Очутившись через долгие часы в гостинице, Колесникова с трудом, вслед за своим новым директором, поднялась по лестнице на второй этаж. В холле темно, хоть глаз выколи. Сделав шаг вперед, она обо что-то больно ударилась и жалобно вскрикнула.
– Осторожно! Сюда! – где– то совсем рядом раздался мужской голос.
Слава, как кошка ориентируясь в темноте, прошел в свою комнату, включил приглушенный свет, потом вернулся обратно, бросил сумку с ее вещами на пол возле одной из дверей, и зашептал:
– Тихонько. Все, наверное, спят уже. Вон твоя комната.
– Хорошо. Спокойной ночи, – донесся в ответ такой же шепот, затем раздался звук запираемой на ключ двери.
Чувствуя, как кружится голова после постоянной тряски, Колесникова, не умываясь, мгновенно стащила с себя всю одежду, кинула ее на кресло рядом с кроватью и, в чем мать родила, прыгнула в чистую постель. Вытянувшись в полный рост, она решила для себя, что счастье все-таки есть. И тут же исчезла в другом, полном сновидений мире.
Глава 62
Трагедию в жизни Володи долго ничего не предвещало. Все произошло слишком скоропалительно, неожиданно для всех. Родственники с изумлением узнали, что его жена Татьяна имеет продолжительные отношения не только с ним, но и с еще одним мужчиной. У того тоже семья. За долгое время их отношений дети выросли, как у Татьяны, так и у ее любовника. Наконец, появился шанс быть вместе. На предложения любовника уйти от мужа и создать семью с ним, женщина долго отказывалась, боясь остаться у разбитого корыта. Не зная, что ей делать, обратилась за помощью к ясновидящей Светлане.
Было предсказано, что ее судьба – остаться вскоре вдовой. И что муж ее будет похоронен за казенный счет. Татьяна не поняла, о котором из мужчин идет речь – с обоими ее связывали крепкие отношения. «Я на тебе не женюсь», – со смехом отреагировал любовник на этот неправдоподобный рассказ. «Мало ли чего, вдруг – правда!»
До Володи иногда доходили слухи о том, что жена возвращается домой поздно ночью, кто-то видел, как ее подвозили на машине, но только отмахивался от «доброжелательных» соседей, списывая пересуды и слухи на зависть. Он всегда гордился своей семьей, детьми. Но последнее время в поведении жены его стало что-то настораживать. Татьяна явно отдалилась от него, избегала встреч. Заявила, что независимо от его желания поедет с подругой отдыхать на теплоходе. Владимир сопротивляться не стал, но проводить до теплохода решил сам, оставаясь при этом незамеченным. Проследив за женой, увидел, что его Татьяна поднялась с чемоданом на палубу, а подруга осталась на берегу. Внутри все перевернулось, похолодело, от подозрений в измене словно парализовало, но он решил все выяснить до конца. Проследовав на подвернувшемся такси до следующей остановки теплохода, увидел на палубе свою жену. С другим. После этого обманутый муж вернулся домой, послав предварительно телеграмму о том, чтобы жена немедленно возвращалась – у нее на работе ЧП и стал ждать возвращения. Весь мир перевернулся: предательство супруги ранило его больше, значительнее, чем он когда– либо мог предположить. Все потеряло смысл. Володя понял, что его жизнь проходила в розовых очках. Он, который всегда был рад с издевкой пошутить о предполагаемых походах «налево» чужих жен с их мужьями и об их рогах, немало наслаждаясь замешательством и растерянностью, сам оказался рогоносцем.
В сознании сразу всплыло все, все мельчайшие детали, все еле уловимые сигналы; как, когда его жена отлучалась из дома, ее правдоподобные объяснения, задержки у подруг, нежелание сидеть дома, дорогие подарки. Он сходил с ума от ревности и бессилия изменить почти прожитую жизнь. Избив до полусмерти вернувшуюся супругу, выместил на ней всю свою ярость, сжигаемую его изнутри боль и растоптанное самолюбие. Татьяна, попав после побоев в больницу, домой возвращаться опасалась. Пожив какое-то время на чужих дачах, переехала в квартиру, купленную для нее любовником. Из дома ушла без самого необходимого, возвращаться туда даже за вещами было страшно. Дочери рассказали, что отец начал пить так, что на него нельзя без ужаса смотреть, а приезжавшие для поддержки родственники ничем помочь не могут, только лишний раз бередят его раненую гордость. За полгода крепкий, самолюбивый и уверенный в себе мужчина деградировал с устрашающей быстротой; он сильно похудел, подурнел, перестал следить за собой, его здоровье резко пошатнулось. Младшая дочь по ночам тревожно прислушивалась к его тяжелому и прерывистому дыханью: жив ли? Владимир превратился в дерево, срубленное под корень. Создавать новую полноценную семью, как он чувствовал, у него уже не было ни сил, ни желания; от детей он не видел ничего, кроме потребительского отношения. Не может не видеть, не ощущать того, что стал им в тягость, что родные дети с ним вынуждены жить и терпят его только ради денег. И как жгучая кислота, изнутри разъедала ядовитая мысль о том, что он – рогоносец, что все знают об этом. Смириться, забыть невозможно. Стало безразлично все, что с ним происходит. Каждый вечер, когда не было смен, он до потери сознания топил горе в бутылке, ненадолго забываясь, перебирая в памяти приятные и мучительные мгновения прошлого. Всплывали то жена, то маленькие дети. Очнувшись, он опять погружался в мрачную реальность. Его неожиданная, случайная смерть стала логическим концом, завершением, словно само Провидение вмешалось и позволило Владимиру уйти в другой, более светлый мир. Освободиться от страданий.
