Никаких нареканий, доставка быстрая
тот поставил ногу на весы, чтобы я казался тяжелее.
Аньян не хотел взвешиваться, но мама пообещала ему кучу подарков, и тогда он согласился, встал на весы, дрожа с ног до головы. А когда с весами была покончено, он со слезами снова бросился к своей маме. Руфус и Клотер для смеха захотели взвешиваться вдвоем, и пока доктор их ругал, Жоффруа пнул ногой Эда, чтобы отомстить ему за удар в нос. Доктор paci сердился, сказал, что с него довольно и что если мы будем продолжать валять дурака, он нам всем сделает уколы, и что лучше бы он стал адвокатом, как советовал его отец. После этого доктор заставил нас показать ему язык, выслушал каким-то аппаратом, велел покашлять и отругал Альцеста за крошки от булки. Потом он посадил нас за стол, дал бумагу, карандаши и сказал:
– Дети, нарисуйте то, что придет вам в голову, и предупреждаю – первого, кто будет корчить рожи, отшлепаю так, что он об этом долго будет помнить!
– Попробуйте только, я позову Альберта! – закричал Жоффруа.
– Рисуй! – прикрикнул доктор.
Мы принялись за работу. Я нарисовал шоколадный пирог, Альцест – рагу по-тулузски. Он мне все объяснял, потому что с первого взгляда понять было невозможно. Аньян нарисовал карту Франции с департаментами и главными городами; Эд и Мексан – ковбоя на лошади; Жоффруа – замок с кучей машин вокруг и написал «Мой дом»; Клотер вообще ничего не нарисовал, он сказал, что его не предупредили и он не подготовился. Руфус нарисовал голого Аньяна и написал «Любимчик Аньян». Аньян увидел и начал плакать, а Эд крикнул: «Мсье, Мексан срисовал у меня». Все было здорово. Мы болтали, смеялись, Аньян плакал, Эд и Мексан дрались. А потом пришли мамы и Альберт.
Когда мы уходили, доктор молча сидел у края стола и глубоко вздыхал. Тетя в белом принесла ему стакан воды и таблетки, а он рисовал револьверы.
А доктор-то наш сам ненормальный!
Очки Клотера
Сегодня утром, когда Клотер пришел в школу, мы ужасно удивились, потому что он был в очках. Клотер – хороший парень, но он последний ученик в классе и, кажется, из-за этого его заставили надета очки.
– Доктор сказал моим родителям, – объяснил нам Клотер, – что я последний ученик, может быть, из-за того, что плохо вижу в классе. Вот меня и отвели в магазин, где продают очки, и там проверили мои глаза каким-то аппаратом. Это было не больно. Меня заставили прочитать разные буквы, еще какую-то чепуху, а потом дали очки, и теперь вот я больше не буду последним.
История с очками меня немного удивила: Клотер если и не видит на уроке, то потому, что он просто спит, но, может быть, очки будут мешать ему спать. И потом это правда, что первый ученик в классе, Аньян, ходит в очках, и поэтому его нельзя бить тай часто, как хочется.
Аньяну было неприятно, что Клотер тоже в очках. Аньян – любимчик учительницы, всегда очень боится, что кто-нибудь другой займет место первого ученика. Но мы-то были очень рады, что теперь, возможно, первым станет Клотер. Он такой хороший парень!
– Ты видел мои очки? – спросил Клотер у Аньяна. – Теперь я буду первым во всем, и учительница меня будет посылать за картами, и я буду вытирать доску! Тра-ля-ля!
– Нет уж, дорогой! – сказал Аньян. – я первый! И потом, ты не имеешь права приходить в школу в очках!
– А вот и нет, как же, имею! Знай наших! Вот так! – сказал Клотер. – И ты больше не будешь один любимчик-подхалимчик в классе! Тра-ля-ля!
– А я тоже, – сказал Руфус, – попрошу папу купить мне очки и тоже стану первым!
