Она чувствовала себя с ним, как породистая гончая рядом с дворнягой. Экзотической орхидеей на ромашковой поле. И цветы не нужны стали. Ему не нравилось, что она училась, пыталась сделать карьеру, как готовила, что говорила. «В суп надо класть морковь, натертую только на мелкой терке. Без лука. Это делают не так, возьми деревянную лопатку». Просто издергал своими придирками. «Двадцать лет делала все так, всем вкусно было и вдруг оказалось, что неправильно!» Потом ее заела совесть – парень тратится вовсю и в моральном и материальном плане, а она не может ответить ему взаимностью. Каждый подарок ложился на душу сомнительным грешком. А она свято верит в «правило бумеранга». Чего Бога гневить? Кто еще? Максимка.
Максимка ее тоже любил. Когда они расстались, еще полгода под окнами ходил, даже в одну футбольную команду с Васькой записался, лишь бы быть ближе к ней. Она его не любила, не хотела, раздражал. Предложил замуж, хотя секса у них не было. Вика не хотела. Хотела полюбить, но не получилось. Он посчитал ее фригидной. Ну и пусть. Ей то что до этого? Глядя на него, на его отношение к жизни, приходила мысль, что это снова не для нее. У Максима нет амбиций, абсолютно. Гордится наличием двух квартир, одна – от родителей досталась, другая – от бабушки. Вика презрительно скривилась. Просто супер! Ну и мужики пошли! Мешок картошки от родителей на зиму. Что еще надо для счастья? При этом откровенно завидует богатым. Нет, не может она его уважать. И как с таким чувством вместе жить? Когда не уважаешь мужчину – своего мужа? Как-то пожаловался на свою сестру, которая купила себе туфли за сто долларов. Идиотка! На рынке можно же купить за десять! Вика тут же примерила его слова к себе и опустила взгляд на свои за триста. Моментально взбунтовалась; его слова слишком похожи на те, что слышала в детстве от отца. Она их что, украла? Сама заработала! И почему – идиотка? Это красиво, удобно, радует глаз и не только женский. Нет! Ей нужный сильный мужчина, с амбициями, щедрый, который будет гордиться своей красавицей-женой, а не рядить ее в одежду, произведенную за углом «лицами кавказской национальности». Будет поддерживать, а не пытаться спустить ее пониже. Правильно, проще всего. Зачем самому подниматься? Кто еще? Сашка.
Сашка сейчас далеко. Плавает. Хочет жить за границей. Любит. Она тоже. Верит ему. Таких нежных чувств ни к кому не испытывала. Хотя последнее время все чаще морскими волнами накатывают сомнения. После Женьки Сашка был словно глоток свежего воздуха. Заботливый, нежный, внимательный. Сочинял ей стихи. Целовались у всех на виду, ходили за ручку, она варила ему компот, он ей жарил котлеты по-киевски. И ночи страстные были. Казалось, можно всю жизнь прожить так и никто больше не нужен. Родить детей. Только он в Средиземном море, а она здесь, плюхает одна домой. Такая вот романтика! Кто еще? Славка! Господи! Она про него совсем забыла – и хорошо, что забыла. Стала жить с ним просто так. Назло Женьке, узнав об его измене. Женька, видите ли, встретил женщину, которая ему автобусы помогает доставать. Сказал, что на него надавили, взамен на помощь в добывании автобусов потребовали выделить местечко в его квартире и постели. Высокие чувства! О чем с ним после этого разговаривать?! Слава же месяц за ней ухаживал, дарил цветы, конфеты, – все как полагается. Познакомил с родителями. Под каким-то предлогом Вика переселилась к нему. Мама научила. Его родители хотели свадьбу и внуков. Нет, так счастья тоже не бывает. Жили два чужих человека в одной квартире. Слава жил своей жизнью. Тренировки, баскетбол, бассейн. Рядом с ним ей было еще более одиноко, чем без него. Хотя, она старалась, как могла; спешила после работы домой, сначала на рынок за продуктами, с продуктами в горку до дома, готовка, уборка, глажка. Болото. Ничего. Все закончилось довольно неожиданно, когда вместе с его другом оказались в сауне. Друг начал приставать. Вика, раздраженная трясущими руками и плотоядным взглядом, а еще больше – бездействием своего кавалера, вышла и оделась. Чего она только после этого о себе не услышала! Друг сказал, что таких королев очень быстро опускают. Слава заявил, что Вика с его другом могла быть и повежливее. «Даже если он пытается на меня залезть?» Услышав в ответ: «А что тут такого?» в тот же день собрала вещи и вернулась домой. Девушка вздрогнула, неприятно поежилась от собственных воспоминаний. В такое дерьмо она вляпалась впервые, и дай Бог, больше не вляпается. Пока, вроде, тьфу – тьфу. Кто еще предлагал замуж? Еще два банкира. Один американский, другой русский. С обоими даже не целовалась. Вика по-детски хихикнула. Вот какие банкиры пошли– то! Может, это профессиональное? С американцем познакомилась по Интернету. Мужик серьезный, понятно сразу. Приехал за ней в Москву, походили недели две за ручку, поговорили. Он давил, торопил. Брак рассматривал, как сделку. Просто не понравился, – маленький, рыжий, фигура как морковка, причем корнем вверх. Когда она представила его толстые короткие пальцы на себе, стало плохо. «Я столько не выпью», – пропел внутренний голос, – и снова вернулась домой. Русский банкир оказался романтиком, сиденье в машине усыпал для нее лепестками роз и был похож на Голлума из «Властелина колец». Только в очках. Может, она слишком привередлива? Ведь и таких любят, замуж за них выходят. Почему ей так редко кто-то нравится? Не хочется всю жизнь прожить с человеком, физически не привлекательным, даже если при этом много других достоинств. Кому это надо? Это ее жизнь. И не соседке или маме с ним спать и детей рожать. Одной тоже не сладко. Вика вздохнула. Вот и дома!
