Тут сама видишь – два лагеря. Старый и новый.
– А я к какому отношусь?
– Не знаю еще. Ты у нас – связующее звено.
– Прокладка «Always»?
– Ну, если так больше нравится, – снова хохотнула Ирина. – А как тебе главный бухгалтер?
– Нервная она очень. Гребет все документы под себя – ни бумажки врагу!
– Боится, что подсидишь?
– Все возможно. Только мне это зачем? Я главным бухгалтером работать не хочу. Надоело. Если бы мы с ней подружились – всем было бы проще.
– Ты в курсе, что у нее сын погиб недавно?
– Да ты что? Единственный?
– Нет. Еще один есть. Болтают, что от наркотиков.
На лицо Вики легла печать безысходности. Она тяжело вздохнула:
– Тут с ума сойти можно!
– А мне и кажется, – раздался шепот заговорщицы, – что с ней что-то не то!
– Хорошая компания подобралась! И спросить лишний раз теперь побоишься. Мало ли, куда ее понесет? Отвечай потом!
Женщина понимающе кивнула. Мимо прошел дворник, метлой сгребая окурки и опавшие листья. Он укоризненно взглянул на стоящих возле входа курящих. Переглянувшись, Вика с Ириной скрылись внутри.
Пользуясь отсутствием Кораблевой, Вика добралась до ее компьютера – до святая святых. Несколько спокойных часов ушло на изучение. Такая бухгалтерская программа не использовалась многими организациями. Девушку этот факт не испугал – когда-то давно она сама работала в ней. Но что здесь можно понять? Учет какой-то однобокий. Не программа, а записная книжка. Непонятные значки, каракули какие-то! Азбука Морзе! Сюда шифровальщиков непременно пригласить надо, прежде чем в чем-то разберешься. Финансовый директор ужаснулась: «Откуда данные брать буду?» В воздухе повис ответ: «Или сама всю информацию собирай, или будешь получать только то, что даст тебе Кораблева. И не факт, что вообще что-то получишь!» Ну, ладно! Придется лезть в документы, зато разбираться станет. Она позвонила знакомому программисту с просьбой прийти, потом, чуть позже, когда на своем рабочем месте появилась главный бухгалтер, сообщила, что они будут переходить на новую программу. Доступную для понимания происходящего и директора и бухгалтера. Данные за первые полгода Вика готова занести сама, а к этому времени и Инна Александровна уже сможет что-то понять. И с ее помощью вести учет дальше. Про старую программу придется забыть. Тем более, что данные туда заносятся некорректно.
– Меня она устраивала! – ледяным тоном заявила Кораблева, но ее начальница приняла деланный вид, что ничего не слышала.
Когда появилась новая программа, Колесникова уселась за изучение документов. Разобравшись что к чему, стала один за другим заносить суммы в компьютер с надеждой, что ее мрачная соседка напротив сменит гнев на милость. Осознает необходимость и неотвратимость происходящего. Но та упрямо гнула свою линию. Лицо финансового директора все чаще принимало такое же мрачное выражение. Складка меж тонких бровей становилась отчетливей. Как они будут работать дальше? Непонятно! В дверь кто-то негромко постучал.
В кабинет заглянула одна из архитекторов – приятная молодая девушка, появляющаяся в офисе обычно ближе к обеду:
– Здравствуйте. Меня Оля зовут.
Вика приветливо улыбнулась, оглядывая стройную невысокую фигурку.
– А меня Виктория! Очень приятно. Вы – архитектор?
– Да. У меня сегодня день рождения. Я торт принесла – угощайтесь. Вон там, на столе стоит, – девушка весело показала на стол секретаря.
– Ой, поздравляю! А сколько стукнуло, если не секрет?
– Тридцать.
Изумленная, Колесникова уставилась на нее во все глаза – по виду той было не больше двадцати двух – двадцати трех лет. Интересно, почему создается такое впечатление? Огромные карие глаза Оли светились, словно две свечи, навевая образ теплого безмятежного огня, чистого, как у ребенка, не тронутого никакими тревогами и невзгодами. «Глаза человека из другого мира», – мелькнуло в голове. Она не раз слышала, что ее собственные глаза, в отличие от гостьи, наоборот, придавали ей возраст и вызывали у окружающих недоумение. Опыт и серьезность, проглядывавшие в них, никак не стыковались с лицом совсем юной девушки. Однажды она услышала фразу, запавшую в душу: «У тебя лицо пятнадцатилетней, а взгляд как у пятидесятилетней. Прокурорский, такой. Знаешь?»
– Хорошо сохранилась! – пошутила она. – Обязательно угостимся!
Архитектор, с честью выполнив свою миссию, еще раз по-детски улыбнулась и юркнула к себе.
