Эти пять дней, пока сестры находились в городе, у Пастернака описаны весь
ма сдержанно. Их лейтмотив Ц вместе, втроем. Я думаю, младшая здесь исполн
яла роль дуэньи-француженки. Юные девы повзрослели. Ида просто так не мог
ла перешагнуть головокружительный слалом детских разговоров последне
го класса гимназии. Больше таких удивительных восторженных еврейских м
альчиков на ее пути не попадалось. А вдруг? Ей надо было все оценить и прин
ять решение. Сестра была напоминанием о семье, заслоном. Они осматривали
город, он показал им университет, они даже сидели на лекциях Когена. Пасте
рнак не хотел, видимо, пропускать лекции любимого профессора, а для девуш
ек это было новое впечатление, о котором можно будет рассказать. И та, и др
угая сторона думала.
Легко возбудимый Ц как и любой художник, обостряющий свой внутренний ми
р и судьбу, Ц в последний день пребывания сестер в Марбурге он признаетс
я Иде в любви. Возможно, неожиданно и для себя. Видимо, делает это очень нел
овко, но у старшей сестры уже готов ответ. Гостиница была в пяти минутах хо
дьбы от вокзала, в коридоре уже тащили тяжелые дорожные сундуки, нужно бы
ло уезжать. Слово «отвергнут» Ц из лексикона знаменитого стихотворени
я. В остатке его семантики обида, жаждущая искупления или реванша.
Вот чему в Пастернаке можно восхищаться Ц это его решимости и смелости.
Нужно была решимость, чтобы отдать рукописи «Живаго» за границу, нужна б
ыла решимость, чтобы во время Конгресса мира в Париже встретиться сначал
а с эмигранткой Цветаевой, а потом с эмигранткой Высоцкой Ц Ида выехала
из России много раньше, чем родители Пастернака; нужна была решимость, чт
обы не уехать за границу с родителями, нужна была решимость, чтобы отказа
ться от Нобелевской премии и написать ту полную издевательской уклончи
вости записку в Нобелевский комитет. Он, некогда медалист и уже любимчик
профессора Когена, не может быть отвергнут. На вокзале при прощании он бр
осается вслед уходящему поезду, вспрыгивает на ходу и виснет возле вынес
енного на задней площадке штурвала тормоза Вестингауза.
В поезде до Берлина наш герой чувствует себя настоящим героем, и сестры в
едут себя с ним как с героем. Такое бывает не с каждой девушкой, чтобы влюб
ленный бросался вслед за поездом. Все в несколько приподнятом настроени
и, но Ида, которая, конечно, в этот момент поднялась в собственных глазах, н
епреклонна. В разговорах, наверное, возникает привычка «здраво рассудит
ь». Сестры владеют способностью здраво рассуждать. Они даже убеждают мол
одого человека, что ему не следует показываться на глаза встречающим их
родным. С точки зрения буржуазной логики, резонно.
Итак, весь день он едет с исчезающей любовью до Берлина. Затянувшееся про
щанье. Его внутреннее бурление не находит ответа. Разум победил. На вокза
ле милые сестры сядут в лакированное ландо или в автомобиль и уедут в сем
ейный ласковый дом, в уют и распорядок, а он , хоронясь, чтобы его не заметил
и их родные, отправится на поиски самой дешевой гостиницы, чтобы, проведя
ночь в бессоннице Ц каждое слово в стихотворении «Марбург» имеет смысл
и опору в этой документально зафиксированной истории, Ц чтобы наутро в
самом дешевом поезде уехать обратно в Марбург.
Но что-то за эту ночь и за время этого возвращения случилось. Так иногда
Ц по крайней мере, это описано в литературе Ц удар, падение с высоты или
автомобильная авария, в которую попадает человек, что-то в нем меняет, пер
егруппировывает внутренние силы, рождает новые возможности, проявляет
какой-то особый духовный дар. А может быть, это всё та же, не отмененная ник
акими революциями и переворотами в России, старая рассудочная гегельян
о-фейербаховская диалектика? Он возвращается в Марбург другим человеко
м. Прощай, философия! Кто-то за него сделал мучительный выбор? Не музыкант
и композитор, как мама. Не живописец и график, как папа, с которым у него уже
давно сложные раздраженные отношения, потому что папа хочет, чтобы сын з
ацепился за что-нибудь материальное и земное. Не философ, как еще недавно
ему, любимчику неокантианца Когена, казалось. Он возвращается поэтом. Но
об этом чуть позже.
Шторки воображения захлопываются. Старый отель вновь превращается в со
временное серьезное заведение. Ида Высоцкая уезжает сначала в Москву, а
потом навсегда за границу. Пряничный марбургский вокзал подвергается с
овременной реконструкции. Опять звучат трели светофора, можно перейти о
братно на другую сторону и пойти вдоль улицы, ведущей от вокзала к старом
у центру, мимо почтамта.
