– Разве могу я позабыть о данном мною обещании, ненасытная вы моя?
Ален с наслаждением провел ладонью по округлостям грудей леди Сен-Клер, а еще мгновение спустя, крепко обняв ее, уткнулся лицом в великолепные, благоухающие, черные как вороново крыло кудри.
Глава 21
Майское солнце сияло над дворцом Коломб, резиденцией Генриетты Марии, дочери бывшего короля Франции Генриха IV, вдовы английского короля Карла I и матери Карла II.
Погруженный в мысли Брендан Макмагон стоял у высокого окна малой гостиной, окидывая взором парк, строгая симметричность и фигурно подстриженные деревья которого придавали ему чопорно-помпезный, неестественный вид. Глядя на эти утратившие первоначальный вид и ставшие творением рук человека растения, Брендан ощутил острую тоску по родной Ирландии. Уже не раз он подумывал о возвращении на родину, которую покинул еще шестнадцатилетним юношей. Но страсть, противостоять которой было не в его силах, неудержимо тянула его в Англию, к женщине, которую любил. Нередко он с тревогой спрашивал себя, а не забыла ли его Аморе. Брендан понимал, что с его стороны было непростительным легкомыслием не давать о себе знать все эти месяцы. И хотя он предпринимал не одну попытку сесть и написать дорогой его сердцу женщине, всякий раз в отчаянии рвал бумагу в клочки. Не дано было этому ирландцу даже на словах выразить переполнявшие его чувства, не говоря уж о том, чтобы связно изложить их на бумаге. Но он твердо верил – Аморе поймет его, поймет непременно!
Брендан повернулся к своему спутнику, сидевшему на одном из выстроившихся вдоль стены мягких стульев. Вальтеру Монтегю, аббату монастыря Сен-Мартин у Понтуаза, перевалило за шестьдесят. Если окинуть мысленным взором его бурную жизнь, вся она без остатка была посвящена служению Карлу I и королеве Генриетте Марии. Будучи их посланником по особым поручениям и тайным агентом, он объездил всю Европу, в совершенстве овладев приемами оставаться незамеченным в стане врага, шифровки тайных посланий, ведения переговоров с влиятельными особами. Его опыт включал и вынужденное пребывание как в стенах парижской Бастилии, так и лондонского Тауэра. Будучи духовником королевы-матери Генриетты Марии, аббат принадлежал к числу тех, кто пользовался ее безграничным доверием.
Позабыв об этикете, Брендан заговорил первым:
– Месье аббат, прошу вас простить мое нетерпение, но все же: когда я смогу вернуться в Англию?
В ответ Монтегю елейно улыбнулся.
– Ах, нетерпение молодости! Умерьте свой пыл, месье, всему свое время. Уже скоро. Прежде всего необходимо представить вашу особу его величеству. Вот поэтому мы сегодня и здесь. Так что запаситесь терпением.
Брендан снова углубился в созерцание парка. Ему не хотелось выглядеть в глазах аббата неблагодарным, но он прекрасно понимал, что ему отведена роль мячика в играх всесильных, ничтожная роль ничтожного человека. Оказавшись во Франции, Брендан Макмагон постоянно спрашивал себя, а сознавала ли Аморе последствия своего замысла. Нет, он ни в коей мере не сомневался, что леди Сен-Клер действовала из самых лучших побуждений, посоветовав ему ехать во Францию и снабдив пространным посланием к аббату Монтегю. Незадолго до этого она доверила ему тайну, о которой не ведал даже пастор Блэкшо: когда Аморе Сен-Клер после непродолжительного пребывания при дворе короля Франции несколько лет назад заручилась разрешением Людовика выехать в Англию, это произошло в результате тайного сговора между ней и монархом о том, что при дворе Карла I она будет представлять интересы Франции, ибо английский король – и это ни для кого не было секретом – податлив как воск в ловких пальчиках своих любовниц. Однако по прошествии времени выяснилось, что Аморе не оправдала ожиданий Людовика. Слишком глубокие чувства испытывала она к Карлу, чтобы за его спиной плести хитроумные сети интриг. К тому же леди Сен-Клер вскоре убедилась, что король Англии при принятии важных государственных решений отнюдь не руководствуется мнением своих фавориток, что и доказало объявление им войны голландцам. Попытка посланника Франции, действовавшего через Франсис Стюарт, отговорить его от этого шага успехом не увенчалась.
В рекомендательном письме Аморе поклялась исправить допущенные ею ошибки, предложив к услугам аббата молодого ирландца, уже сражавшегося за Францию с испанцами. Надо сказать, расчеты ее оказались верны. Для преследуемого англичанами-протестантами католика католическая Франция была союзницей, в особенности после кровавой резни, учиненной Кромвелем в Ирландии семнадцать лет назад. Монтегю согласился с идеей леди Сен-Клер, но решил предоставить Брендану Макмагону своего рода испытательный срок. Необходимо было присмотреться к молодому человеку, проверить, выявить его способности и дарования. И месье аббат пришел к заключению, что протеже леди Сен-Клер – прирожденный тайный курьер для передачи посланий из Франции в Англию, которые по вполне объяснимым причинам не могли быть доверены обычной почте.
