Отвага!
Купание

В лагере, где я провожу каникулы, каждый день у нас куча дел.
Утром мы встаем в 8 часов. Надо очень быстро одеться. Потом идем на линейку. Там делаем зарядку: раз-два, раз-два. Потом бежим умываться. Нам очень весело, потому что можно брызгаться водой. Потом дежурные бегут за завтраком. Завтрак очень вкусный: много-много хлеба с вареньем! Мы быстро все съедаем и бежим стелить постели, но мы их убираем не так, как делает мама. Мы берем простыни и одеяла и складываем их вчетверо и кладем на матрацы. После этого еще дежурство: надо убрать территорию, сходить за чем-нибудь для мсье Жну, заведующего хозяйством, а потом бегом на линейку и – на пляжи купаться. Потом снова линейка, и мы возвращаемся в лагерь на обед. Обед тоже всегда очень вкусный, потому что мы постоянно хотим есть. После обеда мы поем песни. А потом тихий час, это не очень-то весело, но обязательно для всех без исключения. Во время отдыха наш вожатый присматривает за нами и рассказывает всякие истории. А потом линейка, и опять мы идем купаться. Потом снова линейка, и мы возвращаемся в лагерь ужинать. После ужина мы, как всегда, поем, иногда вокруг большого костра. И если нет ночной игры, идем в дом, где надо быстро тушить свет и спать. В остальное время мы можем делать, что хотим.
Больше всего я люблю купание. Мы идем купаться вместе с нашим вожатым, и весь пляж принадлежит нам. Не потому, что другие не имеют права туда приходить, но стоит им только прийти, как они тут же поворачиваются и уходят. Может быть, из-за того, что мы очень шумим и играем на песке во всякие игры.
Мы строимся по отрядам. Мой отряд называется «Рысий глаз». В нем двенадцать человек, у нас отличный вожатый и наш девиз: «Отвага!» Вожатый собирает всех нас вокруг себя и говорит:
– Вот что, ребята, я требую, чтобы вы были очень осторожны. Вы должны держаться вместе и не слишком удаляться от берега. Свисток – и вы возвращаетесь на пляж. Я хочу вас всех видеть. Плавать под водой запрещается. Тот, кто недисциплинирован, будет лишен купания. Понятно? Ну, бегом, все в воду!
Наш вожатый громко свистит, и мы вместе с ним идем в воду. Море холодное и волны. Какая чудесная вода! А потом мы увидели, что купаются не все. Один мальчик остался на пляже и плакал. Это был Полен, он все время плачет и говорит, что хочет домой к папе и маме.
– Эй, Полен! Иди сюда! – крикнул наш вожатый.
– Нет, – ответил Полен, – я боюсь! Я хочу к папе и маме! И он начал кататься по песку и громко-громко кричать, что он несчастен.
– Вот что, – сказал вожатый, – держитесь вместе и не двигайтесь. Я пойду за вашим товарищем.
И вожатый вышел из воды и направился к Полену.
– Эй, дружок, не надо бояться!
– Нет, надо! – закричал Полен. – Нет, надо!

– Это совсем не опасно, – сказал вожатый. – Пойдем, дай мне руку, мы вместе войдем в воду, и я буду рядом.
Полен плача дал ему руку, и вожатый повел его в воду. Но едва Полен намочил ноги, как закричал:
– У-у, у-у! Холодно! Ой, боюсь! Ой, умру! У-у!
– Да я же тебе говорю, что это не… – снова стал повторять вожатый, но тут он широко открыл глаза и закричал:
– Кто там плывет к буйку?
– Это Крепен, – сказал один мальчишка из отряда, – он здорово плавает и поспорил с нами, что доплывет до буйка.
Вожатый выпустил руку Полена и бросился бежать к воде, а потом поплыл, крича: Крепен, сюда, немедленно! Он свистел, но от воды свисток захлебывался. Тут закричал Полен:
– Не оставляйте меня одного! Я утону! У-у! Папа!! Мама! У-у!
