Пик карьеры Ц это знаменитая, известная всей стране подл
ость по отношению к бывшему начальнику. Все это, как прием, наглядно описа
но русскими классиками, но в том-то и особенность классической литерату
ры, что она универсальна на многие времена.
За подлостью последовала награда: быть юристом на значимом месте в наше
время беззакония, значит быть рядом с деньгами. Широкий в бедрах паренек
с брудастой, как у индюка, шеей принялся миловать и жаловать, возбуждать д
ела против бывших товарищёй, которые тоже хотели куска пирога, закрывать
уголовщину и давать гражданство. Естественно, лишь весомо ходатайствуя
. На чем же он сгорел? Нет, скорее оступился или даже его подставил новый ка
рьерист, который сидел уже у его двери. Но такие удобные люди, один раз поп
ав в ожерелье власти, не пропадают.
К этому времени рухнула Берлинская стена, последний генсек санкциониро
вал соглашения, выгодные только его политической карьере, но никак не го
сударству, принялись выводить войска из Германии. Тут-то и обнаружилась
золотая жила Ц армейское имущество. Здесь было оружие, которое можно бы
ло продать в дикие страны Востока, амуниция, коей не было износа, запасы пр
одовольствия, несметное количество горючего, аэродромы, военные городк
и, жилые дома, культурные центры Ц тьма добра и недвижимости, которую тож
е можно было легко превратить в деньги. Генералам из военного ведомства,
которым поручалось армейское имущество обналичить, назначили комиссар
а и правоведа. Какие деньги, какие возможности, какой невероятный шанс вы
строить себе судьбу богатого человека! Ну, приватизируют же другие запол
ярный никель, сибирскую нефть, дальневосточную рыбу, заводы, шахты, газет
ы, пассажирское воздушное сообщение… Почему нельзя поживиться от богат
ств, сконцентрированных в чужой стране? В конце концов, они ведь принадле
жат нашему народу.
Крошечную комнату дешевой кёльнской гостиницы постепенно заполнили за
мечательные персонажи. Вот в этой компании «ликвидаторов» и оказалась м
олодая москвичка из благополучной семьи. Наташа была дотошным наблюдат
елем и примечала порой то, на что обыватель не обратил бы внимания. В инсти
туте военных переводчиков чему-чему, а наблюдательности, как и иностран
ным языкам, учили хорошо.
Эти удивительные фигуры влетали в окна, протискивались через дверные ще
ли, возникали, как видения, в душевой кабине и вились тогда над ней облачка
ми пара. Мы сами жили обычной жизнью людей, страстно изголодавшихся друг
по другу. Встреча должна была быть намечена раньше на небесах, но что-то н
е сработало, и мы никак не могли соединиться. Мы встретились на последнем
истоке моей зрелой мужской силы, когда старость, немощь и несчастья уже п
риблизились, взяли в кольцо, но, облизываясь, как волки перед прыжком, еще
сидят вокруг затравленной жертвы, не решаясь на первый бросок. Я торопил
ся взять свое, как иногда мальчишки объедаются подаренным шоколадом. Я в
идел пот, который капельками выступал у Наташи на висках и в ложбинке меж
ду грудей, но существовала только наша упорная, почти животная страсть. М
ы соединялись раз за разом с каким-то исступлением, будто что-то доказыва
я друг другу. Но каждый раз после яркой вспышки наступало расслабление. Т
огда мы на скорую руку перекусывали, тут же, на постели, или приседали у кр
ошечного столика, скорее игрушечного, чем настоящего. Хорошо, что по доро
ге, еще разыскивая гостиницу, повинуясь больше инстинкту, нежели опыту, я
залетел в магазин и набил пластиковую сумку едой и питьем. Женщина ничем
не отличается в смысле еды: те же сосиски, гамбургеры, мясо, разве только м
еньше хлеба и сладкого. На женщин клевещут, когда уверяют, что они питаютс
я лишь тортами и шербетами. Мы ели, заваривали кофе из банки, и Наташа расс
казывала. Я понимал генезис этих рассказов. Тайна не может долго жить и то
чить душу, иначе она душу съест. Хорошо, что в качестве исповедника оказал
ся я, который не склонен быстро с кем-либо делиться. Но тайна имеет срок да
вности. Наташа рассказывала, мечтательно глядя на кусок копченого мяса,
и в нашу каморку влетали все новые и новые гости.
