https://wodolei.ru/catalog/unitazy/Vitra/serenada/
Головин сел рядом, и она невольно уставилась на открытый воротник рубашки, в котором виднелись черные волосы, густо покрывающие его грудь. Скотти вспомнила, как прямо поинтересовалась, почему на его теле так много волос, и получила прямой ответ. Она знала, что все его тело покрыто густой черной шерстью, особенно вокруг сосков и под пупком…
Алекс неожиданно дотронулся большим пальцем до угла ее рта. Скотти вся задрожала от удовольствия. Потом сунул палец в рот.
В ответ на изумленный взгляд девушки Головин коротко ответил:
– Масло.
Скотти испуганно замигала, поднесла руку ко рту и почувствовала на губах скользкую пленку масла. Ей стало стыдно, как ребенку, пойманному в кладовой между обедом и ужином.
Алекс взял булочку, разломил пополам и, увидев сочный изюм и кусочки миндаля, намазал ее с обеих сторон маслом. Откусил большой кусок от одной половины и предложил ей вторую. Девушка покраснела и покачала головой. Есть по-прежнему хотелось, но она стеснялась.
– Никто лучше Поппи во всем Сан-Франциско не печет куличи, – проговорил он с набитым ртом.
К чёрту приличия! Скотти решительно отбросила скромность и стеснительность и, схватив последнюю булочку, впилась в нее зубами.
Алекс откинулся на спинку стула и пристально смотрел, как она жадно ест.
– Ну, выкладывай, Скотти, – неожиданно потребовал он. – Как у тебя дела с Катей?
От неожиданности Скотти вновь чуть не поперхнулась. Она внимательно посмотрела на него, пытаясь догадаться, не проболталась ли Камилла или миссис Попова. Не заметив на его лице ничего подозрительного, Скотти облегченно вздохнула. Она уже сама удивлялась, почему он не интересуется, как у нее дела с Катей.
– Катя постепенно привыкает ко мне… Правда, она быстро устает во время занятий… – говорила Скотти медленно, тщательно подбирая слова. Сейчас нужно быть очень осторожной.
– Значит, у тебя с ней нет никаких сложностей? – спросил Алекс, вставая.
Девушка бросила на него настороженный взгляд.
– Сложностей? – переспросила она.
– Пошли. Я провожу тебя. – Он взял лампу. Когда они вместе начали подниматься по лестнице, он заметил:
– Миссис Попова сказала, что Катя капризничает и плохо себя ведет.
Скотти нахмурилась. Конечно, с ее стороны было глупо рассчитывать на то, что экономка будет держать язык за зубами. Ольга Попова проработала в семье Головиных много лет и была предана Алексу всей душой, а ее знала без году неделю.
– О, все не так уж и плохо, Алекс. Она… Катя просто… просто легко возбуждается и выходит из себя…
Скотти услышала рядом с собой негромкий смех. Она так редко слышала его смех, что на душе сразу стало спокойно и все тревоги исчезли.
– Я не людоед, Скотти. Я знаю, сколько хлопот порой способна доставить Катя. Не бойся, ты не окажешься на улице, если надумаешь наказать ее. Честно говоря, я от тебя и жду строгости. Кате нельзя позволять плохо обращаться с людьми. Ей нужно научиться уважать людей, пока грубость не переросла в привычку.
Скотти неожиданно вспомнила Камиллу, которая очень интересовалась, почему Головин так много делает для компаньонки своей дочери. Когда они остановились перед ее дверью, девушка спросила:
– Алекс, ответишь мне на один вопрос?
– Если смогу, – кивнул он.
Она сделала глубокий вдох и кое-как выдавила из себя:
– Почему ты сделал все это для меня?
Адвокат нахмурился, свет лампы отбрасывал тени на его сердитое лицо.
– Что ты имеешь в виду?
Девушка испугалась.
– Камилла… Камилла рассказала мне, что ты из-за меня решил построить гостиницу. Она сказала, что если бы не ты, то губернатор никогда бы не разрешил начать строительство.
Несколько секунд он пристально смотрел на девушку, потом осторожно поинтересовался:
– Откуда она это взяла, черт побери?
Неожиданно Скотти почувствовала себя последней дурой. Она растерянно заморгала и уставилась на пол:
– Мило сказал, что… ты рассказал ему…
– Не говори глупости, Скотти, – сердито покачал головой Алекс. – Я не имею права указывать губернатору, что ему следует делать, а что – нет. Правительство штата давно решило построить в Йосемитской долине гостиницу для туристов, задолго до того как я имел несчастье получить пулю в бок и очутиться в твоем веселом сумасшедшем доме.
Скотти стало неловко от того, что она заговорила о строительстве. Она отвернулась, быстро вошла в комнату и громко захлопнула за собой дверь. Сняла халат и забралась в постель. Погасив лампу, уютно устроилась под одеялом и уставилась в потолок.
