Он грузно опустился на стул, чуть видный за громоздким столом в кабинете.
– Добрый день, Эллен, что-то совсем мы с вами не видимся. Так, знаете, приятно слышать о вас добрые слова от докторов, а то ведь они все жалуются – и то им не так, и это. – Он повертел головой, как бы пытаясь сбросить воротник. – Ну, чем обязан?
Но она и слова не успела вымолвить, как он уже все понял:
– Вы, конечно, насчет этого бродяги, которого к нам привезли на «скорой», правильно?
Вот так всегда: сам задает вопросы, сам на них и отвечает.
– Да, видите ли, в чем дело…
– Эллен, вы очень добрая. И не думайте, что мне неизвестно, как много вы делаете для бездомных.
– Ну, что вы, я просто стараюсь…
– Конечно, но вы должны понять и другое: мое дело – обеспечивать финансовую сторону, не то мы погубим эту больницу. И поэтому наши возможности оказывать помощь бесплатно весьма ограниченны.
– А разве мы не могли бы…
– Да, да, разумеется, хотя этот ваш подопечный – как его, Йеллоу, кажется? Ах, что это я, вот ведь записано: Джелло Бивгейн. Вот и его история болезни, – он достал из кипы тощую папку. – Да, так мы его переводим в госпиталь штата.
– Но, мистер Грабовски, послушайте…
– Понимаю, все понимаю: лучше было бы оставить его у нас, но для этого нет решительно никаких оснований, если только кто-то из врачей не согласится лечить его без гонорара.
– А тогда, значит…
– Да, само собой. У вас среди персонала много друзей, так что попробуйте. В этом случае, – он перегнулся к ней через стол, и ей стало страшно, не лопнут ли у него сейчас вены на шее, – мы просто его переведем в другую палату.
Она успела сказать ему «спасибо», прежде чем он схватился за телефон.
К кому же из докторов ей обратиться? Поднимаясь в лифте на этаж, где лежал Джелло, она перебрала в памяти их всех. Некоторые обязаны ей кое-чем, она для них подбирала материалы, хотя в ее прямые обязанности такая работа не входит.
Пожалуй, всего правильнее начать с доктора Файнберга, тем более что он всегда так с нею любезен.
– А где Младший? – встретил ее вопросом Джелло, как только Эллен вошла в палату.
– Джелло, ну что за детский сад! Не могу же я каждый раз его тайно сюда приносить. Уже два раза вы с ним виделись, могли удостовериться, что о нем заботятся.
– Простите, мисс Эллен, – сказал Джелло, но больше для проформы.
– Вы бы лучше о здоровье своем подумали.
– Конечно, конечно, вот выберусь отсюда и сразу начну думать о своем здоровье.
– Главное, пить вам нельзя, вот что.
– Ну, об этом и правда надо крепко подумать, – по его лицу, украсившемуся только что отпущенной бородкой, расплылась улыбка.
– Напрасно вы так. – Эллен укоризненно покачала головой.
В палате появилась сестра – огромных размеров девица с мясистыми пальцами.
– Так это вы будете мистер Джелло Бивгейн?
Эллен расхохоталась.
– Вот ваше лекарство.
– Не хочу я его принимать.
– Хотите не хотите, а надо – вы же слышали, что вам доктор Вандерманн сегодня сказал.
– Ну, надо, значит, надо, – и Джелло со вздохом проглотил таблетку.
– Так его доктор Вандерманн лечит? – спросила Эллен, не веря собственным ушам.
– Ага, сегодня утром пришел, а раньше у меня был другой, – сказал Джелло.
– А почему вдруг он?
– Ну, тот, который раньше был, говорит, пора, мол, его в госпиталь штата переправить, а доктор Вандерманн сказал, что нет, пусть остается, я его стану лечить просто так, без платы.
– Без платы? Это Рихард при вас так сказал?
– Он замечательный, мисс Эллен, так ему и скажите, если разговаривать будете, и еще скажите, мне бы домой поскорее.