Генералы появлялись со своими крутящимися креслами, телефонами, адъюта
нтами, любовницами, женами, розовощекими или желтушными дочерями, бодрым
и внуками, которым не грозила армия, просторными квартирами с домработни
цами, дачами, смастеренными стройбатом, с собственными амбициями и надви
гающейся отставкой по возрасту. Они все хотели быть выслушаны. Самым дор
огим для каждого были, конечно, дети. Надо было взрослых потомков устраив
ать на престижные работы Ц таковыми еще считались МИД и Внешторг, Ц обе
спечивать кооперативными квартирами и автомашинами; детей детей, то биш
ь внуков, протаскивать в институты, двигать в аспирантуры, одаривать вел
осипедами, компьютерами и опять же машинами. Об этом, а также об иностранн
ом, еще не вышедшем из моды, ширпотребе, сервизах, люстрах и импортных лека
рствах требовательно и каждодневно напоминали больные жены. Все торопи
лись, словно мир кончался, и хотели столько всего, будто собирались жить в
ечно
Кто же мог предположить, что у людей, всю жизнь толковавших с трибун и пере
д солдатским строем о долге и бескорыстии, вдруг проснется такой жор на б
огатство и такое мздоимство! Даже боевые в прошлом генералы, прошедшие К
орею, Вьетнам и Афганистан, хотели своего куска от совсем недавно недося
гаемого пирога.
Умозрительно я эту психологию понимал. Всё незапрещенное вдруг стало до
ступным. Ходили слухи о немыслимых состояниях, которые можно приобрести
путем разных манипуляций. Лозунг «Кто был ничем, тот станет всем» не отме
нялся. Но почему тогда, кто уже был кем-то, должен зевать? У генералов впере
ди была старость, и они хотели ее прожить, как достойные люди.
Как они воровали! И, конечно, будь они понезависимее, умей договариваться
с клиентом с глазу на глаз, воровали бы еще успешнее, но тут затесалась как
ая-то мелкая переводчица, чужая девчонка, которая должна была переводит
ь их требования и намёки. Правда, уже немного привыкнув к западной жизни, ч
итая тамошние газеты и журналы, девчонка понимала, что воруют довольно б
ездарно, уступая имущество страны за бесценок, под беушные «мерседесы» и
ли десятки тысяч долларов в свой карман. Только орлы, только самые решите
льные и прожженные старики, с промытыми морщинами и отвисшими над воротн
иками генеральских кителей брылями, начинали работать со счетами в инос
транных банках, открытыми на жен, своячениц, свояков и детей. Но настоящим
орлом, кондором золотых полей народного добра был толстозадый молодой ч
еловек с невиданно бесстыжей хваткой попавшего в случай фаворита.
Рейнские светлые вина из выращенных на чуть ли не висячих откосах берего
вых виноградников, определенно развязывают язык. Тайное нашептывалось
мне почти в ключицу, я ощущал в ямочке над плечом дыханье речи этой малень
кой несчастной девочки. Как ей жить дальше? Идут слухи о каких-то расследо
ваниях, газеты уже принялись писать о махинациях с имуществом и оружием,
принадлежащим группе советских войск в Германии.
Наташа приподнималась с подушки, отпивала глоток вина и снова ставила ст
акан на мою голую грудь. Я старался не двигаться, чтобы не прерывать ее, не
спугнуть откровенность. Сейчас нам кажется, что мы навечно, по крайней ме
ре надолго, но я, годясь Наташе почти в отцы, своим опытом немолодого челов
ека знал, что мы расстанемся завтра и этот прозрачный вечер растает, прев
ратится лишь в зыбкое марево воспоминаний. Сегодня мне хочется взять, во
брать в себя все ее волнения и переживания, Ц вполне отцовское чувство. Н
о к чему мне знание, кому она принадлежала раньше? Это же был не первый ее м
ужчина. Где-то совсем сзади, как досадная обмолвка, маячил еще муж, молодо
й актер. Он дарил ей привезенные из зарубежных поездок платья, каких в то в
ремя не было ни у кого в Москве, драгоценную, как средневековые яды, космет
ику и туфли с такими тонкими каблуками, что на них трудно было ходить. Но щ
едрый муж интересовался не женой, а только художественным руководителе
м своего театра. Она от него ушла еще до командировки в Германию, то есть с
воей преддипломной стажировки. Возвращаться ли ей в Москву?
У всех современных мужчин одни и те же приемы, чтобы овладеть женщиной. К ч
ему тонкая игра смыслов и длительный, искусственно затягиваемый штурм? К
ак никогда, материальный ход обретает свое значение. Уже все забыли, что в
правилах игры дарить женщинам Ц а им принимать Ц только духи, конфеты, ц
веты и билеты в театр. Драгоценности Ц это из другого круга отношений. Сл
омить и соблазнить молодую женщину подарками, купить, поставить в матери
альную зависимость, деморализовать волю и выбор, а потом жестоко, забыв о
возвышенных дарениях, полонить… Толстозадый красавец ставил перед соб
ой сразу две задачи: как самец, которому необходимо постоянная, под боком,
самка, и как деловой человек, желающий получить партнера и сообщника с яз
ыком за зубами. Всё это мне нашептали в ключицу…
Мы прощались на вокзале в Кельне. По открытой платформе гулял ветер. Фона
ри еще не зажглись, темная лава собора поднималась над вокзалом. Интерес
но, почему-то подумал я, сотрясаются ли от хода грузных поездов святые кос
ти трех царей-волхвов в саркофаге у алтаряЛицо Наташи, обрамленное капю
шоном с меховой оторочкой, было прекрасно своей неземной легкостью. Моё
сердце сжималось от жалости и безысходности. Но женщины сильнее мужчин,
их беззащитность Ц это их оружие. Последние слова под гул уже напрягших
ся от поступи локомотива рельсов:
Ц Что мне делать? У меня заканчивается стажировка. Возвращаться ли в Мос
кву?
