Подняв голову, увидела на полу пятно запекшейся крови. Бернарда не было.
Привратник сказал, что мистер Конуэй уехал два часа назад в Даллас. Его повез на «роллс-ройсе» личный шофер Джека Конуэя. Мисс Тэлбот он просил передать… Привратник на секунду замялся, потом сказал, глядя куда-то вбок:
– Он не хочет, чтобы вы ему звонили. И чтобы вы… Словом, вы должны уехать отсюда как можно скорей. Извините, мэм, я только передаю то, что сказал мистер…
– Все о'кей, Харви, – перебила привратника Сью. – Мистер Конуэй узнал, что у меня есть любовник. Я бы не сказала ему об этом в столь тяжелую для него минуту, но он сам завел этот разговор, и я была вынуждена…
Сью не контролировала свой язык. Слова брались не из головы, а из этого пустого пространства, окружавшего ее оболочку. Она видела округлившиеся от изумления глаза старого Харви – он всегда относился к ней с почтением и даже симпатией. Это был преданный слуга из малочисленного племени слуг, болеющих душой за своих хозяев.
– Да, мэм, я понимаю, – бормотал он. – Как будет угодно, мэм… Скотт отвезет вас…
Сью быстро собрала чемоданы, покидав в них все до мелочей. Она действовала интуитивно, а интуиция подсказывала ей, что она не должна оставлять в этом доме ни единой своей молекулы. Вдруг Бернард, глядя на ее расческу или баночку с кремом, пожалеет о том, что произошло между ними, и…
Сью верила в магическую силу вещей. Не ведающая страха в настоящем, Сью боялась прошлого.
…Она заметила среди встречавшей ее прислуги новое – совсем молодое, дерзкое лицо. Что-то было в этом лице, это «что-то» заставило ее обернуться. Молодой человек смотрел на нее открытым взглядом, призывая ее к тому же. «Нужно спросить у миссис Уинстон, кто он», – думала Сью, поднимаясь по ступенькам в дом.
…После первой затяжки ей сделалось нехорошо. Подавив позыв к рвоте, она затянулась снова. И почувствовала легкость во всем теле. А главное – четко заработала голова.
«Я шла по ее следу, каждый раз раздувая угольки брошенного ею костра, – думала Сью, стоя у окна круглой гостиной на втором этаже. – Я тратила столько сил, чтоб раздуть эти угольки… Я всегда тратила столько сил. А она… Ей никогда не приходилось это делать – по ее следу всегда шли мужчины. Но почему?..»
Сью сделала еще одну затяжку. Приятно поплыла голова, оставаясь при этом более чем трезвой.
«Что в ней такого? Я красивей ее. На меня клюют все без исключения мужчины… Она нравится отнюдь не всем. Но она производит впечатление как раз на тех мужчин, которых хочу я. Они не спешат затянуть ее в постель – им нравится ее обхаживать, делать подарки… Черт, они все хотят иметь с ней серьезные отношения, хотя обожают лакомиться на стороне с такими, как я. Но наступает момент, когда они начинают презирать себя за это».
Она вспомнила выражение злорадного удовлетворения на окровавленном лице Берни и сделала еще одну затяжку.
– Скажите, какой мученик, – произнесла она вслух и показала язык своему отражению в окне. – Он получал наслаждение, когда я лупила его, потому что решил очиститься через боль. Мазохист проклятый. Какое счастье, что я не вышла за него замуж! – Сью почему-то вздохнула. И тут же на себя рассердилась.
– И жил бы себе с этой кретинкой Синтией, – продолжала она свой монолог. – Конгрессмен от штата Техас Бернард Конуэй и его очаровательная до придурковатости молодая жена присутствовали на обеде в их честь на ранчо президента…
Сью начала смеяться. Ее попросту распирало от смеха. Она подавилась дымом и, закашлявшись, швырнула недокуренную сигарету в камин.
