Нолан положил перед ней коробку с ленчем.
– Вы ничего не ели, – сказал он и, указывая подбородком на Донну, добавил: – Так же, как и она. Я бы взял два ленча, но люди могли бы подумать, что я взял их для Донны и для себя, а если у нас пойдут сплетни о человеке, то спокойной жизни ему не видать.
Он нежно взглянул на Донну:
– Ты заслужила отдых, поешь, пожалуйста.
Донна не знала, расстраиваться ли ей, что он не станет есть вместе с ней, или радоваться, что он привел ее к Челси. Нолан был особенным человеком, правда другие об этом не догадывались.
Донна вопросительно посмотрела на Челси. Та отодвинула шляпу и сказала:
– Не отказывайтесь, Донна. Я люблю есть в компании. «Спасибо», – Донна знаком поблагодарила Нолана. «Пожалуйста», – так же знаком ответил он и сказал, обращаясь к Челси:
– Оставляю вас вдвоем.
Отсалютовав ей и ласково прикоснувшись к плечу Донны, он ушел.
– Какой хороший человек, – сказала Челси и жестом пригласила Донну присесть рядом.
Она подождала, когда Донна сможет увидеть ее лицо.
– Мне нравится твоя новая прическа. Ты сразу помолодела. «Спасибо», – показала Донна.
"Пожалуйста", – показала Челси в ответ и с удовлетворением заметила, что Донна очень удивилась.
– Я буду рада, если ты научишь меня другим жестам. Видишь, я легко запоминаю.
"Я вижу", – показала Донна и кивнула, чтобы Челси могла догадаться о значении жеста.
Чем больше они общались, тем больше знаков запоминала Челси. И хотя жестикулировала она очень медленно, Донна все равно была ей бесконечно благодарна.
Донна вспомнила о ленче и достала из коробки сэндвич. Разломив его, она протянули половину Челси.
"Цыпленок", – показала Донна и пальцами по буквам спросила: "О'кей?"
"О'кей". – Челси повторила движения, но сэндвич есть не стала.
Донна забеспокоилась, не заболела ли она. В отличие от цвета ее нарядного платья, Челси выглядела не такой жизнерадостной.
"По-моему, сегодня у тебя плохое настроение, – знаками сказала Донна. – У тебя что-нибудь случилось?"
– Ты совсем забыла про меня, – сказала Челси с улыбкой. – Повтори, пожалуйста, вслух.
Донна почувствовала замешательство. Она ненавидела свой глухой голос, звучащий то слишком громко, то слишком тихо. Она состроила гримасу и зажала уши руками.
– Твой голос совсем не такой ужасный, как ты думаешь, – запротестовала Челси. – Я понимаю каждое твое слово.
Донна показала на свои щеки и опустила глаза.
– С какой стати тебе смущаться? И кого? Не меня же. Давай, Донна, попробуй. Скажи, о чем ты подумала?
Донна уступила, не столько убежденная словами Челси, сколько обеспокоенная ее состоянием:
– Я подумала, что ты выглядишь очень грустной, и хотела спросить почему.
Челси, помолчав минуту, ответила:
– Мне вдруг стало очень одиноко. Иногда чем больше людей вокруг, тем сильнее я ощущаю свое одиночество. Особенно тяжело, когда появляется свободное время. Когда человек не занят делом, он начинает жалеть себя.
Она показала рукой на большую группу людей, стоявших неподалеку:
– Я бы хотела оказаться в такой большой семье, как вон та.
Донна покачала головой:
– Вряд ли. Это семья Стокки Френча. У него три жены.
Челси рассмеялась:
– У него не может быть три жены. Ты, наверное, имеешь ввиду любовниц?
"Они живут вместе с ним", – знаками объяснила Донна, зная, что Челси поймет.
– Три? Не может быть! Тогда сколько у них детей? Донна показала девять пальцев.