– Мы все попросим наших пап купить нам очки, – крикнул Жоффруа. – Мы все станем первыми и любимчиками!
И тогда началось такое! Аньян принялся кричать и плакать, он сказал, что мы жульничаем и не имеем права быть первыми, что он все расскажет родителям, что никто его не любит, что он несчастный и что он себя убьет. И тут прибежал Бульон. Бульон – наш воспитатель, и когда-нибудь я вам расскажу, почему мы его так называем.
– Что здесь происходит? – закричал Бульон. – Аньян! Из-за чего вы плачете? Посмотрите мне в глаза и ответьте!
– Они все хотят носить очки! – сказал Аньян, икая.
Бульон посмотрел на Аньяна, потом на всех нас, он провел рукой по лицу и сказал:
– Посмотрите мне все в глаза! Я не хочу даже никать в ваши глупости, я могу только сказать следующее: если я еще услышу, то приму жестокие меры! Аньян, идите и, не дыша, выпейте стакан воды. Остальные, имеющие уши, пусть услышат.
И он ушел с Аньяном, а тот все продолжал икать.
– Слушай, – спросил я Клотера, – ты будешь давать нам очки, когда нас вызовут к доске?
– Да, и на сочинении тоже! – сказал Мексан.
– Мне самому они нужны для сочинений, – сказал Клотер, – ведь если я не буду первым, папа сразу догадается, что у меня не было очков, а он не любит, когда я одалживаю свои вещи. Но насчет устных ответов мы договоримся.
И правда, Клотер хороший парень! Я попросил его дать мне примерить очки. Только не знаю, что ему сделать, чтобы стать первым, ведь через его очки все видно вкривь и вкось, и когда смотришь на ноги, кажется, что они у самого лица. Потом я дал очки Жоффруа, он передал их Руфусу, тот отдал их Жоакиму, Жоаким – Мексану, Мексан бросил их Эду. Эд нас очень рассмешил: надел очки и притворился, что он косит. Потом Альцест хотел взять очки, но тут-то и случилась неприятная история.
– Только не ты, – сказал Клотер. – У тебя все руки в масле из-за твоих бутербродов и ты запачкаешь мои очки. А зачем носить очки, если сквозь них ничего не видно? И потом эта идиотская работа их протирать. Папа не разрешит мне смотреть телевизор, если я опять буду последним из-за того, что какой-то дурак запачкал мои очки своими толстыми руками. Они же у тебя в масле!
Клотер снова надел очки, но Альцест обиделся.
– Может, хочешь, чтобы я тебе смазал по лицу вот этими руками? – спросил он Клотера.
– Ты не можешь, – сказал Клотер. – У меня очки. Тра-ля-ля!
– Подумаешь, – сказал Альцест, – а ты их сними!
– Нет уж, – ответил Клотер.
– Эх, первые ученики, – сказал Альцест. – Вы все такие! Вы трусы!
– Это я трус? – крикнул Клотер.
– Да, трус, потому что ты носишь очки! – ответил Альцест.
– Ну хорошо, посмотрим, кто из нас трус! – крикнул Клотер, снимая очки.
Они оба жутко разозлились, но подраться не успели, потому что прибежал Бульон.
– Ну что еще? – спросил он.
– Он мне не дает поносить очки! – крикнул Альцест.
– Потому что он хочет испачкать маслом мои очки! – крикнул Клотер.
Бульон закрыл лицо руками, провел ими по щекам, и лицо у него сразу вытянулось. А когда он так делает – значит, с ним шутки плохи.
– Посмотрите оба мне в глаза! – сказал Бульон. – Не знаю, что вы еще придумали, но я больше слышать не хочу об очках. А к завтрашнему дню вы мне проспрягаете глагол в предложении: «Я не должен говорить глупости во время перемены и устраивать беспорядок, вынуждая господина воспитателя отрываться от дел». Во всех временах изъявительного наклонения.
И он пошел давать звонок на урок.
