Полшага, еще чуть вперед. Глазами, телом рванул вправо.
Противник мгновенно среагировал на финт и пырнул ножом. Но кинжал ткнулся в пустоту, а рука попала в цепкую хватку. Алекс сильно надавил на запястье, выворачивая руку, и убийца взвыл, перегибаясь и запрокидывая голову. Четко обозначилось адамово яблоко. Ребром ладони с оборотом в сторону Алекс рубанул по горлу. Детина, судорожно глотая воздух, повалился навзничь в траву.
— Чего вы ждете, подлецы? Врача!—закричал опять Алекс на примолкших солдат.
— Не беспокойтесь, мой командир!—произнес печально юноша, пытались улыбнуться.— Мне никто не поможет. Я не боюсь смерти, мы, буддисты, не умираем. А вам нужно жить, обязательно нужно жить.
— Крепись, родной! Потерпи немного. Сейчас придет доктор. Держись! Ты нужен нам, своему народу. Отсюда ты поведешь полки гарондов освобождать свою многострадальную Бирму. Это время уже близко. Нельзя тебе умирать, ни в коем случае нельзя!
— Нет, это конец. Прощайте, мой брат...— Маунг Джи еще что-то хотел сказать, поднатужился и затих.
Алекс платком вытер у Маунг Джи кровь с уголков рта, закрыл ему глаза. Откинул со лба юноши седую прядь — безмолвный след пережитой трагедии, и поцеловал. Он потерял друга, а родина — замечательного бойца. Нет больше рядом скромного и отзывчивого Манжи. Без раздумья бросился он на нож, предназначавшийся ему, Громову.
Тугой комок встал в горле Алекса, но глаза были сухими. Нет, он не заплачет перед этим сбродом линчевателей, жаждавших крови и упившихся ею. Молчат, прячут глаза. Поняли —. виноваты. Убийца поплатился. Но ведь Манжи уже не вернешь. Не заставишь биться его горячее сердце, на вдохнешь в него улетевшую жизнь!
— Ты убил моего лучшего рейнджера,— тронул Алекса за плечо офицер.— И без того веревка плачет по тебе. Мы искали тебя, а ты пришел сам.
— Кто вы такой? И почему разговариваете со мной в таком тоне?
— Трупу не обязательно знать мое имя. А ты уже труп, Алекс. Мы хорошо знаем тебя, бандита здешних мест.
— Мы не бандиты, а партизаны. Справьтесь у японцев: любят ли они нас. Предупреждаю, мистер неизвестный: если мы не вернемся через часа два, мои люди начнут атаку, и вы на своей шкуре узнаете, что это такое. Запомни, Майор!
— Не грози! Матадоров Мерилла не запугаешь!
— Как? Мерилл? Веди к нему! Он знает меня.
— Нам некогда возиться с тобой. Вон и твой рыжий подтверждает, что ты убивал наших людей. Прихватил их оружие, береты даже. Теперь не выкрутишься.
Алекс задумался, вспоминая. Быстро обшарил себя. Из уголочка нагрудного кармана вытянул кольцо Морроу, Нажал на головку, и крышечка персгня открылась.
Увидев черные буквы «С. I. С», майор переменился в лице, посерел.
— Извините нас, сэр!— забормотал он, мигая глазами.— Как нелепо все получилось! Простите, сэр! Одну минутку, сэр!
Как по волшебству появилось их оружие, толпа рассеялась, а через час они уже были в небольшом селении, где расположился штаб Роберта Мерилла. Полковник принял Алекса в просторном деревянном доме, полном офицеров и солдат.
— Друзья,— обратился он к окружающим, показывая на Громова.— Это тот знаменитый Алекс, под которого пытались работать джапы. Недавно он со своими молодцами поддал джапам такого жару, что те запаниковали и побежали с фронта. Только сейчас они очухались. Вот как надо воевать!
Алекс нахмурился.
