— угрюмо заметил Ринальдо, искоса поглядывая на худую фигуру Эстабана.
— Что?! Вы насмехаетесь? — воскликнул дворянин, сдвигая брови.
— Хорошо, хороню, не сердитесь только! Вы будете есть, будете пить и убьете своего противника, когда вам заблагорассудится! — поспешно проговорил Ринальдо, невольно побаиваясь своего достойного спутника.
— Где же он? — засуетился итальянец, привставая па стременах.
Действительно, Кастильян, пришпорив лошадь, скрылся из глаз замешкавшихся друзей. Догнав молодого человека, путешественники без дальнейших недоразумений прибыли в Этамп, где, действительно, как и предполагалось, Сюльпис сделал привал.
Ровно в двенадцать часов Кастильян соскочил с лошади перед дверями «Венценосного павлина» и, бросив поводья подбежавшему конюху, отправился на кухню. Он предполагал здесь закусить и отдохнуть до ночи, а тогда уже продолжать свой путь.
Ночная поездка совсем не страшила его, и он намеревался в продолжение первого дня сделать два привала,
через каждые двенадцать лье, иначе говоря, в первые сутки проехать четверть всего пути.
Довольно хороший аппетит молодого секретаря теперь, благодаря моциону и благотворному действию чистого воздуха, еще более усилился, и он поспешно вошел в кухню.
Время было самое подходящее, так как именно тогда, когда Сюльпис переступил порог кухни, повар, стоявший у очага, в последний раз повернул огромный вертел, унизанный жареными кусками мяса, наполнявшего комнату приятным запахом.
— Как раз вовремя! Явись вы пятью минутами позже, и жаркое, наверное, пригорело бы! Чем могу служить?—учтиво кланяясь, спросил хозяин.
— О, все равно, лишь бы скорее! — ответил Касти-льян.
Повар ловко приподнял вертел и сбросил жаркое на огромный, переполненный соусом, противень.
Быстро накрыв отдельный столик и пододвинув стул, хозяин любезно подал прелестно подрумяненную пулярку.
— Пожалуйте! Пока что покушайте этого! — проговорил он гостеприимно.
Сюльпис с жадностью набросился на еду. Между тем кухня-столовая наполнялась народом. Здесь преобладали офицеры и кадеты гарнизона Кастельжалю, квартировавшего в Этампе.
Все места за длинным обеденным столом были уже заняты, когда в комнату вошел сеньор Эстабан со своими товарищами.
На общем совете было решено, что Пояструк будет играть первенствующую роль в предстоящей кровавой комедии.
— Эй вы! Место мне и моим дорогим спутникам! — горделиво проговорил он, оглядывая обедающих, затем прибавил, обращаясь к своим спутникам: — Надеюсь, господа, вы не откажетесь разделить со мной трапезу?
Оба достойных джентльмена молчаливыми поклонами выразили свое согласие.
Между тем хозяин, озабоченно оглядевшись кругом, учтиво проговорил вновь прибывшим:
— Как сами изволите видеть, везде переполнено!
— А там? За маленьким столом? — указал дворянин на столик Кастильяна.
— Действительно... Если молодой человек позволит, я поставлю ваши приборы рядом.
— Ну, это мы увидим, как осмелится он не позволить!— проговорил Пояструк, подходя со шляпой в руке к Кастильяну
— Молодой человек! — начал он с утрированной вежливостью.
Приподняв глаза от тарелки, Кастильян с удивлением взглянул на странного незнакомца.
— Молодой человек,— проговорил тот,— вы видите перед собой благородного дворянина, преследуемого судьбой! Я являюсь сюда с волчьим аппетитом, главное, являюсь в обществе двух уважаемых попутчиков, оказавших мне честь своим согласием принять участие в моей трапезе. И вот, как видите, ни одного свободного места за обеденным столом! Поэтому я осмеливаюсь обеспокоить вас своей просьбой — разрешить нам поместиться рядом с вами!
Терпеливо выслушав эту длинную тираду, Сюльпис оглянулся на «уважаемых попутчиков», вежливо представленных оригинальным незнакомцем. Подозритель ные лица их не возбудили в нем ни особенного уважения, ни доверия. Но благодаря своему мягкому характеру он постеснялся отказать в такой учтивой просьбе.
— Очень счастлив, что могу вам услужить! — проговорил он—Для меня одного слишком много места; конечно, для четверых будет немного тесно, но мы как-нибудь поместимся. Пожалуйста, присаживайтесь, господа!
— О, вы славный малый. Позвольте выпить за ваше здоровье!
«За его здоровье, это мне нравится: что называется, украсить жертву цветами!» — пробормотал Бен-Жоель.
Скоро стол покрылся бутылками и блюдами. Сеньор Эстабан с таким жаром принялся «подкреплять свои силы», что Ринальдо и Бен-Жоель с беспокойством подумывали о том, будет ли он в состоянии после столь обильного «подкрепления» употребить в дело эти пресловутые «силы». Но скоро опасения их исчезли, так как под влиянием вина речь Эстабана становилась все глаже, глаза засветились решительностью, лицо совершенно прояснилось и под конец ужина он бросил значительный взгляд
на своих «уважаемых попутчиков». Этот мимолетный взгляд не ускользнул от внимания Кастильяна, и в голове его зародилось подозрение, особенно усилившееся при воспоминании о предостережениях Сирано.
