Два пажа склонились в церемониальном поклоне в то время, как третий широко открыл дверь. Ожидая короля, Гвенивер собралась подняться, но вошел совсем другой человек. Он остановился, оглядывая собравшуюся компанию. Светловолосый и голубоглазый, внешне он сильно походил на Глина, но был тонким и стройным, в то время как король отличался плотным сложением. Остановившись и скрестив на груди длинные руки – руки воина, он наблюдал за лордами задумчивыми прищуренными глазами.
– Кто это? – прошептала Гвенивер. – Я думала, что брат короля умер.
– Его настоящий брат, – ответил Гветмар. – Это Даннин, один из незаконнорожденных детей старого гвербрета. Король ему сильно благоволит. Сделал его капитаном своей личной стражи. После того, как увидишь его в сражении, то простишь ему его рождение. Он работает мечом, как бог, не как человек.
Большие пальцы Даннина были заткнуты за пояс, на котором висел меч. Он прошел вперед, мило, но отстраненно кивнул Гветмару, затем осмотрел Гвенивер. На его рубашке был вышит герб – корабль Кермора, однако по рукавам шли бьющие соколы.
– Итак, – произнес он наконец, – ты – жрица, которая считает себя воином, не так ли?
– Да. А ты, как я предполагаю, – мужчина, который думает, что может сказать мне что-то другое.
Даннин сел рядом с ней, потом развернулся и облокотился на стол. Когда он заговорил, то смотрел на зал, а не на Гвенивер.
– Что заставляет тебя воображать, будто ты умеешь действовать мечом?
– Спроси у моих людей. Я никогда не хвастаюсь о себе.
– Я уже говорил с Рикином. Он сказал мне, что ты впадаешь в неистовство.
– Ты собираешься назвать меня лгуньей?
– Не мое дело как-то называть тебя. Король велел мне включить твоих людей в его стражу, а я делаю то, что он говорит.
– И я тоже.
– С этого момента будешь выполнять мои приказы. Поняла меня, девушка?
Быстрым движением кисти Гвенивер плеснула содержимое своей кружки ему в лицо.
Пока лорды за столом ругались, она резко встала и уставилась на Даннина. Тот поднял глаза, холодные, как зимний лед. Эль стекал по его лицу, но Даннин словно бы не замечал этого.
– А теперь послушай, – проговорила Гвенивер. – Ты – сукин сын, это ясно, но я – дочь Волка. Если тебе так охота испытать мои навыки – выходи!
– Ты только послушай себя! Склочная и вздорная девка, вот ты кто.
Гвенивер с такой силой дала ему пощечину, что его отбросило назад.
– Никто не смеет называть меня девкой.
Огромный зал погрузился в мертвую тишину, когда все присутствующие, от пажа до благородного лорда, повернулись, чтобы следить за происходящим.
– Ты забываешь, с кем говоришь, – продолжала Гвенивер. – Или ты слеп и не видишь татуировку у меня на лице?
Даннин медленно поднял руку и потер место удара, но его глаза ни на секунду не оставляли ее. Их напряженный взгляд был пугающим – холодным, глубоким.
– Госпожа примет мои извинения?
Когда он опустился на колени у ее ног, в зале ахнули.
– Простите, ваше святейшество. Вероятно, меня охватило безумие. Если кто-нибудь снова посмеет оскорбить вас, ему придется отвечать моему мечу.
– Благодарю. Я прощаю тебя.
С легкой улыбкой Даннин поднялся и вытер залитое элем лицо о рукав. Он все равно продолжал смотреть на нее. На короткое мгновение Гвенивер пожалела о том, что дала клятву целомудрия. Плавные движения Даннина, его манера держаться, самая его наглость поражали красотой, сильной и чистой, как удар мечом на солнце. Но когда Гвенивер вспомнила темные глаза Богини, сожаление ушло.
– Скажи мне вот что, – обратился Даннин к Гвенивер. – Ты поедешь во главе своего отряда?
– Да. Я скорее умру, чем позволю кому-то сказать обо мне, что я прячусь за спинами своих воинов.
– Иного я не ожидал.
Даннин поклонился, затем медленно и надменно прошел между лордами. После того, как он захлопнул за собой дверь, зал словно взорвался.
– Боги! – Гветмар стер пот со лба. – Я-то вообразил, что настал твой последний час. Ты – единственный человек в королевстве, который посмел пойти против Даннина и не был убит в последующие пять секунд.
– О, чушь, – отозвалась Гвенивер. – У него достаточно ума, чтобы не наносить увечий жрице, давшей клятву Луне.
– Ха! – фыркнул Меймик. – Даннин вначале убивает, а потом думает.
Спустя некоторое время к Гвенивер подошел паж и сообщил, что король желает поговорить с ней с глазу на глаз.
Понимая, какая огромная честь ей оказана, она последовала за пажом на второй этаж главного броха, где находились покои Глина. Там стояли резные стулья и столы; на стенах висели шпалеры, а полы были покрыты бардекианскими коврами. Король ждал у камина, украшенного резными кораблями и переплетающимися узорами. Когда Гвенивер склонилась перед ним, он велел ей подняться.