— Но приняли пас далеко не по-дружески: убили моего лучшего друга, отличного командира. Его щадила пуля врага, а рука союзника...
— Прости нас, дружище!— мягко перебил его Мерилл.— Вместе с тобой горюем мы об этой утрате. Японцы применили запрещенный прием и выбили нас из равновесия. Подбросили нам группу нага, которые назвались твоими партизанами.. Туземцы завели сначала батальон Кинисена, а затем батальон Стрингера в западню и погубили много хороших парней. Только вчера мы узнали правду: захваченный моими «разбойниками» негодяй признался, что твоим именем прикрывалась банда, созданная из местных туземцев неким подполковником Сатэ.
— Такое недоразумение слишком дорого нам обошлось,— мрачно, сказал Алекс.— А Сатэ уже на том свете.
— Поздравляю с победой! Ты сам наказал убийцу. Вообще-то у меня неплохие ребята. Им пришлось пережить здесь ужасные дни. Вот тебе моя рука солдата: давай бить джапа вместе. Согласен?
— Я давно добивался этого. Вместе лучше.
— Благодарю, Алекс! Наступает горячее время. Без твоей помощи нам не выкинуть отсюда джапов. Твоим воинам нет цены в джунглях.
Мериллу приказали овладеть Валоубумом — важным пунктом долины Хуконг. В начале марта они вышли на подступы к городку. Американцы, наступали в лоб, партизаны охватили фланги и перерезали пути отхода. Штурм начался ночью. Японцы быстро оправились от первого удара и перешли в контратаку. Матадорам было плохо, и неизвестно чем бы это кончилось, если бы не партизаны Алекса.
Неистовый крик смерти покрыл шум ночного боя. Пошли в атаку нага, стремительные, неудержимые. Перед этим натиском ярости ничто не могло устоять. Гаронды по пятам дрогнувших японцев ворвались в городок. Перемешались кумачовые платки партизан и зеленые береты «рейнджеров».
Сражение за долину Хуконг было выиграно. Японцы откатились в глубь джунглей. Первая фаза освобождения Северной Бирмы завершилась. По этому случаю ожидался приезд Луи Маунтбеттена.
Визит главнокомандующего солдат не радовал — новые заботы. Они вспомнили, как в Ледо, другом селении Нагаленда, доставали ему ванну. Возможно, и на этот раз английский лорд пожелает комфорта Лондона в этих диких джунглях. Они были рады другому — представившейся возможности отдохнуть.
Алекс тоже не ожидал удовольствия от встречи с высоким гостем. Он уводил партизан. Громов пообещал Мериллу поддержку — полковнику предстояло месяца через два выступать на Мьитчину. Передал ему свой знак, выжженный на кусочке бамбука гарео: кто предъявит этот знак в любом селении сиеми, зем-и, ао и агорс, получит требуемую помощь. Мерилл отдарил его бритвенным прибором, авторучкой и толстой тетрадью.
Гаронды выстроились на площади. Напротив встали сомкнутые колонны «матадоров».
— Спасибо, кадонгн, за выручку!— подошел вразвалку Чейз,— накануне он привел свою группу.— От всех ребят благодарю! Не забудем никогда.
— Внимание!— прошла по рядам команда.— Смирно! Алекс выдохнул: Марш, марш! И партизаны двинулись. Под взглядами американцев они шире развернули крутые плечи, гордо закинули головы. Увешанные оружием, перепоясанные патронными лентами, они шли свободным размашистым шагом.
Синие горы, седой туман.
Зверь сторожит на тропе...
Полилась грозная песня воинов джунглей, Эхом откликнулась стена «матадоров».
Дьявол пред нами бледнеет, Мы, рейнджеры, знаем одно: Проворнейший уцелеет, Слабый, катись на дно.
А песня нага звенела, лилась и сплеталась с песней друзей...