Быстро раздевшись, залезла в ванную. Как замечательно поваляться в ванной, понежиться в бархатной пене! Закроешься от всего мира, включишь воду, чтобы никого не слышать и полная нирвана! Добавишь в воду всяких масел, солей, или просто шампунь нальешь – все для себя, любимой. Так приятно! Правда, последнее время и дергать больно-то некому. Васька появляется редко, ночует чаще у своей ненаглядной, – совсем молоденькой армянки, обладательнице огромных голубых глаз и длинных светло-русых волос. Путь к сердцу мужчины лежит через желудок – стопроцентно! От армянской кухни Ваську за уши не оттянешь. Правильно, дома этим не баловали. Все постненько, полезненько. Салатики разные, супчики. Только ее пироги его и спасали. Пока печешь, как кот кругами исходится, изтомится. Сто раз спросит: «Уже готово»? И съедает все за раз, сколько не пеки. Колесникова мягко улыбнулась. Ее брат – единственный мужчина, в которого она вкладывалась и получала отдачу, которого действительно любила. Могла простить абсолютно все. Почему у нее так больше с кем не получается?
Глава 39
Вика не помнила точно, с чего начался разрыв между родителями. Одно знала наверняка – тот факт, что она стала взрослой и стала сама зарабатывать себе на жизнь, сыграл свою роль. И помогать деньгами матери. В их семье появился новый кормилец. Мама давно поставила перед фактом, что содержать после школы ее никто не собирается. И денег давать на учебу тоже. Если она к тому же не поступит заочно в институт, как Лиза…Выбора особого не было. Вика успешно поступила, набрав высокий балл. Была зачислена на бюджетное место, – мечта о бесплатном обучении сбылась. Пошла работать. Ее значимость в собственных глазах выросла. Если учитывать, что отец давно перестал давать деньги-то роль была очень значительной.
Родители ссорились теперь намного чаще. Мать Вики уже без стеснения говорила своему мужу то, что думала на самом деле. Тем более, когда тот привычно выдавал «нарожала мне». Смерть его матери тоже сыграла свою роль. На что жаловался раньше любимый сын, получая понимающий жалостливый взгляд и неодобрительное качание головой, стала выслушивать жена. Конфликты накапливались, увеличивались словно снежный ком. К неизменному обсуждению их свадьбы и кто сколько подарил, добавлялись все новые и новые претензии. У Вики, которой на тот момент исполнилось девятнадцать лет, постоянно складывалось впечатление, что ее родители – два абсолютно чужих друг другу человека, которые живут вместе лишь для того, чтобы портить каждое утро и каждый вечер друг другу жизнь. Она тщательно скрывала от младшего ссоры, отправляя в секцию или погулять. А сама все чаще участвовала в этих словесных баталиях – ее, в отличие от матери, отец не мог загнать в угол. Дочь всегда знала, чем ответить, спокойно доказывала отцу его неправоту. Тот немало удивился, получив от дочери серьезный отпор – она мерилась с ним каждый вечер внутренней силой и еще не разу он не смог ее задавить. Мать, радостная неожиданной поддержке, все чаще пряталась за хрупкую спину Вики. А та, не задумываясь, словно маленький, но хищный зверек, вставала на ее защиту. Слово «мать» для нее было свято.
Наверное, самым сильным толчком к их разводу послужила измена, произошедшая в семье старшего брата.
– А ты мне изменяла? – был первый же вопрос, когда отец вернулся от убитого этим событием Володи.
– Конечно! Мало мне детей и трех работ! – не могла не разозлиться Маша.
Но ядовитые семена сомнений поселились внутри Алексея и пустили свои корни в его мысли, его чувства. Ревность, колючая, терзающая, начала преследовать. В голове возникали все новые и новые подробности: ведь его жена, и правда стала последнее время лучше одеваться – особенно после того, как Вика вышла на работу и стала с ней меняться вещами. И приходит поздно – неизвестно, на работе ли она все это время проводила. И осмелела как! А тот факт, что с ним давно уже не ложилась в одну постель?! Сто процентов у нее кто-то есть!
