– Именно так. Видишь ли, до меня доходили кое-какие интересные новости из Дэверри. Предполагалось, что один парень должен был отправиться в Йир Аусглин с очень большим мешком украденных драгоценностей. Кстати, по слухам, он – полный болван. Он пытается выдать себя за купца, а на его коне узда, подходящие гвербрету, – и, кстати, боевое седло.
Джилл прилагала огромные усилия, чтобы скрыть жгучий интерес к разговору.
– Если камни все еще находятся в Йире Аусглин, то это не мое дело, – продолжал Огверн задумчиво. – Но несколько умных ребят пытались там найти этого так называемого купца – конечно, чтобы освободить его от непосильного груза. Они проследили за ним до реки Лит, и – пуф! Там он исчез. Просто колдовство какое-то!
– Поэтому ты задаешься вопросом, не мог ли он пробраться на вашу территорию. Должно быть, вещи, которые он вез, не имеют цены, раз за ним охотятся все воры в королевстве.
– Они очень ценные. Говорят, камни принадлежали самому королю.
– Но как кто-то мог украсть у самого короля?
– Хороший вопрос, серебряный кинжал, на самом деле хороший вопрос. Я только повторяю то, что слышал. Один из этих камней – рубин величиной с ноготь твоего большого пальца. Ты знаешь, сколько стоит такой камень? Предполагается также, что там есть опал размером с грецкий орех. Обычно опал стоит не больше других драгоценных камней, но камень такого размера встречается достаточно редко.
– В Маркмуре я слышала разговоры о каком-то перстне с сапфиром. Как ты думаешь, он мог быть из той же партии?
– Вполне, – глаза Огверна ярко блестели среди складок жира. – А что ты слышала?
– Предполагается, что перстень проклят, – Джилл быстро подбирала слова, пытаясь изложить сведения о камнях, обладающих двеомером, в понятных Огверну терминах. – Говорили, будто он посылает мысли прямо тебе в сознание. Да, и еще кое-что насчет того, как он выглядит… А, да. Иногда это просто сапфир, а иногда он светится и переливается.
– А теперь послушай: никогда не смейся над проклятыми камнями. За мою долгую, драгоценную жизнь через мои руки прошло много камней, и ты удивишься силе, которой обладают некоторые из них. Они действительно живут своей жизнью. Как ты думаешь, почему люди так ценят их? – Он замолчал, постукивая пальцами по столу. – Проклятый камень, говоришь? Это кое-что объясняет. Пара умных ребят в Дэверри на самом деле попыталась обокрасть того, с камнями, но они оба плохо закончили, так и не добившись успеха. Один разбился насмерть, выпав из окна, когда пытался забраться в него, словно кто-то взял и толкнул его – так сказал его напарник. И я не знаю, что случилось с другим.
«Искаженные Дикие заставили его поскользнуться и скинули в реку», – чуть не крикнула Джилл вслух.
– Что-то не так? – резко спросил Огвен. – Ты побледнела.
– О, ничего, ничего. Я все еще не отошла от долгой езды.
Постепенно таверна наполнялась людьми. По нескольку за раз ничем внешне не привлекательные молодые люди заходили в дверь, брали кружки эля и тихо останавливались в тени. Большинство из них, судя по следам краски на руках, были честными учениками и подмастерьями, которые заглянули выпить по кружке эля, пока жены их хозяев готовят ужин. Некоторые с большим интересом наблюдали, как возле очага тощий владелец гостиницы снимает с вертела кур.
– Останься поужинать, – предложил Огверн Джилл. – Еда здесь гораздо лучше, чем в «Бегущей лисе». Известно, что тамошняя кухарка ковыряет в носу, когда помешивает жаркое.
Здесь и впрямь кормили куда вкуснее, чем ожидала Джилл. Хозяин принес ей половину курицы и свежего хлеба, а для Огвена – поднос с целой птицей и круглой буханкой.
Некоторое время спустя молодой человек с бородавками, которого Джилл поймала в переулке, проскользнул внутрь. Огверн повелительно махнул ему куриной ножкой.
– Джилл, это мой сын, мой единственный ребенок – к сожалению, о, увы и ах! – Огверн повернулся к парню. – Бокк, это Джилл. Надеюсь, между вами не осталось никаких недоразумений?
– С моей стороны – нет, – сказала Джилл.
– И никаких с моей, – Бокк легонько поклонился ей.
Джилл внимательно осмотрела его. Хотя он был стройным, тонким, она все же улавливала определенное сходство юноши с отцом, в особенности в форме маленьких глазок и носа. Бокк нагнулся и взял у Огверна кусочек курицы.
– Послушай, Джилл, – заговорил Бокк. – Поскольку ты была в Йире Аусглин…
– Мы это как раз обсуждали, – вставил Огверн. – Она…
Кто-то громко и сильно постучал в дверь. Хозяин бросился ко входу, некоторые из посетителей невольно метнули взгляд в окно. Владелец гостинцы выглянул наружу и покачал головой. Все расслабились.
– Значит, это не стражники гвербрета, – прошептал Огверн Джилл.