Придя вечером домой, Колесникова сбросила с усталых ног туфли и босиком прошлепала на кухню, чувствуя под ногами теплый ворсистый ковер. Как же хорошо дома! Так уютно! Особенно по сравнению с тем, что она видела, находясь в поисках квартиры! Где ее только не носило! Не удивительно, что некоторые с ножом по улицам бегают – после таких-то трущоб! Ей и самой захотелось кого-нибудь прибить, лишь бы побыстрее выбраться оттуда.
– Викусь, мы сегодня попишем? – подошел сзади брат и чмокнул ее в затылок.
– Диктанты? Давай! Только перекушу чего-нибудь.
– Я тоже буду.
Девушка достала из холодильника кастрюлю с вчерашними щами, ногой машинально захлопнула дверцу. Дождавшись, когда начнет подниматься легкий пар, спросила:
– Тебе много накладывать?
– Да, нет, одну большую тарелку.
Хмыкнув себе под нос, она тщательно несколько раз вытерла стол, аккуратно нарезала хлеб, выложив его веером на блюдце, за хлебом последовал салат и огурцов с помидором и зеленью. Вслед за этим Вика достала две салфетки, разукрашенные цветочками, и поставила две большие дымящиеся тарелки на стол. Только убедившись, что все чисто и эстетически привлекательно, присела.
– Ты сегодня уже занимался?
– Пробовал, но у меня столько ошибок! Почти в каждом слове! Не знаю, как сдам экзамен!
– Не переживай! В запасе еще несколько недель – нужно только набить руку.
– И почему у тебя всегда все без ошибок?
– Я читала много, слова зрительно помнятся. Да и не забывай, что у нас мамка – филолог. Так что, не отрывайся от коллектива!
Вскоре они переместились в детскую и Вика стала начитывать из сборника диктантов небольшие тексты.
Ее серьезный взгляд внимательно скользил по выводимому слову, останавливаясь время от времени на знакомых вещах, заполнявших комнату. На стареньких цветных обоях в огурцах, на развешанных по всей стене вымпелах и грамотах за первые места на соревнованиях, выигранных Васей, плакатах с Виктором Цоем, «Металликой», фотографиях из их жизни, яркими воспоминаниями поблескивающими на книжной полке, на протертом до дыр диване, на котором они в ту пору, когда еще семья была вся в сборе, спали, обнявшись, словно две мартышки. Заворожено уставился на картину с изображением прекрасной обнаженной девушки, находящейся в объятьях ужасного монстра с огромными черными, как ночь крыльями. Темно – красные очи с испепеляющей страстью устремлены на юное совершенной красоты лицо, застывшее в небывалом экстазе. Алая струйка крови стекает с пронзенной острым когтем округлой ягодицы… Так эротично! Перед глазами неожиданно всплыла синяя груша, подвешенная на крюк к потолку и один уголок губ недовольно пополз вниз. «Откуда он эту то красоту притащил?!»
– А здесь как правильно писать? – тонкий голосок нарушил тишину. Потом, после секундного «Хм», фраза закончилась густым низким басом. – Хоть убей, не помню!
– Проверь ударением, – мягко улыбнулась про себя сестра.
– А здесь?
– А здесь просто запомнить надо.
Раздался тяжелый протяжный вздох, вновь вызвавший скрытую улыбку.
– Я все не запомню!
– Куда ты денешься? А чего забудешь – из коридора позвонишь, спросишь.
– Прямо, как в первом классе. Помнишь, как ты со мной сидела?
– А то нет! Сначала попить, сходить в туалет, посмотреть, потом звонок другу – и так весь вечер! Приходилось держать тебя в ежовых рукавицах.
– Вот-вот. Издевалась над ребенком!
– Ага, над таким бедным, инфантильным ребенком! Занимался бы тогда с мамой!
Вспомнив тот единственный раз, когда мать, раздосадованная довольно жестким обращением дочери с сыном во время домашних уроков, попробовала позаниматься с ним сама, оба покатились со смеху.
Уточнив, что было задано, мама со всей ответственностью произнесла: «Занимайся, сынок! Сделаешь – проверю». После этого с книжкой уселась рядом на диван. Вика, с любопытством заглядывающая в детскую (а вдруг и вправду сам начнет вдумываться и без палки?!) видела лишь счастливые глаза брата, что-то чертившего в тетради, и уже предчувствовала, что сегодня сделать ничего не успеют. Через полчаса прозвучал вопрос: «Ты математику всю сделал, сынок?» «Всю!» – последовал уверенный ответ. «Покажи!» Через минуту из комнаты раздалось: «Здесь же все неправильно!» Взяв себя в руки и придав голосу терпеливые нотки, мама уточнила: «А почему ты умножаешь груши на яблоки? Что нужно сделать? Разделить? Почему? Ах, тогда сложить? Ты, вообще, задачу-то читал?!» Ее голос становился все более грозным и в конце концов вырос в одно большое всхлипывание: «Вик, я с ним больше не могу!» «Что и требовалось доказать!» – усмехнулась про себя та и шустро подсела к брату, показав для пущей убедительности, как для норовистой лошади – шенкель, свой кулак. Озорной блеск в глазах тут же сменился скучной гримасой – эта, как ни крути, спуску не даст. Все равно вникать заставит! С того дня вопрос о том, как и кому делать уроки с Васей больше не поднимался.