Как она сразу не догадалась, что Алекс никогда не станет браться за такие сложные дела ради нее! С какой стати он должен что-то делать для нее? Зачем она начала разговор о гостинице? Да, она всегда отличалась умением найти «нужную» тему для разговора. Неужели она так до сих пор и не поняла, что отношения между ними никогда не будут такими, как она мечтала? Если она перестанет витать в облаках и опустится на землю, то, может, еще и выживет…
Скотти осторожно дотронулась до живота. Когда ее не тошнило от нервного напряжения, ей даже нравилось жить в городе, в доме Алекса. Однако она все-таки не понимала, почему он вообще что-то для нее делает. Если бы не маленькие сражения с Катей, Скотти была бы вполне довольна жизнью в Сан-Франциско.
Алекс сказал, что, скорее всего, строительство гостиницы закончится к осени. Когда Скотти услышала об этом, то едва не упала в обморок. Она с ужасом думала о дне, когда придется расстаться с Алексом. Но, с другой стороны, она уже страшно скучала по Маггину, хотя и знала, что Тупи позаботится о ее животных, как о своих. Ей бы очень хотелось посмотреть, как весной козел Бауэрсов будет ухаживать за Розой, если только не… Она печально вздохнула. Если со всей этой суматохой, которую создали Алекс и правительственные чиновники, у него найдется время для ухаживаний.
У Скотти Макдауэлл появилась новая тревога. Позволят ли ей оставить животных, после того как построят гостиницу?
Скотти повернулась на бок и свернулась клубочком, прижав к груди вторую подушку. В такие минуты она проклинала Алекса и все правительство за то, что они вмешались в ее спокойную, размеренную жизнь и поставили все с ног на голову.
Глава 11
За завтраком Алекс тайком наблюдал за Скотти. Если не считать ту ночь, когда она давилась куличом на кухне, он заметил, что вот уже несколько недель у нее совсем пропал аппетит. Сначала это встревожило его, но чем больше он размышлял, тем больше ему казалось, что ничего страшного не произошло: Скотти потеряла аппетит, потому что скучала по дому.
Всякий раз, когда Александр Головин задумывался над этим, он испытывал разочарование. Смешно, но ему хотелось, чтобы она чувствовала себя счастливой у него в доме. Он и сам не знал, почему. Какое ему дело до ее счастья, хотя, Бог свидетель, он сделал многое, чтобы Скотти Макдауэлл была счастлива.
Конечно, ему было неприятно, что он, строго говоря, солгал, отвечая на ее вопрос о гостинице, но Алекс не собирался признаваться в том, что затеял строительство только ради нее. Частично он сказал правду: идея строительства гостиницы в Йосемитской долине действительно возникла давно и принадлежала не ему. Он же только отыскал подходящее место и договорился, что Скотти Макдауэлл станет управляющей, но по какой-то необъяснимой причине не хотел, чтобы она знала это, чтобы считала себя обязанной ему. Алекс нахмурился и тяжело вздохнул. Он сам до конца не разобрался в своих чувствах к ней и, естественно, не мог понять, что же ему нужно от нее.
Головин опять посмотрел на девушку, которая вяло ковыряла вилкой в тарелке.
– Опять нет аппетита, Скотти?
В это утро она была особенно бледна. Ее состояние встревожило его, но он попытался успокоиться. Может, все дело в цвете платья? Странно, как он догадался, какие цвета ей идут, а какие – нет. Коричневое фланелевое платье, которое она надела сегодня, явно не шло.
– Не… не знаю… Что-то мне сегодня не хочется есть печенье и подлив… – Она неожиданно замолчала, закрыла глаза и, затаив дыхание, прижала ко рту салфетку.
Алекс, не скрываясь, пристально смотрел на нее. Нет, дело не только в цвете платья. Если Скотти заболела, он должен подумать о Кате. Еще не хватало, чтобы заразилась его дочь!
– У тебя, случайно, не грипп? – тревожно спросил адвокат.
Скотти испуганно посмотрела на него и покачала головой.
– Нет-нет! Ничего страшного, не бойся.
– Если ты заболела, то я не могу подпускать тебя к Кате. Ты ведь можешь заразить ее…
– Алекс, пожалуйста, – прервала Скотти, комкая салфетку. – Я не больна. Поверь мне. Это просто… ну, я все еще пытаюсь привыкнуть… ко всему. Я не больна, честное слово! Ты же сам прекрасно знаешь, что все здесь для меня необычно… И, – добавила она, пристально глядя на него, – миссис Попова превосходно готовит, но… но я не привыкла к ее еде, к такой жирной пище. – Она посмотрела на тарелку и снова поднесла салфетку ко рту. Помолчав несколько секунд, добавила: – Не могу так рано есть мясную подливку. Только прошу тебя, не говори ничего миссис Поповой. Если попробую затолкать в себя хотя бы ложку, то, боюсь, меня стошнит.
Алекс пристально смотрел на нее. Скотти отпила чай и тяжело вздохнула.
– И давно у тебя пропал аппетит? – спросил он. Девушка пожала плечами.
– О нет… не очень. Я прекрасно себя чувствую, Алекс. Правда, ничего страшного. Это только желудок, ерунда. Не обращай внимания. Понимаешь, все какие-то тревоги, беспокойства… Не бойся, со мной все в порядке. Вот привыкну к городу, к новой жизни, и все станет на свои места. Я уверена, все наладится. – И она грустно посмотрела на него.