Мы построились, и Клотер сказал, что когда у Альцеста руки будут сухие, он ему с удовольствием одолжит очки. Клотер, правда, парень что надо!
Был урок географии. Клотер передал очки Альцесту. Альцест как следует вытер руки о свой пиджак и надел очки. Но ему не повезло: он не заметил учительницу, а она стояла как раз перед ним.
– Перестаньте паясничать, Альцест! – закричала учительница. – И не косите глазами! Если будет сквозняк, вы так и останетесь! А пока выйдите из класса!
Альцест так в очках и вышел, он чуть было не ударился о дверь.
А потом учительница вызвала Клотера к доске, и тут-то, конечно, без очков дело не пошло: Клотер получил ноль.
Чудесный глоток свежего воздуха
Нас пригласили провести воскресенье за городом у мсье Бонгрена. Мсье Бонгрен – бухгалтер у папы на работе, у него, кажется, есть сын моего возраста и, говорят, очень славный мальчик. Зовут его Корантен.
Я обрадовался, потому что люблю ездить за город. Папа нам сказал, что мсье Бонгрен недавно купил дом, и это недалеко от города. Мсье Бонгрен объяснил папе по телефону, как его найти, папа все записал и, похоже, туда легко доехать. Сначала прямо, потом у первого светофора повернуть налево, проехать под железнодорожным мостом, затем опять прямо до перекрестка, там повернуть налево, потом еще налево до большой белой фермы, а затем повернуть направо по неасфальтированной дороге, а там – прямо и налево, после станции автообслуживания.
Мы, папа, мама и я, выехали на машине рано утром. Папа пел, но потом перестал, потому что дорога была просто забита машинами. Продвигаться вперед стало почти невозможно. Потом папа пропустил светофор, где должен был свернуть, но он сказал, что это неважно и что он выедет на правильную дорогу на следующем перекрестке. Но на следующем перекрестке шли дорожные работы и висело объявление «Объезд». Оказалось, что мы заблудились. Папа ругал маму, говорил ей, что она плохо читала его записи. Папа спрашивал дорогу у разных людей, а они не знали. Мы приехали к мсье Бонгрену почти к обеду и перестали спорить.
Мсье Бонгрен встречал нас у ворот своего сада.
– Ну, конечно, сразу видно городских жителей!
– сказал он. – Не могут рано встать!
Тогда папа сказал ему, что мы заблудились. И мсье Бонгрен очень удивился:
– Как это ты сумел? Ведь ехать все время прямо!
– И он повел нас в дом.
Отличный дом у мсье Бонгрена, не очень большой, но отличный!
– Подождите, – сказал мсье Бонгрен, – сейчас я позову жену. И он крикнул:
– Клер, Клер! Наши друзья приехали!
Пришла мадам Бонгрен. Глаза у нее были красные, она все время кашляла. А ее фартук был весь в черных пятнах. И она сказала:
– Не подаю вам руки, я вся перепачкалась углем. С самого утра пытаюсь растопить плиту, но никак не могу.
Мсье Бонгрен засмеялся.
– Разумеется, – сказал он, – здесь все немного по-деревенски, но это и есть сельская жизнь! Нельзя же иметь электрическую плиту, как в городе.
– А почему бы и нет? – спросила мадам Бонгрен.
– Через двадцать лет, когда я кончу выплачивать за дом, мы об этом поговорим, – сказал мсье Бонгрен. И он снова засмеялся.
Мадам Бонгрен было не до смеха, и она ушла, сказав:
– Извините, но мне надо заняться обедом. Думаю, что обед будет тоже деревенским.
– А где Корантен, – спросил папа, – его нет дома?
– Нет, он дома, – ответил мсье Бонгрен, но этот негодник наказан, он в своей комнате. Ты знаешь, что он натворил сегодня утром? Ни за что не догадаешься! Он влез на сливовое дерево, чтобы собирать сливы! Представляешь! Не для того я заплатил за эти деревья целое состояние, чтобы мальчишка развлекался, ломая ветки!
