Когда Кэтрин Блэйк взяла Питера Джордана за руку и поцеловала в щеку, он с молниеносной быстротой сделал шесть снимков. Пленка была тут же доставлена на Вест-Хэлкин-стрит, и к тому времени, когда любовники закончили ленч, перед Вайкери уже лежала стопка фотографий.
* * *
Когда все закончилось, Блэр скажет, что промах допустил он. Ривз будет возражать: нет, это его вина. Роач, как руководитель группы, возьмет вину на себя. Все трое сойдутся лишь в одном: она была намного лучше всех остальных немецких агентов, за которыми им когда-либо доводилось следить. И, если бы они допустили ошибку иного рода, подойдя к ней слишком близко, то, конечно, она тут же заметила бы их.
Выйдя из «Мирабеллы», Кэтрин и Питер вместе дошли до Гросвенор-сквер, остановились на юго-западном углу площади и говорили еще две минуты. Джинджер Брэдшоу еще несколько раз сфотографировал их, запечатлев, в частности, мимолетный прощальный поцелуй. Когда Джордан ушел, Кэтрин остановила такси. Блэр, Роач и Ривз вскочили в фургон группы наблюдения и поехали следом за такси на восток по Риджент-стрит. Вскоре такси свернуло на север по Оксфорд-стрит. Там Кэтрин расплатилась с шофером и вышла.
Позже Роач отзовется о ее прогулке по Оксфорд-стрит как о лучшей демонстрации мастерства уличной работы, какую ему когда-либо доводилось видеть. Она останавливалась, самое меньшее, перед полудюжиной витрин магазинов. Она дважды делала, как это называют охотники, вздвойку — быстро возвращалась на несколько десятков шагов назад, — причем однажды проделала это настолько быстро, что Блэру пришлось нырнуть в кафе, чтобы не столкнуться с нею лицом к лицу. На Тоттенхэм-корт-род она спустилась в метрополитен и купила билет до Ватерлоо. Роачу и Ривзу удалось успеть на тот же поезд — Роач оказался в одном вагоне с нею на расстоянии в двадцать футов, а Ривз в следующем. Когда на станции Лестер-сквер двери открылись, она стояла неподвижно, как будто намеревалась ехать дальше, но в последний момент внезапно выскочила на платформу. Чтобы успеть за нею, Роачу пришлось раздвинуть уже закрывавшиеся двери. Ривз застрял в битком набитом вагоне и ничем помочь не мог.
Она влилась в толпу на лестнице, и Роач на мгновение потерял ее из виду. А Кэтрин поднялась на улицу, быстро пересекла Черинг-Кросс-род и вновь спустилась в метро.
Роач был уверен, что видел, как его подопечная входила в стоявший на остановке автобус, но, увы, ему пришлось весь остаток дня ругать себя за эту дурацкую ошибку. Он перебежал через дорогу и вскочил в автобус, когда тот уже отъезжал от тротуара. Через десять секунд ему стало ясно, что он гнался совсем не за той женщиной. Он вышел из автобуса на следующей остановке и из ближайшего телефона-автомата позвонил Вайкери на Вест-Хэлкин-стрит, чтобы сказать ему, что они допустили промашку.
* * *
— Клайв Роач никогда еще не упускал немецких агентов, — сказал Бутби, когда, сидя вечером в своем кабинете, прочитал, по своему обыкновению без очков, полученный рапорт. Взглянув в упор на Вайкери, он добавил: — Этот человек способен выследить комара, пролетающего через Хэмпстед-Хит.
— Он лучший у нас. Просто она чертовски хорошо подготовлена.
— Посудите сами: такси, длинная прогулка пешком, чтобы проверить, нет ли «хвоста», и уже после всего этого она спускается в метро, где покупает билет до одной станции, а сама выходит на другой.
— Она чрезвычайно осторожна. Именно поэтому нам не удалось засечь ее раньше.
