Они были так рады видеть друг друга. А потом Крепен сказал папе и маме:
– Вот наши ребята: это Бертен, Никола, Гальбер, Полен, Атаназ и другие. А это наш вожатый. А вот здесь мы живем. Вчера я наловил кучу креветок.
– Может быть, вы пообедаете с нами? – спросил мсье Рато.
– Мы не хотели бы вас затруднять, – сказал папа Крепена. – Мы здесь ненадолго.
– А мне было бы интересно посмотреть, что ребятишки здесь едят, – сказала мама Крепена.
– Ну конечно же, мадам, – сказал мсье Рато. – Я велю предупредить повара, чтобы он приготовил две дополнительные порции.
И мы все вернулись в столовую.
Мама и папа Крепена сидели за столом мсье Рато вместе с мсье Жну, нашим заведующим хозяйством. Крепен остался с нами, он весь сиял и спросил нас, видели ли мы машину его папы. Мсье Рато сказал маме и папе Крепена, что все в лагере довольны их сыном, он очень активен и энергичен. А потом продолжался обед.
– Наша пища простая, но обильная и здоровая, – сказал мсье Рато.
– Сними шкурку с колбасы, мой зайчик, и жуй как следует! – крикнула мама Крепену.
А Крепену, кажется, не понравилось то, что мама ему сказала. Может быть, потому что он уже съел колбасу вместе со шкуркой. Ведь когда доходит до еды, Крепен и правда жутко энергичен. А потом была рыба.
– Гораздо лучше, чем в гостинице, где мы были на Коста-Брава, – заметил папа Крепена, – там растительное масло…
– Кости! Осторожно, кости, мой зайчик, – крикнула мама Крепена. – Вспомни, как ты плакал дома, когда проглотил кость!
– Я не плакал, – сказал Крепен. И он так покраснел, что показался еще более загорелым.
На третье был крем, очень вкусный. А потом мсье Рато сказал:
– Обычно после еды мы поем. Мсье Рато встал и сказал:

– Внимание!
Он сделал движение руками, и мы запели сначала про камешки на всех дорогах, а потом про кораблик, который затерялся в волнах. А папа Крепена очень веселился и подпевал нам. У него это здорово получалось.
Когда мы кончили, мама Крепена сказала:
– Зайчик, спой нам про маленькие качели!
И она объяснила мсье Рато, что Крепен пел эту песенку, когда был совсем маленьким, еще до того, как папа настоял, чтобы ему отрезали волосы, и, какая досада, он был так мил с локонами! Только Крепен не захотел петь, он сказал, что забыл слова. Тогда мама захотела ему помочь:
– Оп-ля, оп-ля, маленькие качели…
Но даже и тогда Крепен не стал петь. Он очень разозлился, потому что Бертен начал над ним смеяться.
Потом мсье Рато сказал, что пора вставать из-за стола.
Мы вышли из столовой, и папа Крепена спросил, что обычно мы делаем в это время.
– У них тихий час, – сказал мсье Рато, – это обязательно. Им нужен отдых и разрядка.
– Это очень разумно, – сказал папа Крепена.
– Я не пойду сегодня на тихий час, – сказал Крепен. – Мне хочется побыть с папой и мамой!
– Ну конечно, мой зайчик, – сказала мама Крепена. – Я уверена, что сегодня мсье Рато сделает для тебя исключение.
– Если он не пойдет на тихий час, я тоже не пойду, – сказал Бертен.
– Мне плевать, что будешь делать ты! – ответил Крепен. – Я в любом случае не пойду.
– А почему ты не пойдешь на тихий час? – спросил Атаназ.
– Что, если Крепен не идет, значит, никто не будет спать? – сказал Каликст.
– А мне-то почему не пойти? – спросил Гальбер. – Я хочу спать и имею право, даже если этот дурак не хочет.
– Я тебе сейчас как дам! – сказал Каликст.
Тогда мсье Рато рассердился и сказал:
– Прекратите разговоры. Все идут на тихий час! Точка и все!