– Скажу. Сейчас вот прямо найду его и скажу.
На месте Джины в его кабинете сидела другая сестра – этакая солидная матрона, которой уж скоро на пенсию.
– Что вам угодно? – осведомилась она, приветливо улыбаясь.
– Меня зовут Эллен Риччо. Передайте доктору Вандерманну, что мне бы хотелось кое-что ему сказать.
Сестра нажала кнопку, соединившись с Рихардом по внутренней связи.
– Кстати, – поинтересовалась Эллен, – а где Джина?
– Уволилась с месяц назад. Она в Чикаго переехала.
– Эллен! – Рихард, стоявший в дверях кабинета, так и светился от радости. – Прошу, я сейчас ничем не занят.
– Так, значит, ты взялся лечить Джелло?
– Угу.
– Можно узнать, почему?
– Потому что для меня не тайна, как много он значит в твоей жизни.
Видимо, на ее лице слишком ясно читалось недоумение, потому что он поспешил добавить:
– Понимаешь, – он помедлил, отыскивая верные слова, – я доставил тебе так много неприятностей, надо хоть что-то исправить, если есть возможность.
Она с минуту задумчиво смотрела на него. Кажется, не кривит душой, действительно хочет что-то для нее сделать.
– Ценю твое благородство, Рихард, совершенно искренне ценю, – как бы это поделикатнее выразить? – Но то, что между нами произошло, исправить невозможно. – Ну вот, получилось куда жестче, чем она хотела.
– Понимаю. Жаль, – он весь напрягся.
– А за Джелло большое тебе спасибо, – поторопилась добавить она. – Только с ним ведь так трудно.
– У него воспаление легких, но лечение идет хорошо. Не такой уж, кстати, сложный случай, только надо печенью его как следует заняться, есть опасность цирроза. А сердце у него хорошее.
– Ну, и что можно сделать?
– Если не бросит пить, – ничего.
– Ох, – вздохнула она, – ведь сколько я ему про это твержу!
– Не понимаю, зачем тебе с ним возиться, если он ничего не хочет слушать. – Вот это уже Рихард, которого она успела вдоль и поперек изучить. Эллен взглянула ему прямо в глаза.
– Потому что он мне дорог как друг.
– Ах как друг. «Зря он свой цинизм не умерит», – подумалось Эллен. – Ну, знай же, что твой друг просто совершает самоубийство. И может, не стоит ему препятствовать довести это дело поскорее до конца, чтобы избавить себя от лишних мучений.
– Прекрасный совет, благодарю, – злость просто душила ее. Эллен бросилась к двери.
– Прости, я совсем не думал тебя обидеть, – Рихард схватил ее за руку. – Останься, прошу тебя. Неужели нам и поговорить уже не о чем?
Она вырвалась.
– Ни о чем, кроме Джелло, я с тобой говорить и не намеревалась, – сказала она и захлопнула дверь у него перед носом.
Милт приподнял крышку в дырочках, увидел, что на него уставились две блестящие бусинки.
– Ты совсем ку-ку, Бен, а? Это как понимать, тебя уже сиделкой при крысе оставляют?
– Это не крыса, а мышь, – поправил его Бен, – и сегодня ее возвратят хозяину, Джелло выписывается.
– А ты, я вижу, задружил с бродягой этим, – заметил Милт, покачивая головой в недоумении.
Вместо ответа Бен протянул ему гантели. Милт, пожав плечами, принялся за упражнения, громко ведя счет.
– Слушай, а, вообще, что у тебя там с этой девкой?
– Ты смотри дыхание не сбей, – проигнорировал его вопрос Бен. – Ну, три-четыре, три-четыре.
– Засадил ей уже, а?
Бен почувствовал, как у него вспыхнули щеки.
– Стыдно тебе, Милт, она же мне в дочери годится.
– Ах, скажите пожалуйста, как раз один из ста по этой причине остановится, нет, один из двухсот, а то я мужчин не знаю.