Молодой человек решительно встал с намерением расстаться с милым обществом подозрительных незнакомцев, но Эстабан, заметив его движение, поспешил задержать.
— Погодите, так расставаться не годится!
— Благодарю вас, но мне некогда,— отвечал секретарь Сирано.
— Как бы вам ни было спешно, а вы должны уделить нам часочек. Хорошо бы еще распить бутылочку Канарского!
— Хорошо, я согласен,— проговорил молодой человек, снова усаживаясь.
— Ну, так пить без дела скучно! Давайте-ка сразимся в кости. Что, каково, а?
— Мне кажется, что пора было бы подумать об отъезде! Притом я не люблю играть и в дороге никогда не играю! — сухо ответил Кастильян, раздосадованный навязчивостью Пояструка.
— Иначе говоря, вы считаете мое предложение непристойным? — спросил тот, злобно закусывая ус.
— Нисколько! Я только сожалею, что наши вкусы расходятся, вот и все!
— Ага, стало быть, вы хотите этим сказать, что мои вкусы нехороши и что я, иными словами, какой-нибудь шулер, по-вашему? Вы смеете оскорблять меня, знатного дворянина? — крикнул Эстабан, изображая на своем лице страшную ярость.
— Ничего подобного! — ответил секретарь спокойно.— Очевидно, вы ищете предлога к ссоре! — добавил он, не особенно, впрочем, обращая внимание на злобу незнакомца.
— К ссоре?! Ну а если вы чувствуете такое же отвращение к оружию, как к играм, то мои предлоги для ссоры должны мало интересовать вас!
«Ну, теперь мне ясно, что здесь кроются проделки графа! — подумал Кастильян.— Неприятно, черт возьми, начинать путешествие дракой, но тем хуже для них. Этот долговязый наглец не особенно страшит меня своими ястребиными глазами»,— и, приподнявшись со стула, Кастильян спокойно проговорил:
— Милостивый государь, не пора ли уже кончить эти шутки?
— Отвечайте, будете вы играть или нет?
— Не буду.
— Стало быть, будете драться?
— Когда угодно!
— Мне очень досадно, что наш обед кончается так мрачно! — проговорил бретёр с полупоклоном.— Не моя вина, вы сами этого пожелали! Мы можем здесь же окончить наш спор. Есть у вас секунданты?
— Найдутся! — ответил Кастильян, окидывая взглядом группу офицеров, столпившихся у их стола.
— Господа, можно просить вас быть моими секундантами?— обратился Эстабан к Бен-Жоелю и Ринальдо.
— Без сомнения! Хотя, собственно говоря, мы, то есть вот он и я, очень мало знакомы с обязанностями секундантов, но, конечно, не откажемся оказать вам услугу!— проговорил Ринальдо.
— Ну вот и отлично! Идемте, господа!
— Обождите минутку! Вы хотите непременно сейчас же драться?—спросил секретарь Сирано.
— Да, чем раньше, тем лучше!
— Как вам угодно, но я буду драться лишь вечером, так как у меня еще есть кое-какие дела.
— Будь по-вашему! — был ответ дворянина.— Так мы будем драться с фонарем?
— Если угодно! Я согласен,— ответил Кастильян уходя.
Полчаса спустя он уже нашел секундантов, двух офицеров, которые при имени Сирано, служившего некогда в их полку, с готовностью предложили свои услуги.
— А знаете, что я предложил ему?—спросил Эстабан, оставшись наедине со своими попутчиками.
— Что?
— Дуэль с фонарем!
— Ну так что?
— А то! Чтобы драться подобным образом, необходимо в совершенстве знать фехтовальное искусство. И, если не ошибаюсь, мне придется иметь дело не с каким-нибудь цыпленком, а с опытным петухом!
— Что же будет, если он убьет вас?—спросил Ринальдо.
— Успокойтесь, дорогой мой, сегодня вечером я
покажу вам, как наносятся: смертельные удары противнику! — ответил бретёр с самодовольной улыбкой.
Между тем Сюльпис, запершись в отдельной комнатке, провел остальную часть дня за письмом к Сирано Окончив его и передав одному из офицеров, он попросил этого господина в случае плохого окончания дуэли лично вручить его Вержераку
Офицер охотно согласился, а Сюльпис принялся за маленькую репетицию вечернего, боя.
Будучи учеником Сирано и прекрасно зная правила боя с фонарем, он не смущался предстоящей ему дуэлью, которой, очевидно, Эстабан придавал очень много значения, и, когда наступил назначенный час, сошел со своими секундантами в общий зал, где уже его ждали Эстабан, Ринальдо и Бен-Жоель.
— Я уже запасся всем необходимым! Хозяин даст нам глухой фонарь, а мой плащ, кажется, настолько велик, что вполне может быть пригоден для этого случая! — проговорил бретёр.