Сидят вокруг костра воины, покуривают американские сигареты и ведут неторопливые разговоры. Бывалые вояки хвастают своими подвигами. Пытаются вставить словечко молодые, но быстро замолкают под презрительными взглядами ветеранов. Позади долина Хуконга — гнилые болота, море грязи, зеленая многослойная стена зарослей.
— Я видел, как Кенге — Большой змей завлек в реку двух джапов и утопил. Кенге рассердился на чужеземцев, значит, им скоро конец. Он могуч и силен,— рассказывает Нддагеба.
Нддагеба, то есть «старик»— самый пожилой, поэтому его и называют так в отряде. Это прирожденный воин, одним из первых вступивший в партизаны. Он знает множество всевозможных историй, сказаний, легенд. Молодежь льнет
к нему.
— Когда-то сестра Бангклавонга, великого духа и короля всего живого на земле, отложила семь больших яиц у истока реки Чиндвин. Из них вылупились шесть духов, а седьмое яйцо осталось целым. Долго ждали новорожденйые духи, но из яйца никто не появлялся. Тогда они скатили яйцо в воду и отправились на поиски своей матери. Когда они нашли ее и рассказали о судьбе седьмого яйца, она стала горько плакать и рвать на себе волосы: «О горе, горе! Мой бедный младший сын! Ты был бы самым лучшим, великим и мудрым из них».— Нддагеба помолчал. Чья-то рука протянула фляжку, и рассказчик, отпив глоток, продолжал:—Но из яйца в глубине реки вылупился Кенге — Большой змей. Так и живет он в глубоких водяных ямах. Он выходит на
сушу в поисках матери и братьев. А теперь душит чужезем-цев, топит их в реке.
— Отец, расскажите, как девушка победила дракона,— попросил кто-то из молодых воинов.
— На сегодня довольно. Я еще и не пробовал бетеля, а вы уже умяли свои порции,— он достал из матерчатой сумки орех бетеля и стал медленно с наслаждением жевать.
Молодежь постепенно расходилась. Нддагеба сидел при тихший. Задумчиво глядел в огонь. Вдруг спросил Алекса:
— Куда это мы идем?
— Домой, старик, домой.
— Вы шутите.
— Да нет же, Нддагеба! Мы действительно идем домой. Старый воин замолк. Повесил голову на грудь. Робкая улыбка осветила доброе смуглое лицо.
— Пойдем приляжем, Нддаби. Нужно отдохнуть, нама ялся ты за день. И вечером молодежь покоя не дает,— сказал Алекс, с уважением глядя на старого воина. Тронул за плечо. Нддагеба неловко повалился набок.
— Гонду, Гонду сюда!—закричал Алекс.
Сбежались все. Суетились, горевали. Но Нддагеба больше не встал. Он был мертв от великой радости, что может вернуться домой.Птица помнит гнездо, человек — землю предков. Шла война, и сиеми уже много лун бродили по джунглям вдали от родных очагов.
Алекс видел, как скучали воины. Да, партизанам нужно домой. Увидеть близких, побывать в своей утлой хижине, вдохнуть ее знакомый с колыбели запах, посидеть в кругу семьи, чтобы почувствовать прилив новых сил.
Партизаны покидали Хуконг со смешанным чувством горечи и радости. Они могли гордиться новыми победами: прошли «Ворота дьявола» у Швенгияунга, разбив там японский полк, выбрались из моря грязи у Валоубума и вместе с американцами отвоевали затерявшийся в джунглях городок, пересекли непроходимую эту долину, нашпигованную японцами. Их теперь не могли остановить ни скалы, ни коварства врага, ни тропические болезни, разъедающие кожу и мышцы, вызывающие наросты дикого мяса и язвы на теле. Они прошли трудный путь и потеряли многих боевых товарищей: Дегаланга, Бахадура, Жакунду, Гаро, Джонни,
Маунг Джи и многих других. Их могилы поросли густой травой, затерялись в джунглях.Полил Хуконг эти могилы горючими слезами проливных дождей.Горы встретили партизан хорошей погодой. Солнце во всю светило им, свежий ветер ласкал разгоряченные лица. Стояла тропическая весна. Ослепительной белизной сверкали рододендроны, нежными оттенками переливались магнолии, золотыми искорками высвечивал падаук. Пламенели гроздья крупных гуль-мохур. Нага любят гуль-мохур — цветы надеж-ды и счастья, и каждый заткнул за ухо алый цветок, ибо каждый шаг приближал их к родным очагам.