А потом мсье Бонгрен сказал, что раз я приехал, он отменит наказание, потому что уверен – я буду хорошо себя вести и мы ничего не натворим в саду.
Корантен пришел, сказал «здравствуйте» моим маме и папе и протянул мне руку. На вид он довольно-таки ничего, но не то, что ребята из моей школы, а, надо сказать, у меня отличные друзья в классе!
– Пойдем играть в сад? – спросил я. Корантен посмотрел на своего папу, и тот сказал:
– Лучше бы не надо, мальчики. Скоро будем обедать, и я не хотел бы, чтобы вы натаскали грязи в дом. Мама так все убрала сегодня утром.
Тогда мы с Корантеном стали смотреть журнал, пока взрослые пили вино. Этот журнал у меня дома есть. И мы его прочитали несколько раз, потому что мадам Бонгрен, хотя не пила вино с другими, но запаздывала с обедом. А потом мадам Бонгрен пришла, сняла фартук и сказала:
– Ну что же… За стол!
Мсье Бонгрен был очень горд своей закуской, ведь помидоры из его собственного огорода, а папа шутил, что они поданы к столу слишком рано и потому еще совсем зеленые. Мсье Бонгрен ответил, что, может быть, действительно они еще не совсем созрели, но что у них другой вкус, чем у рыночных. А мне больше всего понравились сардины.
Потом мадам Бонгрен принесла какое-то чудное жаркое, потому что снаружи оно было все черное, а внутри – как будто вовсе не жареное.
– Я не хочу жаркого, – сказал Корантен. – Я не люблю сырое мясо!
Мсье Бонгрен строго посмотрел на него и велел доедать побыстрее помидоры и есть мясо, как все, если он не хочет, чтобы его наказали.
Не удалась и картошка к жаркому, картофелины были немного твердыми.
После обеда перешли в гостиную. Корантен снова взялся за журнал, а мадам Бонгрен объяснила маме, что в городе у нее есть прислуга, но она не хочет приезжать работать в деревню по воскресеньям.
Мсье Бонгрен рассказал папе, сколько ему стоил дом и добавил, что покупка была удачной. Меня все это не интересовало, и тогда я спросил Корантена, не пойти ли нам поиграть в саду, уж очень хорошая погода. Корантен посмотрел на своего папу, и мсье Бонгрен сказал:
– Ну конечно, мальчики. Прошу вас только играть не на газонах, а на дорожках. Ведите себя хорошо.
Мы с Корантеном вышли, и он сказал, что мы поиграем в шары. Я очень люблю эту игру и здорово целюсь. Мы играли на дорожке, она была всего одна и не очень широкая, и оказалось, что Корантен – молодец, здорово играет.
– Осторожно, – сказал Корантен, – если шар попадет на газон, то все пропало.
И потом Корантен прицелился – бац! Его шар прошел мимо моего и закатился в траву. Окно в доме открылось, и тут же появилось красное и сердитое лицо мсье Бонгрена.
– Корантен, – крикнул он, – сколько раз я тебе говорил, что надо быть осторожным, ты же портишь газон! Садовник столько сил тратит на него! Как только ты попадаешь за город, становишься совершенно несносным! Отправляйся в свою комнату до вечера!
Корантен заплакал и ушел, а я вернулся в дом. Но мы оставались еще недолго, потому что папа сказал, что он предпочел бы выехать пораньше, чтобы избежать пробок на дороге. Мсье Бонгрен ответил, что, действительно, это разумно и что они сами не замедлят с отъездом, как только мадам Бонгрен кончит дела по хозяйству.
Мсье и мадам Бонгрен проводили нас до машины, папа и мама сказали, что они провели незабываемый день, и в тот самый момент, когда машина уже трогалась с места, мсье Бонгрен подошел к дверце.