Тут Крепен начал кричать, плакать, размахивать руками и ногами, и мы очень удивились, потому что обычно так делает Полен. Полен – это наш товарищ, который все время плачет и говорит, что он хочет домой к папе и маме. Но сейчас он ничего не говорил и тоже удивлялся, что плачет не он, а кто-то другой.
Папа Крепена не знал, как быть.
– Так или иначе, – сказал он, – нам пора ехать, если мы хотим прибыть на место ночью, как собирались.
Мама с ним согласилась. Она поцеловала Крепена, надавала ему кучу наставлений и обещала подарить разные игрушки. А потом попрощалась с мсье Рато.
– У вас очень хорошо, – сказала она. – Только я заметила, что вдали от родителей дети становятся очень нервными. Было бы хорошо, если бы родители их регулярно навещали и дети проводили хотя бы немного времени в семейной атмосфере. Это бы их успокаивало и возвращало душевное равновесие.
А потом мы пошли на тихий час. Крепен больше не плакал. Если бы Бертен не сказал: «Зайчик, спой про маленькие качели!» – я думаю, мы бы даже не подрались.
Воспоминания о каникулах

Я вернулся домой после отдыха в летнем лагере. Там было очень здорово!
Когда поезд пришел на вокзал, на перроне уже собрались все папы и мамы. И что тут началось! Все кричали, некоторые плакали, потому что они не видели своих мам и пап, другие смеялись, потому что их увидели. Вожатые – они нас сопровождали – свистели, чтобы мы не выходили из строя, служащие вокзала свистели вожатым, чтобы они перестали свистеть, опасаясь, как бы из-за свистков вожатых не отправились поезда. А потом я увидел моих папу и маму, и это было так здорово, что сказать невозможно! Я бросился к маме, потом к папе, мы поцеловались, и они сказали, что я вырос и загорел. У мамы были слезы на глазах, а папа тихо посмеивался, говоря «Ну-ну», и гладил меня рукой по волосам. Я тут же начал им рассказывать о каникулах. Потом мы уехали с вокзала, и папа потерял мой чемодан.
Как хорошо снова оказаться дома! Здесь так хорошо пахнет. А вот и моя комната со всеми игрушками! Мама пошла готовить обед, и это здорово, потому что в лагере нас кормили хорошо, но мама готовит лучше всех. И даже когда у нее не получается пирог, он все равно вкуснее всего, что вы когда-нибудь ели.
Папа сел в кресло читать газету, и я его спросил.
– Теперь делать?
– Я не знаю, – сказал папа, – ты, наверное, устал от путешествия, пойди в свою комнату и отдохни.
– Да я не устал, – ответил я.
– Тогда поиграй, – сказал мне папа.
– А с кем? – спросил я.
– С кем, с кем, тоже мне вопрос! – сказал папа. – Думаю, что ни с кем.
– Я не умею играть один, – сказал я. – Так не пойдет. В лагере у нас было много ребят и всегда много дел.
Тогда папа положил газету на колени, строго посмотрел на меня и сказал:
– Ты больше не в лагере и будь добр, пойди поиграй один!
Я заплакал, мама прибежала из кухни и сказала:
– Хорошее начало!
Она меня успокоила и велела, пока готовится обед, пойти погулять в саду. Может быть, я увижу Мари-Эдвиж. Она только что вернулась после каникул. Тогда я побежал в сад. А в это время мама говорила о чем-то с папой. Я думаю, обо мне. Они очень рады, что я вернулся.
Мари-Эдвиж, дочка мадам и мсье Куртеплак, наших соседей. Мсье Куртеплак – заведующий отделом обуви в магазине «Удачная покупка» на третьем этаже. Он часто ссорится с папой. Хотя Мари-Эдвиж и девчонка, но девчонка что надо! Мне повезло, потому что, когда я вышел из дома, сразу увидел Мари-Эдвиж. Она играла у себя в саду.
– Привет, Мари-Эдвиж, – сказал я, – идем играть со мной!
