Некоторое время Кармен молчала.
- Наверное, надо уже подумать о вопросах распределения.
Он с недоумением посмотрел на нее, стараясь понять интонацию, с которой были произнесены эти слова.
- Видимо, ты уже разговаривала с Пересом, да? - спросил он. - И уже слышала о проекте «Майский цветок»?
- О чем, о чем?
- Вот как! Он еще ничего не сказал тебе? Он хочет, чтобы мы купили «Аврору» или «Следопыт» и использовали корабль для перевозки на Астру иммигрантов с Земли.
Она вздохнула:
- Похоже на него: благородство, великодушие и полная непрактичность. Для нас гораздо дешевле было бы арендовать один из транспортных военных кораблей мзархов, чем покупать свое собственное судно.
Лицо Хафнера вытянулось.
- Наверное, кто-нибудь из твоих экспертов уже придумал, что мы будем делать с этим потоком отре... потоком людей, - поспешно поправился он.
- Мы изучаем эту проблему, - сказала Кармен, бросив на него странный взгляд. - Мы вовсе не собираемся принимать опрометчивые решения. А каким словом, собственно, ты хотел назвать этих людей?
Хафнер мысленно обругал себя за свой длинный язык.
- Потоком бедняков, - неохотно проговорил он. - Перес хочет перевезти сюда самые бедные народы из стран «третьего мира».
- Ну и что? - спросила Кармен с деланной невозмутимостью.
- Как что? Посуди сама - если это произойдет, мы, коренные жители Астры, окажемся в меньшинстве. Те из нас, кто приехал сюда по собственной воле, на пустое место, попросту растворятся в океане авантюристов, жаждущих получить бесплатный билет на межзвездный гравитационный поезд.
- Ну что ж, вполне вероятно. - Кармен взглянула на спокойную гладь Мертвого моря и задумалась. На лбу появились морщины. - Не знаю, как тебе объяснить, - наконец сказала она, вздохнув. - Несомненно, это изменит Астру. Четыре маленьких поселка превратятся в огромные города, и те из нас, кто пережил тяжелые времена, рассеются в толпе. Это так. Но ведь не будем же мы жить здесь совсем одни - как те нефтяные магнаты, о которых ты упомянул. Неужели мы хлопочем и трудимся ради такого будущего?
- Но зачем привозить их всех сюда? - проворчал Хафнер. - Почему бы не отправить им денег туда, где они живут? Или вот что... Я придумал.
- Что ты придумал? - спросила Кармен, бросив на него подозрительный взгляд.
- Отличный вариант разрешения этой дилеммы. - Он был так захвачен своей идеей, что боялся потерять связующую нить. - Это будет проделано в форме гуманитарной помощи - ну, что-то вроде Плана Маршалла. Мы можем переправлять часть своей прибыли самым бедным странам - или в виде кредита по договоренности с ктенкри, или просто вдобавок к валовому национальному продукту США для дальнейшего распределения среди бедных...
- А какова гарантия того, что наша помощь будет распределена именно между самыми бедными, между теми, кто в ней по-настоящему нуждается?
- Будет особый пункт договора, - неуверенно произнес Хафнер. Его грандиозный проект рассыпался, как карточный домик. - Да... Может, нам следует написать что-нибудь в договоре...
Кармен печально улыбнулась:
- Половина тех стран, которые нуждаются в помощи, уже отказались от нее, потому что помощь «старшего брата» ведет к потере свободы. А кроме того, нет закона, который нельзя было бы обойти, на каждый пункт контракта найдется свой мошенник.
Хафнер поджал губы. Она наверняка уже разговаривала с Пересом, решил он, и не столько разговаривала, сколько слушала.
- И все-таки это лучше, чем завозить сюда миллионы голодающих, - пробурчал он. - Большинство из них не знают ничего, кроме крестьянского труда. Ясно как Божий день, что работы для них здесь не найдется, им просто нечем будет заняться.
- Знаю, - вздохнула Кармен. - И пока не имею представления, как устраивать будущую жизнь. Сейчас мы можем только обмозговывать эту проблему.
- Ты права. - Хафнер опустил глаза: в руке у него был все тот же наполовину съеденный бутерброд. - Не слишком ли серьезно для нашего тихого, скромного пикника на обочине Вселенной? - сказал он, качая головой. - Послушай, давай представим, что мы только что пришли, и начнем завтрак сначала. Ладно? Давай просто наслаждаться нашими водорослями и этим серо-коричневым пейзажем, давай хоть на минуту забудем о политике.
- Идет. Извини, что втравила тебя в этот дурацкий спор. - Кармен грустно улыбнулась и стала вяло жевать бутерброд. - Ну что ж, может, поделишься со мной последними сплетнями?
