— Значит, вы женаты, — сказала Кэтрин, позаботившись о том, чтобы в ее голосе прозвучала нотка разочарования (впрочем, не слишком заметная).
— Прошу прошения? — сказал хозяин, возвращаясь в комнату.
— Вы сказали, что этот дом принадлежит вашему тестю.
— Вернее было бы сказать: бывшему тестю. Моя жена погибла в автомобильной аварии незадолго до войны.
— Прошу прошения, Питер. Я не хотела...
— Ничего, все в порядке. Это случилось очень давно.
Она кивнула на стену:
— Вы любите мосты.
— Можно сказать, что да. Я их строю.
Кэтрин прошлась по комнате и остановилась перед одним из снимков. На нем был изображен мост через Гудзон, за который Джордан в 1938 году получил звание «Инженер года».
— Вы их проектируете?
— На самом деле проектируют архитекторы. Я инженер. Они рисуют проект на бумаге, а я говорю им, получится то, что они хотят, или нет. Иногда я заставляю их перерабатывать проекты. Иногда, если они придумывают что-нибудь выдающееся, вроде вот этого, я стараюсь найти способ сделать так, чтобы то, что они придумали, могло устоять.
— Судя по вашим словам, это очень увлекательное занятие.
— Иногда, — ответил он. — Но может быть и утомительным, и скучным. Вообще, трудно найти менее интересную тему для беседы во время вечеринок.
— Я и не знала, что флоту нужны мосты.
— Они ему не нужны. — Джордан осекся. — Извините, я не имею права говорить о...
— Нет-нет, не извиняйтесь. Поверьте, я знаю порядок.
— Я мог бы приготовить что-нибудь поесть, но не могу гарантировать, что получится что-то съедобное.
— В таком случае, лучше покажите мне, где у вас кухня.
— Вот за этой дверью. Если вы не возражаете, я хотел бы переодеться. Никак не могу привыкнуть к этой проклятой форме.
— Конечно.
За последующими действиями Джордана она наблюдала очень внимательно. Он вынул из кармана брюк небольшую связку ключей и отпер еще одну дверь, выходившую из прихожей. Там, судя по всему, должен был располагаться его кабинет. Войдя туда, Джордан включил свет, но находился внутри не более минуты. Вышел оттуда он уже без портфеля, который, по всей видимости, запер в сейфе. Затем поднялся по лестнице. Его спальня находилась на втором этаже. Это было просто замечательно. Она сможет, пока он будет спать, забраться в сейф и сфотографировать содержимое его портфеля. Нойманн позаботится о том, чтобы фотографии попали в Берлин, а аналитики абвера исследуют их и выяснят характер работы Питера Джордана.
Затем она шагнула в кухню, и тут ее настиг приступ паники. Зачем ему понадобилось снимать военную форму? Может быть, она что-то сделала не так? Допустила грубую ошибку? Что, если он прямо сейчас набирает телефон МИ-5? А МИ-5 свяжется со Специальной службой? Джордан сойдет вниз и будет занимать ее разговорами до тех пор, пока они не ворвутся в дом и не арестуют ее?
Кэтрин заставила себя успокоиться. Это было просто смехотворно.
Когда она открыла дверцу холодильника, ей снова стало не по себе. Она припомнила одну мелкую, но важную деталь: она понятия не имела о том, как готовить омлет. Мария делала превосходные омлеты, значит, она просто постарается сымитировать все ее действия. Из холодильника она достала три яйца, немного сливочного масла и кусок чеддера.
Открыв дверь небольшого стенного шкафчика, она нашла там банку консервированных томатов и бутылку вина. Вино она открыла, отыскала бокалы, налила сразу в два и, не дожидаясь возвращения Джордана, попробовала. Вино оказалось восхитительным. Кэтрин почувствовала привкус полевых цветов, лаванды и абрикосов; все это снова навело ее на мысли о своей воображаемой вилле. Сначала нагреть помидоры — именно так Мария делала в те давние годы в Париже. Только там помидоры были свежими, а не этой скользкой подделкой из жестяной банки.
Она открыла банку, слила жидкость, порезала томаты и положила их в уже начавшую нагреваться сковороду. Кухня сразу же заполнилась их запахом. Кэтрин отпила еще глоток вина. Теперь предстояло разбить яйца в миску и взбить их с мелко порезанным сыром. Она почувствовала, что улыбается — приготовление пищи для мужчины было совершенно несвойственным для нее занятием. И тут же ей пришла в голову совсем уж смешная мысль: наверно, Курту Фогелю следовало бы добавить в программу подготовки шпионов абвера небольшой курс кулинарии.
* * *
Пока Кэтрин возилась с омлетом, Джордан накрыл стол в столовой. Он переоделся в легкие парусиновые брюки цвета хаки и свитер, и Кэтрин снова изумилась его внешности. Она подумала, что, может быть, ей стоило бы распустить волосы, чтобы попытаться прибавить себе привлекательности в его глазах, но решила пока что не выходить из того образа, который создала для себя. Омлет удался на удивление хорошо, и они съели его очень быстро, прежде чем он успел остыть. Запивали его тем же вином, довоенным «Бордо», которое Джордан привез с собой в Лондон из Нью-Йорка. К концу трапезы Кэтрин почувствовала себя совсем хорошо и расслабилась. У Джордана, похоже, было прекрасное настроение. Он явно нисколько не подозревал, что их знакомство было не случайным, а очень тщательно подстроенным.
