А теперь совсем другое дело.
Когда я лег спать, то положил деньги под подушку и с трудом заснул. Потом я видел во сне что-то чудное: человек, который нарисован на моих 10 франках, смотрит на меня и вдруг начинает делать гримасы, а большой дом за его спиной превращается в магазин мсье Компани.
Утром, когда я пришел в школу, прежде чем войти в класс, я показал свои деньги ребятам.
– И что ты с ними сделаешь? – спросил Клотер.
– Не знаю, – ответил я. – Папа мне их дал чтобы я знал цену деньгам, и надо, чтобы я их потратил с умом. А я бы хотел купить самолет, но только настоящий.
– Чего захотел! – сказал Жоаким. – Настоящий самолет стоит по крайней мере тысячу франков.
– Ха-ха-ха! Тысячу франков! – сказал Жоффруа. – Папа сказал, что он стоит тридцать тысяч, и к тому же еще маленький.
Тут все захохотали, потому что Жоффруа вечно плетет неизвестно что, он такой врун!
– Почему бы тебе не купить атлас? – сказал Аньян, первый ученик и любимчик. – Там такие карты, интересные фотографии, он тебе пригодится.
– Ты же не хочешь, в самом деле, – сказал я, – чтобы я потратил деньги на книгу. И потом, моя тетя всегда мне дарит книги на день рождения или когда я болею. Я еще не прочел ту, которую она мне принесла, когда я болел свинкой.
Аньян посмотрел на меня, больше ничего не сказал и пошел повторять урок по грамматике. Он просто ненормальный, этот Аньян!
– Надо бы тебе купить футбольный мяч, чтобы мы все могли играть в футбол, – сказал Руфус.
– Ты что, смеешься? – сказал я. – Деньги – мои, а я буду тратить их на вас! Сначала ты займи четвертое место по истории, если тебе уж так хочется играть в футбол.

– Ты просто жадина-говядина, сказал Руфус. – А получил четвертое место по истории, потому что ты любимчик учительницы, как Аньян.
Но я не успел дать ему в нос, потому что зазвенел звонок, нам надо было строиться и идти в класс. Вечно одно и то же: как только мы начинаем играть, так – дзинь! дзинь! – и надо идти на урок. А потом, когда мы построились, прибежал Альцест.
– Вы опоздали, – сказал Бульон, наш воспитатель.
– Я не виноват, – ответил Альцест. – К завтраку было на один рогалик больше.
Бульон вздохнул, велел Альцесту встать в строй и вытереть масло на подбородке.
На уроке я сказал Альцесту, он сидит рядом со мной.
– Видел, что у меня есть? – И показал ему деньги!
И тут учительница крикнула:
– Никола, что это у вас там за бумажка? Принесите ее тотчас же сюда и дайте мне.
Я заплакал и отнес деньги учительнице, она удивленно открыла глаза.
– Но, – спросила она, – что вы с этим сделаете?
– Еще не знаю, – объяснил я. – Мне их дал папа за сочинение о Карле Великом.
Учительница, – а я видел, что она с трудом сдерживает смех, иногда с ней это случается, и тогда она становится красивой, – вернула мне деньги и велела спрятать их в карман. Она сказала, что с деньгами не играют и что я не должен потратить их на какие-то глупости. Потом она вызвала Клотера, и я не думаю, что его папа даст ему деньги за отметку, которую он получил.
На перемене, когда все остальные гуляли, Альцест потянул меня за руку и спросил, что я буду делать с деньгами. Я ответил, – не знаю. Тогда он сказал, что на десять франков можно купить много плиток шоколада.
– Ты сможешь купить целых пятьдесят штук! Представляешь, пятьдесят плиток шоколада? – сказал Альцест. – По двадцать пять на каждого.
– А почему я должен тебе отдать двадцать пять? – спросил я. – Ведь деньги – мои!
– Брось ты с ним говорить, – сказал Руфус Альцесту. – Он жадина!