– Ого! Мощный парень. И все три женщины живут с ним? У них что, коммуна?
– Скорее притон, – сказала Донна, и Челси опять, улыбаясь, посмотрела на большую семью.
– Он ходит важный, как павлин. Я видела его в каменоломне. Ты только подумай, когда я первый раз приехала туда, он ходил вот так же и передо мной, только тогда не знала почему. Он, наверное, дамский угодник? Донна закатила глаза.
– Как он умудрился обзавестись гаремом в таком городе, как Норвич Нотч?
– Он из Корнера. У них там другие порядки.
– Ты имеешь в виду моральные нормы? – спросила Челси и, неожиданно вскинув голову, сказала: – Здравствуйте, Маргарет.
Донна не особенно удивилась внезапному появлению матери. Маргарет передвигалась бесшумно, как тень, часто объявляясь там, где ее не ждали. В руках она держала две коробки с ленчами. На секунду Донне показалось, что Маргарет хотела проследить за нею и Ноланом, но, похоже, она нисколько не смутилась, застав Донну с Челси.
– Позволите присоединиться к вам?
– Конечно, конечно, – тут же ответила Челси, подвигаясь. – Мы как раз обсуждали с Донной Стокки Френча.
На месте Челси Донна не стал бы предлагать Маргарет такую тему для разговора. Маргарет была скупой на слова, но по определенным вопросам могла высказать свое мнение достаточно резко.
– Скользкий тип, – сказала она, усаживаясь рядом. Положив одну коробку на траву, она открыла вторую. – Он живет недостойно, они все там живут недостойно. – Развернув свой сэндвич, Маргарет сняла верхний кусок хлеба и понюхала начинку. – Так было не всегда.
– А как было раньше? – спросила Челси.
– Было больше порядка. Они не творили, что хотели. Они подчинялись нашим правилам и на работе, и дома. Мужчина жил с женщиной, которая рожала его детей. Если ребенок появлялся не от него, ее наказывали.
– Как наказывали? – нахмурилась Челси. Маргарет положила кусок хлеба обратно и, перевернув сэндвич, сняла сверху второй кусок.
– Выбрасывали прочь.
– Изгоняли?
– Изолировали.
– Ужасно! – воскликнула Челси.
У Донны перехватило дыхание, но Маргарет сохраняла ледяное спокойствие.
– На самом деле очень даже гуманно. – Она закрыла начинку хлебом. – Ей позволяли остаться, а не высылали без гроша в кармане.
– Но ее жизнь превращалась в пытку.
– Да. Она служила хорошим примером для остальных. Челси побледнела. Повернувшись к Донне, она спросила:
– Неужели такое могло произойти? Донна, поколебавшись, кивнула.
– Ты помнишь такой случай?
Донна лихорадочно соображала, как бы сменить тему.
– Донна была еще слишком маленькой, когда это произошло в последний раз. Женщина была женой одного из наших людей. Через двенадцать месяцев после того, как он ее оставил, она родила ублюдка. Вы его знаете. Это Хантер Лав.
Донну передернуло.
Челси открыла рот от удивления.
– Хантер? Невероятно.
– Его мать была проституткой, – заметила Маргарет.
– Его мать?
– Она сошла с ума.
– Перед тем, как родить его?
– Она заплатила сполна за свои грехи, а затем мальчик убил ее. – У Донны внутри все оборвалось.
– Убил ее? Хантер?! – переспросила Челси.
– Ударил по голове.
Донна прикусила язык, чтобы не вскрикнуть. Челси была потрясена.
– Сколько ему было лет?
– Пять. Столько она продержала его взаперти в своей хижине. Он убежал от нее, ударив поленом по голове. Его нашли на дороге. Он ни с кем не разговаривал.
Ему было всего лишь пять лет. Донна едва сдерживала слезы. Совсем еще малыш. Всю жизнь он провел взаперти, как маленький зверек. Донна не проронила ни слова. Она ничего не говорила, когда речь заходила о Хантере. Она уже знала, к чему это может привести.
Достав кристаллик соли со дна коробки, она стала рассматривать его. В ее глухоте было одно преимущество – достаточно было отвернуться, и неприятный разговор проходил без ее участия. Поколебавшись, Донна решила, что должна дослушать Маргарет до конца, чтобы знать, как затем исправить положение.
– Она умерла от удара по голове, – продолжала Маргарет, – а там больше никого не было.
– Она могла упасть, – предположила Челси.
– Ее ударили.
– Это доказано?
– Да, но не в суде.
– А что произошло с мальчиком?
– Он был совсем ребенком, что с ним можно было сделать?
– Если бы решили, что он опасен, то его могли бы отдать в руки закона.
Маргарет выпрямила спину. Тщательно завернув сэндвич, она положила его в коробку и накрыла крышкой.
– Мой муж сказал, что мальчика нельзя обвинять за грехи его матери. Мой муж побеспокоился, чтобы его пристроили в семью из Корнера, где он и рос, пока не смог самостоятельно зарабатывать на жизнь. Затем мой муж подыскал ему работу. Он до сих пор о нем беспокоится. Оливер Плам – самый милосердный человек в городе.
С Донной чуть не случилась истерика, и даже Челси, которая не знала и половины истории, заметно побледнела.
– Не только милосердный, но и дальновидный. Насколько мне известно, Хантер очень хорошо работает.
– Он хулиган, – с ненавистью сказала Маргарет.
– Он прекрасно отремонтировал мой дом.
Маргарет поднялась:
– Вы его защищаете?
– Нет, – ответила Челси. – Я всего лишь сказала то, что знаю сама.
– Он не заслуживает хорошего отношения. Его мать была проституткой и родила убийцу. У меня есть газеты того времени, они хранятся в Историческом обществе. Там все написано. Если вам интересно, вы могли бы к нам зайти.
– Я так и сделаю.
– Мы открыты по понедельникам, вторникам и пятницам с десяти утра до часу дня, а по средам и четвергам – с двух до трех тридцати.
Челси кивнула:
– Я запомню.
Маргарет повернулась и ушла, не попрощавшись. Донна смотрела ей вслед, смотрела, пока Маргарет не отошла достаточно далеко. Затем она повернулась к Челси и впервые за долгие годы своей глухоты сказала без запинки:
– Все не так, все не так. Не верь тому, что она рассказала о Хантере. Кэти Лав упала, так показало вскрытие.
Челси взяла ее за руки:
– Ч-ш-ш-ш, не торопись.
Донна оглянулась – поблизости никого не оказалось, но на всякий случай она постаралась говорить совсем тихо:
– Он думал, что убил ее, вот почему он постоянно молчал первое время. Он боялся людей, ведь он никого не видел в своей жизни, кроме Кэти. Поначалу его мучили кошмары, и он с криком просыпался среди ночи. Я помню, как он засыпал днем на задворках школы, сжавшись в комочек. Мне было так его жалко!
Она часто думала о нем, особенно после рождения Джози. Когда она наблюдала, как ее сын играл с детьми во дворе, то представляла себе, как бы он себя чувствовал, если бы его мучили кошмары, если бы он боялся заснуть, если бы его дразнили и избегали в школе. Джози это не грозило, ведь он был Фарр, но у Хантера не было такого преимущества. У него не было вообще никаких преимуществ.
– Кто был его отец? – спросила Челси.
Донна пожала плечами.
– Разве об этом никто не знает?
Донна опять пожала плечами.
– Но сам Хантер-то знает?
Донна подозревала, что Хантер должен знать. Она даже подозревала, что ему хорошо заплатили за молчание, но не обвиняла его ни в чем. Жизнь обошлась с ним жестоко, и никакие деньги не смогли бы заменить то, чего он был лишен. Она не хотела ничего говорить Челси, ведь это были только догадки.
Донна не знала, что ей ответить, но вдруг увидела идущего к ним Мэтью.
– Посмотрите-ка, кто тут у нас сидит, – сказал он, расплываясь в покровительственной улыбке. – Вокруг вас все расцветает в этом уголке, мисс Челси. Вы выглядите очень патриотично.
– Разве? Спасибо, – сказала Челси.
– Нам не хватает в городе таких красивых женщин, как вы. Вы должны приезжать к нам чаще. – Он протянул ей коробку с ленчем: – Дай, думаю, посмотрю, не остались ли вы без ленча. Но, похоже, меня уже опередили. Я просил их приготовить что-нибудь новое, что-нибудь, знаете, вроде цыпленка гриль, но уважаемые дамы не захотели отказаться от куриных котлет. Должно быть, это не совсем обычно для вас, мисс Челси.
– Необычно? – переспросила она и, подняв брови, посмотрела на Донну.
– Я имею в виду, – поморщился он, – куриные котлеты.
– Нет, отчего же? Мне нравятся куриные котлеты, – сказала Челси и откусила от своего сэндвича, который все еще держала в руке.
Мэтью просиял:
– Ну, тогда у нас все не так уж и плохо. Вы не собираетесь ли, к примеру, на баскетбольный матч после обеда?
– Конечно. – Челси посмотрела на Донну. – А ты?
Донна хотела ответить, что она только заглянет на баскетбольную площадку, а затем будет занята подготовкой традиционного ужина с жареным мясом в городском сквере. Но она не хотела разговаривать с Челси в присутствии Мэтью. Он обязательно сказал бы что-нибудь гадкое в адрес ее голоса. Не дождавшись ответа, Челси посмотрела на Мэтью.
– Рад буду проводить вас туда, – сказал он. – Я видел, вы наблюдали парад в одиночестве. Вы не должны избегать нашего общества. Правда, некоторым вы здесь не по душе, но если вы будете со мной, то все будет в порядке. Как насчет того, чтобы я был вашим комментатором? Вы ведь никого у нас не знаете. Будете путать игроков, а я могу вам рассказать, кто за кого играет, у меня о каждом есть… ну, скажем, небольшая история. Ну вы знаете, что я хочу сказать.
Донна знала, что он имел в виду. Мэтью любил обливать грязью всех, кто хоть в чем-то превосходил его. Когда речь шла о баскетболе, к которому у него не было никакого интереса, а точнее – способностей, он переполнялся желчью.
Челси, слава Богу, отказалась.
– Я планировала прогуляться, посмотреть на художественную выставку-распродажу. Видите ли, я люблю двигаться, и мне трудно усидеть на одном месте.
– Это замечательно, – глубокомысленно заметил Мэтью, понимающе кивая. – Я и сам такой. У нас и правда есть что посмотреть в городе Четвертого июля, но давайте договоримся, что если у вас возникнут какие-нибудь вопросы, то вы без обиняков обратитесь ко мне.
Отдав салют одним пальцем, он подмигнул Челси и ушел, не удостоив Донну даже взглядом.
ГЛАВА XII
Челси ходила по городскому скверу, рассматривая изделия ручной работы местных умельцев. Особенно ей нравились декоративные свечи, настенные коврики из чистой шерсти и вырезанные из дерева сувениры. Самыми же примечательными оказались стеганые одеяла, сделанные, несомненно, в Швейной Гильдии. Одно из них, огромное, сшитое из полос, выполненных разными женщинами, даже собирались отправлять в Вашингтон на выставку "Возвращаясь к американским истокам". Одеяла поменьше предлагались к продаже. Челси влюбилась в самое маленькое одеяльце, которое как раз подошло бы для детской кроватки. Подумав, она предпочла купить два одеяла побольше, чтобы повесить их в гостиной своего нового дома, в котором еще не чувствовалось теплоты и уюта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70