— Есть и другое объяснение, Альфред. Возможно, она заметила «хвост».
— Я знаю. Я подумал о такой возможности.
— А если так, то значит, вся операция провалилась, даже не начавшись. — Бутби с силой постучал пальцем по тонкому металлическому портфелю, в котором находилась первая партия материалов по операции «Литавры». — Если она знает, что находится под наблюдением, то мы можем преспокойно опубликовать весь план вторжения в «Дэйли мэйл» под огромной шапкой. Немцы узнают, что их водят за нос. И если они узнают это, то сразу поймут, что наши намерения прямо противоположны тому, что мы им пытаемся внушить.
— Роач убежден, что она не видела его.
— Где она сейчас находится?
— Дома, в своей квартире.
— Когда она должна встретиться с Джорданом?
— В десять вечера у него дома. Он сказал ей, что будет сегодня работать допоздна.
— Какие впечатления у Джордана?
— Он сказал, что не заметил никакой перемены в ее поведении, ни малейших признаков нервозности или напряжения. — Вайкери сделал паузу. — Он очень хорош, наш коммандер Джордан, чрезвычайно хорош. Если бы он не был таким превосходным инженером, то из него можно было бы сделать шпиона высшего класса.
Бутби снова постучал по металлическому портфелю своим толстым указательным пальцем.
— Если она заметила «хвост», то почему сидит дома? Почему не удирает со всех ног куда подальше?
— Возможно, она хочет посмотреть, что лежит в этом портфеле, — ответил Вайкери.
— Пока еще не слишком поздно, Альфред. Нам вовсе не обязательно затевать всю эту игру. Мы можем арестовать ее через несколько минут, а потом спокойно подумать о каком-нибудь другом способе исправить положение.
— Я думаю, что это было бы ошибкой. Мы не знаем других агентов, входящих в эту сеть. Не знаем, каким способом они сообщаются с Берлином.
Бутби в очередной раз побарабанил по крышке портфеля:
— Вы даже не спросили, Альфред, что лежит в этом портфеле.
— Мне не хотелось выслушивать очередную лекцию о сверчках.
— Простите?
— О том, что всякий сверчок должен знать свой шесток.
Бутби усмехнулся.
— Я вами доволен, вы понемногу учитесь. Вам нет необходимости это знать, но поскольку блестящая идея принадлежит вам, то я кое-что расскажу. Двадцатый комитет хочет убедить немцев в том, что «Шелковица» представляет собой плавучий зенитный комплекс и предназначена для Кале. На «Фениксах» уже есть помещения для команды, на них действительно установлены зенитные батареи, так что все выглядит довольно убедительно. Пришлось лишь немного подправить чертежи.
— Прекрасно, — сказал Вайкери.
— Комитет предусмотрел некоторые иные схемы, которые помогут продвигать нашу дезинформацию и по другим каналам. В случае необходимости вы получите нужную информацию.
— Я понимаю, сэр Бэзил.
Некоторое время оба сидели молча, каждый пристально разглядывал какое-то известное лишь ему пятно на облицованных панелями стенах.
— Вам решать, Альфред, — сказал в конце концов Бутби. — Эту часть операции возглавляете вы. Что бы вы ни порекомендовали, можете не сомневаться, я вас поддержу.
«Интересно, почему у меня такое ощущение, будто он примеривается, как бы удобнее от меня избавиться?» — подумал Вайкери. Услышав от Бутби обещание поддержки, он не только не почувствовал себя лучше, а напротив, ощутил приближающуюся опасность. При первом же признаке затруднений Бутби спрячется в ближайшую лисью нору. Действительно, легче всего было бы арестовать Кэтрин Блэйк и поступить так, как предлагает Бутби, — попытаться вынудить ее сотрудничать с ними. Но Вайкери оставался при своем глубоком убеждении, что из этого ничего не выйдет и что продолжать работу по «двойному кресту» можно было, лишь используя эту женщину «втемную» — подбрасывать ей дезинформацию так, чтобы она не догадывалась об этом.
