Скотти поставила стакан на стол, схватила руку Алекса и осыпала ее поцелуями. Конечно, она переживала смерть Джейми. Она будет вспоминать его, но было бы во сто крат хуже, если бы он убил Алекса.
– Знаю. Вчера из Марипозы приезжал шериф. Попросил сказать тебе, что они нашли мистера Мотли, который пытался помешать тебе в деле с долиной. Мне так жалко, так жалко…
– Тебе не за что извиняться, Скотти, – хрипло пробормотал Александр Головин и широко улыбнулся.
Какое счастье! Раньше он никогда ей так не улыбался. Никогда! Улыбка была такая… открытая, искренняя. Ясно, что он не пытается скрыть от нее свои чувства. Он улыбнулся так, как будто… любит ее!
Скотти испугалась, что сердце сейчас выскочит из груди. Нет, не стоит думать об этом! Зачем тешить себя несбыточными надеждами! Потом, когда все станет, как раньше, будет намного больнее.
– У вас здесь все в порядке? – неожиданно поинтересовался Алекс.
– У всех все в порядке, кроме тебя. Я… мне очень жаль, что дом разрушен, Алекс. Я…
– Забудь о доме, – прервал он ее. – У вас все в порядке, а это – главное.
– Да, у нас все хорошо. – Даже лежа со сломанной ногой и морщась от боли, он сумел взять ситуацию в свои руки. Даже в постели он оставался сильным мужчиной. Все было, как всегда, и все же что-то в нем изменилось.
– Ты счастлива здесь? – спросил Головин, не сводя с жены пристального взгляда.
Скотти торопливо посмотрела в сторону. Я буду счастлива везде, где будешь ты, мой большой красивый муж.
– Ты же знаешь, что счастлива.
Он протянул руку и ласково дотронулся до ее щеки. Скотти поймала его руку и зажала между щекой и плечом. Она была на седьмом небе – он жив – и не могла произнести ни слова от переполнявшей ее радости.
– Думаю, мы, наконец, должны поговорить, – внезапно сказал Алекс.
Скотти подняла глаза, не в силах скрыть удивление.
– Поговорить?
– Ну да, ты же в последнее время не давала мне прохода.
– Не давала прохода? Не говори глупости, Александр Головин. Я никогда ни к кому не пристаю, – обиженно надулась девушка.
Он поудобнее устроился на подушках и улыбнулся:
– Так не хочешь говорить?
Она долго молча разглядывала его. Конечно, нечестно пользоваться его положением, но ведь он сам предложил.
– Конечно, хочу. Слушай меня внимательно! Я не позволю тебе забрать у меня Михаила только потому, что я выполнила твой дурацкий брачный контракт. Ну вот, – облегченно вздохнула Скотти, – наконец сняла со своей груди тяжелый груз.
– И с какой груди! – Он погладил ее грудь.
Скотти уже много дней мечтала о том, как он прикоснется к ней, но понимала, что сейчас он не в форме для любовных игр. К тому же ей хотелось раз и навсегда расставить все точки над i.
С тяжелым вздохом убрав его руку, она сказала:
– Алекс, будь серьезен. Я… я не позволю тебе забрать у меня ребенка.
Неожиданно Александр Головин стал таким же серьезным, как и она.
– Я никогда так с тобой не поступлю, Скотти.
– Не поступишь? Оставишь мне Михаила? – Господи, промелькнула у нее дикая мысль, как понимать эти слова? Разрешит ей оставить сына или… Нет, она не будет даже думать об этом… – Ты… ты хочешь сказать, – начала она, вопросительно глядя ему в лицо, – что позволишь мне оставить Михаила? Здесь?
– Где же еще ему быть, как не со своей матерью? – пожал плечами Алекс.
Одна проблема решена. Но только одна из многих…
– А как быть с гостиницей? – осторожно осведомилась Скотти.
– Она твоя. Вернее, наша с тобой.
