- Похоже на пикник на пляже - мы так уютно устроились. И ковер неплохой... Игорь, скажите честно, вы думаете, нас скоро отпустят? - В глазах Виты Игорь увидел страх, и понял, что эта отважная девушка держится из последних сил, разыгрывая беспечное веселье.
- Если серьезно, я уверен, что вам больше ничего не грозит. Осталось двенадцать часов. За это время, конечно же, требования бандитов будут удовлетворены. У нас здесь появился большой опыт общения с террористами. Тем более, что заложница - не девочка с улицы.
- Но вчера... вчера эти люди... были так нелюбезны...
- Хозяин напился и рубанул сплеча. Но сейчас, - Игорь кивнул на чашки и блюда, - они, видимо, уже переговорили с вашими друзьями и решили вести себя осторожно... Пожалуйста, Виталия, воспринимайте этот эпизод как забавное приключение. Ведь вас от рождения окружают покой и любовь. Россия внесет в розовую сказку немного разнообразия.
- А что вы знаете обо мне? - Вита поднесла к губам Игоря чашку с кофе. - Глотните и кусайте сэндвич
Он повиновался, но кофе потек по подбородку и Вита поспешила отереть его салфеткой.
- Знаю то, что писали в газетах. - Он сделал ещё глоток. - Прошу тайм-аут, я совершенно сыт. Завтракайте, а потом накормите меня... Так вот: вы родились в счастливой благополучной семье. Отец - крупный банкир, мать стройная белокурая австрийка, наследница старинного аристократического рода, состоявшего в родстве с династией Габсбургов. Естественно, роскошный особняк под Веной и вилла неподалеку от Сокраменто на берегу Тихого океана, где появилась на свет и выросла под картинами Тициана и Веласкеса маленькая красавица...
- У вас прекрасная память - основательно изучили мое досье.
- Мне известно, что ваш отец умер, когда вам не было и десяти. А потом, уже прекрасной девушкой, едва не утонули в шторм на собственной яхте. Но вас спасли, и в честь возвращения к жизни дали второе имя - Вита, что на латыни означает жизнь. Правильно? Ведь при рождении у вас было другое имя?
- Я появилась на свет в августе и была названа Августой. Так, кстати, звали и мою австрийскую бабушку. Но тогда... после катастрофы, ко мне долго не возвращалась память... А когда вернулась, стала ещё счастливее и старалась дарить радость всем, кто был со мной рядом... Светлый, оптимистичный рассказ. Журналисты любят красивые сказки.
- Напрасно иронизируете. Не надо быть фантазером, чтобы сразу почувствовать - вы излучаете теплый свет. Это реальный факт, описывай его хоть репортер, хоть судебный следователь или сами братья Гримм. Ваш муж будет счастливейшим из людей. - Допив из рук Виты кофе, Игорь заметно повеселел. - Скажите, если не секрет... Только простите за любопытство... Понимаете, мне, как мужчине, хочется знать, принцы - это что-то особенное?
- А вам известно и это?
- Такая романтическая история не останется незамеченной. Только не сердитесь, не отвечайте, если что-то не хочется вспоминать.
Вита пожала плечами:
- Нет, почему же, это и в самом деле занятно. Понимаете, в каком-то смысле быть королем накануне двадцать первого века опасно. Человек должен превратиться в музейный экспонат, и при этом доказывать всем, что это и есть самая прекрасная форма существования...
- Да, я бы не смог. Все время надо изображать уникальность у всех на виду. И никаких других вариантов. Нужно иметь железную волю.
- Элоиз уже больше года является монархом. Размеры страны не имеют особого значения - он чувствует ту же ответственность, как если бы, допустим, был королем Великобритании. И ему удалось стать сильным, чтобы подавить в себе обыкновенного, очень славного парня...
- Но вы все таки смогли полюбить его? Все газеты писали о назревающей свадьбе. Только вдруг...
- Ах, совсем не вдруг. Мы устроили наши отношения на других основах... Ведь я, действительно, не хочу стать куклой. даже с короной на голове. Во всяком случае, пока.
- Фантастика! Нет, наверно, ни одной девушки на свете, не мечтавшей о любви короля и титуле королевы.
- Это в сказках. А в жизни... Была ли счастлива Грейс Келли, бросив кино и став супругой короля Монако? А что омрачало жизнь леди Дианы или Сары Фергюссон, герцогини Йоркской? - Вита усмехнулась. - По опросу этого года, самыми несексуальными мужчинами женщины признали Майкла Джексона и принца Уэльского. К тому же, он страшно скучный, этот Генри... А вы женаты, Игорь?
- Был. Удачно, но недолго. Нам не хватало, кажется, того самого королевства. Видите ли, милая звезда, у нас в стране жили, в основном, бедновато. Даже те, кто получил хорошее образование и работал каждый день. Моя жена штопала колготки, - ну, как вам объяснить... Покупать новые часто нам было не по карману. И она покупала редко.
- Ужасно... У вас, вероятно, была одна машина? Наши социологи доказали, что ссоры чаще происходят в тех семьях, где супруги не имеют собственных автомобилей.
