Днем Кэтрин удавалось не обращать внимания на тоненький зудящий голосок, который постоянно твердил, что она могла бы остаться с Оливером и жить с ним, будучи женой во всем, кроме обряда. Но в самые темные часы ночи она становилась уязвимой; голос будил ее, обвинял в том, что она предпочла твердому грунту зыбучий песок.
Чувство горя и вины по отношению к Оливеру переполняло молодую женщину. Она не могла просто взять и выкинуть из головы те полтора года, в течение которых узнала и полюбила рыцаря. Но рядом не было никого, с кем можно было бы поговорить о нем. Придворные дамы были заняты своими дружками, да и зная, насколько пропитан воздух женских покоев сплетнями, Кэтрин никогда бы им не доверилась, сколько бы они ни толпились вокруг нее, спрашивая совета по поводу тех или иных недомоганий. Прежде ей в голову не пришло бы, что она заскучает по обществу пустоголовой Эдон, но сейчас ей не хватало подруги, слишком не хватало.
– Снова куксишься, Кэтти? – Луи наклонился к ней и заглянул в глаза.
На его густых темных волосах сидел чуть наискось венок из плюща и остролиста, делая еще больше похожим на фавна из дикой рощи. В правой руке Луи держал кубок с медом, но, хоть дыхание и пахло напитком, он был лишь слегка навеселе. Он сновал между гостями, присаживался за чужие столы, шутил, смеялся чужим шуткам, всеми средствами добивался внимания к себе. Молодая женщина видела даже, как он управлялся с пятью кожаными мячами перед королевским столом с ловкостью настоящего жонглера и заслужил аплодисменты и серебряную брошь в подарок.
Она покачала головой и выдавила улыбку.
– Размышляю.
– О чем?
Он наклонился поближе. Его рука забралась под плат, и кончики холодных пальцев слегка погладили шею.
– О том, что я здесь делаю.
По спине Кэтрин пробежали мелкие чувственные мурашки.
– Ты не ошиблась в выборе, и сама это знаешь, – нахмурился Луи.
– Да… да, я знаю – Она прикусила нижнюю губу – Просто у меня такое ощущение, что я здесь чужая, лишняя.
– Ну, ты… Конечно, к ним, – Луи кивком указал на высокий стол, – ты не имеешь отношения.
Он наклонился совсем близко и буквально растопил кости Кэтрин своим чувственным, мурлыкающим голосом:
– Зато ты не лишняя для меня. Ты всегда была моей.
– Ты так уверен в этом? – чуть хрипло рассмеялась она. Черные глаза Луи выразили глубокое удовлетворение.
Какая же она дурочка, что пытается оказывать хоть какое-то сопротивление!
– Пойдем, – сказал он, заставил подняться и повел к огромному яблоневому стволу в центре зала, вокруг которого танцевали гости в честь зимнего праздника.
Кэтрин отпрянула, но Луи держал ее крепко и со смехом подтолкнул вперед. Он схватил с ветки дерева такой же венок, который украшал его голову, и нахлобучил на плат. Ягоды остролиста алели, как свежая кровь.
– Танцуй! – велел он и крепко поцеловал в губы, успев провести языком по всему их изгибу, прежде чем оторвался.
И Кэтрин танцевала, потому что скрипка была в руках Луи, и его темные чары задавали мотив.
Вечер продолжался, вино текло рекой, мрачное настроение Кэтрин постепенно светлело под целенаправленным натиском мужа. Сначала она улыбалась, потом захохотала. Веселье захлестнуло молодую женщину, и внезапно ей почти удалось забыться.
Луи заставил ее присоединиться к шумным играм в «пчелку-в-центре», жмурки и «охоту за башмаком». Кэтрин обнаружила, что последняя игра, в которой нужно быстро передавать башмак по кругу и пытаться помешать владельцу, стоящему в центре, угадать, у кого именно он сейчас, особенно ей удается. Когда владелец угадывал, проигравший должен был жертвовать собственной обувью и становиться в центр.
Благодаря ловкости рук, невинному виду и изрядной доле удачи Кэтрин удалось остаться ни разу не пойманной. Луи, гораздо более скрытный, чем все остальные вместе взятые, был наконец пойман зардевшейся женой барона, чья очередь была стоять в центре круга, которая назвала его имя просто наугад.
Добродетельно закатив глаза, он встал и вступил в круг на ее место, вернув башмачок владелице с вежливым поклоном и поцелуем руки. Этот жест был встречен веселым ревом и кошачьим мяуканьем. Покрасневшая женщина рассмеялась и довольно сильно отпихнула негодника. Луи широко улыбнулся, сделал вид, что чуть не упал, наклонился, чтобы снять свой остроносый башмак, и вручил ей. Она насмешливо присела, вернулась к остальным, и игра началась заново.
Развеселившаяся от трех кубков вина, Кэтрин не смогла совсем подавить хихиканье, когда человек, стоявший справа, сунул башмак в складки ее юбки. Луи уловил это движение уголком глаз, круто повернулся и указал прямо на нее.