Еще час они говорили о своих знакомых, о том, как продвигается работа приехавших с Земли ученых. Болезненных тем они не касались. И когда Хафнер проводил Кармен к лагерю у входа в тоннель, она наконец-то почувствовала себя отдохнувшей от повседневной нервотрепки.
Ему, должно быть, передалось ровное настроение Кармен, но, когда машина повезла ее в сторону Юни, он почувствовал, что оптимизм покидает его. «Она слишком серьезно относится к работе, - думал он, качая головой. Он шел к своему бараку, где собирался дождаться начала вечерней смены. - Наверное, ей так и не удастся расслабиться, пока вопрос с иммигрантами не будет решен окончательно. Перес от нее не отвяжется». Мысль о том, что мексиканец по-прежнему заражает ее своей прекраснодушной философией, была не из приятных, если не сказать больше, но Хафнер был не в силах помешать этому человеку.
Единственный выход - предложить свой вариант грандиозного иммигрантского проекта. Пока Хафнер не слышал, чтобы кто-нибудь предложил подобие Плана Маршалла - во всяком случае, во время их пикника Кармен не упоминала ни о чем похожем. И если на самом деле такая мысль никому не приходила в голову, обязательно нужно донести ее до полковника Мередита. Пусть Кармен отнеслась к его идее скептически - не важно: на его взгляд, в этом варианте было разумное зерно.
Хафнер свернул на полдороге и зашагал ко входу в тоннель. Сейчас Мередит должен быть в башне. Хафнер подозревал, что полковник пригласил туда кое-кого для беседы.

Более восьмидесяти раз на всех панелях командного пункта повторялся один и тот же рисунок в форме трех пересекающихся волнистых черточек. Находившиеся над этими символами лампочки зажигались одновременно: это наводило на определенные размышления. «Отлично, - думала Лоретта, выбирая нужную клавишу на доставленном ктенкри компьютере-переводчике, который тихонько жужжал сбоку от панели. - Назовем это «включено», или «задействовано», или «работает». Получается?»
Она нажала на клавишу и посмотрела на восемь словосочетаний, появившихся на экране переводчика: они включали различные комбинации из трех волнистых черточек, причем у каждой комбинации, скорее всего, было свое значение. «Активизация», «готовность», «выключено»? В таком случае это титло обозначает смену семантики. Надо посмотреть, какое еще значение может иметь титло. Выстроив слова по порядку, она нажала на несколько клавиш, и через десять секунд ее старания были вознаграждены: на схеме дугообразной контрольной панели над ее головой все ярлычки с волнистым титлом враз покраснели. Поглядывая на рисунок из красных лампочек, она стала ходить вдоль приборной панели, подходя к каждому загоревшемуся символу и внимательно рассматривая его. Теперь надо выбрать один или два символа и пропустить их через файл последнего цикла производства кабеля. Может, удастся угадать, какая из закорючек что означает. Пока эта методика не дала Лоретте ощутимых успехов: все очевидные совпадения были уже отслежены раньше, и ей чисто технически не удавалось соединить кажущиеся несвязанными значки и операции в цельную картину.
Откуда-то снизу донеслось неразборчивое бормотание, она расслышала отдельные русские слова. Через минуту из-под приборной панели вылез Виктор Ермаков.
- Это просто смешно, - проворчал он. - У доброй половины микросхем на выходе нет никакого сигнала, а другая половина, наоборот, показывает наличие абсолютно устойчивого сигнала без всяких отклонений. Как можно проводить измерения, если все показатели неизменны? - Он повернулся к Мередиту, который спокойно сидел неподалеку от одной из «горгоньих голов». - Полковник, экскаватор все еще работает, так ведь?
- Пять минут назад работал, - сказал тот. - Тогда он сбросил последний груз в бункер. - Он указал на окрашенную в голубой цвет часть панели, под которой только что сидел со своими приборами Ермаков. - Я видел, как изменился рисунок.
Русский сердито посмотрел на панель.
- Я склоняюсь к мысли, что Ариас прав. Он считает, что здесь и не пахнет обычной электроникой.
Лоретта пожала плечами. Франциско Ариас пытался объяснить ей свою теорию, но его обширные познания в самых сложных областях физики не заменяли таланта педагога, и он не смог перевести замысловатые научные термины на простой человеческий язык. После его урока она получила только сильную головную боль и его версию о том, что почти все оборудование прядильщиков сделано из того же материала, что и кабель, и этот материал не имеет никакого отношения к нормальной электронике. Потом он забубнил что-то о внутриатомных связях и создаваемых полями электромагнитных волнах, и она окончательно запуталась.
- Мне показалось, он говорил очень уверенно, - отозвалась она.
- Это в его стиле. - Ермаков покачал головой и снова обратился к Мередиту: - Полковник, пока мне ясно только одно: чтобы изучить это оборудование, придется самым натуральным образом изобретать новые инструменты и приборы. У вас нет никаких сведений о внутриатомной структуре кабельного вещества? Или общетеоретических гипотез о силах, которые в нем задействованы?