– Я думал о всех ваших родственниках, которые умерли, служа мне, – сказал Глин. – Вопрос о клане Волка тяжелым грузом лежит на моем сердце, ваше святейшество. Вы хотите попросить меня передать земли и имя по женской линии?
– Да, сеньор. Теперь, после того, как я приняла постриг, я не могу обладать никаким земным богатством, кроме того, что можно унести в одном вьюке, но моя сестра скоро выйдет замуж за человека, который готов взять на себя наши имя и кровную вражду.
– Понятно. Позвольте мне быть искренним. Может, в отношении ваших земель мне и не удастся действовать так быстро, как хотелось бы, но я годов разрешить передать ваше имя сыновьям вашей сестры. Как бы мне ни хотелось изгнать Вепрей из ваших владений, многое зависит от исхода летней кампании.
– Сеньор очень честен и щедр. Я понимаю, что горе моего клана – это только одна из множества проблем, с которыми ему приходится иметь дело.
– К сожалению, ваше святейшество, вы правы. Хотел бы я, чтобы дела обстояли по-другому.
Покидая короля, Гвенивер встретила Даннина, который открыл дверь в покои без каких-либо объявлений и церемоний. Он очень легко улыбнулся ей.
– Ваше святейшество, – заговорил он, – мое сердце болит при мысли о смерти ваших родственников. Я сделаю все возможное, чтобы отомстить за них.
– Лорд Даннин очень добр, и я благодарю его.
Гвенивер поспешила по коридору, но возле лестницы быстро оглянулась и увидела, что он все еще смотрит на нее, держа руку на ручке двери. Внезапно она содрогнулась, как от холода, и ощутила опасность – словно чья-то рука стиснула ее горло. Гвенивер могла только предположить, что Богиня таким образом посылает ей предупреждение.
На следующий день Гвенивер шла по открытому двору вместе с Рикином, когда увидела, как потрепанный старик заводит в ворота двух вьючных мулов. Одетый в грязные коричневые бригги и многократно зашитую рубашку с гербами Глина, он держался прямо и ступал энергично, как молодой принц. Несколько пажей припустили бегом, чтобы помочь ему с мулами, и Гвенивер обратила внимание, что они относятся к старику с глубочайшим почтением.
– Кто это, Рикко?
– Старый Невин, госпожа. Таково его подлинное имя. Он говорит, что отец назвал его «Никто» в приступе злобы. – Объясняя, Рикин выглядел так, словно испытывал перед стариком странное благоговение. – Он – травник. Он находит дикие травы и приносит их лекарям, а также выращивает некоторые прямо здесь, в дане.
Теперь пажи уводили мулов прочь. Помощник камерария проходил мимо травника и остановился, чтобы поклониться ему.
– Так, послушай, – заговорила Гвенивер, – очевидно, этот Невин – полезный приближенный или слуга, но почему люди относятся к нему, как к лорду?
– Ну-у… – Рикин выглядел странно смущенным. – В этом старике есть что-то такое, что заставляет тебя почитать его.
– В самом деле? Выкладывай! Могу поклясться, что ты что-то скрываешь.
– Госпожа, все говорят, будто он занимается двеомером, и я сам наполовину верю в это.
– О, чушь!
– Не чушь, госпожа. Известно, что сам король ходил в сад к старому Невину и помногу часов разговаривал с ним.
– И это доказывает, что старик занимается двеомером? Несомненно, королю время от времени необходимо отложить государственные дела и отдохнуть, а старик развлекает его своей болтовней о растениях.
– Как вам угодно считать, госпожа. – Однако было ясно видно, что Рикин не верит ни единому слову из сказанного ею.
В этот момент к ним подошел сам Невин и дружески поприветствовал Рикина, который тут же низко склонился перед ним.
Когда старик перевел взгляд на Гвенивер, его глаза стали ледяными, как северный ветер. Казалось, они проникали в самую ее душу.
Внезапно ее охватила уверенность в том, что она знает этого человека, что каким-то странным образом ждала именно его, что именно его она пыталась найти, и вся ее предыдущая жизнь вела ее сюда, к этому невзрачному травнику.
Затем чувство ушло. Невин мило улыбнулся ей.
– Доброе утро, госпожа, – проговорил он. – Ваша слава распространилась по всему дану.
– Правда? – Гвенивер все еще чувствовала себя потрясенной. Вероятно, это меня радует.
– Поклявшаяся Луне воительница – это редкость, но времена действительно настали темные для Нее, с Сердцем, Пробитым Мечами.
Гвенивер откровенно уставилась на него. Откуда мужчина знает это тайное имя? Невин с серьезным видом поклонился ей.
– Простите меня, ваше святейшество. Я должен проверить, чтобы пажи тщательно распаковали травы. Несомненно, мы еще встретимся.
