы заберемся в море на десять миль от Сперн-Хед? — спросила Кэтрин, до сих пор не знавшая подробностей плана бегства.
Догерти шагнул вперед.
— Есть такой человек, Джек Кинкэйд. У него имеется маленькая рыбацкая лодка и причал на реке Хамбер. — Догерти вытащил старую довоенную карту. — Лодка находится вот тут, — сказал он, ткнув пальцем в карту, — в Клиторпсе. Это около ста миль вдоль побережья. В такую ненастную ночь, по раскисшим дорогам, в темноте, добраться туда будет непросто. У Кинкэйда квартира над гаражом прямо у воды. Я вчера говорил с ним. Он знает, что мы должны приехать.
Нойманн кивнул.
— Если мы отправимся сейчас же, то у нас будет почти шесть часов в запасе. А это значит, что мы сможем все сделать этой же ночью. Следующая предусмотренная встреча с субмариной — через три дня. Мне не слишком улыбается отсиживаться где-то три дня при том, что нас будут искать все полицейские Великобритании. Так что нужно выбираться сегодня.
Кэтрин кивнула. Нойманн надел наушники, настроил рацию на нужную частоту, отбил на ключе позывные и застыл в ожидании ответа. Уже через несколько секунд радист подводной лодки предложил ему начать передачу. Нойманн глубоко вздохнул, старательно отстучал сообщение, передал сигнал окончания связи и отключил рацию.
— Итак, остается один вопрос, — сказал он, поворачиваясь к Догерти. — Вы едете с нами?
Тот кивнул:
— Я обсудил это с Мэри. Она согласна со мной. Я отправлюсь с вами в Германию, потом Фогель и его друзья смогут помочь мне вернуться в Ирландию. Когда я туда доберусь, Мэри приедет ко мне. У нас там много друзей и родственников; они помогут нам, пока мы не устроимся. Все будет в порядке.
— И все же, как Мэри все это восприняла?
Догерти ничего не сказал, лишь его изуродованное в бесчисленных драках лицо на мгновение окаменело. Нойманн отлично понимал, что, вероятнее всего, Шону и Мэри уже не суждено будет снова увидеться друг с другом. Он снял с верстака лампу, положил руку на плечо Догерти и сказал:
— Пора идти.
* * *
Мартин Колвилл стоял, зажав велосипед ногами, и тяжело дышал. Он хорошо видел свет в сарае Догерти. Положив свой велосипед у обочины дороги, он осторожно пересек луг, присел на корточки около приоткрытой двери и, приложив руку к уху, прислушался к происходившему внутри разговору, который почти наполовину заглушал плеск дождя.
То, что он услышал, было просто невероятно.
Шон Догерти работал на нацистов. Тот парень, который называл себя Джеймсом Портером, — немецкий агент. Здесь, в Хэмптон-сэндс, свили себе гнездо немецкие шпионы!
Колвилл напрягся, чтобы услышать побольше. Оказывается, они собирались проехать вдоль берега в Линкольншир и оттуда выйти на лодке в море, чтобы встретиться с подводной лодкой. Колвилл почувствовал, как у него перехватило дыхание, а сердце в груди быстро заколотилось. Он заставил себя успокоиться.
Он мог поступить двояко: потихоньку уйти, доехать до деревни и сообщить властям о том, что здесь происходит, или же ворваться в сарай и самому арестовать их всех. И у одного, и у другого варианта имелись свои недостатки. Если он уедет за помощью, Догерти и шпионы, скорее всего, успеют смыться. Полиции на Норфолкском побережье было немного, вряд ли достаточно для хорошей облавы. Если он ворвется туда сейчас, то окажется один против троих. Он разглядел у Шона охотничье ружье и был уверен, что двое других тоже вооружены. Однако на его стороне все-таки оставалось такое преимущество, как неожиданность.
Впрочем, была и еще одна причина, по которой второй вариант нравился ему гораздо больше: ему хотелось лично свести счеты с немцем, который называл себя Джеймсом Портером. Колвилл решил, что он должен действовать, и действовать быстро. Он раскрыл коробку с патронами, вынул два и вставил их в стволы своего старого дробовика двенадцатого калибра. Ему никогда в жизни не приходилось наводить ружье на что-нибудь более опасное, чем куропатка или фазан, и сейчас он задумался, хватит ли у него решимости всадить заряд дроби в человека.
Он выпрямился и шагнул к двери.
* * *
Дженни нажимала на педали с такой силой, что, казалось, у нее вот-вот отвалятся ноги. Она промчалась через деревню, мимо церкви и кладбища, по мосту через ручей. Воздух гудел от завываний ветра и шума прибоя. Дождь хлестал ее по лицу и несколько раз чуть не повалил вместе с велосипедом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83