Этот почтамт всегда вызывает у меня особое впечатление. Его, конечно, тру
дно сравнить с районным отделением связи где-нибудь в России, но изумить
ся образцовой постановке почтового дела и связи, и в прежней и в нынешней
Германии, можно. Вот бы узнать, на этом ли месте стоял старый почтовый двор
или раньше, век или полтора назад, почту отправляли через старый постоял
ый, нынче разрушенный двор под графским замком. Откуда слал свои письма в
Академию, отбиваясь от жалоб и инвектив, Ломоносов? Каким образом, через ч
ье посредничество он сумел переслать в Санкт-Петербург, в северную стол
ицу, «Оду на взятие Хотина»? Стихотворный залп, произведенный в крошечно
м провинциальном Марбурге, разрушил редуты неуклюжей, отчасти заимство
ванной у поляков поэзии. Видимо, Марбург с его воздухом, берегом Лана и сте
регущим, как коршун, окрестности старым замком оказался хорошей позицие
й.
И тем не менее у меня не хватит знаний, чтобы в аудитории, которая всё знае
т об этом городе, доказать или хотя бы обозначить особую роль марбургско
го почтамта в жизни двух поэтов России. Пастернак, может быть, именно отсю
да посылал свои пространные письма и выразительные открытки отцу, сестр
ам, другу юности Штиху, Ольге и Иде. Это другое время, иного ритма работа по
чты. Она уже стала гордостью любой державы и надежной, как электричество.
В восемнадцатом веке всё было по-другому, ее услуги принадлежали другом
у классу, располагающему иными возможностями. Доставка корреспонденци
и почтовыми каретами и парусными кораблями, наверное, и стоила много дор
оже, чем в веке нынешнем. Значит, не сохранился быт, точная датировка, пери
петии, нюансировка событий. И кому писать? Ломоносов с его обращенностью
ко многим вопросам Ц от мироустройства до конкретных явлений, от создан
ия собственных неповторимых текстов до служебных переводов и заказных
«надписей» (это в дальнейшем), Ц был одинокий путник. Может быть, в силу эт
ого такой объем сделанного за непродолжительную жизнь? И где в то время р
асполагалась марбургская почта? Надо умерить полет фантазии, да и в Марб
урге ли эта ода была написана?
К сожалению, судя по всему, ода была написана во Фрейберге, куда двадцатив
осьмилетний Ломоносов явился продолжать свое обучение к обер-физику Ге
нкелю. Хотя… хотя Радищев Ц это другой совершенно не известный Западу р
усский классик (а ведь по постановке вопросов не менее радикальный, чем В
ольтер) Ц Радищев об этой знаменитой оде Ломоносова писал, что она марбу
ргского происхождения. И кое-что в этом есть: не так быстро всё пишется, лу
чший работник, как знает любой писатель, это труд подсознания.
«Хотин» Ц это лишь иллюстрация, вначале была полемика с небезызвестным
В.К.Тредиаковским. Оба теоретики и оба практики, оба шли по правильному пу
ти. Один размашисто пишет «Новый и краткий способ к сложению российских
стихов», это 1735 год. Ломоносов только что оказался в Петербурге, и это одна
из его первых книжных покупок в столице империи. Ломоносов отвечает чере
з четыре года «Письмом о правилах российского стихотворства». При этой к
оллизии хорошо бы вспомнить еще одного коллегу двух поэтов: «Мертва теор
ия…» Ломоносовскую теорию оборонял «Хотин».
Рискнем все же на цитату, вещь совершенно не нужную в романе и малопонятн
ую для всех, кроме самого приглашенного с лекцией профессора. «Ломоносов
, Ц писал Радищев, Ц вознамерился сделать опыт сочинения новообразным
и стихами, поставив сперва российскому стихотворению правила, на благог
ласии нашего языка основанные. Сие исполнил он, написав оду на победу, оде
ржанную российскими войсками над турками и татарами, и на взятие Хотина,
которую из Марбурга он прислал в Академию наук. Необыкновенность слога,
сила выражения, изображения, едва не дышащие, изумили читающих сие новое
произведение. И сие первородное чадо стремящегося воображения по непре
ложному пути в доказательство, с другими купно, послужило, что когда наро
д направлен единожды к усовершенствованию, он ко славе идет не одною тро
пинкою, но многими стезями вдруг».
В этом тумане и будем разбираться. Цитата приведена еще и потому, что освя
щена знаковым словом «Марбург». Так приятно и заразительно всё действие
стянуть в один узел, но и для читателя нужна пауза и для «выхаживающего» с
вою лекцию и свой роман профессора и писателя. Обратимся к правде жизни, к
её фактам. Обо всем этом есть еще возможность поговорить возле дома Воль
фа и выходя из здания почтамта. А пока войдем внутрь. Если собственное под
сознание что-то уже решило, то от наваждения можно избавиться лишь одним
способом: поддаться желанию.