Накануне, когда она заснула, я спустился к портье и дозвонился до Франкфу
рта. Голос Саломеи звучал как шелест. Спектакль она допела и теперь ждет м
еня, чтобы ехать домой, в Москву. «Чувствую себя ужасно, Ц говорила Салом
ея. Ц Под глазами синяки. Надо ложиться на операцию. Я хочу пить, но боюсь,
чтобы окончательно не разбухнуть, выпить лишний глоток. Что мы будем дел
ать, Алеша?..» Вот с этим вопросом я пролежал всю ночь, положив руку на голов
у спящей Наташи. Ребенок, девочка…
Даже бывая предельно искренним, человек невольно в первую очередь думае
т о себе. Ещё ночью я понял, что никогда не смогу бросить Саломею и не справ
люсь, как многие, с параллельным романом. В тот момент Наташа в Москве мне
не была нужна. Но когда я говорил ей, чтобы она ни в коем случае на родину не
возвращалась, оставалась в Германии нелегалкой или выходила бы замуж, но
не возвращалась, пусть эти ее проблемы останутся здесь,Ц но когда я это г
оворил, то холодным умом преподавателя, каждый день работающего со стары
ми и новыми текстами и читающего лекции студентам, уже сосчитал: это гене
ральё, порознь или все вместе, этот сговорчивый молодой человек, с бабьим
и повадками и мучнистым цветом лица, отделаются от нее, Ц им, когда припе
чет, свидетель не нужен…
По закону жизни мы бы должны были встретиться. Я часто вспоминал этот тяг
учий волшебный вечер, мое возвращение в собственную молодость, вечер и н
очь в Кёльне. Если мы вспоминаем, то мы вспоминаем умом, сердцем, руками, жи
вотом, грудью. Но нигде от нее не случилось ни отблеска, ни колыхания ветер
ка. Я думал, что она действительно пропала, уехала куда-нибудь, в Африку ил
и Южную Америку. А вот она стоит передо мною. Постарела? Хрупкая, боттичелл
иевская красота её стала весомее и определеннее. Любимые женщины не стар
еют и не меняются. Стареем и меняемся только мы. Сегодняшняя Наталья дела
ет два шага вперед, к моему креслу.
Ц Здравствуйте, профессор. Что здесь случилось?

Глава третья

Тогда уплывал Кельнский вокзал. Таял двухбашенный собор, поезд громыхал
по мосту с фигурами каких-то неведомых полководцев и императоров на вхо
де и выходе. Я представлял, как хрупкая девочка стоит на перроне и смотрит
вслед уходящему составу. Совет был дан Ц оставайся, не возвращайся на ро
дину, убьют. Худенькая фигурка, длинная шейка, тонкие ножки, по-детски про
стенькое бельишко. На вокзале, когда прощались, было ветрено, дуло. Все это
надо скорее забыть. Мало ли девчушек еще встретится на пути. Время утонул
о в тумане. Если бы…
Теперь уже другой вокзал, другое время. Огромный frankfurter Вahnhof чуть повернулся, п
облескивая своим бесконечным дебаркадером. Никто не провожает. Наверно
е, справедлива расхожая истина: возвращаться к прошлому не следует. За ок
ном скучный и расчетливый город: связка железнодорожных рельсов, с нацел
енными бежать заостренными составами «интерсити», скучные, как везде, не
боскребы Ц наследие и вкус американцев. Потом будут расчерченные, словн
о тетради школьника, поля, перелески, редкие башни у горизонта, две-три ос
тановки, влажные перроны, тоска, и через час пути Ц Марбург. Неожиданный п
раздник кончился, пора думать о лекции, перебирать цитаты
В Марбурге с дистанцией в сто семьдесят пять лет тоже Ц два романа. Что-т
о волшебное есть в этом городе, притягивающем молодых русских гениев. То
лько бы справиться с осадком собственной никчемной старости, который ос
тался от ночи во Франкфурте. Прощание с давно ушедшей молодостью или кру
шение уже зрелых лет? Не всё отбросишь, не всё сразу выкинешь из головы и и
сключишь из сознания. Исключить Ц значит сформулировать до полнейшей и
безжалостной для себя видимости. Только потом это законченное полотно м
ожно поставить в запасник. Исчерпанный сюжет!
Разве впервые через месяцы и годы встречаюсь я с женщиной, с которой был п
режде близок? Я всегда умел сохранять дружеские отношения со своими подр
ужками, что было, то было. Так бы поступить и теперь. Что может быть драгоце
нней собственных законченных воспоминаний?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35