– Наша с тобой? – запинаясь, повторила девушка, – Ты хочешь сказать, что будешь владеть ею, а я – управлять?
Он внимательно посмотрел на нее.
– Надеюсь, ты не против?
Устав от разговоров вокруг да около, Скотти выпалила:
– Нет. Клянусь Богом, я против! И еще как против! Я не знаю, что ты думаешь, но знаю, чего я хочу. Не хочу жить здесь одна. Да, жить здесь с Михаилом будет здорово, но… я так буду скучать по всем остальным! – В горле собрались слезы, но она, запинаясь, продолжила: – Я не хочу жить здесь без тебя, Алекс. Я буду страшно по тебе тосковать и…
Александр Головин прижал к себе Скотти и закрыл ее рот поцелуем. Поцелуй был сладким, полным страсти… и таил в себе так много обещаний. Слегка отодвинувшись, Алекс посмотрел на нее и сказал:
– Я думал, что не заслуживаю счастья, Скотти. Скотти погладила покрытую жесткой щетиной щеку.
– Но почему?
– Все, кого я любил до появления в моей жизни тебя, покидали меня. Мой отец и мачеха бросили меня. Мать с братом умерли. Марлин ушла, потому что ей было наплевать на меня и на Катю. Вот я и боялся позволить себе любить тебя. Думал, что если перестану бороться и отдамся во власть любви, то и ты уйдешь от меня. Понимаешь?
Ее сердце едва не выскочило из груди.
– Ты говоришь, что любишь меня? – не веря своим ушам переспросила Скотти.
– Я люблю тебя, Скотти. Блаженство переполняло Скотти.
– О… – И тут неожиданно она разозлилась. – Уйду от тебя? О, ну ты умеешь злить меня, Александр Головин! С какой стати я должна от тебя уходить? Я вложила в тебя слишком много времени и сил, мой дорогой муженек. В тебя и в твоих близких. Господи, я… я подарила тебе сына… И поверь, это было чертовски больно. Нет, – быстро добавила она, – я не хочу сказать, что больше никогда этого не повторю. Просто хочу, чтобы ты знал, что это не пикник в лесу.
И я подружилась с твоей дочерью. – Скотти помахала пальцем у него перед носом. – Помнишь избалованную и вечно хнычущую девочку, которая каждый день устраивала скандалы и била посуду? Которая отказывалась разговаривать со мной? Ну и где она сейчас, скажи на милость? Катя для меня как родная.
И это еще не все! Я заставила высокомерного Уинтерса изменить свое мнение о шотландцах и снять маску. О, – кивнула она, заметив выражение лица мужа, – я знала, что он думал обо мне, когда я приехала в твой дом. Не сомневаюсь, он называл меня разными не очень лестными прозвищами точно так же, как поступают с шотландцами большинство англичан. Но мы заключили перемирие, и я считаю, что мне удалось слегка смягчить его суровый характер.
И я привыкла к русской кухне, хотя не все мне в ней нравится.
И ты думал, что я уйду от тебя после всего этого? О нет, только не это! Я потратила уйму драгоценного времени на тебя и твою семью, мой большой муженек. И поэтому не уйду от тебя. Никогда!
Алекс взял руки жены и прижал к своим губам.
– Тогда мы все будем жить здесь, – улыбнулся он.
Скотти искренне сомневалась в том, что сумеет вынести подобное счастье. Не сдерживая слез, она осторожно легла на кровать, уютно устроилась рядом с мужем и с наслаждением вдохнула его запах – лесной; мужской.
– А как же твоя практика? – вдруг вспомнила Скотти.
– Я могу работать здесь точно так же, как и в Сан-Франциско.
– А ты не боишься, что тебе будет здесь скучно? Алекс весело рассмеялся, и звуки его смеха наполнили комнату миром и покоем.
– Нет, не боюсь, – покачал он головой. – Разве можно скучать, когда ты рядом?