А вода едва доходила ему до щиколотки, и было ужасно смешно на него смотреть.
Вожатый вернулся с Крепеном, и тот очень злился, потому что ему велели выйти из воды и сидеть на пляже. Потом вожатый начал нас считать, и это было непросто: в то время как его не было с нами, мы все разбрелись в разные стороны. А так как вожатый потерял свой свисток, пока плавал за Крепеном, ему пришлось кричать:
– Отряд «Рысий глаз»! Ко мне! Отряд «Рысий глаз»! Отвага! Отвага!
Потом пришел вожатый другого отряда и сказал:
– Послушай, Жерар, не ори так сильно. Мои парни не слышат моего свистка.
И в самом деле было очень шумно, потому что вожатые одновременно свистели, кричали, звали. Наконец вожатый пересчитал нас, увидел, что все на месте, и отослал Гальбера к Крепену на берег, потому что Гальбер был в воде по горло и кричал:
– Я попал в яму! Спасите! Я попал в яму!
Но на самом деле он просто присел в воде. Ну и смешной же этот Гальбер!
Потом вожатые решили, что на этот раз купаться достаточно, и закричали, засвистели:
– На линейку по отрядам! На пляж!
Мы построились, и вожатый нас пересчитал.
– Одиннадцать, – сказал он. – Одного не хватает.
Не было Полена. Он сидел в воде и не хотел выходить.
– Я хочу остаться в воде, – кричал он. – Если я выйду, то замерзну! Я хочу остаться!
Вожатый, видно, начал терять терпение, он вытащил его на пляж за руку, а Полен кричал, что он хочет вернуться к папе и маме или в воду. А потом, когда вожатый нас еще раз пересчитал, он увидел, что опять одного не хватает.
– Нет Крепена, – сказали ему.
– Он что, снова побежал в воду? – спросил вожатый, побледнев.
Но тут вожатый соседнего отряда сказал:
– У меня на одного больше. Случайно это не твой?
И это был Крепен, он просто пошел поговорить с мальчишкой, который держал в руке плитку шоколада.
Когда вожатый вернулся с Крепеном и снова всех пересчитал, то увидел, что нас тринадцать.
– Кто здесь не из отряда «Рысий глаз»? – спросил он.
– Я, мсье, – сказал какой-то паренек, мы его не знали.
– А ты из какого отряда? «Орлят»? «Ягуаров»?
– Нет, – ответил он, – я из гостиницы «Бельвю и пляж». Вон мой папа спит на молу.
И он закричал:
– Папа, папа!
Спящий господин поднял голову и не спеша подошел к нам.
– Что еще случилось, Бобо? – спросил он.
Тогда наш вожатый сказал:
– Ваш сын пришел поиграть с нашими ребятами. Наверное, в лагере ему интересно. А папа мальчика ответил:
– Да, возможно, но я никогда его туда не пошлю. Я не хочу вас обидеть, но у меня такое впечатление, что когда нет родителей, дети у вас живут без всякого присмотра.
Мыс Бурь

Вчера после обеда мсье Рато, начальник лагеря, куда меня отправили папа и мама, – и, оказалось, это здорово! – собрал нас и сказал:
– Завтра мы отправляемся на экскурсию на Мыс Бурь. Пойдем пешком, через леса, с рюкзаком за спиной, как настоящие мужчины. Для вас это будет прекрасной прогулкой и увлекательным испытанием.
И мсье Рато сказал, что мы выйдем очень рано утром и что мсье Жну, заведующий хозяйством, выдаст нам перед уходом еду на дорогу. Тогда все прокричали три раза: гип, гип, ура! – и, взволнованные, отправились спать.
В 6 часов утра вожатый пришел нас будить, что было нелегко.
– Надевайте походную обувь и возьмите с собой свитер, – сказал он. – Не забудьте рюкзаки, положите туда завтрак и захватите волейбольный мяч.
– Вожатый, вожатый, – спросил Бертен, – можно мне взять с собой фотоаппарат?