— Вы когда-нибудь бывали в Штатах? — спросил он, когда они в четыре руки убрали со стола и отнесли посуду в кухню.
— Вообще-то я прожила в Вашингтоне два года, когда была маленькой девочкой.
— Неужели?
— Да, мой отец работал в Министерстве иностранных дел. Он был дипломатом. В начале двадцатых, после Великой войны, его направили в Вашингтон. Мне там очень нравилось. Конечно, если не считать жары. Мой бог, но летом в Вашингтоне совершенно невыносимо! Мой отец снимал для нас на лето дом на Чесапикском заливе. У меня сохранились прекрасные воспоминания о том времени.
Кэтрин рассказала чистую правду, не упомянув лишь о том, что ее отец служил в Министерстве иностранных дел Германии, а не Великобритании. Она решила, что будет полезно включить в беседу как можно больше реальных подробностей ее собственной жизни, конечно, в пределах возможного.
— Ваш отец все еще на службе?
— Нет, он умер перед войной.
— А ваша мать?
— Моя мать умерла, когда я была еще совсем маленькой. — Кэтрин сложила грязную посуду в раковину. — Я вымою, если вы согласны вытереть.
— Забудьте об этом. У меня есть прислуга, которая приходит несколько раз в неделю. В следующий раз она появится как раз завтра утром. Что вы скажете насчет бокала бренди?
— Это было бы хорошо.
Над камином висели фотографии в серебряных рамках; она рассматривала их, пока Джордан наливал бренди. Закончив, он подошел к ней, встал рядом перед огнем и вручил гостье бокал.
— Ваша жена была очень красива.
— Да, это верно. Ее смерть была для меня очень тяжелым ударом.
— А ваш сын? Кто сейчас о нем заботится?
— Джейн, сестра Маргарет.
Она отпила бренди и улыбнулась Джордану.
— Похоже, вы очень переживаете из-за этого.
— Мой бог, неужели это так бросается в глаза?
— Да, это нетрудно заметить.
— Между мной и Джейн никогда не было слишком уж хороших отношений. И, если искренне, мне жать, что Билли остался на ее попечении. Она эгоистичная, мелочная и глубоко испорченная женщина, и я боюсь, что она постарается сделать из Билли свое подобие. Но у меня и впрямь не было никакого выбора. Через день после того, как меня приписали к флоту, я был отправлен в Вашингтон, а еще спустя две недели оказался в Лондоне.
— Билли просто копия своего отца, — сказала Кэтрин. — Я уверена, что вам совершенно не о чем беспокоиться.
Джордан улыбнулся.
— Очень хотелось бы, чтобы вы оказались правы. Присаживайтесь, прошу вас.
— Вы уверены? Я не хочу слишком долго занимать ваше...
— У меня уже очень давно не было столь приятного вечера. Пожалуйста, задержитесь еще хотя бы ненадолго.
Они сели рядом друг с другом на большой кожаный диван.
— А теперь объясните мне, как получилось, что вы, поразительно красивая женщина, не замужем, — сказал Джордан.
Кэтрин почувствовала, что ее лицо вспыхнуло.
— Боже мой, вы самым натуральным образом покраснели. Только не уверяйте меня, что вам никто и никогда не говорил о вашей красоте.
— Почему же, говорили, — улыбнувшись, ответила она, — но это было очень давно.
— Подумать только, как много у нас с вами общего. А я очень давно не говорил ни одной женщине, что она красива. Я точно помню, когда сделал это в последний раз. Это было, когда я проснулся и увидел лицо Маргарет утром в день ее смерти. После этого я даже ни разу не подумал, что могу посчитать другую женщину красивой. Пока не выставил себя дураком, наткнувшись на вас в темноте вчера вечером. Когда я разглядел вас, Кэтрин, у меня перехватило дыхание.
— Благодарю вас. И хочу заверить, что вы тоже показались мне очень привлекательным.
— Так вы поэтому не захотели дать мне ваш номер телефона?
— Я не хотела, чтобы сочли меня легкомысленной женщиной.
— Проклятье. А я так надеялся, что вы окажетесь легкомысленной.
— Питер... — укоризненно сказала она, ткнув его в бедро указательным пальцем.
— Так, может быть, вы все же ответите на мой вопрос? Почему вы не замужем?
Кэтрин несколько секунд сидела, глядя в огонь камина.