Скотти застенчиво улыбнулась:
– Это что, комплимент?
– Комплимент, моя маленькая женушка… А теперь скажи, где моя куртка и жилет?
– Уинтерс повесил их в шкаф.
– Найди их, пожалуйста. В одном из карманов лежит маленький подарок тебе.
Скотти соскользнула с кровати, подошла к гардеробу и принялась рыться в одежде мужа. Наконец, достала из кармашка жилета маленькую коробочку.
– Это для меня?
Он кивнул.
– Открой.
Скотти открыла коробочку и ошеломленно уставилась на огромное жемчужное кольцо с россыпью алмазов.
– А теперь подойди ко мне, милая жена. Скотти подошла к нему, и он торжественно надел ей кольцо на средний палец.
– То, что соединил Бог, да не разъединит ни один человек на земле, – повторил Алекс слова брачной клятвы.
– Но ведь мы уже женаты, Алекс, – выдохнула Скотти. Никогда еще на сердце у нее не было так легко.
– Тогда считай, что я женился на тебе дважды. Теперь тебе никогда не избавиться от меня, Скотти Головина. Я люблю тебя! А сейчас поцелуй меня, пока я не уснул от этого лекарства. Меня уже клонит в сон.
Скотти нагнулась и поцеловала его в смуглую щеку.
– Loo… bloo tebya, мой большой красивый муженек. Его глаза увлажнились. Он опять крепко обнял ее.
Эпилог
Александр Головин услышал крики своей четырехлетней дочери и отложил в сторону бумаги. Когда она вбежала в комнату, держа под мышками по котенку, его сердце наполнилось любовью. Красивое личико девочки было нахмурено и заплакано.
Он протянул руки, и Робена бросилась к нему на грудь. Удобно устроившись у него на коленях, она немедленно сунула в рот большой палец, а котята стали ползать по Алексу и, наконец, кое-как забрались на спинку кресла, свернулись клубочком по обе стороны от его головы и довольно замурлыкали.
Головин повернул к себе личико дочери.
– Кто посмел обидеть мою прекрасную Робену?
Робена притворно вздохнула и посмотрела на отца огромными голубыми глазами.
– Мики говорит, что у меня плохая реакция, чтобы выступать в цирке. Но я быстрая, папа. Я умею делать разные трюки с Шотландкой и Герцогиней не хуже, чем он со своей старой собакой и облезлым енотом.
Каждую неделю на большой лужайке перед гостиницей для постояльцев устраивался «цирк». Раз в неделю свое мастерство в дрессировке животных показывали Михаил, Наталья и Робена Головины. Катя организовывала представление. Она по-прежнему любила своих животных, но считала себя уже взрослой, чтобы принимать участие в детских развлечениях.
К своему вечному огорчению, Алекс редко видел своих детей без какого-нибудь животного. Катя много лет испытывала особо нежные чувства к енотам, но когда два года назад Маггин «отошел в мир иной», она переключила свое внимание на других зверей, которые сейчас ползали и бегали по всему дому. У нее до сих пор жил желтый кот Бейби вместе со своей старушкой мамой, миссис Мактавиш. Алекс был уверен, что они спят не меньше двадцати часов в сутки, причем не на полу, а на кровати Кати.
В комнату Майка Головин вообще опасался заходить: мальчик повсюду ставил сделанные собственными руками кроватки для своих любимцев. Однажды уползла его ручная змея, и в доме целый день царила страшная суматоха. Единственным человеком, кроме, естественно, самого Майка, который совершенно спокойно взирал на энергичные поиски бежавшей рептилии, была мать мальчика.
Восьмилетняя Натали, слава Богу, выпускала своего ручного ястреба на волю, но он всегда возвращался к своей хозяйке на время «представления». Робена же ходила с котятами на шее. Алексу это не нравилось, но он уже привык к тому, что дом похож на зоопарк.
