Он был прав. Впереди вода уже мелела. Сэм на миг остановился, чтобы
решить, куда идти, потом рванулся туда, где было помельче. Мы прокатились
по гладкой гальке и выбрались на мель, словно атомное животное, которое
приливом выбросило на мелководье.
Однако в этом была и своя хорошая сторона - тяжеловоз, наконец,
получил давно полагавшуюся намывку. Чуть подальше ручей расширялся, и Сэм
остановился, чтобы Дарла могла помыть треугольную рану на ноге у меня и
перевязать ее. Я вдруг почувствовал какое-то странное ощущение.
- Тебе еще повезло, - сказала она. - Чита говорит, что Виига, то
существо, которое тебя укусило, для людей не ядовито. К сожалению, яд
этого животного по химическому составу напоминает хлорпромазин, если я
правильно помню, это транквилизатор. Ты скоро ляжешь баиньки. Наверняка ты
получил хорошую дозу.
- Я чувствую странное спокойствие, и все. А ты откуда все это знаешь?
- О, просто мимолетный интерес к ксенобиологии, особенно к
экзотической зоологии.
- Если я умру, я хочу, чтобы ты для меня кое-что сделала. Отправляйся
в мою квартиру и убей там все растения.
- Как красиво звучит!
Но мой гнев стал абстрактным, когда меня охватило ощущение полной
нирваны. Боль в ноге и лодыжке утихла до случайных покалывании, и я
откинулся на спинку кресла, предоставив Сэму самому везти нас.
Примерно через полчаса мы выбрались на грунтовую дорогу, но чуть-чуть
не влипли, выбираясь из воды. Мы царапали дно с тошнотворным звуком
повреждаемого металла, потом добрались до ухабистой дороги, которая вывела
нас от ручья и чуть выше по холму.
Мне страшно захотелось спать. Я велел Дарле принести стимулирующую
таблетку из медаптечки, но она мне отсоветовала, утверждая, что
взаимодействие яда той твари и таблетки может быть непредсказуемым,
поскольку биохимия Вииги была инопланетной. Я согласился. Что поделать,
она была тут доктором.
Прошел еще час, и мы выехали на просеку. Это было для нас
потрясением. Примерно на площади в двенадцать квадратных километров
джунгли просто содрали с лица земли. Словно кучу сорняков. На их месте
лежали кучи взрытой земли, горы древесной пульпы и ряды за бесконечными
рядами аккуратных вязок: кора, бревна, листва, семена, стручки, плоды и
овощная масса - последняя в металлических контейнерах. Все полезные
продукты в натуральном виде или подготовленные к дальнейшей обработке. Та
штука, которая это проделала, стояла в отдалении.
Это был огромный Землескреб. Это была платформа примерно в километр
длиной, передвигалась она на гигантских гусеницах, выкусывая своим ведущим
концом огромные куски джунглей, сортируя, перерабатывая, переваривая
огромные массы материала в своих металлических кишках, вываливая свои
отходы позади. Когда-нибудь фермы, дома, фабрики последуют за нею.
Очищенная земля на Деметре была драгоценностью (Деметрой по-настоящему и
звали эту планету, хотя большинство людей игнорировало это название и
прозвали ее просто Оранжереей).
Чита скорбно взирала на эту сцену, и я не мог удержаться от чувства
жалости и стыда. Она смотрела на развалины своего единственного дома.
Дорога обходила край просеки примерно на клик или около того, прежде
чем углубиться обратно в джунгли. В этот момент мы следили за тем, не
появится ли кто по нашу душу с воздуха, но никаких летательных аппаратов
не было.
Новая секция дороги была покрыта густой растительностью в некоторых
местах, она извивалась по берегам болот и впадин, пока, наконец, не
влилась в другую дорогу.
- Сюда! - взвизгнула Чита.
Сэм повернул влево, и под слоем густого покоя, сонливости и
благодушия я подумал, насколько же это абсурдно, когда тебя выводит из
опасности существо, чей коэффициент интеллекта вообще не удается измерить
- настолько он мал, по слухам. Но обычно мы пользуемся той помощью,
которую нам удается получить.
Я заснул, все время просыпаясь, когда Чита выкрикивала новое
указание, куда ехать, но в конце концов не осталось такой необходимости, и
дорога перед нами бесконечно развернулась.
Спустилась ночь, что на Оранжерее наступает довольно рано, поскольку
период обращения у нее только шестнадцать часов, и мы, как призраки,
проскальзывали по лиственным коридорам, а наши фары играли в стволах
деревьев. Пары крохотных глаз сверкали в тени, словно искры в замирающем
огне, они пристально смотрели на нас. Время от времени раздавались звуки
шороха и возни в кустах, ночные вопли зверей разносились эхом в чернильной
тьме за нами. Я дремал, просыпался, снова плыл в сон, просыпался снова, а
пейзаж передо мной был все тот же самый, сон и реальность слились. Я не
знаю, сколько времени мы путешествовали. Тропа превратилась в бесконечную
ленту Мебиуса, замкнутую саму на себя, словно Космострада, проложенная по
поверхности шара.