- Ну... Об этом мы не думали. Московское метро - самое красивое в мире. А вот квартира была и впрямь маловата... Впрочем, это, наверно, не важно. Быт заедает тех, кто не умеет радоваться малому. Радоваться тому, что имеет.
- Конечно, у вас была любовь. Хотя это определить труднее всего. Вита собрала на столик посуду. - Надо позвать горничную.
- Уж лучше пусть все останется так, - Игорь просительно посмотрел на собравшуюся подняться Виту. - Давайте поболтаем ещё немного. Ведь я больше никогда... Никогда не стану охранять американских красавиц. Могу поклясться, что не продам полученную от вас информацию журналистам и не разглашу её ни единому человеку.
- Смеетесь? Наверно, вы привыкли охранять каких-нибудь важных генералов из разведки. Какие у меня секреты?
- Ну, например, лично мне страшно любопытно, какой вы были в школе перед тем, как стать "Мисс Америка"? Что это за чувство - быть самой-самой, привлекать всеобщее внимание?
- Да с чего вы взяли? На школьных балах святого Валентина царила Ракель Уорнес - кокетливая, живая, острая на язык. За неё и мальчишки дрались. Сейчас у Ракель трое детей, муж коммерсант... А меня... меня вроде не замечали даже... Ну, воспринимали вроде как портрет в музее.
- Не верю. Вы морочите мне голову, Виталия.
- Ну... - Она неопределенно пожала плечами. - Был один, - Нани. Он жил в доме напротив, всегда сидел на террасе и рассматривал меня в подзорную трубу. Я думала, он не в себе. А потом мы подружились, - оказалось, Нани не просто рассматривал меня, а рисовал. Цветными мелками, углем, акварелью. Сидел в своем кресле и рисовал. У него от рождения было что-то с ногами. Именно он внушил мне мысль о красоте. Да, да. Когда я смотрела на его рисунки, то начинала верить в свое призвание. "Ты должна радовать людей. Радовать просто тем, что существуешь, что на этой земле возможно совершенство", - так говорил он. И я стала участницей конкурса. Но... Все это было ужасно, - Вита закрыла глаза. - Просто ужасно.
- Парень, конечно, влюбился в свою модель.
Вита кивнула:
- Но не только он. Ален был на три года старше брата и во всем противоположность - силач, спортсмен, кумир девиц. Он и не обращал на меня внимания, пока не заметил, что творится с братом, и словно заразился - стал ходить за мной как тень. Поджидал в переулке, забросал записками... Даже пел под гитару и совсем неплохо, в стиле Маккартни. А потом уговорил меня прокатиться на мотоцикле - такой огромной железке, грохотавшей на весь квартал... Мы целовались у реки, отбиваясь от комаров... И я сбежала.
- Он был слишком груб?
- Тот парень был совсем чужой. Это понятно? Для меня - чужой. Я чувствовала, что никогда не смогу полюбить такого... В общем... - Вита нахмурилась. - Ален никогда не сумел бы сказать так, как этот герой у Куприна... Не будем больше об этом, ладно?
Вита бодро поднялась и зашагала по комнате. Ей не хотелось вспоминать тот вечер, когда в её комнату ввалился пьяный Дженнингс. Это случилось в день её рождения.
- Пятнадцать лет - совсем готовая телочка. - Он больно сжал её запястья. - Ты же понимаешь, детка, что должна подружиться со мной.
Вита понимала: должно произойти неизбежное, и посильнее зажмурила глаза... Но когда руки мужчины стали бесцеремонно обшаривать её тело, нога согнулась сама собой, саданув нападавшего в пах...
Она пролежала до рассвета, свернувшись клубочком, с пульсирующей болью в животе и разбитых в кровь, распухших губах. Она не могла заплакать, задыхаясь от ненависти и придумывая самую страшную месть. Месть этому страшному миру, вынуждающему к жестокости.
Над её кроватью не висели полотна Веласкеса. В тесной комнате едва помещался небольшой комод, а на нем большая, во весь журнальный разворот, картинка: в прозрачных небесах с бледными предрассветными звездами парит летучий корабль под белыми, наполненными ветром парусами.
Нет, это было не в её жизни. Это не имеет никакого отношения к Виталии Джордан. Вита отошла от окна, за которым сквозь решетчатые прорези в металлических ставнях хмурился снежный декабрьский день.
- Завтра я буду в Нью-Йорке... Предстоит здорово повертеться. Сразу три контракта, а через неделю дефиле в Париже... Потом Япония и снова Франция. Да я, практически, живу в самолете.
- Вам нравится работать или зарабатывать?
- Чисто коммунистический вопрос. Работы без заработка не бывает. Заработок делает труд более привлекательным... Только для меня это не обязательно. Ведь я не из бедной семьи. Нужда не тянула ко мне костлявые руки... Если бы люди очень нуждались в моей помощи и не могли бы оплатить её - я бы не стала думать о деньгах.