Кэтрин вспыхнула, рассмеялась и развела руки, чтобы показать, что в них ничего нет. Однако Луи не дал себя одурачить и все надвигался.
– Являясь твоим мужем, я велю тебе: жена, подними юбки! – громко объявил он с сумасшедшими веселыми искорками в глазах.
Игроки взревели.
Кэтрин еще мгновение простояла, надеясь, что ее невинный вид одурачит его, но он подходил все ближе. Тогда она выхватила башмак из тайника, вскочила и выбежала из круга, задорно крикнув:
– Сперва поймай меня, милорд!
Под громкий смех и крики поощрения Луи кинулся в погоню.
Пробежать сквозь забитый людьми большой зал Кентербери было невозможно, но Кэтрин решительно протискивалась сквозь толпу и пробиралась между столиками. В честь Рождества Луи подарил ей новое яркое платье цвета свежей травы, которое так подходило к глазам молодой женщины. Оно же помогало ему следить за тропкой, которую она прокладывала среди гостей.
Кэтрин оглянулась через плечо: Луи не только не отстал, но даже сумел приблизиться. Ее охватила легкая паника – тень примитивного инстинкта преследуемой дичи, которая только усилила трепет, пронзавший все тело. Конечно, он догонит ее, несмотря на хромоту из-за отсутствия башмака, но она заставит его тяжело потрудиться ради победы.
Молодая женщина обогнула праздничное дерево, затем шесты двух жонглеров, которые заняли один из столиков, и на минутку присоединилась к толпе женщин, восхищавшихся новой комнатной собачонкой – косматым созданием, больше напоминавшем набивную подушку. Ее купили за совершенно невероятную сумму у итальянского торговца.
На некоторое время Луи потерял Кэтрин. Она высмотрела его среди жонглеров; взгляд темных глаз быстро перебегал от лица к лицу. Некоторое время молодая женщина еще пряталась среди других дам, затем поднялась на цыпочки и, высоко подняв руку с башмаком, призывно помахала ею в воздухе. Глаза Луи метнулись к ней через толпу, как у охотника в лесу: жаркие, почти черные, опасные. Бедра Кэтрин вздрогнули. Она показала ему язык и возбужденно охнула, когда он устремился к ней.
Женщина снова бежала. Она проскользнула за группу рыцарей, которые обсуждали достоинства боевых коней из Ломбардии, и нырнула за расшитый занавес, прикрывавший выход на витую лестницу. Карабкаться по крутым ступенькам в пышных юбках оказалось непросто. Она уже задыхалась, когда добралась до лестницы, а к тому времени, когда поднялась до следующего этажа, икры свело так, что они решительно отказались нести ее дальше, чем до арочного прохода к находившимся за ним комнатам.
Звук собственного дыхания и быстрый стук сердца помешал расслышать крадущиеся шаги Луи на лестнице. Женщина впервые заметила его присутствие, когда он кинулся на нее с последней ступеньки и прижал к стене.
Она едва успела вскрикнуть, как изящная ладонь уже зажала ее рот.
– Я поймал тебя, – выдохнул Луи в самое ухо, – и теперь требую фант.
Кэтрин не могла говорить, зато высунула язык и лизнула солоноватую кожу его ладони. Вино пело в ее крови, и его забирающая сила доставляла наслаждение. Руки женщины обвились вокруг шеи Луи, она потерлась о него всем телом.
– Мой фант, – повторил он немного невнятно, но больше от жгучего желания, чем от вина. – Я велю тебе поднять юбки.
Мужчина убрал ладонь с ее рта и задрал тунику, чтобы добраться до набедренной повязки.
Глаза Кэтрин расширились, и она беспокойно огляделась.
– Как, прямо здесь? На лестнице?!
– Утратила храбрость, Кэтти? – подкольнул он с дьявольской улыбкой. – Забыла, как мы тогда в Чепстоу, за бочками с сельдью?
– Потом у меня целую неделю были синяки, – запротестовала женщина, но искры в его глазах были такими заразительными, что она поневоле начала подбирать юбки.
– Кто-нибудь может пройти, – добавила она. Это был последний проблеск рассудка.
Луи схватил ее за бедра и наклонил к себе.
– Именно на это я и надеюсь.
С этим невозмутимым ответом он устремился в нее.
Совокупляться было не особенно удобно, но возбуждение и новизна вполне компенсировали грубость камня, на который опиралась спина Кэтрин, и судорогу боли в позвоночнике, возникавшую с каждым его ударом. И прежде брак их основывался на остром, жгучем влечении, и влечение это осталось столь же пламенным, как всегда. Кэтрин громко вскрикнула от удовольствия, но, вспомнив, где они находятся, крепко стиснула зубы и удержала стон в горле.
– Нет, Кэтти, выпусти его! – выдохнул перевозбужденный Луи. – Мне нужно услышать тебя!
Она помотала головой из стороны в сторону.
– Пожалуйста! – простонал Луи.
Оргазм, подхлестнутый его просьбой, застиг женщину. Ее вопль эхом разнесся по проходу, а колени подогнулись. Мужчина принял ее вес на себя и с протяжным стоном нырнул в собственный оргазм. Затем он тоже потерял силы, пошатнулся и утянул ее с собой, поэтому кончили они, сплетясь телами на холодном каменном полу.
