Когда до вас добрался другой серебряный кинжал?
– Примерно через час после полуночи. Крепкий парень, хоть по виду не дашь ему больше четырнадцати. Он падал на месте, но продолжал повторять, что хочет ехать вместе с нами.
– Да, он такой, – Родри предпочитал, чтобы они продолжали считать Джилл мальчиком. – Вы привели с собой врача? У нас есть раненые. – Он снял шлем и откинул капюшон кольчуги.
– Да, – внезапно капитан уставился на него. – То есть, я хотел сказать: да, мой лорд.
– А, свиное дерьмо! Значит, ты видел меня раньше, не так ли?
– Много раз, лорд.
– Никогда больше не называй меня так. Меня зовут Родри и я – серебряный кинжал. Ничего больше.
Капитан кивнул, молча выказывая сочувствие. Это вывело Родри из себя.
Он развернул коня и повел боевой отряд назад к лагерю. Когда он спешивался, капитан попытался попридержать ему поводья.
– Прекрати! Я не шучу.
– Ладно, ладно. Значит, «Родри» – и ничего больше.
– Так лучше. Как далеко отсюда до вашего патрульного поста? Я должен похвалить нашего молодого серебряного кинжала.
– Примерно пять часов пути на свежей лошади, но когда мы вернемся, этого паренька там не будет. Видишь ли, я отправил его в дан Хиррейд с посланием. Прошу о подкреплении. Он сказал, что уедет на рассвете.
Родри выругался вслух. Капитан явно все еще думал о нем, как о лорде Родри Майлваде, потому что поспешил объясниться:
– Мне пришлось привести с собой всех людей, которые расквартированы на посту. Грабители почти никогда не нападают королевские караваны, поскольку знают: мы бросим на них все силы, если они это сделают. Следовательно, здесь происходит что-то странное.
Родри едва слушал его. Джилл опять на дороге одна. И об угрожающей ей опасности она знает еще меньше, чем он сам.
– Она просто от меня ускользнула, – сказал Саркин. – Я был всего в миле позади нее, когда она добралась до патрульного поста.
– Знаю, – ответил Аластир. – Я наблюдал за тобой.
– Если бы ты додумался найти ее раньше через дальновидение…
Вот она, вспышка такой знакомой наглости, но Аластир пропустил ее мимо ушей, потому что они находились в слишком большой опасности, чтобы идти на риск и сражаться друг с другом. Хотя и он сам, и Саркин хорошо владели мечом, вокруг них стояли девятнадцать разозленных бандитов. Аластир никогда не сможет околдовать их всех. Только что избранный предводитель банды широкими шагами подошел к ним, скрестив руки на груди.
– Вы нам не сказали, что девчонка умеет драться, как демон из ада!
– Я предупреждал вас, что у нее есть опыт участия в сражениях.
Бандит опасно зарычал. Аластир достал кошель, который приготовил для них.
– Я также сказал, что вам хорошо заплатят. Вот.
Когда бандит высыпал содержимое кошеля на ладонь волосатой руки, его лицо осветила широкая улыбка. При виде двадцати серебряных монет и квадратного рубина, величиной с ноготь большого пальца, изумленно распахнулся рот, в котором недоставало зубов.
– Ну тогда никаких претензий, – сказал он, поворачиваясь к своим людям. – Все отлично, парни. У нас здесь драгоценный камень, который мы можем продать в Маркмуре и несколько месяцев жить, как короли.
Когда бандиты весело загалдели, Аластир и Саркин сели на коней и уехали прочь. Старый Ган вел за ними лошадь Камделя. Хотя позднее бандиты явно попытаются устроить засаду на людей, которых они теперь считают богатыми, Аластир сможет воспользоваться двеомером и укрыться от этой неприятности. Он позволил себе соскользнуть в легкий транс. Кто-то за ними следит. Знание пришло к нему, как болезненный удар в основание черепа. Аластир быстро открыл глаза и вернул сознание назад, на физическую плоскость.
– Сарко! – крикнул он. – Наш наблюдатель вернулся!
Ученик попридержал коня.
– Это должен быть Мастер Эфира, – сказал он.
– Нет. Я слишком долго занимался изучением подобных вещей, чтобы не узнать такого мастера. Это ястребы. Больше некому.
Когда они ехали дальше, Аластиру хотелось ругаться. Время уходит. Если их преследуют ястребы, то они должны выбираться из Дэверри. Было бы разумно немедленно повернуть и как можно скорее направиться в ближайший портовый город. На мгновение Аластир колебался, почти готовый принять решение, но затем вспомнил Старца и его замечание о том, что Аластира ненавидит Саркин. Ученик, который утратил уважение к черному двеомеру, опасен. Кроме того, Старец вполне мог послать ястребов следить не за учителем, а за учеником. Это так похоже на Старца, работающего тайно.
Более того, они так близко подошли к тому, чтобы заполучить девчонку! Слишком близко, чтобы сдаться теперь. Аластир не сомневался: если ему удастся захватить Джилл живой, то он сможет торговаться с Невином: Джилл в обмен на обещание безопасного пути из Дэверри – с камнем.