– Почему ты не купишь, как я, дом за городом? – сказал мсье Бонгрен. – Лично я, конечно, мог бы без него обойтись, но не следует быть эгоистом старина!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Аньян не хотел взвешиваться, но мама пообещала ему кучу подарков, и тогда он согласился, встал на весы, дрожа с ног до головы. А когда с весами была покончено, он со слезами снова бросился к своей маме. Руфус и Клотер для смеха захотели взвешиваться вдвоем, и пока доктор их ругал, Жоффруа пнул ногой Эда, чтобы отомстить ему за удар в нос. Доктор paci сердился, сказал, что с него довольно и что если мы будем продолжать валять дурака, он нам всем сделает уколы, и что лучше бы он стал адвокатом, как советовал его отец. После этого доктор заставил нас показать ему язык, выслушал каким-то аппаратом, велел покашлять и отругал Альцеста за крошки от булки. Потом он посадил нас за стол, дал бумагу, карандаши и сказал:
– Дети, нарисуйте то, что придет вам в голову, и предупреждаю – первого, кто будет корчить рожи, отшлепаю так, что он об этом долго будет помнить!
– Попробуйте только, я позову Альберта! – закричал Жоффруа.
– Рисуй! – прикрикнул доктор.
Мы принялись за работу. Я нарисовал шоколадный пирог, Альцест – рагу по-тулузски. Он мне все объяснял, потому что с первого взгляда понять было невозможно. Аньян нарисовал карту Франции с департаментами и главными городами; Эд и Мексан – ковбоя на лошади; Жоффруа – замок с кучей машин вокруг и написал «Мой дом»; Клотер вообще ничего не нарисовал, он сказал, что его не предупредили и он не подготовился. Руфус нарисовал голого Аньяна и написал «Любимчик Аньян». Аньян увидел и начал плакать, а Эд крикнул: «Мсье, Мексан срисовал у меня». Все было здорово. Мы болтали, смеялись, Аньян плакал, Эд и Мексан дрались. А потом пришли мамы и Альберт.
Когда мы уходили, доктор молча сидел у края стола и глубоко вздыхал. Тетя в белом принесла ему стакан воды и таблетки, а он рисовал револьверы.
А доктор-то наш сам ненормальный!
Очки Клотера
Сегодня утром, когда Клотер пришел в школу, мы ужасно удивились, потому что он был в очках. Клотер – хороший парень, но он последний ученик в классе и, кажется, из-за этого его заставили надета очки.
– Доктор сказал моим родителям, – объяснил нам Клотер, – что я последний ученик, может быть, из-за того, что плохо вижу в классе. Вот меня и отвели в магазин, где продают очки, и там проверили мои глаза каким-то аппаратом. Это было не больно. Меня заставили прочитать разные буквы, еще какую-то чепуху, а потом дали очки, и теперь вот я больше не буду последним.
История с очками меня немного удивила: Клотер если и не видит на уроке, то потому, что он просто спит, но, может быть, очки будут мешать ему спать. И потом это правда, что первый ученик в классе, Аньян, ходит в очках, и поэтому его нельзя бить тай часто, как хочется.
Аньяну было неприятно, что Клотер тоже в очках. Аньян – любимчик учительницы, всегда очень боится, что кто-нибудь другой займет место первого ученика. Но мы-то были очень рады, что теперь, возможно, первым станет Клотер. Он такой хороший парень!
– Ты видел мои очки? – спросил Клотер у Аньяна. – Теперь я буду первым во всем, и учительница меня будет посылать за картами, и я буду вытирать доску! Тра-ля-ля!
– Нет уж, дорогой! – сказал Аньян. – я первый! И потом, ты не имеешь права приходить в школу в очках!
– А вот и нет, как же, имею! Знай наших! Вот так! – сказал Клотер. – И ты больше не будешь один любимчик-подхалимчик в классе! Тра-ля-ля!
– А я тоже, – сказал Руфус, – попрошу папу купить мне очки и тоже стану первым!
– Мы все попросим наших пап купить нам очки, – крикнул Жоффруа. – Мы все станем первыми и любимчиками!