Стоит только войти в любое официальное заведение в Германии, как сразу н
айдешь разницу в российских и западных порядках. Перед каждым окошечком
, на расстоянии метров трех от него, красная линия. Любая очередь там, у это
й линии. Клиент подходит один к окошку операциониста, твердо зная, что из-
за его плеча не выдвинется чья-нибудь любопытствующая голова, чтобы пос
мотреть, что у него там за бумажки и что в них написано, либо послушать, о че
м вы беседуете? Сколько просите снять со счета или положить денег? Куда по
сылаете телеграмму или письмо? Откуда получаете известия? Немцы, западны
е люди, не любопытны по природе или предпочитают в ответ на собственную с
кромность приобрести чужую? Не лезь в мои дела, и я в ответ не заглядываю в
твои. Мы-то так точно не можем. Но это между прочим, обычное умиление русск
ого человека перед «их» порядками, расчетливостью. Мы по-другому не може
м, мы плохо считаем быт, разгульны по натуре и хорошо помним, сделав это чу
ть ли не основным, евангельскую заповедь: Бог дал день, Бог даст пищу.
Крестьянский сын Ломоносов, еще совсем недавно нищенствовавший и переб
ивавшийся в Москве, в Славяно-греко-латинской академии, с хлеба на квас, в
друг здесь, в Марбурге, наделал долгов, которые нижайше просил оплатить и
мператорскую Академию. Ах, эти нерасчетливые русские, ах эта вечная труд
ность молодого существования! Опять напряжём сознание, и так называемым
«внутренним взором» представим себе эту табличку, счет из письма в Санкт
-Петербург. Тем более, что эта табличка хорошо ляжет на курс мировых валют
, уютно устроившийся в зале почтамта при входе.
Аптекарю Михоэлису Ц 61 рубль
Учителю французского языка Раме Ц 22
Башмачнику Ц 15
Книготорговцу Миллеру Ц 10
Портному Ц 10
Учителю фехтования Ц 8
Учителю танцев Ц 5
Правда, в этом счете были еще и другие фамилии, по всей вероятности, ростов
щики. О какой русской расчетливости здесь может идти речь! Но что самое ин
тересное: проклятый царский режим все эти долги оплатил.
Экран «внутреннего взора» погас.
Где здесь можно купить телефонную карту? Мобильная сотовая связь Ц лишь
для неотложных сведений; чтобы немножко повольнее поговорить, приходит
ся пользоваться обычной междугородней. Перед красной на полу чертой ник
ого не было. Вполне современный просторный операционный зал, стекло и пл
астик, электроника, светятся экраны, мигают лампы, с тихим звоном закрыва
ются денежные ящики под кассовыми аппаратами. Милая девчушка, протянув т
елефонную карту, даже посоветовала, из какой кабины удобнее будет позвон
ить.
Голос Саломеи был хриплым и будто бы заспанным:
Ц Подожди, я выключу магнитофон.
Ц Чем ты занимаешься?
Ц Достала кассету Мирелы Френни в партии Чио-Чио-Сан, слушаю и плачу. Как
ое это божественное искусство! А еще читаю Гроссмана. В твоей комнате наш
ла журнал «Октябрь» за восемьдесят пятый год и перечитываю «Все течет».
Там, кстати, есть одна фраза по твоей теме. Если хочешь, я найду быстро, стра
ница у меня заложена.
Я подумал, как хорошо, что мы в противовес времени сохранили библиотеку и
не выбросили толстые журналы, которые собирали всю жизнь. Избавились тол
ько от «Огонька». Я всё это перечитываю редко, а вот Саломея часто ворошит
комплекты и выуживает что-нибудь интересное, о чем я порой и забываю. Когд
а у нас, на её или мой день рождения, бывают гости, я иногда признаюсь: моя же
на, которая целый день сидит в доме одна с собакой и телевизором, знает лит
ературу лучше, чем я.
Ц Ну вот, я нашла.
Это значит, она увидела обложку журнала в груде газет и книг у постели. В т
рубке послышались милые домашние шорохи. Я ясной картинкой представил, к
ак Саломея роется в бумажном развале. В этом мы с ней похожи. Возле моей кр
овати, на полу, тоже лежат книги вперемешку с разноцветными журналами. Са
ломее тяжело нагибаться, и я отчетливо вижу, как на совсем худенькой спин
е через нежный китайский шелковый халатик проступают острые позвонки.

Опять слышу ее голос:
Ц Сейчас беру очки и читаю.
Я вижу, как возле подушки, где лежат два-три тюбика крема, облатки от лекар
ств, флакончик глазных капель Ц всё под рукой, Ц она находит футляр от о
чков и, щёлкнув застежкой, достает очки для чтения, с толстыми, не всегда ч
истыми стеклами, и, одной рукой по-прежнему прижимая телефонную трубку к
уху, другой надевает очки. При этом Ц я это видел тысячу раз Ц легкий шел
к спадает и обнажается тонкая, почти детская рука с пергаментно-сухой ко
жей. На этой же руке два огромных, каждый с детский кулак, узла вен:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35