Хозяин отступил на несколько шагов назад, впуская высокого широкоплечего мужчину в простых серых бриггах и темной от пота рубашке, перехваченной широким поясом, на котором висел меч в дорогих ножнах. Его легкая, осторожная походка подсказала Джилл, что он весьма недурно владеет этим мечом. Когда новый посетитель подошел к столу Огверна, Бокк поспешно сбежал в тень. Джилл отлично понимала парня. Никогда раньше она не видела таких глаз, как у этого незнакомца, – они были голубыми, как лед, и абсолютно холодными, словно он за свою жизнь видел столько отвратительных вещей, что в нем не осталось никаких эмоций, – кроме презрения. Джилл машинально опустила руку на рукоятку меча. Заметив этот жест, незнакомец улыбнулся, едва дернув тонкими губами.
– Э… добрый вечер, – поздоровался Огверн. – Как я понимаю, ты хочешь поговорить со мной?
– Возможно. Это зависит от того, есть ли что сказать серебряному кинжалу.
Его голос не был особенно неприятным, просто холодным и сухим, но Джилл содрогнулась, когда он повернулся к ней.
– Не думаю, что мы встречались, – заметила она.
– Нет, не встречались. Но, как я понимаю, у тебя имеется украденный драгоценный камень. Я заплачу тебе за него золотом.
Джилл осознавала, что Огверн наблюдает в приятном удивлении, словно думает о том, как чуть раньше она обманула его.
– Ты ошибаешься, – сказала Джилл. – У меня нет камней на продажу. Впрочем… Что, по-твоему, у меня имеется?
– Опал. Довольно большой опал. Я знаю, что вы, воры, обычно торгуетесь, но обещаю: я заплачу тебе гораздо больше, чем любой ювелир, занимающийся скупкой краденого. Камень лежит в кошеле, висящем у тебя на шее. Вынимай.
– Если бы у меня был этот опал, то я продала бы его тебе и никому другому, – Джилл почувствовала, как какая-то сила заставляет ее произносить эти слова. – Но единственная драгоценность, которая у меня есть, – это брошь в форме кольца.
Незнакомец прищурился. Джилл вынула кошель, открыла его и извлекла из него… брошь в форме кольца! Она точно знала, что брошь окажется там. Брошь была довольно простой – латунной, украшенной стекляшкой, но странно легкой, несмотря на размер.
– Не надо шутить со мной, девушка! – рявкнул незнакомец.
– Клянусь тебе, что это – единственная драгоценность, которая принадлежит мне.
Незнакомец склонился над столом и уставился прямо ей в глаза. Пронзительный взгляд как будто проникал в саму ее душу.
– Это правда единственная драгоценность, которая тебе принадлежит?
– Да, – она обнаружила, что ей очень трудно говорить. – Эта – единственная.
Казалось, его глаза потемнели, и она почувствовала, что он пытается проникнуть ей в душу еще глубже. Приложив волевое усилие, Джилл вырвалась из этого плена, тряхнула головой и взяла в руку кружку, готовая выплеснуть эль чужаку в лицо, если он снова попытается пробовать на ней свои трюки. Искренне недоумевая, незнакомец огляделся.
– В чем дело? – рявкнул Огверн. – Ты же видишь, Джилл говорит тебе правду.
– Я знаю это, жирный свин! Камень у тебя? Ты знаешь, где он?
– Какой еще камень? – Огверн отложил куриную ножку и вытер руки о рубашку. Джилл заметила легкое свечение, свидетельствовавшее о том, что у него в ладони зажат кинжал. – А теперь послушай. Ты не имеешь права врываться в честную гостиницу и вести себя здесь таким образом. Будь добр, скажи, что тебе надо, и мы посмотрим, не можем ли помочь.
Незнакомец колебался, сверля Огверна взглядом.
– Очень хорошо, – выговорил он наконец. – Я ищу совершенно определенный опал, величиной с грецкий орех, но идеально отполированный. Я хочу купить его. Даже не пытайся мне говорить, что ты про него не слышал. Такие новости распространяются быстро.
– Именно. Не стану врать. Последнее, что я слышал, – он в Йире Аусглин. Если бы он находился где-то в Каме Пекле, то я бы знал. Но его здесь нет. Я сам не прочь взглянуть на него.
И снова незнакомец колебался, озираясь по сторонам своими холодными глазами.
Несмотря на то, что он хорошо держал себя в руках, Джилл улавливала отзвуки страха. Она слышала этот страх столь отчетливо, что поняла: когда незнакомец смотрел ей в глаза, он установил между ними некую связь.
Это вызывало в ней такое отвращение, словно она запустила руку в нору, полную пауков.
– А теперь послушай, ты, – обратился незнакомец к Огверну. – Камень должен находиться на пути в дан Хиррейд. Когда он тут окажется, наложи на него свои жирные лапы, а после продай мне. Я хорошо заплачу тебе. Именно я должен получить его, иначе ты умрешь. Понял?
– Господин хороший! Все, что я хочу от камня, – это прибыль, а поскольку ты предлагаешь мне хорошую прибыль, то определенно получишь камень. Нет необходимости угрожать.