— Я помню время, когда ни от кого не требовали принятия столь ответственных и сложных решений, — задумчиво произнес Бутби. — Если мы сейчас ошибемся, это вполне может привести к проигрышу войны.
— Спасибо, что напомнили мне об этом, — сказал Вайкери. — У вас случайно не завалялся в столе хрустальный шар, сэр Бэзил?
— Боюсь, что нет.
— А как насчет монетки?
— Альфред!
— Всего лишь жалкие потуги пошутить, сэр Бэзил.
Бутби опять постучал по портфелю.
— Так каково же ваше решение, Альфред?
— Я считаю, что нам следует оставить ее на свободе.
— Всей душой надеюсь, что вы правы, — сказал Бутби. — Дайте правую руку.
Вайкери протянул руку. Бутби защелкнул на его запястье наручник, соединенный цепочкой с металлическим портфелем.
* * *
Спустя полчаса Грейс Кларендон стояла на Нортумберленд-авеню, притопывая замерзшим ногами и глядя на проносившиеся мимо автомобили, которых сейчас, в вечерний час пик, было довольно много. Наконец она заметила большой черный «Хамбер» Бутби, водитель которого помигал ей фарами, прикрытыми маскировочными крышками. Автомобиль медленно подъехал к ней. Бутби распахнул заднюю дверь, и Грейс забралась внутрь.
Ее знобило.
— На улице страшный холод! Ты должен был подъехать уже пятнадцать минут назад. Не понимаю, почему мы не могли встретиться у тебя в кабинете.
— Там слишком много глаз, Грейс. А ставки очень высоки.
Она взяла в рот сигарету и чиркнула спичкой. Бутби закрыл стеклянную перегородку.
— Ну, что у тебя есть для меня?
— Вайкери попросил, чтобы я проверила для него в архиве несколько имен.
— А почему он не пришел ко мне и не попросил записку?
— Я предполагаю, что он не рассчитывает получить ее у тебя.
— Что за имена?
— Питер Джордан и Уолкер Хардиджен.
— Умен, мерзавец, — пробормотал Бутби. — И это все?
— Да. Он еще хотел, чтобы я выяснила, нет ли чего-нибудь на слово Брум.
— Насколько широко?
— Имена наших сотрудников. Конспиративные клички агентов, и немецких, и британских. Кодовые названия операций, как текущих, так и завершенных.
— Кровь Христова! — воскликнул Бутби. Он повернулся к окну и некоторое время смотрел на проезжавшие мимо машины. — Вайкери сам пришел к тебе или обратился через Далтона?
— Со мной разговаривал Гарри.
— Когда?
— Минувшей ночью.
Бутби снова повернулся к ней.
— Грейс, ты опять была непослушной девочкой? — с улыбкой пожурил он женщину.
— Что мне сказать ему? — спросила она, не ответив на его вопрос.
— Скажи, что ты искала имена Джордана и Хардиджена во всех картотеках, но так ничего и не нашла. И то же самое насчет Брума. Тебе понятно, Грейс?
Она кивнула.
— Не гляди так мрачно, — сказал Бутби. — Ты вносишь неоценимый вклад в национальную оборону.
Она взглянула на него, в гневе прищурив зеленые глаза:
— Я обманываю человека, который мне очень дорог. И мне это совершенно не нравится.
— Уже скоро все кончится. А тогда я приглашу тебя на хороший обед, как в доброе старое время.
Она немного резче, чем нужно, дернула за ручку двери и выставила ногу наружу.
— Я позволю тебе пригласить меня на дорогой обед, Бэзил. Но больше ничего. Старое время кончилось навсегда.
Она вышла, с силой хлопнула дверью и проводила взглядом быстро растаявший во тьме автомобиль.
* * *
Вайкери ждал на втором этаже, в библиотеке. Машинистки то и дело приносили ему дополнения к сводке наблюдений.