– Шикарная шлюха Розалинда Глэтс закатила грандиозный прием в честь конгрессмена-неудачника Берни Майэлти. – Сью раздевалась медленно и по-профессиональному красиво. – Все присутствующие на приеме леди и джентльмены блистали великолепными туалетами от мистера Голая Задница и мадам Обнаженные Сиськи. – Сью уже стояла голая посреди комнаты. Ей очень хотелось взлететь, но мешал этот проклятый потолок. – Раз ты не хочешь, чтобы я была птицей, я превращусь в рыбу, – сказал она и, выйдя на балкон, стала спускаться по винтовой лестнице к бассейну. – На приеме присутствовала бывшая подружка этого самого Майэлти, которую он бросил, чтоб подняться на Капитолийский холм. Ну да, он бросил ее, а она бросилась в океан, но потом воскресла благодаря своей милой сестричке мисс Розалинде Глэтс, блистательной шлюхе и авантюристке. Черт, я еще заставлю тебя стонать и извиваться в постели, похотливая свинья Берни Майэлти…
Она плюхнулась в бассейн, взметнув за собой столб брызг, и поплыла под водой.
– Какой же ты кретин, мистер Берни Майэлти, – громко сказала она, вынырнув на поверхность. – Такими женщинами, как эта Розалинда Глэтс, разбрасываться нельзя. Кэпа я прощаю – он был романтичным морским волком, мой милый кэп. А ты, мистер Берни Горе-конгрессмен от штата… – Она нырнула, попыталась сесть на дне бассейна на шпагат, но ее вынесло на поверхность. – …Стопроцентный засранец.
Она перевернулась на спину, положила руки под голову и затихла. Ей показалось, в бассейне кто-то есть.
– Эй, – негромко крикнула она через минуту. – Я тебя вычислила. Но не потому, что я такая умная. Просто я накурилась этой гадости, от которой мозги заработали так, что даже слегка перегрелись. Я знаю, кто ты. Ты следишь за мной потому, что я тебе нравлюсь, верно? Ну да, ты в меня влюбился. – Она опустила ноги на дно, встала и огляделась по сторонам. Она не включила свет и теперь пожалела об этом. Впрочем, так оно даже было интересней. – Эй, романтичный незнакомец, ты предпочитаешь немного поухаживать за мной и только потом лечь в постельку? Некоторые женщины любят потянуть эту волынку – цветы, ужин при свечах, поцелуйчики, танцы в прижимку. Сью Тэлбот, то есть Розалинда Глэтс, не из таких – она любит сразу приниматься за то самое дело, ради которого мужчины дарят цветы и приглашают в ресторан. Чего тянуть, скажите пожалуйста? Все равно кончится-то постелькой. Эй, у меня очень красивая спальня – зеленая лужайка, а посреди нее куча мягкого шелковистого песка. И зеркала. Нас будет там много-много, но все эти много – ты и я, ты и я, ты и я… Знаешь, на этой куче песка я потеряла свою драгоценную невинность. – Она хихикнула. – Это было так давно и так неинтересно. Моим первым парнем был чернокожий с таким большим-большим и очень шустрым кукурузным початком между ног. Он сделал мне ребеночка. Представляешь, брюхатая шлюха Розалинда Глэтс? Но я тогда была еще не профессиональной шлюхой, а так, жалкой дилетанткой. Я просто хотела попробовать то, что запрещали делать нам, девчонкам, взрослые, хотя сами такое вытворяли… Но я бы, наверное, не стала шлюхой, если бы не этот мерзавец Дуглас, собачий гинеколог. Представляешь, он ставил на мне свои поганые опыты, а ребеночек себе преспокойно рос и рос внутри. И так прирос к моей начинке, что его потом вырезали вместе с ней. Ха! Для шлюхи Розалинды Глэтс это был такой подарочек – трахайся себе сколько влезет и никогда не влипнешь. Мне завидовали подружки – у них вечно были с этим делом проблемы. А Розалинда жила без проблем. У нее и сейчас нет никаких проблем. Эй, а тебе нравятся женщины, у которых никогда нет проблем? Или ты, как и этот Берни Майэлти, предпочитаешь тех, у кого их так много, что они прыгают вместе с ними в океан? Но это я, я воскресила ее из мертвых. И ничуть об этом не жалею. Потому что она все равно не любит этого засранца Майэлти, конгрессмена от штата Гэтбекит. Представляешь, она любит нашего братика. Ха-ха, моя мамочка тоже любила своего братика, а мой дедушка взял и засунул ее в психушку. А ее в психушку засунула не я, а эти типы из КГБ. Я ее оттуда вытащила и отдала другому братику, от которого у нее ребеночек. Она сама рассказывала мне, что ее ребеночек не от алкаша Димы, а от бывшего попа. Его зовут А-на-то-лий. Красивое имя, верно? А сам он так себе. И по части секса, похоже, слабак. Берни Майэлти, если его хорошо заведешь, он ничего себе. Но только его нужно долго-долго заводить. А вот кэп – тот был готов с пол-оборота. Не мужчина, а настоящий «феррари». Знаешь, есть такой автомобильчик? Хочешь, прокатимся с тобой на нем?