– Конечно, Бертен, – ответил вожатый. – Вот ты нас всех и сфотографируешь на Мысе Бурь. Будет замечательная фотография на память!
– Эй, ребята, ребята! – крикнул Бертен, он ужасно возгордился. – Вы слышали, я буду фотографировать!
– Ну ты и воображала со своим фотоаппаратом, – ответил Крепен. – А я плевал на твой аппарат и не дам меня фотографировать. Я пошевелюсь, и все!
– Ты так говоришь, потому что завидуешь, – сказал Бертен, – просто у тебя нет фотоаппарата!
– У меня нет фотоаппарата? Это у меня-то? – сказал Крепен. – Ха-ха-ха! У меня дома есть еще лучше, чем твой, понял?
– Ты врун и дурак, – сказал Бертен.
И они начали драться, но перестали, потому что вожатый сказал, что если они будут продолжать валять дурака, то не пойдут на Мыс Бурь.
А потом вожатый велел поторопиться, чтобы не опаздывать на линейку.
Мы позавтракали и построились друг за другом перед кухней, где мсье Жну выдавал каждому бутерброды и апельсины. Это заняло довольно много времени, и мсье Жну начал уже нервничать. Особенно когда Полен приоткрыл бутерброд и сказал:
– Мсье, здесь жир.
– Ну что же, тебе придется его съесть, – сказал мсье Жну.
– А дома, – ответил Полен, – мама мне не разрешает есть жир, и потом я его не люблю.
– Ну, тогда ты его оставишь, – сказал мсье Жну.
– Но вы же мне сказали, чтобы я его съел, – возразил Полен, – а так нечестно! Я хочу к папе и маме.
– И он заплакал.
Но все обошлось, потому что Гальбер съел жир на своем бутерброде и поменялся бутербродами с Поленом.

Мы вышли из лагеря. Мсье Рато шел впереди, а все остальные по отрядам, с вожатыми, следовали за ним. Настоящий парад! Нам велели петь, и мы спели очень много песен, старались изо всех сил, потому что очень гордились собой. Жаль, что это было рано утром, и никто не мог на нас посмотреть. Особенно когда мы шли мимо гостиниц, где жили отдыхающие. Но все же одно окно открылось, и какой-то господин крикнул:
– Вы что, с ума сошли, горланить в такую рань?
Потом открылось другое окно, и другой господин тоже закричал:
– Это вы, мсье Патен, так вопите? Может, довольно с нас того, что мы весь день терпим ваших отпрысков?
– Не храбритесь так, Ланшуа, вы думаете, что у вас прибавилось сил оттого, что вы заказываете себе к обеду блюда сверх меню? – ответил первый господин.
Тут открылось еще одно окно, и третий господин начал что-то кричать, но мы уже ничего не могли понять, потому что ушли далеко и так громко пели, что было плохо слышно.
А потом мы сошли с дороги и перешли поле. Многие, правда, не хотели идти, потому что там паслись три коровы, но нам сказали, что мы мужчины и нечего бояться, и заставили идти. Тут уже пели только мсье Рато и вожатые. Мы запели хором, только когда кончилось поле и вошли в лес.
А какой это был отличный лес! Столько деревьев вы никогда не видели! Столько листьев, что неба не видно, темно, и даже дороги нет. Пришлось остановиться, потому что Полен начал кататься по земле и кричать, что он боится заблудиться и что его съедят лесные звери.
– Послушай, дружок, – сказал наш вожатый, – ты просто невыносим! Посмотри на своих товарищей, разве им страшно?
В это время заплакал другой мальчишка, он сказал, что тоже боится, а потом начали плакать еще трое или четверо, но я думаю, что некоторые просто притворялись.
Тогда прибежал мсье Рато и собрал нас всех вокруг себя, хотя из-за деревьев это было трудно сделать. Он объяснил, что мы должны действовать как настоящие мужчины и что существует куча всяких способов, чтобы найти дорогу. Прежде всего компас, потом солнце, звезды, мох на деревьях, кроме того, он уже ходил по этому маршруту в прошлом году и знает дорогу. Хватит тратить зря время, и – вперед!