И тогда началось такое! Аньян принялся кричать и плакать, он сказал, что мы жульничаем и не имеем права быть первыми, что он все расскажет родителям, что никто его не любит, что он несчастный и что он себя убьет. И тут прибежал Бульон. Бульон – наш воспитатель, и когда-нибудь я вам расскажу, почему мы его так называем.
– Что здесь происходит? – закричал Бульон. – Аньян! Из-за чего вы плачете? Посмотрите мне в глаза и ответьте!
– Они все хотят носить очки! – сказал Аньян, икая.
Бульон посмотрел на Аньяна, потом на всех нас, он провел рукой по лицу и сказал:
– Посмотрите мне все в глаза! Я не хочу даже никать в ваши глупости, я могу только сказать следующее: если я еще услышу, то приму жестокие меры! Аньян, идите и, не дыша, выпейте стакан воды. Остальные, имеющие уши, пусть услышат.
И он ушел с Аньяном, а тот все продолжал икать.
– Слушай, – спросил я Клотера, – ты будешь давать нам очки, когда нас вызовут к доске?
– Да, и на сочинении тоже! – сказал Мексан.
– Мне самому они нужны для сочинений, – сказал Клотер, – ведь если я не буду первым, папа сразу догадается, что у меня не было очков, а он не любит, когда я одалживаю свои вещи. Но насчет устных ответов мы договоримся.
И правда, Клотер хороший парень! Я попросил его дать мне примерить очки. Только не знаю, что ему сделать, чтобы стать первым, ведь через его очки все видно вкривь и вкось, и когда смотришь на ноги, кажется, что они у самого лица. Потом я дал очки Жоффруа, он передал их Руфусу, тот отдал их Жоакиму, Жоаким – Мексану, Мексан бросил их Эду. Эд нас очень рассмешил: надел очки и притворился, что он косит. Потом Альцест хотел взять очки, но тут-то и случилась неприятная история.
– Только не ты, – сказал Клотер. – У тебя все руки в масле из-за твоих бутербродов и ты запачкаешь мои очки. А зачем носить очки, если сквозь них ничего не видно? И потом эта идиотская работа их протирать. Папа не разрешит мне смотреть телевизор, если я опять буду последним из-за того, что какой-то дурак запачкал мои очки своими толстыми руками. Они же у тебя в масле!
Клотер снова надел очки, но Альцест обиделся.
– Может, хочешь, чтобы я тебе смазал по лицу вот этими руками? – спросил он Клотера.
– Ты не можешь, – сказал Клотер. – У меня очки. Тра-ля-ля!
– Подумаешь, – сказал Альцест, – а ты их сними!
– Нет уж, – ответил Клотер.
– Эх, первые ученики, – сказал Альцест. – Вы все такие! Вы трусы!
– Это я трус? – крикнул Клотер.
– Да, трус, потому что ты носишь очки! – ответил Альцест.
– Ну хорошо, посмотрим, кто из нас трус! – крикнул Клотер, снимая очки.
Они оба жутко разозлились, но подраться не успели, потому что прибежал Бульон.
– Ну что еще? – спросил он.
– Он мне не дает поносить очки! – крикнул Альцест.
– Потому что он хочет испачкать маслом мои очки! – крикнул Клотер.
Бульон закрыл лицо руками, провел ими по щекам, и лицо у него сразу вытянулось. А когда он так делает – значит, с ним шутки плохи.
– Посмотрите оба мне в глаза! – сказал Бульон. – Не знаю, что вы еще придумали, но я больше слышать не хочу об очках. А к завтрашнему дню вы мне проспрягаете глагол в предложении: «Я не должен говорить глупости во время перемены и устраивать беспорядок, вынуждая господина воспитателя отрываться от дел». Во всех временах изъявительного наклонения.
И он пошел давать звонок на урок.
Мы построились, и Клотер сказал, что когда у Альцеста руки будут сухие, он ему с удовольствием одолжит очки. Клотер, правда, парень что надо!