– Хочу, – услышала она и обернулась.
Он стоял рядом – тот самый парень, который смотрел на нее, когда она приехала. Он был совершенно наг и великолепно сложен.
– О'кей, едем в Лас-Вегас. Ха-ха, вот бы заявиться туда в таком виде!.. Слушай, у меня есть идея.
Сью привстала на цыпочки и что-то прошептала ему на ухо.
– Идет, – ответил он и, перемахнув через край бассейна, протянул Сью руку.
– А ты, видать, ненормальный, папулька, – везешь меня в такую даль, чтоб трахнуть. Да это можно сделать в любом мотеле. Или в машине. Слушай, мне очень даже нравится заниматься этим делом в машине.
– А мне нет, – сказал Анджей. – Я консервативен в своих привычках. Еще ни разу в жизни не занимался этим делом в машине.
– Так я тебе и поверила. – Девица вытянула свои длинные мускулистые ноги в ажурных колготках и выгнула спину, выпятив размером с куриные яйца груди. – Лас-Вегас… Хи. Выходит, я подцепила богатого клиента. Или ты блефуешь?
– Может быть.
Анджей усмехнулся, не глядя на сидевшую рядом девицу.
– Эй, тогда поехали назад. Слышь, папуля?
– Меня зовут мистер Глитс, – сказал Анджей, разворачивая свой видавший виды «шевроле». – Помню, я представился тебе по всем правилам этикета.
– Плевать я хотела на твой этикет. Эй ты, мистер Блитс, куда мы едем?
– В Пассадену, штат Калифорния, в тот самый бар на углу бульвара Трех Кривоногих Шлюх, где я тебя снял.
– Не хочу! – взвизгнула девица и ударила кулаком по переднему стеклу. – Хочу в Лас-Вегас. Ты обещал отвезти меня в Лас-Вегас.
Анджей остановил машину посреди пустынного в этот поздний час шоссе и, достав из «бардачка» колоду карт, протянул девице.
– Держи, мисс… Ха, но ведь ты меня обманула. Тебя зовут вовсе не Кэт.
– Какая тебе разница? Допустим, не Кэт, а… Черт, но меня на самом деле зовут Кэт.
– Твоя подружка называла тебя иначе. Она называла тебя… – Девица согнула ноги в коленях и поставила их на сиденье. От нее пахло дешевыми духами, и Анджей с удовольствием вдохнул этот аромат. – Все о'кей: Кэт, так Кэт, – сказал он. – Только у меня сломалась челюсть и мне будет трудно выговорить это имя. Я буду называть тебя мадемуазель Ностальжи.
Девица недоверчиво взглянула на него и хмыкнула.
– Бери карты, – велел Анджей и, когда она взяла колоду, подбил ее руку снизу, и карты веером разлетелись по машине.
– Что ты делаешь, дерьмо собачье?.. – начала было девица, но Анджей, весело хохоча, схватил карту, оказавшуюся в подоле ее желтого в черную крапинку мини-платьица.