— Я была замужем. Моего мужа, Майкла, сбили над Каналом в первую же неделю сражения за Великобританию. Его тело так и не нашли. Я тогда была беременна. Потеряла ребенка. Доктора сказали, что это случилось из-за шока после смерти Майкла. — Кэтрин перевела взгляд от огня на лицо Джордана. — Он был красивым и храбрым. В нем сосредоточился для меня весь мир. С тех пор я несколько лет не задерживала взгляд ни на одном мужчине. Лишь совсем недавно я снова начала общаться с мужчинами... Нет, ничего серьезного. А потом из-за какого-то ненормального американца, не желающего соблюдать правила и пользоваться фонариком, налетевшего на меня на тротуаре в Кенсингтоне...
Наступила продолжительная и немного неловкая пауза. Огонь понемногу угасал. Кэтрин слышала, как струи разошедшегося ливня барабанили в стекло и с громким плеском падали на тротуар. Она вдруг поняла, что могла бы очень долго сидеть вот так перед огнем с капелькой бренди в бокале, рядом с этим добрым и нежным мужчиной. Мой бог, Кэтрин, что на тебя нашло? Она попыталась хоть на мгновение заставить себя ненавидеть его, но не смогла. Ей очень хотелось надеяться, что он никогда не сделает ничего такого, что могло бы представить опасность для нее, ничего такого, из-за чего ей пришлось бы убить его.
Она взглянула на наручные часы, устроив из этого целое представление.
— О, мой бог, вы только посмотрите, который час! — воскликнула она. — Уже почти одиннадцать. Я чересчур злоупотребила вашим гостеприимством. Мне действительно пора...
— О чем вы сейчас думали? — спросил Джордан, как будто совершенно не слышал ее последних слов.
О чем она думала? Очень хороший вопрос.
— Я понимаю, что вы не имеете права говорить о своей работе, но я собираюсь задать вам один вопрос и хочу, чтобы вы сказали правду.
— Если хотите, могу перекреститься.
— Вы ведь не собираетесь отправиться на ту сторону и позволить убить себя, верно?
— Нет, я не собираюсь позволить убить себя. Клянусь вам.
Она наклонилась и поцеловала его в губы. Его губы никак не отреагировали.
Она отодвинулась; ее мысль лихорадочно работала. Может быть, я сделала ошибку? Что, если он все еще не был готов к этому?
Он заговорил первым.
— Извините. Дело в том, что прошло очень много времени...
— Да, у меня тоже.
— В таком случае, может быть, нам стоит попробовать еще раз?
Она улыбнулась и снова поцеловала его. На сей раз его губы ответили на поцелуй. Он прижал Кэтрин к себе. Она с наслаждением почувствовала, как ее груди прижались к крепкому мужскому телу.
Через пару секунд она решительно отодвинулась.
— Если я не уйду сейчас, то, наверно, вообще не смогу уйти.
— Я не уверен, что хочу, чтобы вы уходили.
Она еще раз, быстро и коротко, поцеловала его и спросила:
— Когда мы с вами сможем снова увидеться?
— Вы позволите мне пригласить вас на обед завтра вечером? Я имею в виду нормальный обед. Где-нибудь, где мы сможем потанцевать.
— Было бы очень приятно.
— Как насчет того, чтобы снова встретиться в «Савое» часов в восемь?
— Меня это вполне устраивает.
* * *
Кэтрин Блэйк вернулась к реальности, почувствовав на своем лице холодные капли дождя и увидев Поупа и Дикки, сидящих в припаркованном поблизости фургоне. По крайней мере, они не стали ломиться в дом. Вероятно, они намеревались еще немного понаблюдать за ее поведением со стороны.
Уличное движение в ночное время было очень слабым. Она быстро поймала такси на Бромптон-род, села и попросила водителя подвезти ее к вокзалу Виктория. Повернув голову, она увидела, что Поуп и Дикки едут вслед за нею.
У вокзала она расплатилась и вошла внутрь, прямо в толпу пассажиров, прибывших на позднем поезде. Оглядываясь через плечо, она видела, как Дикки Доббс вбежал следом за нею и остановился. Он крутил головой, пытаясь разглядеть в толпе преследуемую женщину.
Кэтрин быстро выскользнула через другую дверь и исчезла в темноте.
Глава 27
Бавария, Германия, март 1938
В отведенном ей коттедже в секретной деревне Фогеля очень тонкие дощатые щелястые стены, набитые на ненадежный каркас. Это чуть ли не самое холодное место из всех, в каких ей когда-либо приходилось жить. Впрочем, здесь есть камин, и днем, пока она изучает шифры и учится работать на рации, туда приходит человек из абвера, который приносит растопку и сухие поленья на следующую ночь.
Дрова почти догорели, уже чувствуется, как в дом со всех сторон заползает холод, так что она поднимается и кладет на тлеющие уголья еще пару больших поленьев. Фогель молча лежит на полу у нее за спиной. Он никудышный любовник: скучный, эгоистичный, не хочет знать ничего, кроме позы на четвереньках. И даже когда он пытается сделать ей приятное, то все равно бывает неуклюжим, грубым и торопливым. Она сама удивлялась, каким образом ей вообще удалось совратить его. Хотя у нее были на то свои причины. Если Фогель всерьез влюбится в нее или захочет сохранить ее для себя на будущее, он не пошлет ее в Англию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83