Они пошли играть, а мне наплевать на это, пусть говорят, что хотят. И что они мне все надоедают с моими деньгами?
Но Альцест неплохо придумал насчет шоколада. Во первых я очень люблю шоколад и у меня никогда не было пятидесяти плиток сразу, даже когда я гостил у бабушки, а она мне дарит все, что я захочу. Поэтому после уроков я помчался в булочную, и когда продавщица меня спросила, что мне надо, я сказал:
– Шоколад в плитках на все деньги, вы мне должны дать пятьдесят штук, так сказал Альцест.
Она посмотрела сначала на деньги, потом на меня и спросила:
– Где ты их нашел, мальчик?
– Я их не нашел, – ответил я, – мне их дали.
– Тебе их дали, чтобы ты купил пятьдесят плиток шоколада? – спросила она.
– Ну да, – ответил я.
– Я не люблю, когда дети лгут, – сказала она. – Лучше бы тебе вернуть деньги туда, где ты их нашел.
И она так сердито посмотрела на меня, что я убежал и плакал до самого дома.
Дома я все рассказал маме. Она поцеловала меня и сказала, что они с папой все уладят. Мама взяла деньги и пошла к папе. Он сидел в гостиной. Потом мама вернулась с монеткой в двадцать сантимов.
– На эти двадцать сантимов ты купишь плитку шоколада, – сказала мама.
И я был очень рад. Я даже думаю, что отдам половину шоколада Альцесту, ведь он мой друг, и мы ним всегда делимся.
Как мы с папой ходили на рынок

После ужина папа с мамой подсчитали расходы за месяц.
– Не понимаю, куда уходят деньги, которые я тебе даю, – сказал папа.
– Вот как! Мне очень нравится, когда ты об этом спрашиваешь, – ответила мама. Но видно было, что она сердится.
А потом она объяснила папе, что он просто не представляет себе, сколько стоят продукты, и если сам пойдет за покупками, то все поймет, и что вообще не следует обсуждать этот вопрос при ребенке.
Папа сказал, что все это чепуха, что если бы он ходил за покупками, можно было бы экономить и питаться гораздо лучше, и что ребенку надо идти спать.
– Ну что ж, раз ты такой умный, то и будешь сам ходить за покупками, – сказала мама.
– Прекрасно, – ответил папа. – Завтра воскресенье, и я сам пойду на рынок. Меня-то они не надуют, вот увидишь!
– Здорово! – сказал я. – И я с папой, можно?
Но меня отправили спать.
Утром я спросил у папы, можно ли мне пойти с ним, и папа ответил, что да, что сегодня покупками займутся мужчины. Я обрадовался, потому что вообще люблю ходить с папой, а на рынок – это здорово! Там полно народа, все шумят, как у нас в школе на большой перемене. А еще там вкусно пахнет.
Папа велел мне взять сетку для покупок, а мама попрощалась с нами, посмеиваясь.
– Смейся, смейся, – сказал папа. – Посмотрим, как ты повеселишься, когда мы вернемся с вкусными вещами, и ты увидишь, сколько мы на это потратили денег. Мы мужчины, и нас не проведешь. Так, Никола?
– Ага, – согласился я.
Мама снова усмехнулась и сказала, что поставила кипятить воду для лангустов, которых мы принесем. А мы пошли в гараж.
В машине я спросил у папы, правда ли, что мы принесем лангустов.
– А почему бы и нет? – ответил папа.
К рынку ехало много народу, и нам с большим трудом удалось найти место, где поставить машину. К счастью, папа заметил свободное место. У моего папы отличный глаз! И мы припарковались.
– Ну что же, – сказал папа, – сейчас мы докажем твоей маме, что делать покупки совсем просто, и мы научим ее экономить. Ведь так, дружок?
А потом папа подошел к одной торговке. Перед ней была груда всяких овощей. Он посмотрел и сказал, что помидоры стоят недорого.