– К тебе вполне может обратиться кто-то еще. Понял? Продашь камень другому – и я вспорю тебе брюхо и выпущу часть топленого свиного жира. Ты еще будешь умолять меня убить тебя.
Спокойствие, с которым он произносил эти слова, ясно давало понять: угроза – настоящая. Сам Огверн и все его подбородки задрожали, когда он кивнул.
– Время от времени я буду возвращаться, чтобы проверить, нет ли у тебя камня. Побереги его для меня. Он должен скоро появиться.
Незнакомец презрительно повернулся к своему собеседнику спиной и вышел, захлопнув за собой дверь. Бокк пытался что-то сказать, но только хватал ртом воздух.
– Клянусь адом, – прошептал Огверн. – Неужели я в самом деле это видел?
– Боюсь, что да, – ответила Джилл. – Надеюсь, он не остановился в «Бегущей лисе». Я не хочу возвращаться туда только ради того, чтобы встретить его в таверне.
– Это мы легко выясним. Бокк, возьми пару ребят. Не надо рисковать, следуя за ублюдком. Просто поспрашивайте.
– Кто-то должен был его видеть, – заметил Бокк. – Готов поспорить: он сильно выделяется в толпе.
С парой друзей Бокк вышел через окно на задний двор. Огверн вздохнул и задумчиво уставился на остатки птицы.
– Я потерял аппетит, – признался он. – Хочешь курицы, Джилл?
– Нет, спасибо. Так у тебя больше нет аппетита? Вот так чудо!
– Пожалуйста, не надо грубостей, – он положил руку на свое драгоценное оскорбленное сердце, одновременно убирая кинжал в ножны. – Человек может вытерпеть только определенное количество оскорблений. Топленый свиной жир? Ха!
Бокк вернулся спустя час. Он выглядел еще более воровато, чем обычно, лицо его сильно побледнело. Он сообщил Огверну, что несмотря на усиленные поиски, они не нашли ни следа незнакомца.
– Ты что, спятил? – выплюнул Огверн. – Дан Хиррейд не такой уж и большой.
– Знаю, но его здесь нет, и никто не видел, как он заходил. Вообще – ничего. И вот еще одна, черт побери, странная вещь. Один раз мы заметили его, когда он шел к городской стене. Затем он завернул в переулок и… просто растворился. Папа, клянусь! Он исчез.
– О, клянусь розовыми задницами богов! – слабым голосом простонал Огверн. – Давайте молиться, что бы этот камень подвернулся поскорее! Возьмем у ублюдка проклятое золото и навсегда расстанемся с ним.
Вскоре после этого Джилл отправилась назад в свою гостиницу. Она шла быстро, держалась близко к стенам домов, постоянно оглядывалась и перед тем, как войти, остановилась перед дверью, чтобы удостовериться, что незнакомец не ждет ее.
Оказавшись у себя в комнате, Джилл заперла дверь и ставни изнутри. Она спала, положив меч на пол рядом с собой, и ничто не побеспокоило ее. Разве что сновидения: отрубленные головы, темные пещеры и глаза незнакомца, неотрывно глядящие на нее.
Родри провел этот день в яростном нетерпении. Джилл была одна и в опасности, а он остался в няньках с раненым купцом и его вонючими мулами – к этому обязывала его честь охранника. Поскольку он дал слово Серилу, что проводит караван до города, то обязан был оставаться с ним, пока Серил не сможет ехать верхом.
Ближе к полудню умер раненый бандит. Родри помог похоронить его, чтобы хоть чем-то занять себя. Наконец, примерно за час до заката, вернулся патруль.
– Мы следовали за ними до Йира Аусглин, – сообщил капитан. – Я не могу пересекать границу без особых полномочий, поэтому нам придется подождать, пока их светлость не пришлет нам послание.
– Молю об этом всех богов в Других Землях и надеюсь, что оно придет поскорее.
Послание пришло гораздо быстрее, чем ожидалось. Когда патруль садился ужинать, Комин привел пятьдесят человек с запасными лошадьми. В суматохе Родри было легко выскользнуть. Ему совершенно не хотелось, чтобы Комин узнал его. За отсутствием более хорошего укрытия он отправился в домик, который служил кухней. Слуги в суматохе готовили еду на пятьдесят вновь прибывших, которых не ждали. Они даже не заметили наемника, стоявшего за углом, возле очага. Огонь развели посильнее и поставили жариться куски свинины. Угли шипели, когда с мяса капал жир.
Родри смотрел на пляшущие языки пламени и проклинал свой вирд. Вот он здесь, прячется от человека, которого уважает и который когда-то почитал его. Золотые языки пламени, играя, насмехалась над ним. Они то взлетали почти до потолка, то вдруг опадали. Не так ли и человеческая жизнь – сегодня полная славы, завтра тлен и ничто? В горящих углях, казалось, возникали картины, и Родри словно видел в них Аберуин и его любимый дан Каннобейн.
Родри подумал о Невине и внезапно почувствовал, как у него по спине пробежал холодок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58