- Вы замечательная девушка. Милосердие и бескорыстность - признаки хорошей породы и, думаю, благополучного детства. Вы от рождения получили привилегию не вступать в борьбу за кусок хлеба. И занимаетесь тем, что пришлось по душе.
- Может, это смешно, но я люблю свою работу. Мне нравится сама атмосфера праздника. На подиуме, в съемочных павильонах, в кресле визажиста или на примерке портного - всегда ярко, красиво, весело... Мне кажется, эта суматошная и какая-то не совсем настоящая жизнь изо всех сил противостоит чему-то невыносимо тяжелому. Бедности, обывательской скуке, несовершенству. А, главное, - смерти.
Ведь я не просто кривляюсь, я отстаиваю радость, которая так нужна людям. Элоиз не может понять этого.
- Естественно. Он хочет сделать из вас домохозяйку. Ну, совладелицу своего королевства. Это, наверно, все равно. И, думаю, это не такая простая роль.
- Рисконти заговорил о браке, едва мы познакомились. Прямо после первого поцелуя. Да, да! Иначе он не мог представить меня своим коронованным родственникам. Всему миру было известно, что герцог увлекался дамами. О, у него были блестящие подружки! Знаете певицу Лин Джасмин? А тележурналистку Бетси Лейн, актрису Лалу Кадон? - Вита удивленно распахнула глаза. - Нет?! В общем-то, они остались всего лишь подружками. Это особый статус. Элоиз не хотел, чтобы я попала в их число.
- А вы предпочли попасть?
Вита улыбнулась:
- Это осуждение?
- Избави Бог! Восхищаюсь вашей стойкостью, - отклонить столь лестное брачное предложение.
- Дело не в этом. Элоиз очень нравится мне. В стороне от дворцовых церемоний он такой забавный! И так серьезно относится ко мне... Нет, у меня иной статус - "пролонгированная невеста". Действительно, я едва не сказала ему "да". Потому что жутко увлеклась... Только это было потом. А вначале я все же выбрала свободу. Ведь мне было двадцать. И не хотелось навсегда определить свое будущее, думать лишь о бесконечных приемах, визитах, раутах, балах. Но более всего, о производстве наследников...
- Жуткая перспектива, - охотно согласился Игорь, которому вовсе не понравилось бы видеть Виталию в окружении выводка маленьких Рисконти.
- В самом деле жуткая. Он не понял. Мы расстались. А потом Элоиз разыскал меня и уверил, что готов на все. Готов стать моим "очередным бойфрендом". Только заклинал не сообщать прессе, да и вообще никому, что я отклонила его предложение. Это же сильный удар по фамильной чести.
- Не беспокойтесь, я никому не скажу. Даю слово. - Игорь нахмурился. Мысль о близкой смерти не пугала его, а вот упоминание о череде любовников Виты почему-то сильно задело.
- Что значит, "очередным бойфрендом"? Всем известно, что репутация мисс Джордан безупречна, а принц Рисконти - единственный, кто сумел добиться её благосклонности. Выходит, это легенда?
- А вы думаете, раз журналисты пишут, значит, обязательно враки? Вита поднялась, размяла затекшие ноги и, распахнув шторы, потрясла ставни. - Ничего себе! Спальня оснащена запорами, совсем как в тюрьме или военное предприятие.
- Очевидно, хозяину дома есть чего опасаться.
- Гадкий! Какой же мерзкий тип! Да и все они вместе - совсем как из гангстерского фильма... Вчера я не успела даже сообразить, в чем дело... Этот господин с гнилыми зубами так плохо говорит по-английски... Что-то такое тараторил, и вдруг толстяк оказался голый! - Вита передернулась от омерзения. - Тогда мне было даже смешно... Но после... Вы спасли меня. Да, да, спасли! - Она задумалась. - А знаете что, господин Лесников? Я делаю вам предложение - переходите работать в мою охрану. Вы получите хорошие деньги. Но придется много путешествовать... Соглашайтесь, мы будем друзьями. - Наклонившись, Вита поправила взлохмаченные русые волосы. - У вас мягкие, густые волосы и внимательные глаза. Вы честный, преданный, добрый.
- Спасибо. - Игорь отпрянул. То ли от побоев, то ли от присутствия Виты у него кружилась голова и странно обмирало сердце. Он чувствовал себя лыжником, домчавшимся до края трамплина и взлетевшим в воздух: восторг парения, смешавшийся с тайным ужасом - внизу вместо приближающейся пологой лыжни чернела бездна.
Наслаждаясь близостью Виты, наигрывая беспечную веселость, он не мог не опасаться за исход этого "визита". Лесникову были хорошо известны чрезмерные по своей жестокости кровавые истории, организатором которых выступал смешной пузатик Фистулин. Поначалу, вступив на преступную стезю, бывший номенклатурный чин избегал "мокрых" дел. По мере продвижения в верхи мафиозной структуры, разыгравшийся азарт привел его к переоценке принципов гуманизма. А вскоре пятидесятилетний "крестный отец" понял, что физическое уничтожение противника - самая радикальная и гигиеничная мера конкурентной борьбы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50