Собрав все разрозненные факты и подозрения воедино, он пришел в ужас. И, чтобы проверить жену, нашел, кому за ней следить. Узнав об этом, Мария не выдержала и расплакалась:
– Господи! Я на этих работах кручусь, как белка в колесе! В пять утра снег чищу, днем торгую, а вечером швабра в руках. Лишь бы детей чем-то порадовать. А этот деньги охраннику из нашего офиса носит! А тот, радостный, ему кучу гадостей говорит! Еще бы, дуралею, не говорить! Лишь бы платил!
Агрессии отца не было предела. Мать стала бояться оставаться с ним один на один. Каждый день дожидалась Вику с работы. Та была сдерживающим выплески отца звеном. «Долго я так не выдержу», – начала осознавать дочь, чувствуя, как то тут, то там начинает покалывать, сердце билось все чаще как бешенное. От одного лишь громкого, раздражающего шума по соседству начинало тошнить.
Однажды, задержавшись, придя домой на полчаса позднее, Вика услышала вопли на площадке. Поняв, что происходит, влетела в квартиру, на кухню и увидела то, чего так опасалась: ее отец, наклонившись, жестоко бил ее мать, съежившуюся и притихшую на полу. Но еще страшнее был его металлический, спокойный голос с нотками воспитания.
– Будешь еще у меня сопротивляться? Будешь? – он выбирал на теле ее матери место, куда еще опустить свой кулак.
Безысходность и отчаяние накрыли Вику с головой – она с визгом бросилась на отца и тут же улетела в другой конец кухни. Сообразив, что можно сделать, пулей выскочила в коридор и стала беспорядочно звонить соседям. Стучать в их двери ногами. При людях отец бить мать не будет! Выглянувшая соседка спасла ситуацию. Вика оказалась права: что-то жестко прорычав, тот ушел в зал и включил телевизор. Как она его ненавидит! Дочь бросилась к матер, целуя и обнимая, чувствуя за собой вину. Та застыла на полу. До странности спокойная. Словно подсознательно ждала такой развязки. Затем отправилась в ванную. На ее аристократичном лице багровел и распухал огромный синяк.
Через несколько недель, заручившись поддержкой дочери, Маша подошла к своему мужу и сообщила:
– Я подаю на развод. Ты – свободен. Теперь можешь жить так, как хочешь – без обузы на шее.
Тот ошарашено смотрел на нее. Вика на него. И странная жалость, вперемешку с горьким чувством мести клокотала в душе. До нее донеслось:
– Да, я тут замок врежу и пущу жить чужих людей. Выгнать меня решила?
– Ты сам долгое время этого хотел, разве нет?
Они разошлись по разным комнатам.
После официального развода целый год родители разъезжались. Вернее, уезжал отец. Собранные за час чемоданы месяцами стояли в коридоре. Не желая разменивать квартиру, сошлись на том, что покупают жилье для отца, а расходы делят пополам. Отец при этом перестает платить алименты. Мать насобирала денег взаймы. А Вика стала вкладывать все в семью. Длительное время отец выбирал себе комнату. Его дочь ходила вместе с ним на все просмотры. И как не ходить? Мама давно злится, что тот никак не съедет. А потом поняла, что найти нормальное жилье и в самом деле не так просто. С отцом у них некоторое время сохранялся нейтралитет, перерастающий все больше в дружбу. Но когда отец наконец-то купил себе жилье, и сообщил о том, что будет находиться вместе с ними, до тех пор, пока не сделает ремонт, мать не выдержала. Бывший супруг, оказывается, совсем не хочет уходить из семьи! Начал за ней ухаживать. Кошмар какой-то! Говорить слова, которая она никогда от него не слышала – что он ее любит. Все это не могло не беспокоить и сильно смущать. В своем ли он уме? И сколько, вообще, будут стоять эти проклятые чемоданы в коридоре? Сколько можно через них падать? И, разозлившись не на шутку в своей комнате, в которой она постоянно отсиживалась в часы тревог, Мария решительно заявила, что терпеть больше не намерена. Сейчас она выкинет эти чемоданы за дверь. Квартира куплена. Развод оформлен. Чего еще нужно? В результате чемоданы оказались на улице и выставила отца на улицу не его жена, а накрученная гневными словами и преданная матери Вика. Многие годы чувство вины при взгляде на растерянное выражение своего сильного всегда отца, который с видом побитой собаки поплелся к лифту, преследовало ее. Чувство вины и это лицо родного человека, ужаленного ею в самое сердце.
Глава 40
К Новогоднему вечеру Вика готовилась без особой охоты. Единственная радость – возможность поспать подольше, дожидаясь Ирину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89