По мнению Монтегю, стоило посвятить молодого ирландца в искусство хранения и передачи секретов, преподав ему и кое-какие полезные навыки, а именно правила придворного этикета, без знания которых весьма затруднительно рассчитывать на благосклонность вышестоящих. Монтегю был поражен тем, что его ученик схватывал все, что называется, на лету, быстро постигая тонкости. Не прошло и двух месяцев, как Макмагон носил платье джентльмена с той же непринужденностью, что и кожаный кирасирский колет. В завершение обучения аббат поручил одному своему знакомому учителю фехтования отточить мастерство ирландца, и без того недурно владевшего шпагой, – курьеру, перевозящему декретные донесения, явно не помешает быть во всеоружии перед лицом недоброжелателей.
Некоторое время спустя Монтегю доложил королеве-матери о новом подопечном. Генриетту Марию, как женщину набожную, в первую очередь интересовало, добрый ли католик этот ирландец, и, получив от аббата самые что ни на есть лестные характеристики, она велела ему продолжить заниматься молодым человеком.
Поскольку король Людовик регулярно навещал Генриетту Марию в Коломбе, обсуждая с ней возможности посредничества во благо заключения мира между Англией и Голландией, она выразила готовность принять протеже леди Сен-Клер в присутствии монарха Франции.
Брендан понимал всю важность предстоящей аудиенции – на ней решалась его дальнейшая судьба. И если план Аморе удастся осуществить и король соответствующим образом оценит его усилия, будущее ему обеспечено.
Послышался скрип гравия под колесами подъехавшей кареты. Поднявшись, аббат подошел к окну, у которого стоял ирландец, посмотреть, кто приехал.
Из кареты вышла молодая девушка в придворном платье, и лакеи церемонно проводил ее к входу.
– Кто это? – удивился Брендан.
– Генриетта Анна, герцогиня Орлеанская. Она золовка короля, поэтому носит титул «мадам». Но Генриетта Анна еще и младшая сестра короля Карла Второго.
Вскоре принцесса входила в гостиную. С улыбкой она поздоровалась с аббатом Монтегю, знавшим ее с детства. Брендан держался поодаль, однако герцогиня Орлеанская заметила его и с любопытством стала рассматривать.
– Мой дорогой аббат, представьте же мне вашего спутника, – обратилась она к Монтегю; не сводя взора с ирландца.
– Месье Макмагон, год назад он прибыл к нам из Англии, ваше высочество.
Брендан, сделав несколько шагов вперед, поклонился. Принцесса протянула ему руку для поцелуя.
– Так вы прибыли из Англии, месье? И вам случалось быть при дворе? И встречаться с моим братом?
Брендан мешкал с ответом.
– Я видел его лишь мельком, ваше высочество.
– Нет-нет, вы непременно должны рассказать мне о нем. Я ведь не даю покоя никому из тех, кому случалось быть при английском дворе, и вы не исключение, – шутливо произнесла Генриетта Анна. – Как я понимаю, вы ведь еще побудете здесь?
Брендан, поклонившись, заверил герцогиню Орлеанскую:
– Всегда к вашим услугам, ваше высочество.
Ответив ему невинной и в то же время кокетливой улыбкой, Генриетта Анна секунду или две продолжала смотреть на Брендана, потом повернулась и проследовала за лакеем в находившийся рядом кабинет, где ее дожидалась мать.
– У нее особый шарм, присущий всем Стюартам, – с теплотой в голосе произнес Монтегю.
Некоторое время спустя снаружи донесся цокот копыт. Перед входом во дворец остановилась еще одна карета.
– Это король! – взволнованно объявил аббат.
И в самом деле из кареты вышел Людовик XIV и, быстро шагая, вошел в распахнутые лакеями двери. Ни к чему было привлекать внимание – встреча носила явно конфиденциальный характер, – а для всех несведущих король просто решил нанести визит вежливости любимой тетушке.
При появлении его величества короля Франции аббат и Брендан поклонились. Людовик был в камзоле из обычного темно-коричневого бархата с золотым шитьем, узких коротких брюках, подвязанных лентами, светлых чулках и туфлях на красных каблуках. Каштановые локоны парика львиной гривой обрамляли лицо. Черты лица монарха отличались некоторой тяжеловесностью – внушительный нос, карие глаза и полный чувственный рот. Весь облик короля излучал неуемную энергию и несгибаемую волю. Правой рукой он опирался на роскошную трость с золотым набалдашником.
Мельком взглянув на Брендана, Людовик приветствовал аббата, после чего прошел в кабинет, дав Монтегю знак следовать за ним. Ирландец оставался ждать за дверьми.
Генриетта Мария, прервав беседу с дочерью, повернулась к племяннику. Кроме двух женщин, здесь присутствовал и Генри Джермин, граф Сент-Олбенс. Издавна он входил в ближайшее окружение королевы-матери. Сначала, как и полагалось, обменялись любезностями, затем Людовик стал обсуждать войну.
– После долгой зимы английский и голландский флоты готовятся к первой баталии года. Голландцы ожидают от меня, что я исполню союзнические обязательства перед ними и пошлю им в поддержку флот Франции. Как мне ни претит идея предстоящего морского сражения с англичанами, его не избежать, если, конечно, не удастся вновь усадить обе стороны за стол переговоров.
– Но ведь встреча в Сен-Жермене оказалась безрезультатной, – напомнила королю Генриетта Мария. – Боюсь, мой сын прозреет лишь после того, как голландцы нанесут ему сокрушительное поражение, что, без сомнения, ослабит его позиции на переговорах.
Людовик не уступал.
– Тем более следует продолжать попытки склонить его к мирным переговорам. Не в интересах Франции сейчас начинать войну с Англией. Вот союз с британцами оказался бы нам как нельзя кстати.
– Если ваше величество позволит, – вмешался аббат Монтегю, – существует еще и леди Сен-Клер. И влияние ее при английском дворе растет. В минувшем году она подарила королю Карлу Первому сына. Кроме того, в своем письме ко мне она обещала побудить его действовать в интересах Франции. Она предлагает в будущем действовать через ирландца, доставившего мне это письмо, с тем чтобы быстрее и надежнее обмениваться сведениями особой важности. Считаю, это предложение заслуживает самого серьезного внимания.
Минуту или две король Людовик обдумывал сказанное аббатом.
– Вы считаете этого ирландца вполне надежным человеком, месье аббат?
– Могу только сказать, ваше величество, что за эти месяцы я составил вполне ясное представление о месье Брендане Макмагоне. Он добропорядочный католик, регулярно посещающий мессу. Мне не раз приходилось исповедовать его. Пусть он несколько вспыльчив, однако в нужный момент сохраняет трезвость рассудка. Этот человек по своему характеру не склонен заводить друзей и знакомых, да и особой разговорчивостью, тем более болтливостью, не отличается. В отличие от многих своих соотечественников Брендан Макмагон не пьет, не играет в азартные игры и, насколько мне известно, за все время пребывания здесь не завел ни одного романа. Как мне кажется, он продолжает хранить верность леди Сен-Клер.
– Такой человек мог бы оказаться весьма полезен для нас, – согласился король. – Хотелось бы взглянуть на него.
– Он ожидает за дверьми, ваше величество. С вашего позволения, я приглашу его сюда.
Зажав шляпу под мышкой, Брендан вошел в кабинет и поклонился сначала королю, потом другим присутствующим. Перед столь высокопоставленными особами он испытывал сильное волнение и смущение, но ничем не выдал своих чувств. Гордо выпрямившись, Брендан невозмутимо встретил взгляд монарха.
– Мадемуазель Сен-Клер рекомендовала нам вас, месье. Но вы ведь обязаны хранить верность королю Англии, а наше поручение идет вразрез с этим. Вас это не смущает? Каково будет ваше решение в таком случае?
– Сир, я ирландец. Вот уже сотни лет англичане угнетают мой народ. Верность нашей и вашей, ваше величество, религии считается на моей родине преступлением Мой отец был зверски убит англичанами, а моя семья, как и многие мои соотечественники, вынуждена была покинуть Ирландию. Король Англии может считать себя сувереном Ирландии, однако я не считаю его своим королем и посему ни о какой верности ему речи быть не может, – не раздумывая ответил Брендан.
– Смело сказано, месье, – ответил Людовик. – Ваша искренность мне по душе.
С этим словами король дал Брендану понять, что аудиенция окончена. Беседа продолжалась еще некоторое время, потом Людовик первым поднялся и собрался уходить – его ждали государственные дела.
Аббат вернулся к Брендану, и оба через высокие застекленные двери вышли на залитую солнцем террасу. Перед ними во всем великолепии раскинулся сияющий свежей зеленью парк.
– Вы произвели на короля самое благоприятное впечатление, месье Макмагон, – удовлетворенно произнес Монтегю. – Полагаю, его величество скоро поручит вам нечто важное.
– Король собирается послать меня в Англию? – с надеждой спросил Брендан.
– Нисколько в этом не сомневаюсь. Именно там вы окажетесь наиболее полезны ему.
Некоторое время они неторопливо прохаживались меж цветущих клумб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63