– Ну, значит, я один из двухсот.
Милт с грохотом бросил гантели на пол – Бен каждый раз от этого вздрагивал – и вразвалочку направился к шведской стенке. По лицу его блуждала лукавая улыбка.
– А если ты ей еще не засадил, тогда я не понимаю, что с тобой такое. Ладно, во всяком случае, тебе это для здоровья полезно. Я тебя уже много лет в такой форме не помню.
Стараясь поскорее закончить этот разговор, Бен сделал вид, что полностью поглощен кормлением Младшего, которому он крошил попкорн.
– Оторвись от своего дружка бесценного, я тебе про другую расскажу крысу, кстати, может, ты мне и поможешь с ней справиться.
– Ты о чем?
– О ком, а не о чем. О Доне Арнольде. Вот помог бы мне.
– Это солист эстрадный, что ли?
– Прекрати, Бен, ну кто же теперь так выражается!
– Ладно, не солист, а как это… шансонье?
– Еще хуже, ну да ладно. Так вот, его наконец нашли.
– А он в бегах был? Я и не знал.
– Понятно, что не знал, мы все сделали, чтобы обошлось без лишнего трепа, но после того как Доуни дожала его по суду, он взял и исчез, короче говоря, запил. Пришлось его гастроли в Японии отменять, убытки – ужас просто. Майкелсон просто из себя выходит.
– Минуточку, Милт, минуточку. Я в Японию с концертами не собираюсь.
– Вот спасибо, а то мне как раз еще одного комика не хватало. Между прочим, из-за комика вся эта катавасия и началась.
– Ну хорошо, так чего ты от меня-то добиваешься?
– Чтобы ты им как следует занялся: вес ему надо сбросить, в чувство придти.
– А он станет делать, что я ему велю?
– Это уж моя забота. Станет, не бойся.
– Ладно, – с неохотой согласился Бен. – Можешь его привести.
– Да тот-то и оно, что не могу. Нельзя ему в таком виде где бы то ни было показываться. И придется тебе поездить к нему самому.
– А куда это?
– На Файр-Айленд, мы его там спрятали.
– На Файр-Айленд? Туда же зимой и не добраться никак.
– Вот потому для нас это самое подходящее местечко.
Никто там его не увидит, ни единая душа. И паром тоже не ходит – красота да и только, он, стало быть, никак оттуда не сбежит.
– А я как туда попаду?
– Вертолетом с аэродрома Беннет-филд, мы все устроим. Лететь всего полчаса, даже меньше. Пилот будет тебя ждать и доставит обратно.
Бен быстренько прикинул:
– Полчаса лететь, да там в общей сложности час, не меньше… Ладно, я согласен. Только это будет недешево.
– Агентство согласно на твои условия. Называй цифру.
– Тысяча за поездку.
Даже на Эллен произвело впечатление, когда он вечером рассказал ей про разговор с Милтом.
– Так, выходит, вы такой мастер этого дела?
– Выходит, что да.
– Клиенты у вас, что говорить, знаменитые, на зависть всем.
– Мне бы других, верней, одного, а его никак не заполучить.
– Это кого же?
– Вас.
– Ой, перестаньте, вы же знаете, у меня нет времени. И вообще я целый день по больнице ношусь, так что физических нагрузок мне хватает, даже слишком.
– Но вы же на спину свою жалуетесь, а разве я вам не говорил, отчего это все?
– Говорили, конечно.
– И еще раз скажу: нельзя все время за компьютером сидеть, гнуться. – Он сгорбился над кухонным столом, показывая, как это скверно для мышц.
– Ну, не надо, быть того не может, чтобы до того уродливо выглядело.
– Вам надо мышцы на животе укреплять.
– Но боли ведь не там, а в спине.
– Да в том-то и дело, что слабое место только одним способом укрепляется, – если разрабатываешь мышцы противоположной группы. Вы на культуристов не обращали внимание? Видели, какие у них на груди бугры, а сами ходят, точно гориллы?