Космострада. Парадокс. Причинность перевернута... живущие жизни,
любящая любовь, умирающая смерть - все вне своей естественной
последовательности... Мы рождаемся, проходим свои бессмысленные пути к
могиле, но эти тропинки двусторонние... разрежь и наугад соедини линию
жизни и получишь смерть прежде рождения, разочарование прежде надежды,
исполнение до того, как наступило желание, результат прежде причины...
Дорога была долгой, и я ехал по ней, по Ветке Обратного Времени...
назад на Терру, потерянную, голубую искорку в черноте, истощенную планету
пятнадцати биллионов душ - невзирая на постоянный исход лишнего населения
на путину миров, связанных Космострадой... Снова в детство, в вымирающий
полудеревенский город в Северо-восточной Индустрии, некогда Пенсильвании,
Федеративная Демократия Северной Америки... Маленький шахтерский городок,
под названием Брэддок Крик, чьи шахты выдали последние капли битуминозной
смолы примерно в конце четвертого десятилетия века, вскоре после того, как
я родился... город полупризрак. Ряды домов, заколоченных досками,
оставленных на растерзание грабителей и погоды, население, которого почти
не осталось, и это в век переполнения планеты, жертвы Климатического
сдвига... короткие жаркие лета, длинные зимы, от которых стыли щеки, и
почти без сезона плодородия между ними... Карапуз, который проводил теплые
месяцы босиком, играя на кучах каменного мусора возле шахт, горы этого
серо-голубого шлака вечно лежали и дымились от самовозгораний, спекаясь в
так называемого "рыжего пса", шлака, который очень хорошо себя
зарекомендовал при мощении дорог... Мальчик, который плавал в ямах,
наполненных водой и кислотными вымываниями из почвы под шахтами... Мы
никогда не ходили голодными в те дни, потому что отец работал, где только
мог, вымаливая фрукты и овощи у нашего садика на химической основе, когда
у него не было работы. А когда ни одно из его занятий не могло оплатить
счета, он делал таинственные вещи, пока я ждал его, он уходил по ночам, и
тогда я спал на огромной двойной кровати с мамой, но я долго лежал без
сна, прислушиваясь к тому, как в ветреной ночи лают собаки, я ждал, когда
же придет отец, что он делает, думал я. Я ждал его, пока не засыпал, чтобы
проснуться на следующее утро в собственной постели, в своем спальном мешке
на старом матрасе в гостиной, смутно вспоминая, что отец принес меня туда,
поцеловал и подоткнул одеяло... Смутные годы, проведенные в скуке и
беспокойстве, когда я пропускал школу из-за недостатка топлива и
отсутствия денег, дни без мяса, без хлеба, гордые счастливые дни, когда
солнце выходило и согревало все вокруг и я мог визжать, кататься по земле
и орать, играть сколько душе угодно, и не думать о мире, где миллионы,
нет, биллионы голодали, и постоянные пожары в лесах разоряли землю, или
думать о том, что очень здорово, что люди поселились на луне, сумели
провернуть колеса своих повозок в космосе... Я помню, как мой отец говорил
мне, что помнил, как при нем открыли первый портал на Плутоне, его открыл
робот, и я тогда подумал: зачем они его построили, этот портал, на таком
отдалении, на самом краю солнечной системы?.. Я смотрел видеопрограммы о
том, как это произошло, слушал, как комментаторы говорили, какая это
великая тайна: кто построил это все? Когда? Зачем? - годы пронеслись прочь
слишком скоро, потому что, невзирая на лишения, это было детство не хуже и
не лучше многих, обычное детство... А однажды отец рассказал нам, что надо
бы переехать, что он подал заявление на эмиграцию, и что его приняли, и
что как-то скопил 500.000 Новых Долларов, которые полагались всем
североамериканским резидентам, как плата за эмиграцию, потому что
экономически этот регион все еще считался одним из неплохих, если
сравнивать с остальными... Путешествие гидросамолетом в Индию, невероятные
массы народа там, мертвые тела на улицах, тела, которые еще не совсем
умерли, но уже умирали, положенные, словно дрова, посыпанные каким-то
химическим порошком, который делал их похожими на поленницу под первым
снегом... Порт челночных кораблей в Кендрапаре на Бенгальском Заливе,
окруженный палаточным городком брошенных там эмигрантов... Громовой полет
на челночном корабле, моя первая звездная тошнота и вид ослепительной
Терры, которая уменьшалась под нами... Потом путешествие на борту "Максима
Горького", корабля дальних перелетов, который достигал Плутона за
восемнадцать месяцев. Я провел эти месяцы по большей части вместе с
остальными пассажирами в полусне, электрически созданных сумерках
полусознания, которые делали путешествие переносимым... Примерно час мы
провели на Плутоне, прежде чем сели на автобус, который Космострадой
перевез нас на звезду Бернарда, а оттуда на Сигни-А-2, оттуда на
Струве-2398, оттуда на Сигму Дракона-4, которую звали Вишну, где я провел
остаток своего детства на ферме в долине, которая зеленела благодаря воде,
которая вытекала из расселин в скалах, работая так, как я никогда не
работал - ни прежде, ни потом. Где я наконец стал взрослым мужчиной -
слишком скоро, когда моя мать умерла, рожая моего брата Дональда -
мертворожденного...