– Дайте мне кило помидоров, – попросил папа. Торговка положила в нашу сетку пять помидорин и сказала:
– А что еще?
Папа заглянул в сетку и спросил:
– Как, в одном килограмме только пять помидорин?
– А вы что думаете, – спросила торговка, – что за эту цену получите целую гору? Ох, уж эти мужья! Когда они идут за покупками, – все одинаковые!

– Мужей труднее обмануть, чем наших жен, вот и все! – ответил папа.
– Ну-ка, повторите еще раз, если вы мужчина! – сказала торговка, она была похожа на мсье Панкраса, хозяина колбасного магазина в нашем квартале.
Папа сказал:
– Ну, хорошо, хорошо…
Он отдал мне сетку, и мы ушли, а в это время торговка рассказывала о папе своим соседкам.
Потом я увидел торговца рыбой и на прилавке у него огромных лангустов.
– Пап, гляди! Лангусты! – закричал я.
– Прекрасно, – сказал папа. – Сейчас посмотрим.
Папа подошел к торговцу и спросил у него, свежие ли лангусты. Торговец назвал их прямо необыкновенными! Что же касается их свежести, тут он даже засмеялся: он думает, что они свежие, потом что живые.
– Ну, хорошо, – сказал папа. – Сколько хотите за этого большого, который двигает клешнями?
Торговец назвал цену, и папа вытаращил глаза от удивления.

– А другой самый маленький? – спросил папа.
Торговец опять назвал цену, но папа ответил, что это немыслимо дорого и просто стыдно.
– Может быть, – спросил торговец, – вы хотите купить не лангустов, а креветок? Они стоят по-разному. Ваша жена должна была бы вас предупредить!
– Пойдем, Никола, – сказал папа. – Поищем что-нибудь другое.
Но я сказал, что незачем куда-то идти, что лангусты мне кажутся отличными, они ведь так здорово шевелят своими клешнями, и вообще лангусты – это ужасно вкусно!
– Не спорь, Никола, и пошли! – сказал папа. – Мы не будем покупать лангустов, вот и все.
– Но, папа, – сказал я, – ведь мама поставила кипятить воду для лангустов, надо их купить.
– Никола – сказал папа, если ты будешь спорить, то вернешься в машину и подождешь меня там!
Тогда я заплакал. Нет, правда, мне стало очень обидно.
– Прекрасно! – сказал торговец. – Вы не только скупердяй и морите голодом семью, но еще и мучаете бедного мальчонку.
– Занимайтесь своим делом, – закричал папа – и вообще нечего называть человека скупердяем, когда вы сами – ворюга!
– Это я ворюга? – крикнул торговец. – Я вам сейчас покажу ворюгу!
И он схватил большую камбалу.
– А ведь правда, – сказала какая-то женщина – Я у вас позавчера купила мерлана, а он оказался несвежим. Даже кошка не захотела его есть.
– Мой мерлан был несвежим? – закричал торговец.
Тут собралась толпа народу, и мы ушли. А все кричали и спорили, а торговец размахивал своей камбалой.
– Мы идем домой, – решил папа. – Уже поздно.
У него был расстроенный и усталый вид.
– Но, папа, – напомнил я, – у нас только пять помидорин. Я думаю, что лангуст…
А папа не дал мне закончить, он потянул меня за руку так сильно, что от неожиданности я выронил сетку. Вот и доигрались! И тут какая-то толстая тетя, она шла за нами, наступила на помидоры, и послышалось «чвяк»! А она сказала, чтобы мы были поосторожнее. Я поднял сетку: то, что я там увидел, не вызывало аппетита.
– Надо вернуться и купить другие помидоры, – сказал я. – Эти пять пропали.
Но папа и слышать ничего не хотел, и мы пошли к машине.
Тут папа рассердился из-за квитанции о штрафе.
– Ну и денек сегодня! – сказал он.
Мы сели в машину, и папа включил мотор.