Как– то вечером, возвращаясь с работы, Володя встретил своего приятеля и разговорился. Вдруг, их обоих, остановившихся на перекрестке, сбила милицейская «Волга» с пьяным полковником за рулем. И обоих насмерть. Благодаря имеющимся в карманах документам, родственников нашли быстро, быстро же был опознан труп погибшего, быстро, с помощью того же полковника прошли похороны. Так Татьяна, как и было предсказано, стала вдовой. Шуточки, слышимые ранее между ней и Викиной мамой по этому поводу, прекратились.
Глава 63
В дверь постучали. Вика с трудом открыла слипшиеся от слез и не смытой туши глаза. Ее лицо яростно требовало срочного применения воды, куска мыла и крема. Да и вообще, не мешало бы принять душ. Она поднесла запястье к глазам: половина седьмого! Все, наверное, уже завтракают! И как она в таком виде пройдет мимо кучки мужчин в ванную, спрашивается? Какого черта не завела будильник пораньше?
Девушка перекатилась на один бок, достала из сумки халат. Поджав губы, оценила степень его мятости. Да, утюг тут был бы кстати! Одевшись, посмотрела на себя в зеркало, стянула волосы в высокий хвост и выглянула в приоткрытое окно. Хорошо то как!
В это ранее утро природа еще только просыпалась. Придавая всему сущему размытые, неясные очертания, из-за горизонта показался край солнца. Роса бархатной влагой нежно укутала окрестности: крыши домов, еще сонные, не тронутые уснувшим ветром деревья, согнувшуюся под непосильной тяжестью сочную зелень, придавала этому утру дивный, ни с чем не сравнимый по своей прелести вид. Все замерло. Не слышно ни души. Только тяжелые капли, отскакивая от погруженных в теплую желтоватую дымку окон, да несмелые, едва различимые жужжания пчел и шорох мотыльков, нарушали звенящую тишину. Воздух, наполненный благоуханиями полевых цветов, недавно скошенной травы, легкой свежести, дрожал, добавляя всему этому великолепию трепетную ноту. Первые солнечные лучи потянулись из– за перистого облака, будто сотканного из лепестков роз и серебряных нитей. Коснулись сонной земли. И в это неуловимое мгновенье, словно по взмаху волшебной палочки, все проснулось и ярким фейерверком вспыхнуло! Хоровые птичьи трели, тявканье собак, жужжанье пчел и верещанье прозрачных стрекоз – все слилось в один нарастающий гул. Природа очнулась и бойко занялась своими привычными делами. Вика еще шире открыла окно и глубоко вздохнула: благодать-то какая!
Из коридора донесся негромкий приглушенный мужской разговор, поскрипывающие и постанывающие звуки половиц, разбуженных чьими-то шагами и отодвигаемыми стульями. Пора! Чувствуя себя, словно заново рожденной, она подскочила к двери, мелькнула в холле, оставив за собой ухом «доброе утро» и скрылась в ванной.
Позавтракав, вместе с Дмитрием направилась на завод, зная, что Жук со своим заместителем уже ушли. Приблизившись к проходной, девушка почувствовала в животе легкий холодок. Как ее примут? Одно дело – раньше, когда приезжала на раз. Потрудилась, посмеялась и уехала. Но теперь она стала финансовым директором еще и этого предприятия со всеми вытекающими последствиями. И Слава – ее новым шефом, как и Мухин. Не запутаться бы в директорах! Получится ли у нее наладить отношения со своим новым боссом, с сотрудниками, коих здесь великое множество? В строительной фирме вышло далеко не сразу. И собирается ли директор сегодня представить ее в качестве одного из руководителей? А то Мухин даже и не вспомнил об этом!
Стараясь выбросить все терзающие сомнения из головы, она взяла себя в руки и решила, что сейчас главное – вникнуть в работу, а для этого ей нужен лишь холодный рассудок и время. А времени у нее не так много. Ну и ладно! Дима – программист по образованию – и то разобрался. Неужели она не сможет? Интересно, а бухгалтерию предупредили, что едет новая начальница? Увидит ли она опять сотканную из предубеждения и страхов стенку между ней и ее подчиненными, выстроенную в целях самозащиты? Скорее всего!