Был урок географии. Клотер передал очки Альцесту. Альцест как следует вытер руки о свой пиджак и надел очки. Но ему не повезло: он не заметил учительницу, а она стояла как раз перед ним.
– Перестаньте паясничать, Альцест! – закричала учительница. – И не косите глазами! Если будет сквозняк, вы так и останетесь! А пока выйдите из класса!
Альцест так в очках и вышел, он чуть было не ударился о дверь.
А потом учительница вызвала Клотера к доске, и тут-то, конечно, без очков дело не пошло: Клотер получил ноль.
Чудесный глоток свежего воздуха
Нас пригласили провести воскресенье за городом у мсье Бонгрена. Мсье Бонгрен – бухгалтер у папы на работе, у него, кажется, есть сын моего возраста и, говорят, очень славный мальчик. Зовут его Корантен.
Я обрадовался, потому что люблю ездить за город. Папа нам сказал, что мсье Бонгрен недавно купил дом, и это недалеко от города. Мсье Бонгрен объяснил папе по телефону, как его найти, папа все записал и, похоже, туда легко доехать. Сначала прямо, потом у первого светофора повернуть налево, проехать под железнодорожным мостом, затем опять прямо до перекрестка, там повернуть налево, потом еще налево до большой белой фермы, а затем повернуть направо по неасфальтированной дороге, а там – прямо и налево, после станции автообслуживания.
Мы, папа, мама и я, выехали на машине рано утром. Папа пел, но потом перестал, потому что дорога была просто забита машинами. Продвигаться вперед стало почти невозможно. Потом папа пропустил светофор, где должен был свернуть, но он сказал, что это неважно и что он выедет на правильную дорогу на следующем перекрестке. Но на следующем перекрестке шли дорожные работы и висело объявление «Объезд». Оказалось, что мы заблудились. Папа ругал маму, говорил ей, что она плохо читала его записи. Папа спрашивал дорогу у разных людей, а они не знали. Мы приехали к мсье Бонгрену почти к обеду и перестали спорить.
Мсье Бонгрен встречал нас у ворот своего сада.
– Ну, конечно, сразу видно городских жителей!
– сказал он. – Не могут рано встать!
Тогда папа сказал ему, что мы заблудились. И мсье Бонгрен очень удивился:
– Как это ты сумел? Ведь ехать все время прямо!
– И он повел нас в дом.
Отличный дом у мсье Бонгрена, не очень большой, но отличный!
– Подождите, – сказал мсье Бонгрен, – сейчас я позову жену. И он крикнул:
– Клер, Клер! Наши друзья приехали!
Пришла мадам Бонгрен. Глаза у нее были красные, она все время кашляла. А ее фартук был весь в черных пятнах. И она сказала:
– Не подаю вам руки, я вся перепачкалась углем. С самого утра пытаюсь растопить плиту, но никак не могу.
Мсье Бонгрен засмеялся.
– Разумеется, – сказал он, – здесь все немного по-деревенски, но это и есть сельская жизнь! Нельзя же иметь электрическую плиту, как в городе.
– А почему бы и нет? – спросила мадам Бонгрен.
– Через двадцать лет, когда я кончу выплачивать за дом, мы об этом поговорим, – сказал мсье Бонгрен. И он снова засмеялся.
Мадам Бонгрен было не до смеха, и она ушла, сказав:
– Извините, но мне надо заняться обедом. Думаю, что обед будет тоже деревенским.
– А где Корантен, – спросил папа, – его нет дома?
– Нет, он дома, – ответил мсье Бонгрен, но этот негодник наказан, он в своей комнате. Ты знаешь, что он натворил сегодня утром? Ни за что не догадаешься! Он влез на сливовое дерево, чтобы собирать сливы! Представляешь! Не для того я заплатил за эти деревья целое состояние, чтобы мальчишка развлекался, ломая ветки!