– Знаешь, мне это очень помогло в работе, – поделилась сестра, – после того, как я сумела организовать тебя, организовывать других оказалось очень легко.
В комнате вновь раздался дружный хохот.
Глава 12
Месяц закончился. Вика полностью погрузилась в работу, разнося данные и уточняя, что к чему. Кораблева же старательно избегала предложений сесть вместе и посмотреть как работает новая программа. Никакие уговоры, слова, что принцип у всех программ одинаковый, только в этой работать легче и удобнее и доступ есть у всех, свое действие на женщину не возымели. Каверзные вопросы, загонявшие девушку в тупик, следовали один за другим. Зная все тонкости законодательства, нерешенные противоречия в букве закона о строительстве, Инна Александровна умело пользовалась ее неосведомленностью и наслаждалась замешательством.
Когда эта ситуация доходила до ушей директора, главный бухгалтер, довольная тем, что может проучить этих новобранцев, с улыбкой разжигала костер страхов и сомнений, описывая все возможные неприятности, которые могут случиться в будущем, и радовалась, отмечая очередной всплеск эмоций и брани в сторону своей новоиспеченной начальницы, которая непонятно чем занимается, вместо того, чтобы решать насущные проблемы.
Колесникова переживала ужасно, видя, как на ее горизонте сгущаются свинцовые тучи, но ничего поделать не могла. Ей нужно время. Она отдавала себе в этом отчет и допоздна засиживалась на работе. И еще стало понятно, что главный бухгалтер, не долго думая, решила избавиться от нее. Как от назойливой мухи. Договариваться о чем-либо смысла больше не имело. Остальная «старая гвардия», посмеиваясь над многократными попытками разобраться и узнать, с чего начинается строительство и чем заканчивается, видя неподдельный интерес Вики и настойчивость, приняло ее в свои ряды, прощая повторяющиеся вопросы и делая скидку на неопытность. Наконец, все данные разнесены, документы разложены в требуемом порядке. Литература, стоявшая рядком в шкафу Кораблевой, прочитана. Но какая радость от всего этого? Конфликт между ними нарастал.
Каждый день, приходя на работу, женщина открывала новую программу и молча смотрела с пустой экран, не пытаясь что-то понять или изучить. Когда Вика выходила за порог или, на счастье Кораблевой, уезжала в банк, открывалась старая программа и туда как можно быстрее заносились все накопившиеся документы. Завидев на горизонте финансового директора, Инна Александровна сворачивала бурную деятельность и снова продолжала смотреть в пустой экран, не говоря ни слова. Вика была в бешенстве. Такая ситуация – с двумя главными бухгалтерами, работающими параллельно в двух разных программах, выводила из себя, сводила на нет все усилия, создавала тупик. Уговоры не действовали. Попытки надавить казались опасными. Единственное, что радовало – к ней стали подходить другие сотрудники за информацией, зная, что получат быстрый и подробный ответ. Несмотря на брызжущую ревность из глаз соседки, этот факт не мог не доставлять Вике удовольствия.
Директор держался отстраненно, не желая ни во что вмешиваться, как, впрочем, и сама Вика, которая также старалась держаться от него подальше, помня о том, что тот готов вспыхнуть, как спичка в любую секунду, готов давить на нее по поводу и без. К тому же, постоянные замечания о том, что она не так села, не так встала, не так ручку держит не вызывали ничего, кроме растерянности, а затем возмущения с ее стороны. Ссориться не хотелось. Но вспыльчивая природа брала свое. Колкости время от времени возвращались бумерангом обратно, при этом окружающие замечали попытки сохранить субординацию. Вика была в замешательстве. Не зная, как правильно держаться с суровым, всегда надменным шефом, задавалась вопросом: «Чего ему от меня надо? Что он меня постоянно пытается переделать? Я что, кубик-рубик?»
– Ничего хорошего от тебя не дождешься! – бурчал себе под нос Мухин, глядя сквозь пальцы на ее всплески.
– Меня нужно любить и хвалить. Тогда получите все, что захотите! – безапелляционно заявила как-то раз Колесникова, отдавая ключи от своего сердца в его пухлые руки, но ее никто не услышал.
Команда директора держалась приветливо, но также несколько отстраненно, копируя поведение начальства во всем. Иван пришелся Вике по душе – любому было бы ясно, что этот худенький и невысокий паренек в очках – просто лапонька! Они держались все вместе, как единый организм, клан, выполняя поручения Мухина или Ворона, о которых она, сидевшая отдельно, не имела никакого понятия.
Вадима видела редко, присматриваясь с опаской, когда тот проходил мимо по коридору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89