Ее объяснения не убедили Александра Головина. Интересно, подумал он, имеет ли тоска по дому какое-то отношение к ее нынешнему состоянию? Или это что-то другое? Его вдруг охватил страх.
– Понятно. – Алекс вернулся к завтраку, но обнаружил, что аппетит пропал и у него.
Он заставил себя успокоиться и не тревожиться по пустякам. Несомненно, все именно так, как говорит Скотти. В недомогании виноваты нервы. И тоска по дому. Наверное, она скучает по своим мерзким животным, точно! Он уговаривал себя, пытаясь прогнать по-настоящему тревожные мысли, которые как назло упрямо лезли в голову.
Звон серебряной ложки, упавшей на пол, заставил его очнуться от раздумий. Скотти Макдауэлл неожиданно вскочила и бросилась к двери.
Алекс выругался про себя и помчался за ней. Он успел подхватить ее до того, как она упала на пол. Лицо девушки стало пепельного цвета, рот приоткрылся. Он отнес ее к себе в кабинет и осторожно положил на диван.
Потом сел рядом и взял ее за руки, беспокоясь, что она до сих пор не пришла в себя. Он ведь с самого начала знал, что с ней происходит что-то неладное. Почему она отказывалась признать очевидное и твердила, будто все в порядке и она абсолютно здорова? Алекс хотел расстегнуть пуговицы на воротнике, и его пальцы дотронулись до чего-то острого – под платьем что-то было. Головин недоуменно пожал плечами и снова дотронулся до лифа.
И тут Скотти внезапно пришла в себя.
– Алекс? Что… что случилось? – быстро проговорила девушка, растерянно мигая.
Головин на какое-то мгновение забыл, что хотел сделать. Он пристально смотрел на нее и видел, как на лицо постепенно возвращаются краски.
– Ты потеряла сознание, Скотти. Черт побери, почему ты твердишь, будто здорова? Я же вижу, с тобой творится что-то неладное.
Она покачала головой.
– Я… я, правда, здорова. Это все… кор… кор… – Девушка глубоко вздохнула. – Во всем виноват этот чертов корсет!
Алекс смачно выругался и стал быстро расстегивать платье Скотти, отталкивая ее руки.
– Ты… ты с ума сошел! – возмутилась она. – Что ты делаешь, черт бы тебя побрал?
– Скотти, ты упала в обморок из-за этой дурацкой штуки. Нужно его расшнуровать, ты же совершенно не можешь дышать.
Расстегнув платье чуть ли не до талии, он приказал ей повернуться на бок. Скотти была слишком слаба, чтобы спорить и сопротивляться, и поэтому послушно повернулась. Когда Алекс расшнуровал корсет, она облегченно вздохнула.
– Интересно, какой садист придумал эту мерзкую штуковину? – с отвращением пробормотал Головин и, сняв с нее корсет – настоящее орудие пыток испанских инквизиторов в средние века, – бросил на пол. – Зачем ты его надела?
– Поппи сказала, что нужно…
– Вот черт! – снова выругался Алекс. – Тебе не нужен никакой корсет. Я запрещаю тебе носить его. Ясно?
Девушка насмешливо посмотрела на него:
– Конечно, ясно. Я не глухая и не слабоумная.
Алекс, открыв рот, зачарованно уставился на молочно-белый верх ее грудей, пораженный и восхищенный тем, как они натягивают тонкую ткань ее нижней рубашки. У самой кожи слегка голубели крошечные вены. Алекс закрыл глаза, но их прелесть твердо запечатлелась в его памяти. Он знал, что бесполезно притворяться, будто стоит ему закрыть глаза – и он тут же их забудет. Александр Головин открыл глаза, и они невольно устремились к набухшему розовому соску, смело натягивающему тонкую ткань нижней рубашки. Во рту пересохло от волнения.
– Gospady! Что здесь происходит? – раздался испуганный голос Ольги Поповой. Она вбежала в кабинет и с таким изумлением уставилась на Алекса и Скотти, что ее глаза, казалось, вот-вот вылезут на лоб.
Скотти опередила Алекса, приподнялась на локте, и на мгновение его жаждущему взору открылась ее восхитительная грудь.
Алекс вскочил, неловко попытался поднять с пола корсет и чуть не упал.
– Черт побери, Поппи, Скотти…
– Только не надейся, что тебе удастся обмануть меня, Саша Головин, – строго прервала его экономка и погрозила пальцем. – Что ты делаешь с корсетом Скотти?
Головин сунул корсет ей под нос и возмутился:
– Скотти упала в обморок из-за этой дряни!
Миссис Попова прижала руку к сердцу и невольно отшатнулась.
– И все равно ты напрасно ругаешься, Саша. – Она оттолкнула его и быстро подошла к Скотти. – С тобой все в порядке, дорогая?
Скотти, которая уже сидела на диване, кивнула.
– Да, но, пожалуйста, не заставляйте меня больше надевать этот… этот отвратительный корсет, – взмолилась девушка, потирая ноющие ребра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47