– Значит, Майк дразнится? – покачал головой Алекс. – А где Безил? Он обычно становится на твою сторону во всех спорах.
– Безил и Тупи ушли ловить рыбу, – недовольно проворчала девочка. – Почему мне нельзя ходить на рыбалку, папа?
– О, придет день, когда я поведу тебя на рыбалку, дорогая. А сейчас, – продолжил он, – где твоя старшая сестра? Разве она не может заступиться за тебя?
Робена строго посмотрела на отца.
– Катя расставляет стулья для представления. Она сказала, чтобы я пошла к Мики, потому что он второй по старшинству. – Девчушка очаровательно надула губки. – Почему я не могу быть самой старшей, папа?
Алекс нежно поцеловал крошечный кулачок и ответил с ласковой улыбкой:
– Потому что ты родилась последней, моя красавица.
– Но почему мама не родила меня первой? – Чтобы задать вопрос, Робена вытащила палец изо рта, но потом тут же засунула обратно.
Алекс рассмеялся, очарованный непрерывным градом вопросов любопытной дочери.
– Почему бы тебе не спросить ее саму?
– Потому что мама отдыхает. Поппи и Уинтерс велели не беспокоить ее, потому что ребеночек почти готов выйти из ее животика.
Алекс поднял голову и увидел в дверях жену, которая была на последнем месяце беременности. Как всегда, она волновала его. Беременная или нет, Скотти была самой потрясающей женщиной, которую он встречал. Казалось, что за годы их совместной жизни она еще больше похорошела. В ослепительно черных волосах еще не было седины, а в уголках глаз и вокруг рта появились лишь несколько морщинок от смеха. Скотти выглядела так молодо…
Алекс поймал взгляд жены, улыбнулся и молча произнес: «Я люблю тебя».
Скотти послала ему воздушный поцелуй.
– Кто дразнит мою маленькую Робену? – строго спросила она.
– Мама! – закричала Робена, соскакивая с коленей Алекса. Она подбежала к матери и обняла ее за колени. – Loo… bloo tebya, мама.
Скотти взлохматила густые черные волосы дочери.
– Я тоже люблю тебя, дорогая. А сейчас пойди и помоги Наталье с Катей расставлять стулья.
– Хорошо. Потом я вернусь за Шотландкой и Герцогиней. – Девочка опять сунула большой палец в рот и вприпрыжку помчалась к двери.
Алекс встал и, стараясь поменьше опираться на больную ногу, подошел к окну, где стояла Скотти. Кости срослись не совсем правильно, поскольку поблизости не оказалось доктора. И тем не менее он должен благодарить Скотти и Тупи за то, что вообще ходил. Алекс давно смирился с хромотой, решив, что это слишком дешевая цена за его жизнь.
Как это ни странно, но трое детей почти не обращали внимания на хромоту отца, наверное, потому что хромала и их старшая сестра; Видя хромающую Катю, они не находили ничего странного в хромоте Алекса.
Скотти прижалась к мужу и поцеловала его. Алекс до сих пор был без ума от ее запаха, вкуса. Встреча со Скотти Макдауэлл много лет назад и любовь к ней изменили всю его жизнь. Сейчас он нисколько не сомневался, что, если бы они не встретились, он бы зачах и в конце концов умер.
– Ну как, принял решение, дорогой? – спросила Скотти.
Алекс покачал головой. Губернатор по-прежнему предлагал ему перейти на государственную службу в администрацию. Алекс же по-прежнему считал, что на первом месте стоит семья, особенно сейчас, когда Скотти ждет еще одного ребенка.
– Может, и соглашусь, но через несколько лет. И только после того, как вырастут дети. Я ни за что не покину их.
Скотти крепче прижалась к Алексу и сказала со вздохом:
– Я тебя так люблю, мой большой муженек!
Ее признания в любви каждый раз придавали ему новые силы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47