Джилл, конечно, хотела подождать Родри на патрульном посту, но ни один серебряный кинжал не может отказаться выполнить прямой приказ отвезти важное послание самому гвербрету, по крайней мере не получив за это кнута. Восход слишком устал, поэтому конюх вывел для нее крепкого черного коня. Капитан уже вручил ей опознавательный знак; пока она едет по делам его светлости, все вассалы Блейна будут предоставлять ей свежую лошадь и пищу, чтобы она побыстрее доставила послание.
– А теперь послушай, – сказала Джилл конюху, – Восход должен быть здесь, когда прибудет Родри.
– За кого ты нас принимаешь, за конокрадов?
– Есть много великих лордов, которые «обменивали» лошадь, в то время как ее владелец совершенно не собирался этого делать.
– Твой конь в полной безопасности. Я вот что тебе скажу, серебряный кинжал. Мы, люди из Кама Пекла, ненавидим конокрадов больше всех других воров на земле. У нас конокраду не отрубают кисти рук. Ему дают пятнадцать ударов плетью и публично вешают.
– Отлично. В таком случае я отправляюсь в путь со спокойным сердцем.
Вскоре Джилл выехала. Она двигалась то рысью, то шагом, пока не преодолела горы. На более пологих склонах предгорий она время от времени могла пускать коня в галоп. Около полудня она прибыла в дан благородного лорда, получила еду и свежую лошадь и снова понеслась вперед.
Холмы быстро остались позади, теперь дорога Джилл вела по лугам Кама Пекла. Эта провинция, по большей части совершенно не подходящая для земледелия, была настоящим раем для скотоводов. На хорошо орошаемых лугах среди небольших березовых рощиц Джилл видела спокойно пасущиеся табуны; белые коровы с ржаво-красными ушами лежали в тени и жевали свою жвачку. Конные пастухи объезжали стада.
На равнине девушка почти все время скакала галопом. Она еще два раза меняла лошадей. От патрульного поста до города было пятьдесят миль. Преодолеть такое расстояние за один день мог только специальный курьер. К третьей смене лошадей солнце уже опускалось к горизонту. Лорд, который давал ей лошадь, предложил гонцу гвербрета переночевать у него. Джилл хотела было принять предложение, но опять почувствовала предупреждение двеомера. На этот раз оно прошло по ней резко, как нож. Она должна ехать дальше – и как можно быстрее.
– Благодарю, лорд, но послание на самом деле срочное.
– Несомненно, тебе лучше знать, серебряный кинжал.
Покинув дан, она понеслась галопом. Холодок двеомера подгонял ее, Джилл ощущала спиной его ледяное дыхание. Кто-то знал, где она находится, и этот «кто-то» следовал за ней, чтобы причинить ей зло. После прошлой тяжелой ночи Джилл была близка к тому, чтобы заснуть в седле всякий раз, когда лошадь переходила на шаг. Тем не менее девушка продолжала бодрствовать и подгонять лошадь. При виде путников на дороге Джилл кричала, именем гвербрета требуя, чтобы ей освободили путь. С удивленными возгласами пешеходы и всадники отступали в сторону и позволяли ей проехать.
Наконец Джилл поднялась на гребень невысокой горы и увидела внизу город гвербрета – дан Хиррейд, растянувшийся по обеим сторонам реки и окруженный высокими каменными стенами. Река блестела на закате так ярко, что для усталых глаз Джилл это было почти невыносимо. Скоро городские ворота закроются на ночь. Девушка ударила пятами лошадь, чтобы заставить ее бежать быстрее, и бросилась вниз, примчавшись к воротам как раз когда они закрывались.
– Послание для гвербрета! – заорала Джилл. – С перевала Кам Пекл!
Ворота попридержали. Когда стражник выбежал, чтобы встретить ее, Джилл широким жестом достала и продемонстрировала опознавательный знак.
– Хорошо, серебряный кинжал, – сказал стражник. – Я отведу тебя прямо в дан.
Когда створки ворот затворились и были заперты, Джилл почувствовала огромное облегчение. Здесь на какое-то время она в безопасности.
Стражник повел ее по лабиринту мощеных улиц. Круглые здания лепились друг к другу почти вплотную. В окнах горел свет; люди возвращались домой после торгового дня; тут и там из окон долетал запах ужина, от чего у Джилл заурчало в животе. В дальней стороне города находилась невысокая насыпная гора, окруженная каменными стенами. И снова ворота, и еще стражники, но благодаря опознавательному знаку Джилл с провожатым вскоре оказались во дворе огромного дана Блейна, с тройным брохом, возвышающимся над сараями и конюшнями. После того, как паж забрал лошадь Джилл, городской стражник провел посланца в большой зал.