Она рассмеялась, видя, как он их ловко передразнивает.
– Вот видите. А все оттого, что они противоположные группы мышц оставляют без внимания.
– Все равно, причем тут…
– Сядьте-ка вот здесь. Она села, как он сказал.
– Ну вот, – взяв ее за локоть, он положил ей руку на живот. – Чувствуете?
– Что, мускулы там? Разумеется.
– Хорошо, а теперь напрягайтесь.
Она попробовала, и тут же спина непроизвольно выпрямилась.
– Теперь понятно, о чем я говорю?
– Да, только там все равно побаливает… – Она приподняла свитер, показывая ему свое уязвимое место.
Он провел рукой по обнажившейся коже – какая она у нее теплая и гладкая!
– Не останется там никакой боли, надо только вот тут разрабатывать, – второй рукой он нащупал бугорок у нее на желудке.
– Да ничего бы и не болело, если бы вы меня вот так целый день разминали.
Она подняла на него глаза, улыбнулась, и вдруг по его телу словно пробежал электрический разряд. Он поспешил убрать руки. А ведь сколько у него было клиенток, которым он тоже показывал, где на их теле слабые точки. Только с Эллен все по-другому. Совсем по-другому.
Глава XIII
Бен убрал в сторону журнальный столик, отодвинул к стене кресла, скатал ковер. – Вы тут танцевальный зал собираетесь устраивать? – насмешливо спросила Эллен, но было видно, как она возбуждена. Они только что вернулись из кинотеатра, посмотрев «Аромат женщины». Вот этот фильм сделал-таки свое дело, и она, наконец, позволила ему показать ей, как танцуют танго. Там, в картине, это было так красиво: не чопорный старомодный танец, как она думала, а чувственный, возбуждающий.
У Эллен мелькнула мысль: а не надеть ли ей по этому случаю облегающее черное платье – на актрисе в фильме было такое же, – но туг же Эллен стало смешно за себя. Хотя и то сказать: толстый свитер, джинсы – одежда явно не самая подходящая для такого случая.
Пока Бен возился с пластинками, отыскивая нужную, она порылась в гардеробе и вытащила легкий шерстяной костюмчик с цветами на рукавах, который отлично подчеркивает линию бедер, а к нему как раз подойдут вот эти лодочки на низком каблуке.
Бен, оторвавшись от проигрывателя, так и ахнул, когда она появилась:
– Да я вижу, у меня такая замечательная ученица! Она улыбнулась, предчувствуя, что все получится прекрасно.
– Стало быть, самое главное, – начал он менторским тоном, – это чтобы выше пояса тела, когда танцуешь танго, не соприкасались.
– Такой чувственный танец, а надо следить, чтобы ненароком не коснуться партнера?
– Я же не говорил «не коснуться», – я сказал, что нельзя, чтобы тела соприкасались выше пояса.
– Н-да, большая разница, как я вижу.
– Понимаете, танго придумали в Аргентине, а это католическая страна, там за женщинами во все глаза глядят. И знакомиться с мужчинами они могли там, только когда танцевали, оттого все строгости.
– То есть, надо, чтобы на вид все было очень строго, но только на вид?
– Вот видите, вы все правильно поняли. – Он подошел к ней, протянул руку – Ладно, довольно истории Готовы?
Она кивнула, он положил руку ей на талию. Мягкое, отеческое прикосновение.
– Для начала я вам покажу основные движения, ладно?
– Конечно.
– Значит, два шага вперед, но медленно, совсем медленно, и на партнера не смотреть, глаза должны быть устремлены прямо перед собой…
Ей вспомнился Аль Пачино.
– А затем вы неожиданно поворачиваетесь ко мне и смотрите прямо в лицо, а в это время мы делаем два шага в сторону, и быстро, еще быстрее.
– Только-то?
– Нет, потом надо опять сделать медленный шаг, и вот тут, если угодно, партнерша делает поклон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39