Через несколько мгновений Луи перекатился на спину с блаженной улыбкой на лице и выдохнул:
– Лучше, чем когда-либо!
Кэтрин с трудом села. Спина болела, бедра сводило и жгло. Удовольствие было сильным, но она сомневалась, что этот акт был лучшим из всех для нее. Забавно заниматься любовью в неожиданных местах, однако не меньше ей нравилось более медленное, более чувственное наслаждение на пуховых перинах. Тихий зудящий голосок, который она предпочитала игнорировать, услужливо сообщил, что основное удовольствие Луи почерпнул из-за опасности того, что их обнаружат. Это добавило остроты акту.
– Ты не ответила мне, жена! – покосился он на молодую женщину.
– Ты не оставил мне дыхания для ответа, – парировала она и резко повернула голову к лестнице. Шарканье обуви и звук голосов были чересчур близко.
Кэтрин заставила себя встать и принялась суетливо оправлять смятый подол платья. Луи без излишней спешки убрал свои чресла под повязку, затем тоже поднялся: почти лениво. Он как раз собирался поднять башмак, когда в проход, который вел к частным покоям, вступили король Стефан и Вильям д'Ипр.
Кэтрин поспешно присела. Ее лицо пылало. Луи отвесил поклон и одновременно схватил башмак.
Стефан поднял брови и с улыбкой осведомился:
– Неужели почетное место в зале настолько вам не подходит, что вы предпочли королевские покои?
Под его глазами чернели круги, в уголках рта залегла усталость. Месяцы заключения не прошли даром.
– Нет, сир, – бойко ответил Луи. – Мы крайне признательны. Просто мне понадобилось тихонько удалиться, чтобы вручить жене рождественский подарок.
– Понимаю. – Стефан посмотрел на башмак, который Луи держал в руке, затем перевел взгляд на покрасневшую, растрепанную Кэтрин. – Он был хорошо принят?
– Да, сир, – улыбнулся Луи.
Вильям д'Ипр весело фыркнул и покачал головой:
– Не понимаю, как ты это делаешь.
– Я мог бы объяснить, сэр, – заговорщически повел бровями Луи.
Д'Ипр рассмеялся и пихнул Луи в бок.
– Ум у тебя достаточно острый, чтобы либо пробить дорогу к успеху, либо серьезно покалечиться. Следи, куда направляешься.
– Как всегда, сэр, – поклонился Луи.
– Как никогда, – парировал д'Ипр, однако в его тоне не было раздражения. – Возможно, в Новом году я посмотрю, чего тебе удастся достичь.
– Вы не найдете во мне отсутствия здравого смысла, милорд.
– Что касается этого, то игрок всегда использует свои шансы, – сухо ответил д'Ипр.
Оба лорда последовали было своей дорогой, но Стефан остановился и повернулся.
– Госпожа врачевательница, у тебя найдется средство от больного горла? – спросил он и потер гортань, чтобы показать, где болит.
– Конечно, сир, – ответила все еще красная Кэтрин.
Основная доля подшучивания пришлась на Луи; впрочем, король и д'Ипр всего лишь немного повеселились, поскольку они, как следовало из их поведения, привыкли заставать Луи в подобных ситуациях. Он всего лишь оправдал ожидания – как их, так и свои собственные. А вот Кэтрин чувствовала изрядное смущение: она упала в собственных глазах и предпочла бы остаться незамеченной.
– Вам следует выпить микстуру из черной смородины, ликера и шалфея, подслащенную медом. Она снимет боль, но не вылечит, – добавила молодая женщина на всякий случай, чтобы обезопасить свою репутацию.
– Приготовь ее и принеси в мою комнату, – по лицу короля промелькнула его притягательная улыбка, которая должна была бы оживить черты, но только подчеркнула изможденный вид.
– Сир, – склонила голову Кэтрин. Стефан и д'Ипр удалились в королевские покои.
Луи надел башмак, притопнув ногой, чтобы тот сел половчее, и с ухмылкой заметил:
– Если бы я не знал, насколько Стефан привязан к своей жене, я подумал бы, что он тобой увлекся.
Кэтрин метнула в сторону мужа уничтожающий взгляд:
– Есть мужчины, по крайней мере некоторые, у которых мозги расположены выше пояса.
Луи опустился на колено и застегнул сбоку ботинка роговую пряжку.
– И с какой стати я должен думать, что твой удар нацелен в меня?
– На воре и шапка горит.
Де Гросмон выпрямился и посмотрел на нее, внезапно посерьезнев.
– На мне она не горит, Кэтти, что бы ты там ни думала. Я совершал ошибки, но я научился на них.
– Ты твердишь это постоянно, – сказала она, – но я считаю, что дела говорят громче.
– Что же я должен сделать? Выбрить тонзуру и принести обет целомудрия?
Кэтрин невольно улыбнулась, однако тут же перешла на серьезный тон.
– Нет. Мне не хотелось бы подвергать наш брак подобному испытанию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66