- Возможно, и есть, - задумчиво протянул он. - Но я не уверен, можно ли подпустить вас к этой информации.
Не из каждого ученого получился бы такой отличный шпион, подумала Лоретта, заметив, что при упоминании о секретной информации Ермакову удалось сохранить вид рассеянности и простодушия - не изменились ни взгляд, ни голос, лишь уши слегка шевельнулись.
- Ну что ж, дело ваше, вам и решать, - пожал он плечами. - Но чем больше я узнаю о науке прядильщиков, тем скорее смогу понять, как работает их техника.
- Знаю.
Потолок загудел - заработал мотор лифта. Лоретта посмотрела на часы и отметила, что до прибытия следующего дежурного супервайзера, который должен сменить Мередита, оставался еще целый час. Она обернулась и увидела, что полковник обходит цилиндр лифта, направляясь к тому месту, где должна открыться дверь. Она испуганно замерла, но это был всего лишь сменщик, доктор геологии Хафнер.
- Здравствуйте, полковник, - поприветствовал Хафнер Мередита и кивнул Лоретте и Ермакову. - Можно вас на минуточку? У меня возникла идея относительно массовой иммиграции, мне хотелось бы обсудить ее с вами.
Мередит пожал плечами.
- Прошу.
Хафнер пустился описывать проект, который он называл новым Планом Маршалла; не желая подслушивать, Лоретта вернулась к приборной панели. «Значит, так: титло означает «отрицание». Тогда на панели экскаватора может быть написано «пустой бункер». Посмотрим, не говорит ли еще о чем данная последовательность».
- Наверное, у тебя что-то получается - не то что у меня, - пробормотал Ермаков. Он установил свой мультиметр на краю приборной панели и суетливо подключал провода ко всем датчикам подряд. - Извини, ты не могла бы одолжить мне на сегодняшний вечер свой магнитофон и кое-какие записи?
У Лоретты стукнуло сердце, и она усилием воли заставила себя расслабиться. Магнитофон был липой: на самом деле это был радиопередатчик для выхода на связь с висящим на орбите кораблем ООН. Под пластиковым покрытием двух кассет была спрятана электроника, необходимая для приема и передачи сообщений.
- Наверное, могла бы, - сказала она как ни в чем не бывало, хотя ей было непонятно, почему бы ему не воспользоваться собственным «магнитофоном».
- Спасибо. Недавно я разговаривал с майором Данлопом о музыке, так вот - он жаждет послушать Чайковского и Рахманинова. Если можно, после окончания работы я зайду к тебе и возьму для него магнитофон.
- Отлично, - сказала она, еле шевеля губами. Данлоп. Тот офицер, о котором рассказывали люди из ООН: он обстрелял из станнеров толпу рабочих и за это самоуправство был жестоко наказан полковником Мередитом. Человек, которого, помнится, описывали как тщеславного, твердолобого служаку, всем видам дипломатии предпочитавшего пушечную стрельбу.
И этому человеку Ермаков собирался отдать ее радиопередатчик!
Ермаков закончил свои приготовления и снова скрылся под приборной панелью. Лоретта отошла в сторону и уставилась на аляповатые рисунки прядильщиков - смотрела и ничего не видела. До нее только сейчас дошло, что Ермаков уже вышел на Данлопа, может, они что-то задумали... Но что? Что могла состряпать эта парочка? Почему у Данлопа появилась потребность связаться с кораблем ООН? В задачу ученых входило лишь наблюдение и поиск сведений о прядильщиках... Хотя Ермаков вполне мог получить какие-то особые инструкции, в суть которых ее не посвятили. От страха у нее свело лопатки, и она оглянулась назад, предполагая, что Мередит, сложив в уме два и два и получив простой ответ, в эту минуту уже созывает солдат, чтобы арестовать ее за шпионаж.
Но полковник все еще мирно беседовал с Хафнером, явно не подозревая ни о коварных планах Ермакова, ни о терзающем Лоретту чувстве вины. Дрожь в коленках пропала, на негнущихся ногах Лоретта развернулась к компьютеру и стала дрожащими пальцами набирать нужные команды.
Ермаков к разговору больше не возвращался, и, четыре часа спустя покидая пещеру, она уже думала, что он или забыл о своей просьбе, или изменил намерения. Но когда они миновали охранников, стоящих у входа в тоннель, и вышли на воздух, в мягкие сумерки вечера, он как бы невзначай пристроился к ней. А еще через несколько минут он уходил из ее домика, унося под мышкой магнитофон.
Лоретта посмотрела ему вслед, потом закрыла дверь и заперла ее на замок. Она подумала было об ужине, но аппетит пропал, и вместо того, чтобы поесть, она улеглась на диван с книжкой. Сосредоточиться на чтении не удалось, так что пришлось отложить книгу и лечь спать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44