Джунгли сильно изменились за это время. Тропы расширились и кипели в беспокойном движении. Бесконечной вереницей тянулись войска: солдаты и тяжело нагруженные мулы, артиллерия и грузовики, согнувшиеся под тяжестью ноши носильщики я опять солдаты, солдаты. Бульдозеры расчищали путь танкам, обрушивая на землю деревья и сталкивая с грохотом валуны. Резкие выкрики команды грубо врывались в мягкий шелест листвы, скрежет танков и натужный рев моторов заглушали рыканье тигра, дымы бивачных костров и горящих деревень коптили чистое, как стеклышко, небо.
Все это двигалось в одном направлении — на запад. Там по ночам полыхали зловещие зарнипы, глухими перекатами рокотал гром.В марте 1944 года девять японских дивизий, стоящих против Индии, перешли в наступление. Они форсировали реку Чиндвин у Хомалина и Таунгдута. Японцы пересекли индийскую границу и двумя колоннами покатились вперед. Третья колонна начала продвигаться вверх по долине Кабау. Семнадцатая дивизия англичан неожиданно оказалась отрезанной.
Обходя города и главные магистрали, японцы занимали деревню за деревней, пытаясь окружить столицу провинции Манипур Имфал. Они.обошли Укрул и появились в районе Кохимы, залегли в джунглях вдоль дороги Имфал - Кохмай.- Димапур. Японцы укрепились в Каигла-Тонгби в двадцати километрах от Инфала. Их передовые отряды вьшли к пункту, находящемуся в сорока пяти километрах от Ассам Бенгальской железной дороги — важнейшей линии коммани
кации обороняющих Индию войск. Четырнадцатая армия Слима была отрезана от баз снабжения.Военное поселение Кохима стало главной ареной ожесточенной битвы за Индию. Эту, в прошлом красивую деревню, расположенную на высотах между Имфалом и Димапуром, защищали английские и индийские солдаты. Японцы окружили городок со всех сторон и начали напряженную осаду.
На помошь Кохиме была брошена знаменитая вторая британская дивизия, которая разгромила немцев в Северной Африке. Рослые упитанные краснощекие ребята с новенькими автоматами шли в бой и больше не возвращались. Они в первый и последний раз узнали, что такое джунгли, как обманчива их сочная зелень. Львы Ливийской пустыни оказались беспомощными котятами в джунглях Нагаленда.
Японцы заманивали их в дебри и набрасывались на них со всех сторон, не выпуская живым никого. Полки герцога Корнуэльского, Королевских стрелков, Его величества короля, Ее величества королевы, Дургемский, Норфолкский — все они растаяли в джунглях, как туман. Вторая дивизия — краса и гордость Великобритании, за несколько дней была перемолота в страшной мясорубке лесной войны.
Не успели воины Алекса вступить в Хванде, как весть об этом мгновенно распространилась по деревне. Сбегались селяне, обступали отряд, растворялись в нем. Они возбужденно переговаривались, тянули к Алексу руки. Вдруг все смолкли, расступились. Показалась Гаудили.
Желтая с черной каймой шаль на ее покатых плечах развевалась, как фата.
— Галюша! Родная!—Алекс рванулся ей навстречу.
Вождь склонила гордую голову, чтобы люди не видели сверкнувших в уголках ее глаз слезинок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32