– Бубновый король, – сказал он. – Ну-ка поглядим, что у меня. Ха, бубновая дама! – воскликнул он, извлекая откуда-то из-под себя карту. – Итак, ты хочешь в Лас-Вегас. Что ж, мадемуазель Ностальжи, ваше желание – закон. – Он сделал два круга вправо, потом, развернувшись, круг влево и остановился на обочине – навстречу на бешеной скорости мчалась машина. Пропустив ее, Анджей резко крутанул руль. – Вперед! – скомандовал он самому себе. – Туда, куда едут эти безумцы.
Он поддал газу. Стрелка спидометра, качнувшись возле цифры «100», уверенно поползла вправо.
Девица спустила ноги с сиденья и пристегнулась ремнем.
– Ты, чокнутый, мистер… как там тебя. Думаешь догнать их на своем допотопном драндулете? Эй! – крикнула она через минуту, – ты что, решил сделать из меня бифштекс с кровью? Псих ненормальный!
Она вцепилась обеими руками ему в локоть, и «шевроле», сделав крутой вираж, едва не свалился с насыпи.
– Мадемуазель, мы едем в Лас-Вегас, а не на тот свет, – сказал Анджей, нажимая на всю железку. – Эти, что впереди, не должны попасть туда первыми. Иначе… Словом, я задумал желание. Угадай, какое?
– Черт бы тебя побрал, мистер Псих. Ты попросту передо мной выпендриваешься. – Девица нервно закурила. – Один такой довыпендривался – родная мамочка не смогла опознать. А меня, представляешь, эта чертова штуковина, как ее… Словом, как дало под задницу, и я запахала носом по травке. Платье, колготки – все в клочья. Еще два ногтя там оставила… А у тебя в машине есть эта штуковина, что бьет под задницу?
– Нет, – сказал Анджей. – Но ты не бойся: если мы перекинемся или врежемся в столб, взорвется бак с горючим и мы сгорим заживо.
– Врешь, мистер Блеф. – Девица рассмеялась.
Наконец-то я тебя раскусила. Никакой ты не псих и не самоубийца – ты настоящий мистер Блеф. А я-то думала, подцепила миллионера. Ну да, есть такие придурки – разъезжают на старых тачках и в дырявых штанах, а у самих до фига зеленых. Эй, мистер Блеф, ты хоть за ужин заплатишь? У меня от голода колики начались…
Машина затормозила возле придорожной закусочной. Анджей открыл дверцу и, подав руку, помог ей выбраться из машины.
Сонный негр-официант принес пиво, салат и жареные сосиски. В закусочной, кроме них, никого не было. Официант включил магнитофон – зазвучала музыка из кинофильма «Серенада Солнечной долины», который Анджей видел еще до войны в своем родном Вильно.
– Мистер Блеф, если ты будешь дуть пиво и курить сигареты, мы точно попадем на кладбище раньше тех психов на «феррари». – Девица утащила с тарелки Анджея последнюю сосиску. – Уф, обожралась. Придется расстегнуть молнию, а то еще треснет платье. Эй, что ты на меня так пялишься? Я думаю, в этой захудалой кормушке наверняка найдется чулан с тюфяком, на котором ты сможешь меня трахнуть. Правда, мне так хочется спать.
Она скинула туфли, вытянула ноги и положила их на сиденье пустого стула. У нее были широкие ступни деревенской девчонки, и Анджея вдруг захлестнула волна симпатии к ней. Он протянул руку, намереваясь их погладить, но передумал.
– Мадемуазель Ностальжи, – сказал он, – я буду трахать тебя прямо здесь, за столом.
– Слабо. – Она зевнула и лениво потянулась за сигаретой. Он только сейчас обратил внимание, что она левша.
– Одна из твоих тезок тоже была левшой, – сказал он. – Но самое интересное, что я узнал об этом уже тогда, когда бросил и ее, и вторую твою тезку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49