– Осторожно, куда ты кладешь сетку? – крикнул папа. – У меня все брюки испачканы соком от помидоров! Ты все же смотри, что делаешь!
И тут мы задели грузовик. Вот так всегда и случается, когда делают не то, что нужно!
Когда мы вышли из гаража, куда отбуксировали для ремонта нашу машину, – ничего серьезного, послезавтра она будет в порядке, – у папы был очень сердитый вид. Может быть, из-за того, что сказал ему этот толстяк – водитель грузовика.
Дома, когда мама увидела сетку, она хотела что-то сказать, но папа закричал, что комментариев ему не требуется. В доме нечего было есть, и папа повез нас всех на такси в ресторан. Вот было здорово! Папа ел немного, зато мы с мамой заказали лангуста под майонезом, такого, как был на обеде по случаю первого причастия моего двоюродного брата Эложа. Мама сказала, что папа прав – в бережливости есть что-то хорошее.
Я надеюсь, что и в будущее воскресенье мы снова пойдем с папой на рынок!
Стулья

Что у нас делалось сегодня в школе!
Мы как всегда пришли сегодня утром, и когда Бульон (это наш воспитатель) начал звонить на урок, мы сразу построились. Все другие ребята пошли в свои классы, и только мы остались во дворе. Мы не знали, что происходит, может быть, наша учительница заболела, а нас отпустят домой? Но Бульон велел нам не шуметь и не расходиться. Тут мы увидели учительницу и директора школы. Они разговаривали между собой, поглядывая на нас. Потом директор ушел, а учительница подошла к нам.
– Дети, – сказала она, – сегодня у нас в школе в трубе замерзла вода, труба лопнула, и класс наш залило. Сейчас ведутся ремонтные работы. Руфус, даже если вас не интересует то, что я говорю, мне хотелось бы, чтобы вы вели себя спокойно! Нам придется проводить урок в прачечной. Прошу вас вести я хорошо, не безобразничать и не нарушать дисциплину. Руфус, второе предупреждение! А теперь вперед!
Мы были ужасно рады, потому что это так весело, когда в школе что-то случается. Например, сейчас было просто здорово спускаться вслед за учительницей по маленькой каменной лестнице, которая ведет в прачечную. Нам всегда казалось, что мы хорошо знаем свою школу, но есть столько мест, куда мы почти никогда не ходим, потому что это запрещено.
Мы пришли в прачечную, она небольшая, совсем без мебели, только раковина и котел с трубами.
– Ах да, – сказала учительница, – надо сходить за стульями в столовую.
Тут все подняли руки и закричали:
– Можно я пойду, мадемуазель? Я, я… я!
Учительница постучала линейкой по раковине и звук получился не такой громкий, как в классе, когда она стучит по столу.
– Тише, – сказала учительница. – Если вы будете продолжать шуметь, никто не пойдет за стульями, и мы проведем урок стоя… Ну, вы, Аньян, потом Никола, Жоффруа, Эд и… Руфус, хотя он этого не заслуживает, идите в столовую и не отвлекайтесь! Там вам дадут стулья. Аньян, вы благоразумный мальчик, и я вас назначаю ответственным!
Мы вышли из прачечной ужасно довольные, а Руфус сказал, что мы сейчас здорово повеселимся.
– Тише! – сказал Аньян.
– А тебя, любимчик-подхалимчик, тебя никто не спрашивает! – крикнул Руфус. – Я замолчу, когда захочу, вот так!
– Нет, мсье! – крикнул Аньян. – Ты замолчишь, когда я захочу, потому что учительница сказала, что я командую, и я не любимчик-подхалимчик. Вот подожди! Я все расскажу!
– Ты на что нарываешься? – спросил Руфус.
Тут учительница открыла дверь прачечной и сказала:
– Прекрасно! Поздравляю! Вы должны были бы уже вернуться, а вы все еще спорите у двери! Мексан, идите вместо Руфуса! Руфус, вас предупредили, возвращайтесь на урок!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38