Вика поднялась на второй этаж, завернула в бухгалтерию, поздоровалась. Ничего не изменилось. Те же ощущения тепла и покоя. Вот только женщины, сидящие за компьютерами, засуетились, привстали.
– Наш новый финансовый директор, – как всегда с иронией, пропел Дмитрий.
Колесникова, подтверждая сказанное кивком головы, улыбнулась, пытаясь сгладить нервозность, затем направилась в отделенный стеклянной перегородкой кабинет. Это помещение предназначалось для главного бухгалтера и несколько лет назад на этом месте восседала Света. Девушка посмотрела на обшарпанные деревянные столы, вплотную приставленные друг к другу, с перекошенными, не закрывающимися дверцами тумб, заваленные кучей исчерканных листов, перемежающихся с документами. Ни первое, ни второе ее не смутило. Она и не такое видела. Но от того, что возможно в этой свалке есть какие-то нужные, важные документы, внутри беспокойно кольнуло. Мужики! Никакого порядка! Как тут можно что-то понять? У нее зачесались руки и сами собой потянулись разобраться на столе, но, остановив себя, она спросила:
– Какой из этих двух столов – мой?
– Какой хочешь!
– Я сюда сяду, – указала Вика головой.
– Вы, наверное, Вика Лексевна, купите себе сюда новую мебель? – приветливо, картавя ее имя на деревенский манер, спросила бухгалтер, вошедшая в их теперь с Дмитрием общий закуток. Это была невысокая, хрупкая, рыжеволосая женщина лет сорока. Выражение ее лица чем-то напоминало выражение лица ребенка.
«Кажется, ее зовут Аня и она занимается банком». Девушка уловила в голосе женщины легкую ноту подобострастия и уголок ее рта возмущенно пополз вниз.
«Этого мне еще не хватало!»
– Да, нет. Пока не собираюсь.
– Эти столы, по-моему, с какого склада как временный вариант принесли.
– Все временное – самое постоянное, – отшутилась Вика. – Еще неизвестно, есть ли у завода для этого деньги!
Мужчина внимательно посмотрел на свою молодую начальницу, а та, в свою очередь, выразительно посмотрела на свой заваленный стол.
– Я сейчас уберу. Сваливай все сюда!
Она руками, как бульдозер, подвинула все, что было на ее столе и засмеялась:
– Чистую тряпку найдем?
– Дверь напротив бухгалтерии.
Девушка устремилась туда, куда ее отправили и попала в маленькое, темное, забитое банками и ведрами помещение. Увидев то, что искала, схватила тряпку, намочила ее в раковине и вернулась обратно. Затем тщательно стерла пыль со своего стола и стула.
– Я хотел разобрать, да все никак, времени не хватает.
– Ничего страшного. Ты давай, разбирай! Параллельно будешь мне рассказывать, сколько у нас фирм, как называются, чем занимаются, схемы работы и так далее. А я – записывать.
– Грамотно, – кивнул Дима.
Несколько часов главный бухгалтер, почти без остановки, прерываясь лишь на звонки, поступающие на его сотовый телефон, рассказывал о предприятии, отвечал на ее вопросы и объяснял что к чему. Его голос, непривычный к таким длительным нагрузкам, захрипел.
Пожалев собеседника, Вика выразительно подняла одну бровь и предложила:
– Может, кофе?
Довольный возможностью отдохнуть, мужчина тут же исчез на кухне, сооруженной тут же, в бухгалтерии. Из-за перегородки донеслось:
– За тобой поухаживать?
– Ага!
– Тебе с сахаром?
– Да, два куска.
Пользуясь, наступившей паузой, бухгалтера, одна за другой, стали подходить к Вике и задавать вопросы:
«Вы знаете, у нас до сих пор нет учетной политики, а мне нужно цены ехать на топливо согласовывать – без этого не примут», «У нас на машинах нет спидометров. Бензин списываем, как придется», «Расчеты с покупателями почему-то в программе никак не сходятся», «А куда относить расходы на отопление поселка?»…
Колесникова, все это время наблюдающая за своими новыми подчиненными, прекрасно видела, что женщины, выбитые из привычной колеи ее присутствием, стараются прийти в себя, заняться своей обычной работой, но получалось плохо. Рассказывая о накопившихся проблемах, они интуитивно ставили своей целью не столько услышать ответы на вопросы, сколько старались узнать, чего ждать, понять, что она за человек. Девушка постаралась их успокоить:
– Пока все остается, как было. Работайте – как работали. Пока не разберусь, все равно ничего менять не буду. Думаю, долго разбираться не придется и я смогу вскоре ответить на все ваши вопросы. А пока – вот, есть главный бухгалтер. Все вопросы к нему. Единственное, что я попрошу – это доделать инвентаризацию. По основным средствам мы все сделали, а вот по остаткам на складах ничего не знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89