– Ладно, – сказала Мари-Эдвиж и пролезла через дыру в ограде. Папа и мсье Куртеплак не хотят ее чинить, потому что каждый говорит, что дыра не у него в ограде, а у его соседа.
Мари-Эдвиж с тех пор, как я ее видел последний раз до каникул, очень загорела, а с ее голубыми глазами и светлыми волосами загар ей очень идет! Нет, правда, хотя Мари-Эдвиж и девчонка, но девчонка что надо!
– Ты хорошо провел каникулы? – спросила Мари-Эдвиж.
– Еще как! – ответил я. – Я жил в лагере, там были отряды, мой лучше всех и назывался «Рысий глаз», и я был вожатым.
– А я думала, что вожатыми бывают взрослые, – сказала Мари-Эдвиж.
– Ну да, – ответил я. – Но я был помощником вожатого, и он ничего не делал, не спросив меня. По-настоящему я всеми командовал.
– А девчонки в лагере были? – спросила Мари-Эдвиж.
– Да ты что! – ответил я. – Конечно, нет! Для девчонок это слишком опасно. Чего мы там только не делали. А потом мне пришлось спасать двух утопающих.
– Все-то ты выдумываешь! – сказала Мари-Эдвиж.
– Как это выдумываю? – крикнул я. – Не двух, а даже трех, про одного еще забыл. На рыбной ловле я выиграл соревнование, вытащил вот такую рыбу! – и я развел руки в стороны как только мог. А Мари-Эдвиж засмеялась, как будто она мне не поверила. Вот это мне не понравилось. И правда, с девчонками говорить невозможно. Тогда я рассказал ей об одном случае, когда помог полиции поймать вора, который спрятался у нас в лагере. И еще про другое, когда я доплыл до маяка и вернулся, и все очень волновались, но когда я вышел на пляж, все меня поздравляли и сказали, что я настоящий чемпион. И еще о том, как все ребята из лагеря заблудились в лесу, а там было полно диких зверей. А я нашел этих ребят.

– А я была с папой и мамой на море, – сказала Мари-Эдвиж, – и подружилась с одним мальчиком, его звали Жанно, и он здорово умел кувыркаться.
– Мари-Эдвиж, – крикнула мадам Куртеплак, она вышла из дома, сейчас же иди домой, обед готов!
– Я потом тебе расскажу, – сказала Мари-Эдвиж. Она убежала и снова пролезла через дыру в ограде.
Когда я вернулся домой, папа посмотрел на меня и сказал:
– Ну что, Никола, ты повидал свою подружку? Теперь настроение получше?
Но я не ответил, а побежал к себе в комнату и изо всех сил ударил ногой в дверцу шкафа. Нет, правда, в конце концов что это Мари-Эдвиж мне рассказывает всякие глупости о своих каникулах? Во-первых, мне это совсем неинтересно. А потом… Ее Жанно – просто дурак и урод!
Наши коллекции марок

Руфус пришел сегодня в школу очень довольный. Он показал нам новую тетрадь, и в ней на первой странице, вверху слева была наклеена одна марка.
– Я начинаю собирать марки, – сказал Руфус.
Он объяснил, что папа предложил ему собрать коллекцию марок, и что это называется заниматься филателией, и что вообще это очень полезно, потому что благодаря маркам изучаешь историю и географию. И еще его папа сказал, что коллекция марок может стоить много-много денег, и что в Англии жил король, у него была коллекция марок, и она стоила очень дорого.
– Хорошо бы, – сказал Руфус, – если бы вы все начали собирать марки, тогда можно было бы ими обмениваться. Папа сказал, что так и получаются настоящие коллекции. Но марки не должны быть разорваны, а главное – чтобы все зубчики были целы!
Когда я пришел домой обедать, то сразу же попросил маму дать мне несколько марок.
– Это еще что за выдумка? – спросила мама. – Иди мой руки и не дури мне голову всякими глупостями.
– А зачем тебе марки, дружок? – спросил папа. – Тебе надо отослать письмо?