В каминах пылал огонь, ярко горели свечи. Моргая, Джилл стояла у двери, в то время как стражник отправился поговорить с гвербретом. Возле большого слуги подавали ужин боевому отряду из ста человек. Воины восседали за длинными столами. За отдельным столом для почетных гостей и хозяев гвербрет трапезничал один. Джилл осматривалась по сторонам. Искусная работа каменщиков, прекрасные шпалеры, серебряные кубки и канделябры на столах… Джилл испытала желание отругать весь патруль. Почему эти «олухи не отправили послание капитану гвербрета, вместо того, чтобы заставлять ее врываться к великому лорду и беспокоить его за ужином? Грязный серебряный кинжал, вроде нее, должен был бы ждать снаружи во дворе.
Вид самого Блейна едва ли успокаивал. Когда стражник поговорил с ним, гвербрет надменно откинул голову и встал, гордо расправив плечи. Он оказался гораздо моложе, чем ожидала Джилл, на вид приблизительно двадцати двух лет, и поразительно напомнил ей Родри, синеглазый, с черными волосами. Хотя, конечно, не мог сравниться в красоте с ее мужчиной.
– Иди сюда, серебряный кинжал, – приказал он. – Что там за послание?
Джилл поспешила к нему и уже начала опускаться на колени, но потеряла равновесие и чуть не растянулась на полу.
– Простите, ваша светлость, – пробормотала она. – Два дня в пути, а до этого – сражение.
– Клянусь задницами богов! Тогда поднимайся с проклятого пола и садись на стул. Паж! Меда! Тащи кубок! Шевелись! Этот парень, должно быть, голоден.
Пока удивленные, пажи приходили в себя, Блейн схватил Джилл за плечи, помог ей встать и усадил на свой стул. Он сам сунул ей в руку кубок с медом, затем устроился на краю стола, позабыв о еде.
– Готов поспорить, что угадал, – сказал он. – На этом перевале, по которому таскаются демоны, опять возникли неприятности.
– Именно так, ваша светлость.
Пока Джилл рассказывала, подошел капитан Блейна, чтобы тоже послушать новости. Это был крепкий мужчина тридцати с лишним лет; на его щеке выделялся побледневший шрам. Когда Джилл закончила говорить, гвербрет повернулся к нему.
– Комин, возьми пятьдесят человек и запасных лошадей и отправляйся в путь сегодня же ночью. Я… так, подожди минутку. – Блейн схватил кусок жареного мяса с золотой тарелки и бросил Джилл. – Хлеб возьмешь сам, парень. А теперь послушай, Комин. Гони этих бандитов, шлюхино отродье, в Йир Аусглин. Если у гверберта Игвимира хватит наглости пожаловаться, то скажи ему вот что: если мы не увидим их головы на копьях через неделю, это означает войну.
– Все сделаю. Как только будут новости, отправлю посыльного.
Пока они обговаривали детали, Джилл продолжала есть. Когда Комин ушел, чтобы выбрать людей, Блейн взял свой кубок и быстро выхлебал мед – так жадно, словно это была чистая вода. Паж, поджидавший поблизости, тотчас же шагнул вперед и ловко долил кубок.
– Похоже, ты едва прикоснулся к меду, – заметил Блейн, обращаясь к гонцу. – Что ты за серебряный кинжал, если так медленно пьешь? Как тебя зовут, парень?
– Джилиан, ваша светлость, и я не парень, а девушка.
Блейн уставился на нее, потом откинул голову и расхохотался.
– Похоже, я старею и слепну! – все еще улыбаясь, воскликнул он. – Да, на самом деле девушка! Что же заставило девушку ступить на долгую дорогу?
– Мужчина, которого я люблю, – серебряный кинжал. Я оставила своих родственников, чтобы следовать за ним.
– Очень глупо с твоей стороны, но с другой стороны кто знает, на что способны женщины? – Он передернул плечами. – Хорошо, Джилиан. Мы не можем разместить тебя в казарме, поэтому на ночь я выделю тебе комнату в брохе.
В тот же день патруль Кама Пекла проводил остатки каравана Серила к приграничному посту, а затем воины снова отправились на поиски бандитов. Родри помог перенести Серила на койку в казарме, проследил, чтобы охранников и погонщиков хорошо накормили, а затем отправился в конюшни – проверить, в порядке ли Восход. Конюх сказал ему, что Джилл выехала на рассвете с посланием гвербрету.
– Так что она прямо сейчас должна приближаться к дану Хиррейд.
Родри посмотрел сквозь дверной проем на закат.
– Именно так. Ты когда-нибудь был в нашем городе, серебряный кинжал?
– Один или два раза. Ну, я собираюсь поужинать.
Закончив трапезу, Родри зашел проведать раненого бандита, которого заперли в сарае с припасами. В этих предосторожностях не было необходимости, поскольку юноша умирал. Он был без сознания. Родри чувствовал запах зараженной раны через бинты. Он дал умирающему воды, затем уселся рядом, разглядывая его. Никогда прежде он не видел, чтобы подобная рана так быстро убила человека – а ведь Родри принимал участие в очень многих сражениях. Конечно, грабители питаются совсем не так хорошо, как лорды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58