21:15. Стационарный пост в Эрлс-корте видит, как Кэтрин Блэйк покидает свою квартиру. Фотографии обрабатываются.
21:17. Кэтрин Блэйк идет на север в направлении Кромвель-род. Один наблюдатель сопровождает объект пешком. Фургон следует на расстоянии.
21:20. Кэтрин Блэйк садится в такси и направляется на восток. Фургон подбирает пешего наблюдателя и следует за такси.
21:35. Кэтрин Блэйк доезжает до Мраморной арки и выходит из такси. Новый наблюдатель высаживается из фургона и следует за объектом пешком.
21:40. Кэтрин Блэйк садится в другое такси на Оксфорд-стрит. Фургон чуть не упускает ее. Забрать пешего наблюдателя нет возможности.
21:50. Кэтрин Блэйк высаживается из такси на Пиккадилли-серкус. Идет пешком на запад по Пиккадилли в сопровождении пешего наблюдателя. Фургон движется на расстоянии.
21:53. Кэтрин Блэйк садится в автобус. Фургон следует за нею.
21:57. Кэтрин Блэйк выходит из автобуса. Входит в Грин-парк по пешеходной тропинке. Сопровождает один наблюдатель.
Через пять минут в комнату вошел Гарри.
— Мы потеряли ее в Грин-парке. Она сделала вздвойку. Наблюдатель вынужден был пройти мимо нее.
— Ничего, Гарри, мы знаем, куда она идет.
Но на протяжении следующих двадцати минут никто ее не видел. Вайкери спустился вниз и нервно расхаживал по оперативной комнате. Через микрофоны Вайкери мог слышать, как Джордан бродил по своему дому, дожидаясь приезда Кэтрин Блейк. Может быть, она вычислила наблюдателей? Или заметила фургон, из которого за ней следили? Или на нее напали в Грин-парке? Или встретилась с другим агентом? Или попыталась убежать? Снаружи донесся шум подъезжавшего фургона наблюдателей, а потом и они сами с удрученными лицами вошли в комнату. Она снова победила их. Затем позвонил Бутби. Он контролировал операцию из своего кабинета и хотел знать, что, черт возьми, происходит. Когда Вайкери рассказал ему, Бутби невнятно пробормотал что-то и повесил трубку.
В конце концов поступило сообщение от стационарного поста возле дома Джордана.
22:25. Кэтрин Блэйк подошла к двери Джордана. Кэтрин Блэйк нажимает кнопку звонка.
Последнюю фразу можно было и не передавать, поскольку дом Джордана был настолько напичкан проводами и микрофонами, что звонок в дверь, переданный в оперативную комнату, прозвучал здесь едва ли не громче сирены воздушной тревоги.
* * *
Вайкери слушал, закрыв глаза. Голоса звучали то громче, то тише по мере того, как Джордан и Кэтрин переходили из комнаты в комнату, от одного микрофона к следующему. Банальности, которыми они обменивались, напоминали Вайкери диалоги в каком-нибудь из романов Алисы Симпсон: «Тебе добавить капельку джина?», «Нет, этого достаточно», «Хочешь перекусить? Ты, наверно, голодна», «Нет, я недавно поела. Зато я очень хочу кое-чего другого, и чем скорее, тем лучше».
Он слышал звуки поцелуев. Пытался уловить в ее голосе фальшивые нотки. В доме на противоположной стороне улицы ждала группа офицеров. В том случае, если он решит, что события пошли не так, как надо, они могли в любой момент арестовать ее. Он слышал, как она говорила, что очень любит его, и почему-то думал об Элен. Потом разговор прекратился. Звякнул стакан. Зашумела вода в кране. Прозвучали шаги по лестнице. Тишина — они миновали небольшой промежуток, не прикрытый ни одним из микрофонов. Поскрипывание кровати Джордана под тяжестью двух тел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83