– Да нет! – сказал я. – Чтобы собирать коллекцию, как Руфус.
– Но это же очень хорошо! – сказал папа. – Филателия – интересное занятие. Собирая коллекцию марок, узнаешь много нового, особенно из истории и географии. А потом, ты знаешь, хорошо составленная коллекция может стоить очень дорого. Был в Англии король, его коллекция стоила целое состояние!
– Да, – сказал я, – если мы с ребятами будем меняться, то соберем отличные коллекции марок, и все с зубчиками!
– Да… – сказал папа. – Во всяком случае я предпочитаю, чтобы ты собирал марки, а не заполнял дом и карманы бесполезными игрушками. А теперь ты послушаешь маму и пойдешь мыть руки, потом вернешься к столу, а после обеда я дам тебе несколько марок.
И после обеда папа поискал в своем столе и нашел три конверта. Он оторвал от них уголки, где были приклеены марки.
– Вот ты и на пути к замечательной коллекции, – сказал папа, посмеиваясь.
А я его поцеловал, потому что мой папа самый лучший в мире.
Когда я пришел в школу после обеда, оказалось, что коллекции начали собирать уже несколько ребят. У Клотера была одна марка, у Жоффруа тоже одна, и у Альцеста одна, но разорванная, мятая, заляпанная маслом, и у нее не хватало нескольких зубчиков. Моя коллекция из трех марок была лучше всех. Эд не принес марок, он сказал, что мы все дураки, что это никому не нужно и что он больше любит футбол.
– Ты сам дурак, – сказал Руфус. – Если бы король Англии играл в футбол, вместо того чтобы собирать коллекцию марок, он не был бы таким богатьгм, а может быть, и вообще королем.
Руфус все правильно сказал, но надо было идти на урок, и мы не могли больше продолжать заниматься филателией.
На перемене начался обмен.

– Кто хочет мою марку? – спросил Альцест.
– А у меня такой марки нет, – сказал Руфус Клотеру, – я ее у тебя меняю.
– Ладно, – ответил Клотер. – Меняю мою марку на две твоих.
– Нет, интересно, а почему я должен отдать свои две за твою одну? – спросил Руфус. – Меняю марку на марку.
– А я бы обменял свою марку на одну, – сказал Альцест.
Потом к нам подошел Бульон. Бульон – наш воспитатель, он всегда что-то подозревает, когда видит нас всех вместе, а ведь мы всегда вместе, потому что мы все дружим, вот он все время и боится чего-то.
– Посмотрите мне прямо в глаза, – сказал Бульон, – что вы там еще затеваете, негодники?
– Ничего, мсье, – ответил Клотер. – Мы занимаемся филателией, меняем марки. Одну – на две, чтобы собрать хорошие коллекции.
– Филателией, – сказал Бульон. – Это очень хорошо, очень хорошо! Очень поучительно, особенно для знания истории и географии! И потом, хорошая коллекция может стоить дорого! Был когда-то король, не знаю, в какой стране и не помню его имени, у него была такая коллекция, что стоила целое состояние! Ну что же, обменивайтесь, но ведите себя хорошо.
Бульон ушел, а Клотер протянул Руфусу руку с зажатой в ней маркой.
– Ну что, согласен? – спросил Клотер.
– Нет, – ответил Руфус.
– Я согласен, – сказал Альцест.
А потом Эд подошел к Клотеру и – хлоп! – отобрал у него марку.
– Я тоже начну собирать марки! – крикнул Эд со смехом.
Он помчался с маркой в руке, но Клотеру было не до шуток, он бегал вслед за Эдом и кричал, чтобы тот веонул ему марку. Тогда Эд, не останавливаясь, лизнул марку и наклеил ее себе на лоб.
– Эй ребята! – крикнул Эд. – Смотрите: я – письмо! Я письмо и даже авиа!
И Эд развел руки в стороны и начал бегать: дрр… дрр… дрр… Но Клотеру удалось дать ему подножку, и Эд упал. Они начали драться изо всех сил, и Бульон прибежал снова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38