Но мы не могли тут же тронуться в путь, потому что надо было сначала собрать всех ребят, которые разбрелись по лесу. Двое играли в прятки – одного нашли быстро, а другого нет. Пришлось ему кричать «чур-чура», чтобы он вышел из-за дерева. Кто-то искал грибы, трое играли в волейбол, а Гальбер никак не мог слезть с дерева: он решил посмотреть, есть ли на нем вишни. А когда все собрались и мы уже двинулись в путь, Бертен крикнул:
– Вожатый! Мне надо вернуться в лагерь! Я забыл фотоаппарат.
А Крепен начал над ним смеяться, и они подрались, но перестали, когда наш вожатый крикнул:
– Хватит, или я вас отшлепаю!
Все ужасно удивились, в первый раз мы услышали, что он так громко кричит!
Мы очень долго шли через лес и уже начали уставать, потом остановились. Мсье Рато почесал затылок и собрал вокруг себя вожатых. Все они жестами показывали в разные стороны, и я слышал, как мсье Рато говорил:
– Странно, но, должно быть, они вырубили лес с прошлого года, я больше не нахожу прежних ориентиров.
Потом он сунул палец в рот, поднял его вверх и зашагал, а мы за ним. Чудно, он не говорил нам о таком способе находить дорогу.
Мы долго шли и наконец вышли из леса и снова перешли поле. Коров там больше не было, конечно, из-за того, что начался дождь. Мы добежали до дороги, вошли в какой-то гараж, где съели свои завтраки спели песни и вообще весело провели время. А когда дождь кончился, было уже поздно, и мы вернулись в лагерь. Но мсье Рато сказал, что не признает себя побежденным, что завтра или послезавтра мы снова отправимся на Мыс Бурь. На автобусе…
Тихий час

Одно мне не нравится в лагере: каждый день после обеда у нас обязательно тихий час. И тут уж никакие отговорки не помогут.
А вот это совершенно неправильно. Потому что после того как утром мы встали, сделали зарядку, умылись, застелили постели, позавтракали, сходили на пляж, искупались и поиграли на песке, нет, правда, нам совсем не из-за чего уставать и незачем идти спать.
Но вот что хорошо во время тихого часа: к нам приходит вожатый и рассказывает всякие истории, чтобы мы вели себя спокойно. А это здорово!
– А теперь, – сказал вожатый, – ложитесь, и чтобы я вас не слышал.
Мы все послушно улеглись, кроме Бертена. Он залез под кровать.
– Бертен! – закричал вожатый. – Вечно ты строишь из себя шута! Ты хуже всех ведешь себя!
– Да что я такого сделал? – ответил Бертен. – Я просто ищу свои тапки.
Бертен – это мой друг, и он, правда, очень озорной. Нам с ним здорово весело.
Когда Бертен улегся, как все другие, вожатый велел нам спать и не шуметь, чтобы не мешать другим ребятам.
– А рассказ? – закричали мы все хором.
Вожатый глубоко вздохнул и сказал, что так и быть, но только чтобы было совсем тихо.
– Жил-был, – начал он, – в далекой-далекой стране один очень добрый халиф, но у него был очень злой визирь.
Вожатый остановился и спросил:
– Кто может сказать, кто такой визирь?
И Бертен поднял руку.
– Ну, Бертен! – сказал вожатый.
– Можно выйти? – спросил Бертен.
Вожатый прищурился, потом надул щеки и сказал:
– Ладно, иди, но возвращайся побыстрее!
И Бертен вышел.
Вожатый продолжал ходить между кроватями и рассказывать нам свою сказку. Что до меня, так мне больше нравится слушать про ковбоев, про индейцев или про летчиков. Вожатый рассказывал, никто не шумел, и глаза у меня закрывались, а потом я уже ехал верхом на лошади, одетый ковбоем, с отличным серебряным револьвером на поясе, и командовал кучей ковбоев, потому что я был шерифом, а индейцы хотели на нас напасть, как вдруг кто-то крикнул:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38