Когда он отошел, Гвенивер долго смотрела ему вслед. Наконец она повернулась к Рикину.
– Да уж, капитан, – проговорила девушка. – Он определенно владеет двеомером.
Примерно в то же самое время король проводил тайное совещание в узкой комнате, почти совсем лишенной мебели и украшений, если не считать длинного стола и пергаментной карты Дэверри, висевшей на каменной стене. Во главе стола сидел Глин на стуле с высокой спинкой, на которую был накинут королевский плед. Даннин сидел справа от него, а советники в черных одеждах расположились на стульях по обеим сторонам стола. Они напоминали ворон, собравшихся вокруг рассыпавшегося зерна.
В это утро король пригласил Амайна, верховного священнослужителя культа Бела в Керморе. Советники по очереди вставали, чтобы со всей серьезностью давать советы по различным вопросам войны, Даннин смотрел в окно и думал о других вещах. Все это имело мало смысла. Настоящие решения будут приняты позднее – королем и его вассалами-воинами.
Однако к концу совещания обсуждение перешло к вопросу, который привлек внимание Даннина. Саддар, старик с седыми бакенбардами и трясущимся подбородком, встал и поклонился королю.
– Мои нижайшие извинения, сеньор, за то, что спрашиваю вас, – начал он. – Но меня интересует, почему вы взяли леди Гвенивер в свой боевой отряд.
– После всего, что ее клан сделал для меня, я не счел возможным отказать ей в просьбе. Я уверен: Даннин сможет уберечь ее от реальной угрозы. Достаточно скоро участие в военных действиях утомит ее.
– А-а, – старик сделал паузу и в поисках поддержки бросил взгляд на других советников. – Видите ли, мы думали, что леди Гвенивер можно уберечь от невзгод, просто добившись ее возвращения назад в храм. Об этом можно сообщить ее людям позднее.
Даннин достал свой покрытый драгоценными камнями кинжал и метнул его так, что он воткнулся в стол прямо перед Саддаром. Советник с воплем отскочил назад. Лезвие продолжало дрожать.
– Скажи-ка мне вот что, – заговорил Даннин. – Как трус, вроде тебя, может судить о таком воине, как она?
Когда король рассмеялся, все советники выдавили из себя смешки, даже Саддар.
– Даннин высокого мнения о ее боевом духе, господа, – сказал Глин. – А я доверяю его мнению в таких вопросах.
– Я никогда не стану спорить с лордом Даннином по военным вопросам, сеньор. Я просто думал о благопристойности.
– Благопристойность можешь воткнуть себе в задницу! – рявкнул Даннин.
– Попридержи язык, – резко вмешался король. – Уважаемый советник, уверяю тебя, что я уважаю твою мудрость гораздо больше, чем мой дерзкий брат, но я уже дал леди Гвенивер слово чести. Кроме того, я пригласил сюда на совет Их Преосвященство, чтобы он прояснил для нас этот вопрос.
Все повернулись к священнику, который поднялся и кивнул всем по очереди. Как у всех служителей культа Бела, его голова была чисто выбрита. Он носил крученое золотое ожерелье на шее и простую полотняную тунику, перехваченную на поясе простой веревкой. С веревки свисал маленький золотой серп.
– Король хотел знать о статусе поклонения леди Гвенивер, – произнес Амайн тихим, глубоким голосом. – Все абсолютно законно и восходит к Временам Рассвета, когда, как записано в хрониках, женщины были вынуждены становиться воинами из-за жестокого давления обстоятельств. Поклонение Темной Стороне Луны ни в коем случае нельзя путать с обрядами Эпоны или Аранродды. – После упоминания второго имени он замолчал и скрестил пальцы, чтобы уберечься от колдовства. Многие советники сделали то же самое. – Я на самом деле удивился, что знания о воинских обрядах еще живы, но, как я понимаю, святые женщины из этого храма сохраняли сказания о подобных вещах нетронутыми.
Когда Амайн опустился назад на свое место, остальные неуверенно переглядывались между собой, как будто им стало не по себе.
– Видишь, Саддар? Я не могу пойти против воли Богини в таком деле, – сказал Глин.
– Конечно нет, сеньор, и пусть Она простит мне за то, что сомневался в целях леди Гвенивер.
Совет закончился примирительными кивками и поклонами всех участников. Когда Глин вышел из комнаты, Даннин задержался, чтобы вынуть из стола кинжал. Когда он убирал его в ножны, Саддар наблюдал за ним с ядовитой усмешкой.
Даннин поспешил вслед за королем и последовал за ним в его личные апартаменты. Глин велел пажу принести каждому из них по кружке эля, затем уселся у очага. Даннин опустился в кресло, которое ему предложил брат. На самом деле он с радостью сел бы и у его ног, как собака.
– А теперь послушай, Данно, – заговорил король. – Эта свора хвастунов утомляет меня не меньше, чем тебя, но мне нужна их преданность. Кто еще будет править этой жалкой пародией на королевство, когда мы выступим в поход?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58