А потом мсье Бонгрен сказал, что раз я приехал, он отменит наказание, потому что уверен – я буду хорошо себя вести и мы ничего не натворим в саду.
Корантен пришел, сказал «здравствуйте» моим маме и папе и протянул мне руку. На вид он довольно-таки ничего, но не то, что ребята из моей школы, а, надо сказать, у меня отличные друзья в классе!
– Пойдем играть в сад? – спросил я. Корантен посмотрел на своего папу, и тот сказал:
– Лучше бы не надо, мальчики. Скоро будем обедать, и я не хотел бы, чтобы вы натаскали грязи в дом. Мама так все убрала сегодня утром.
Тогда мы с Корантеном стали смотреть журнал, пока взрослые пили вино. Этот журнал у меня дома есть. И мы его прочитали несколько раз, потому что мадам Бонгрен, хотя не пила вино с другими, но запаздывала с обедом. А потом мадам Бонгрен пришла, сняла фартук и сказала:
– Ну что же… За стол!
Мсье Бонгрен был очень горд своей закуской, ведь помидоры из его собственного огорода, а папа шутил, что они поданы к столу слишком рано и потому еще совсем зеленые. Мсье Бонгрен ответил, что, может быть, действительно они еще не совсем созрели, но что у них другой вкус, чем у рыночных. А мне больше всего понравились сардины.
Потом мадам Бонгрен принесла какое-то чудное жаркое, потому что снаружи оно было все черное, а внутри – как будто вовсе не жареное.
– Я не хочу жаркого, – сказал Корантен. – Я не люблю сырое мясо!
Мсье Бонгрен строго посмотрел на него и велел доедать побыстрее помидоры и есть мясо, как все, если он не хочет, чтобы его наказали.
Не удалась и картошка к жаркому, картофелины были немного твердыми.
После обеда перешли в гостиную. Корантен снова взялся за журнал, а мадам Бонгрен объяснила маме, что в городе у нее есть прислуга, но она не хочет приезжать работать в деревню по воскресеньям.
Мсье Бонгрен рассказал папе, сколько ему стоил дом и добавил, что покупка была удачной. Меня все это не интересовало, и тогда я спросил Корантена, не пойти ли нам поиграть в саду, уж очень хорошая погода. Корантен посмотрел на своего папу, и мсье Бонгрен сказал:
– Ну конечно, мальчики. Прошу вас только играть не на газонах, а на дорожках. Ведите себя хорошо.
Мы с Корантеном вышли, и он сказал, что мы поиграем в шары. Я очень люблю эту игру и здорово целюсь. Мы играли на дорожке, она была всего одна и не очень широкая, и оказалось, что Корантен – молодец, здорово играет.
– Осторожно, – сказал Корантен, – если шар попадет на газон, то все пропало.
И потом Корантен прицелился – бац! Его шар прошел мимо моего и закатился в траву. Окно в доме открылось, и тут же появилось красное и сердитое лицо мсье Бонгрена.
– Корантен, – крикнул он, – сколько раз я тебе говорил, что надо быть осторожным, ты же портишь газон! Садовник столько сил тратит на него! Как только ты попадаешь за город, становишься совершенно несносным! Отправляйся в свою комнату до вечера!
Корантен заплакал и ушел, а я вернулся в дом. Но мы оставались еще недолго, потому что папа сказал, что он предпочел бы выехать пораньше, чтобы избежать пробок на дороге. Мсье Бонгрен ответил, что, действительно, это разумно и что они сами не замедлят с отъездом, как только мадам Бонгрен кончит дела по хозяйству.
Мсье и мадам Бонгрен проводили нас до машины, папа и мама сказали, что они провели незабываемый день, и в тот самый момент, когда машина уже трогалась с места, мсье Бонгрен подошел к дверце.
– Почему ты не купишь, как я, дом за городом? – сказал мсье Бонгрен. – Лично я, конечно, мог бы без него обойтись, но не следует быть эгоистом старина!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38