...Пока меня не разбудила очередная выбоина, и я увидел, что дорога
выскочила из джунглей на полосу в десять метров шириной с каждой стороны
автострады, где никакая растительность не могла существовать, кроме
низенькой травки.
Сэм ждал, когда ему можно будет влиться в движение. Невероятно
медленная телега с какой-то конструкцией роллеров, почти не дававшей
сцепления с дорогой, виляя, проревела мимо, а ее фары показались просто
светлячками в сравнении с блестящим парадом остальных машин. Сэм проверил
сканеры и выехал на дорогу, гладкую-гладкую дорогу Космострады. Ах, какое
хорошее чувство! Меня нежно вдавило в сиденье, когда Сэм включил
ускорение, и скоро мы мчались сквозь низко стелющийся туман, который пах
влажными травами и влажной землей, запах джунглей, который я не хотел бы
чувствовать у себя в ноздрях, влажный и гнилостный. Я закрыл вентили
кабины и промыл ее чистым воздухом. Потом загерметизировал ее. Мы сделаем
прыжок во множество световых лет на Грумбридж-34B, где была переходная
дорога на безвоздушную луну газовой планеты-гиганта.
- Эй, посмотрите, кто проснулся. Тебе лучше? - Сэм говорил тихо.
- Более или менее. Сколько времени мы путешествовали по тому
проклятому ботаническому саду?
- Почти всю ночь. Мы, однако, пропустим зарю. Мне кажется, мы
примерно в ста кликах от портала.
- Роскошно. Чем скорее мы уберемся из этой салатницы, тем лучше для
нас.
Я оглянулся и увидел Дарлу и Читу, которые скорчились вместе на
заднем сиденье, заснув, как трехлетние дети. Я почувствовал, что мне еще
меньше лет, и снова провалился в небытие. Без снов.

Предостерегающее гудение портала разбудило меня. Я чувствовал себя
еще лучше, но рот у меня словно был набит ватой, и все в теле болело.
- Лучше скажи этим двум, чтобы пристегнулись, - сказал Сэм.
Я завопил через плечо, и они проснулись, протерли глаза и
пристегнулись. Мимо пролетали предостерегающие знаки, и вдруг мы оказались
в тумане, который окутал весь подъезд к порталу. Коридор безопасности,
полоса, отграниченная двумя белыми линиями, разматывался на нас из тумана.
- Ты на инструментах? - спросил я.
- Не-а. Использую наводящие маркеры.
Туман стал еще гуще, и линии потускнели - потом, как по маслу, туман
мгновенно исчез, и мы проехали мигающий красный сигнал пункта стыковки и
пронзили силовое поле портала. Поле держит атмосферу, но дает возможность
твердому телу проехать насквозь. Мне всегда хотелось спросить, что
произойдет, если машины, которые создают это поле, внезапно испортятся.
Насколько я знаю, такого никогда не случалось и никому не приходило в
голову беспокоиться об этом, кроме меня. Вообще-то никто не собирается
проводить бессонных ночей, думая о том, что произойдет, если портал
совершенно испортится и цилиндры упадут. Такое вроде как тоже никогда не
случалось, по крайней мере, в известных Лабиринтах.
Мы почувствовали минутное притяжение неведомой силы, это с нами
работали жадные пальцы гравитации.
- Смотри в оба, Сэм!
- Это всегда был тяжелый, поганый портал. Его надо откалибровать.
БУУУМ!
Тяжеловоз словно упал, ударившись по Космостраде Грумбриджа. Джунгли
пропали, и вокруг нас простиралась холодная плоская земля сателлита,
омытая тусклым красным сиянием основного карликового солнца
Грумбриджа-34B. Оно висело на огромной занавеске неба, покрытого звездами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48