— Вот и прекрасно! Идемте, господа!
За постоялым двором нашлось укромное место для боя; это был маленький дворик с плотно утрамбованной гладкой землей.
Поставив на землю фонарь и положив рядом свой плащ, Эстабан обратился к Сюльпису
— Хотя вы и не желали, но вам придется бросить со мной кости: пусть сама судьба решает, кому какой способ обороны.
— Ставка стоит того, чтобы ради нее забыть свои принципы! — весело отвечал Сюльпис.— Где кости?
— Вот, пожалуйте, вам начинать!'
Бросив кости в чашку и встряхнув их немного, Касти-льям кинул их на освещенный светом фонаря круг.
— Шесть и два! — проговорил он, нагибаясь, чтобы различить значки.
— Хорошая цифра! — проговорил Эстабан, поднимая кости.
— Четыре и шесть! На два очка больше, мне выбирать! — проговорил он, выбросив кости и хватая фонарь. Кастильян взял плащ и обернул им левую руку.
Дуэль с фонарем — это, так сказать, бой не на жизнь, а на смерть; для нее нужны ловкость, даже хитрость, и при всем том в большинстве случаев исход бывает плачевным для обеих сторон: один из противников ослепляет
своего врага фонарем, другой же плащом ослабляет его удары и, словно сеткой римского гладиатора, старается опутать противника.
— Готов! — проговорил Кастильян, становясь в позицию с выпяченной грудью, защищенной намотанным на руку плащом
— Начинайте! — ответил бретёр, моментально пряча за собой фонарь и оставляя Кастильяна в совершенной темноте.
Энергичный, сейчас же отпарированный натиск указал Кастильяну, что он имеет дело с недюжинным бойцом.
Мало-помалу глаза его начали привыкать к темноте, и он чувствовал, как его шпага то и дело скрещивалась со шпагой Эстабана. Вдруг юноша, быстро скользнув своим оружием по шпаге противника, нанес ему сильный удар
— Славный прием! — бросил Эстабан.
В ту же минуту, ослепленный внезапным светом фонаря, Кастильян отскочил назад, но вдруг почувствовал легкую боль в груди; к сч.астью, плащ ослабил силу удара Эстабана. Между тем Пояструк, уверенный в этом ударе, спокойно опустил шпагу, ожидая падения своего врага.
— Прости, Господи, да ведь он еще стоит! — проговорил он в недоумении.
— Да, как видите! — ответил Кастильян, яростно бросаясь вперед.
Снова фонарь возобновил свою адскую пляску, поминутно вводя в заблуждение юношу, то бросая свой яркий неровный блеск на Эстабана и освещая всю его высокую худую фигуру, то быстро перескакивая и светя уже сбоку, то снова высоко мелькая над головой.
Отпор был необходим, и Кастильян, приподняв руку с плащом, стал размахивать ею во все стороны, словно крыльями огромной ночной птицы. Пламя заколебалось. Эстабан стал опасаться, как бы оно совсем не потухло. Надо было скорее кончать. Высоко подняв свою шпагу, ©и широко взмахнул тяжелым оружием. Воспользовавшись этим моментом, Сюльпис быстрым взмахом плаща потушил фонарь и в ту же минуту ловким движением всадил свою шпагу в горло Эстабана.
С ужасным хрипом злосчастный дворянин свалился на землю.
— А что я говорил... я говорил, что это не цыпленок, а опытный петух! — прохрипел он наклонившемуся к нему Ринальдо.
— Господа, прошу вас вернуть мне мое письмо! — спокойно обратился Кастильяп к своим секундантам, поздравлявшим его с благополучным исходом дуэли и невольно восхищенным его ловкостью.
Едва избавившись от одной опасности, Кастильян уже готовился попасть в другую: в то время как он возвращался к постоялому двору, Ринальдо и Беп-Жоель уже замышляли новый план нападения. Вернувшись в кухню, они застали там Сюльписа, ужинавшего со своими секундантами.
— Молодой человек! — притворно вежливо начал Ринальдо, подходя к секретарю.— Надеюсь, что это печальное происшествие не нарушит мирного согласия, царившего между нами в это утро. Ваш противник был нам совершенно чужд: мы познакомились с ним лишь в дороге. Весьма понятно, что мы признаем его вину. Вероятно, бедняга был пьян, по зато теперь он жестоко поплатился за свою дерзость. Забудьте же это оскорбление и не считайте нам во зло паше секундаптство! Уж раз судьба соединила наши пути, так познакомимся поближе!
При этих словах Кастильяп пытливо взглянул па хитрое лицо Ринальдо, и неясные воспоминания снова возбудили его подозрения.
Хотя графский слуга изменил костюм и даже лицо, но не мог совладать со своим голосом, и этот-то голоси возбудил какие-то воспоминания у секретаря Сирапо.
— Будьте уверены, господа, что я не помню зла ни на этого беднягу, ни на вас за ваше маленькое участие в этой дуэли, но наше знакомство не может продолжаться по той простой причине, что я еду дальше не позже как через четверть часа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38