Мои родители знали, что я солгала им, будто Мэтью с самого начала умолял меня сыграть роль в фильме, но они не смеялись надо мной из-за этого. Меня не столько волновала потеря роли, сколько огорчало то, что родители, Фай, Дэйв и Мак никогда не увидят на большом экране, как я играю и занимаюсь серфингом. Я хотела сделать это больше для них, чем для себя. Как бы там ни было, моя мечта утекла в трубу, запечатана и забыта. Или, возможно, не забыта. Теперь я могла снова попытаться сделать что-то со своей жизнью. С сегодняшнего дня стоило начать жизнь с чистого листа. Я больше не хотела оставаться в Донеголе, все рухнуло, и я только теряю время. Кроме того, какое удовольствие заниматься серфингом без Мака?
Вспомнив о нем снова, я еще раз посмотрела на часы и на платформу. Пожилой человек пытался сесть в поезд со старой собакой. Молодая пара, выглядевшая как панки, сцепившись цепями ремней и языками, шла к поезду. Несколько элегантно одетых мужчин и женщин, поглощенных разговором о бизнесе, устраивались в купе первого класса. Мужчины, женщины, дети, собаки и багаж, но не было там высокого, мускулистого инструктора по серфингу и спасателя на водах. В тот день, когда я сразила его наповал, как он говорил. Фай и Дэйв поняли мой взгляд.
– Еще есть время, – тихо успокаивала меня подруга.
– Он будет здесь, если не работает, – добавил Дэйв, тонко улавливая намек.
Я пожала плечами, как будто присутствие Мака ничего не значило, и занялась проверкой бумажника и билета. Я чувствовала многозначительные взгляды, которыми обменивались между собой четыре участника моего прощального торжества, даже несмотря на то что из гордости уставилась глазами в землю.
Где он? Я пыталась найти его сегодня утром, а Фай сказала, будто он знает, что я уезжаю сегодня днем. Почему он не пришел и не позволил мне все объяснить? Что я простодушно поверила Дэну Кленси, но очень скоро поняла – он прошлое и должен остаться там. Допустим, я не отвергла Дэна, когда он явился в городок, весь такой знаменитый и расфуфыренный. Если честно, я хотела показать Дэну, чего он лишился, и да, я думала, что легко верну его. Но это было до того, как я поняла. Как только я позволила Дэну поцеловать себя, до меня дошло, что это неправильно. Мак заставлял мое тело взрываться. С Дэном я испытывала такой же трепет, как подросток, обнимающий свою собственную подушку. Это фантазия, а реальность – как хлопушка, оставленная в ирландский ливень, скорее утонувшая, чем сырая. Я знаю, мне не следовало сравнивать этих двух мужчин. Я имею в виду, кто я такая, чтобы вести себя как арабский принц, выбирающий наложницу из гарема? Я оказалась слабой, глупой и обошлась с Маком ужасно после всего того, что он сделал для меня. Но теперь, когда я сравнила этих двух мужчин, я поняла: Мак Хеггарти побеждает по всем показателям. Я была полной дурой, думая о Дэне, а сейчас сходила с ума по Маку, но, вероятно, уже слишком поздно.
Если бы все произошло как в кино и Мак прибежал бы на платформу в последнюю минуту, схватил бы меня в свои объятия! Сколько я ни пялила глаза на платформу, Мак Хеггарти не появлялся. Он слишком горд для этого. Он знал, что я была готова бросить его ради Дэна, и это его глубоко задело. Он видел, как я целовала Дэна. На самом деле, думаю, я не смогла бы видеть осуждающее выражение этих глубоких зеленых глаз, если бы он все-таки появился, вот почему мне нужно сейчас уехать. Я так и не примирилась с тем, что натворила. Насколько я знаю Мака, он открылся в своей жизни только немногим людям, и для них он сделал бы что угодно, так же как и они для него. Будучи спасателем на водах, Мак всегда готов рискнуть своей собственной жизнью, чтобы помочь кому-то. Я полагаю, он умер бы ради Ника, если бы мог. У него мало друзей, но они верны ему. Мак в любой момент не раздумывая спас бы меня, и он делал это не раз. Я знала это и именно поэтому смогла начать заниматься серфингом. Мак верил мне, а я злоупотребила этим доверием. Упустила свой шанс и теперь убегаю.
– Может, он застрял в пробке? – вполголоса предположила Фай.
– Да, верно, эти тракторы на однополосных дорогах ужасно трудно объехать, – сказал мой отец.
– Или, возможно, что-то случилось на пляже, – любезно добавила моя мать.
– Очень может быть, – кивнул Дэйв, – а я видел, как автобус с детьми из Белфаста направлялся в город, у них мог быть заказан урок серфинга.
Я улыбнулась им всем и полезла в вагон, когда маленькая проводница с массой вьющихся волос счастливо проскакала мимо, свистя в свисток.
– Посадка на Дублин закончена, – объявила она. – Отойдите от края платформы.
Я захлопнула тяжелую ржавую дверь и свесилась в открытое окно.
– Не волнуйтесь, со мной все будет хорошо, – сказала я, видя их встревоженные лица. – И большое спасибо вам всем за поддержку.
– Не за что, – поклонился Дэйв.
– Рад быть полезным, – заявил мой отец.
– Я буду звонить тебе каждый день, – сказала Фай, – даже дважды в день.
– Я тоже, – сказала моя мать, что было пугающей перспективой, как бы хорошо мы ни ладили последние несколько дней.
Поезд издал неприятный скрипучий звук, как ногтями по доске, и сдвинулся на дюйм вперед, словно пробудившись от спячки.
– Боже, я надеюсь, он поедет быстрее, или ты не доберешься до дому, пока Дублин не смоет в море, – крикнул Дэйв.
Я принужденно засмеялась и помахала, поезд сдвинулся еще на три дюйма и затем начал набирать скорость. Впрочем, скорость – это было сильно сказано.
– До свидания всем, – крикнула я, – и спасибо вам. Папа, ты теперь следи за своим здоровьем, и, Дэйв, пожалуйста, поблагодари Мака. Я никогда не смогла бы сделать это без него.
– Поблагодарю. – Он махнул в ответ. – Ему будет жаль, что он не увидел тебя.
– Я так не думаю, – печально сказала я себе, когда мы проехали конец платформы, отправившись в тряское путешествие в Дублин. – Но мне жаль, Мак. Возможно, когда-нибудь я скажу тебе это сама.
Мое сердце было разбито.
– Мини-шорты? – взвизгнула я, держа перед собой миниатюрные красные шортики красного цвета. – Я не могу в этом ходить по улицам в конце ноября. Без теплой одежды я умру от холода!
– Отсутствие теплой одежды – как раз то, что нам нужно, – сальным голосом возразил мой нынешний работодатель, с трудом удерживая слюни. – Но к ним, естественно, прилагаются колготки и теплые гетры. Смотри, они светятся! Так что, дорогуша, из тебя получится очаровательный эльф.
Я совсем пала духом.
– Все, иди и переодевайся. А то все Рождество здесь простоишь. Вот твои образцы напитка. Да, и если какой-нибудь полицейский потребует от тебя разрешение на распространение рекламной продукции, просто придумай какую-нибудь отговорку.
Боже, дай мне силы. Теперь мне придется превратиться в эльфа-преступника.
Спустя полчаса я, дрожа от холода, стояла на Графтон-стрит. Шел снег. Я мрачно смотрела на свое отражение в витрине магазина. Мини-шорты благодаря обилию лайкры кое-как прикрывали зад. Чего нельзя было сказать о коротеньком жакете и зеленых гетрах, которые лишь привлекали внимание к обтянутым колготками бедрам. Слава Богу, с тех пор как я полгода назад вернулась из Дублина, моя подтянутая фигура серфингистки не изменилась. (Неужели прошло уже столько времени? Хотя мне действительно казалось иногда, что от последней встречи с Маком нас отделяет целая вечность.) Надо сказать, моя стройность объяснялась не хитрой диетой и железной волей, а банальным отсутствием денег. Трудно было назвать сытой жизнь, когда мой основной рацион составляли фасоль и дешевый белый хлеб. Тем не менее, какой бы ни была моя диета, в суровой реальности мне приходилось щеголять в сапогах а-ля восьмидесятые и в красных светящихся гетрах. Кокетливый образ завершала огромная шляпа эльфа, разражавшаяся фальшивой мелодией «Джингл беллс» при каждом резком повороте головы. Еще несколько часов подобной музыки, и мне прямая дорога в сумасшедший дом.
Вокруг меня сновали элегантно одетые люди. До Рождества оставался еще целый месяц, но предпраздничная лихорадка уже охватила весь город. Я угрюмо переводила взгляд со своего отражения на прохожих, поражаясь тому, как Рождество, призванное рождать в сердцах людей мир и доброту, лишь усугубляет их низменные желания. К сожалению, на тот момент у меня не имелось возлюбленного, которому я могла бы покупать подарки. Но даже если бы таковой и был, денег на моем счете хватило бы лишь на пару дешевых мужских боксеров. Семья у меня не самая большая, да и подарки у нас не принято дарить. А моя лучшая подруга, охваченная любовной лихорадкой, в эти праздники пропадала в какой-то дыре на противоположной стороне Ирландии. В этом году я ненавидела Рождество. И почему предпраздничная суета всегда начиналась так рано? Чтобы специально мучить меня как можно дольше? Ну уж дудки, на этот раз я выбрала для себя роль дядюшки Скруджа. Правда, этот персонаж предполагал наличие больших денег, над которыми я бы чахла. Черт, я даже не могла превратиться в Скруджа, когда хотела.
Начиная с моей прошлой рекламной работы на Графтон-стрит в качестве цыпленка, моя жизнь сделала логически завершенный круг. Как ветка дерева, вынесенная течением в открытое море, а затем выброшенная обратно на берег, я вернулась к тому, с чего начинала. В феврале мне удалось невозможное – я практически осуществила свою мечту, не говоря уже о том, что заполучила лучшего в мире мужчину. А в результате осталась ни с чем. Все вернулось на круги своя. Вернее, стало гораздо хуже. Сейчас, умирая от холода, я бы с удовольствием натянула на себя костюм цыпленка.
Конечно, по возвращении из Дублина я пыталась найти так называемую приличную работу. Однако оказалось, что мой запыленный диплом и умение держаться на доске не совсем подходят в качестве опыта работы для офиса.
– Господи, что за узколобые взгляды у вас в агентстве? – возмущенно заявила я молодому консультанту, числясь в рядах безработных уже третью неделю.
– Тем не менее нас считают самым престижным кадровым агентством во всей Англии, – получила я ответ от стервозного вида начальницы, которая затем невозмутимо добавила: – А теперь, дорогуша, иди работать посудомойкой и не морочь нам голову.
Наверное, в свободное время эта стерва подрабатывала надзирательницей в тюрьме строгого режима.
С Джеральдом, моим верным агентом, я разошлась после того, как ему позвонил разъяренный Мэтью. Будучи директором самого ожидаемого в Ирландии фильма, он мог спокойно потребовать от Джеральда надеть женское бикини, и тот с радостью выполнил бы его приказ. В моем случае Мэтью просто обвинил меня в отсутствии профессионализма, когда я устроила на людях грандиозный скандал, и потребовал прекратить со мной всякое сотрудничество. А затем выслал на мое имя счет из химчистки и парикмахерской за облитый шампанским костюм Дэна и испорченную прическу. В ответ я подробно объяснила Джеральду, куда Дэн может засунуть свои счета. После чего агент послал меня куда подальше вместе с моим контрактом. Что ж, по крайней мере мы были квиты.
В результате ничего не оставалось, как обратиться к услугам Трули Скрампчес, рекламного агента. Она убедила меня, что накануне Рождества всегда много подработок, и с тех пор предлагала варианты один хуже другого. Наверное, Трули мстила мне, поскольку я бросила ее в трудное время, хвалясь своими успехами на актерском поприще. Однако, невзирая на паршивые предложения и неприличные шорты, я бралась за любую подработку, отчаянно нуждаясь в деньгах. А обратиться за помощью к родителям или Фай мне не позволяла гордость. Каждый раз, когда я звонила матери, я врала, что работаю помощницей редактора в издательском доме (оказалось, на расстоянии родителям лгать очень легко). