Дети уплетали все подряд, Ник и Мэри лениво ковыряли вилками в тарелках. Лидия знала: супруги успели крупно повздорить.
«У нее кто-то есть, – уловила она мысли Ника. – Про спущенную шину она врала. Зачем ей было ехать в супермаркет на велосипеде?.. Кто это может быть?.. Петерсон все время торчал на ярмарке, Венсона-Черепаху я тоже там видел. Больше здесь нет белых. Разве что этот похожий на гниду швед Андерсен?.. Но ведь ему под восемьдесят. Черт, неужели она спуталась с кем-то из рабочих? Это вроде бы на нее не похоже. Да и они для этих штучек вряд ли годятся. Алкаши они, вот кто. А у алкаша эта штуковина все равно что плохо набитая сарделька. Кто же это может быть?..»
Ник то и дело бросал на Мэри хмурые исподлобные взгляды, и она все больше съеживалась под ними.
«Пускай удирает со своим Чаком, а я останусь здесь, – вдруг осенило Лидию. – Я уже разок обожглась на любви. Крепко обожглась. Все это сплошной обман. Дети любят меня, в доме достаток, Ник хороший хозяин. У плиты я стоять ни за что не буду: выгоню в три шеи эту Фриду и найму кого-нибудь попроворней. Если мне вдруг захочется переспать с Ником, я смогу сделать так, что его сарделька будет тугой. Вряд ли Ник станет возражать. – Она вздохнула, вспомнив невольно, как упорно сопротивлялся ей Ян. Но воспоминание уже не причинило боли. – В Америке такие вкусные сладости».
Последнее соображение окончательно перевесило чашу весов.
– Я… мне что-то душно! – Мэри, вскочив из-за стола, бросилась к двери.
Ник отшвырнул вилку и стиснул кулаки. Дети перестали жевать и в удивлении уставились на отца.
«Иди за ней, – мысленно велела Нику Лидия. – Но только пускай она об этом не знает. Увидишь все своими глазами. Не жалей ее. Не жалей. Не жалей. Она тебя не жалеет…»
Ник тоже вскочил, на ходу сдернул с вешалки дождевик и выскочил во двор.
Лидия не спеша подошла к окну. Сверкнула молния, и в свете ее Лидия успела разглядеть Мэри – та была уже возле ворот. Дождь лил как из ведра. Лидия вернулась за стол.
– Мама… Ее убьет гроза. – Джоан расплакалась.
– Ли не позволит, чтоб маму убила гроза, – успокоил сестренку Тим. – Ли добрая.
Ливень продолжался несколько часов. Погасло электричество, и Ник-младший принес из гаража большую керосиновую лампу. Джоан с Тимом не отходили от Лидии.
– Мы ляжем с тобой. Можно? – спросила Джоан. – Я очень боюсь грозы. И Тим боится грозы, только ни за что не признается. Мама с папой говорят, это глупости, и ругают нас. Ты не будешь нас ругать?
– Нет, – ответила Лидия. – Конечно, вы с Тимом ляжете со мной. – Она даже обрадовалась тому, что сегодня ночью будет не одна в своей широкой неуютной постели. – Быстро умываться и чистить зубы. И не забудьте помыть ноги.
Через десять минут дети уже лежали в постели, положив головки на плечи Лидии. От них пахло тиной и молоком. Лидию умиротворял этот запах. Она заснула сладким блаженным сном.
…Кто-то сильно тряс ее за плечо. Ей ужасно не хотелось открывать глаза. Ей снился скит, Перпетуя, кормившая ее, голодную и несчастную, молоком и теплым хлебом. Перпетуя гладила Лидию по руке и жалостливо на нее смотрела. Молоко было очень вкусным, а спину Лидии приятно покалывало от тепла – она сидела, привалившись спиной к горячей стенке печи…
Она с трудом открыла глаза.
Над ней стоял Ник. Вода с его дождевика капала ей на ночную рубашку. По выражению его лица Лидия поняла: свершилось.
Она поднялась, стараясь не потревожить детей. Накинула халат и вышла вслед за Ником в освещенный тусклым светом керосиновой лампы коридор. Она еще была во власти сна и не могла прочитать мысли Ника.
– Я убил их обоих, – сказал он, едва они очутились в гостиной и Лидия села на диван. Она теперь окончательно проснулась.
«Ты должна мне помочь, – прочитала Лидия мысли Ника. – Иначе я сойду с ума».
Лидия молча встала с дивана, вернулась в спальню и надела поверх ночной рубашки платье. Ник все это время стоял в дверях с лампой в руке. Уходя, Лидия поправила сползшее на пол одеяло и мысленно пожелала Джоан и Тиму счастливых сновидений.
…Они завернули тела Мэри и Чака в полиэтиленовую пленку, – каждое по отдельности.
«Каньон, – все время думал Ник. – Их съедят шакалы… Полиэтилен нужно снять… Горючего должно хватить туда и обратно… Каньон…»
Они погрузили тела в машину. Лидия села на переднее сиденье рядом с Ником.
«Я с тобой, – послала она ему сигнал. – Можешь мне доверять. Я люблю твоих детей».
Когда все было сделано, Ник намеревался бросить в каньон и полиэтилен тоже, но Лидия сказала:
– Положи в багажник на резиновый коврик. Я все вымою дома.
Дороги превратились в сплошное месиво из глины, но они все-таки успели вернуться на ферму до рассвета. Ник валился с ног от усталости, но Лидия заставила его помыть машину и поставить ее в гараж. Пленку и коврик она тщательно вымыла сама. Она велела Нику снять с себя всю одежду и засунула ее в стиральную машину вместе со своим платьем и ночной рубашкой.
На рассвете налетел ураган. Он сорвал с коровника крышу и животные подняли оглушительный рев. Обитатели фермы Джексонов его не слыхали, хотя старшие дети уже не спали, – они привыкли просыпаться с первыми лучами солнца. Ник-младший, выглянув в окно, сказал брату, что на улице настоящая буря, и ребята снова крепко заснули.
После завтрака Ник поехал к шерифу и сообщил ему, что пропала жена. Шериф попросил Ника изложить в письменном виде ход событий. Он написал:
«Во время ужина Мэри вышла на крыльцо, сказав, что ей душно. Я вышел минуты через две и увидел, что жена бежит по дороге в сторону фермы Петерсона. Было темно, дождь лил как из ведра, и мне пришлось вернуться в дом. Тем более что погасло электричество и дети боялись темноты. Я хотел поехать за женой на машине, но обнаружил, что бак почти пустой, а накачать горючего из подземной цистерны я не мог – у меня электрическая помпа».
Шериф Дуглас Франклин, знакомый накоротке со всеми фермерами в округе и навещавший их запросто, дружески похлопал Ника по плечу и пообещал в самое ближайшее время найти беглянку.
Ник вернулся домой и занялся починкой крыши. Дуглас Франклин подъехал к дому Джексонов вскоре после полудня и, протопав ботинками по дорожке, без стука вошел на кухню.
Толстая Фрида разливала рабочим суп – на улице было сыро и они обедали на кухне.
– Где мистер Джексон? – спросил он у нее.
– Они в доме с мисс… Лидией, – запнувшись, ответила Фрида и хихикнула. Рабочие переглянулись, что тоже не ускользнуло от внимания шерифа.
Шериф решил после разговора с хозяином фермы допросить всех пятерых, но не стал предупреждать их об этом заранее. Он знал этих придурков как свои пять пальцев: насочиняют всякую околесицу и будут потешаться вовсю, а потому их нужно захватить врасплох.
Ник и женщина из России сидели на диване в гостиной. Рядом играли дети. Шериф заметил, что Ник был мрачен и у него слегка дрожали руки.
– Есть новости, – обратился к нему шериф. – Я бы хотел поговорить с вами наедине.
Ему показалось, что эта русская смотрит на него с презрительной насмешкой. Правда, шериф Дуглас Франклин никогда раньше не встречал русских и не знал, соответствуют ли их мимика и жесты привычным.
Судя по всему, женщина поняла, что он сказал, – она встала и вместе с младшими Джексонами направилась к двери.
– Плохие дела, старина, – сказал шериф, присаживаясь рядом с Ником. – Мистер Петерсон говорит, что ваша жена была у них вечером. Собственно говоря, ей нужен был этот черномазый придурок Чак. Он уже спал, и мистеру Петерсону пришлось его разбудить. Они говорили о чем-то на веранде – мистер Петерсон оставил их одних. Он вернулся минут через пятнадцать, но их уже там не было. Куда они исчезли, он не знает. Чемодан Чака с его барахлом так и валяется под его кроватью. Деньги он держал в банке в Кингстауне. Я расспросил его дружков. Они говорят, что крепко спали и ничего не слыхали. Сдается мне, Ник…
Мистер Джексон вдруг скрипнул зубами и, уронив голову на грудь, разрыдался как ребенок. Чего только не повидал на своем веку шериф Дуглас Франклин, но такого от белого мужчины, жена которого сбежала с черномазым любовником, не ожидал. «Ну и дурак, – подумал шериф, не испытывая ни малейшей жалости к Нику. – Правильно сделала, что сбежала от такого рохли».
Вдруг Ник вскочил и замычал, размахивая руками перед носом шерифа. Он силился что-то рассказать, но Дуглас Франклин не понял ни слова.
– Пиши, – он подтолкнул Ника к столу и положил перед ним ручку и блокнот. – Не тяни – я еще должен допросить вашу Фриду и рабочих.
Ник быстро строчил в блокноте. Физиономия шерифа вытягивалась по мере того, как он читал неровные, наскакивающие друг на друга строчки.
«Она меня заставила. Она и Мэри заставила убежать из дома. Мэри любила детей. Я бы ее простил. Она заставила меня идти за ними и убить… Каньон Большого Медведя…»
– Кто заставил тебя их убить?
Шериф схватил Ника за плечи и встряхнул.
«Эта русская», – написал Ник.
«Но почему ты ее послушал?» – написал шериф.
«Сам не знаю», – ответил Ник.
– А где она была, когда ты их убивал? – Шериф смотрел на Ника взглядом хищника, выследившего добычу.
– Дома. Спала с Джоан и Тимом. Когда я их убил, я вернулся домой, разбудил ее и попросил мне помочь. Она согласилась. Мы сбросили трупы в каньон Большого Медведя.
Шериф был убежден, что Джексон сошел с ума. Такое случается с обманутыми мужьями. И очень даже часто. Шериф Дуглас Франклин был опытным человеком, а потому решение принял мгновенно. Мистера Джексона следует немедленно отвезти в психиатрическую клинику, иначе он натворит дел, чего доброго собственных детей убьет.
– Мистер Джексон, попрошу вас поехать со мной к окружному прокурору. – Шериф решительно взял Ника за руку. – Дело слишком важное и не терпит проволочек.
– Каньон Большого Медведя, – твердил в машине Ник. – Их еще не успели съесть шакалы… Мэри, прости меня…
Шериф Франклин Дуглас вспомнил, что забыл пристегнуть Ника ремнем. Он опоздал: внезапно с силой Ник дернул за ручку дверцы и вывалился на дорогу. Чуть сзади «судзуки» шерифа на большой скорости шел школьный автобус. Дуглас Франклин зажмурил глаза и с силой нажал на педаль тормоза.
Он не слышал предсмертного крика Джексона, он больше ничего не слышал: его старый «судзуки», вылетев на встречную полосу, был протаранен в лоб двадцатитонным рефрижератором со свиными тушами.
РАССКАЗ ГОСПОДИНА ЧАНДАРА
– Я не верю астрологам, хотя по привычке иногда обращаюсь к ним. В нашей стране принято составлять гороскопы жениха и невесты. Бывает, и довольно часто, что браки расстраиваются из-за предсказаний астрологов.
Господин Чандар расхаживал по каюте. Он старался не терять присутствия духа, но ему это не очень удавалось. Каких-нибудь пять минут назад он накричал на капитана за то, что «Сандхья» не пополнила в Коломбо запасы продовольствия, хотя знал прекрасно, что их хватит с лихвой еще минимум на три недели плаванья.
– Так вот, – продолжал господин Чандар, время от времени поглядывая на сидевшего в кресле Яна, – тот астролог, к которому ходила Тина, сказал, что ваш союз с Сандхьей закончится для нее трагически. Тина сообщила мне об этом по большому секрету спустя неделю после того, как я привез вас в свое поместье.
– Тина? – изумился Ян. – Но ведь Сандхья говорила мне, что Тина не верит ни в богов, ни в предсказания астрологов. Да и ей неизвестна дата моего рождения, уж не говоря о часе. Мне самому ничего об этом неизвестно. Я вообще не верю Тине.
– У вас есть на то причины?
Господин Чандар остановился и пристально посмотрел сверху вниз на Яна.
– Да. Хотя, возможно, я ошибаюсь.
– Говорите все, как есть. Ничего не утаивая.
В голосе господина Чандара зазвучал металл. Ян понял – откровенного рассказа не избежать.
Он постарался изложить события того вечера в деталях, хотя с тех пор минуло почти полгода. Господин Чандар выслушал его с большим вниманием.
– Очень жаль, что вы утаили от меня этот эпизод. Мне кажется, кое на что он проливает свет. Тина решила мне отомстить. Последнее время она стала безумно ревнива и… Впрочем, это было бы слишком просто. Насколько я знаю Тину, она отнюдь не примитивна. – Чандар направил на Яна долгий испытующий взгляд. – Скажите откровенно: вы были любовником Сандхьи?
– Да, – не задумываясь ответил Ян. – Но не в общепринятом смысле… – Он замолчал, опустив голову, но потом поднял ее и посмотрел господину Чандару в глаза. – Я люблю Сандхью. Мы поклялись стать мужем и женой. Мы собирались сказать вам об этом в самое ближайшее время. Но… мы думали, у нас впереди вечность и не спешили сделать то, к чему нас настойчиво призывала природа. Нам было слишком хорошо так, как было.
– Кто-нибудь еще знал о вашей клятве, или вы все хранили в тайне?
– Это невозможно было сохранить в тайне. Мы старались проводить вместе каждую свободную минуту. Мы не могли жить друг без друга. Если с Сандхьей что-то случилось…
Он не докончил фразы, но господин Чандар все прекрасно понял.
– Вы не имеете права принимать опрометчивые решения, – сказал он, кладя руку Яну на плечо. – Вы каждую минуту должны помнить о том, что моя дочь жива и что она уже не сможет без вас. Поклянитесь мне в этом.
– Клянусь, – хриплым голосом сказал Ян. – Но если…
– Никаких если. Боги не допустят ее смерти. Лола искупила вину ценой собственной жизни. Хотя на самом деле умереть должен был я.
Ян с интересом посмотрел на него.
– Это очень печальная история, и я уже было уверовал в то, что мне не придется ворошить давно остывший пепел, однако я оказался неправ, – начал Чандар. – Наше существование в этом мире есть не что иное как непрерывная линия, которая в свою очередь состоит из многочисленных отрезков, незаметно переходящих один в другой. Нельзя отсечь и отбросить в сторону один из них, не повредив при этом всей линии. Человеческая память устроена так, что не просто хранит в ячейках мозга события давно минувших лет, а посылает импульсы в настоящее время. Память умирает вместе с телесной оболочкой, и это очень мудро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49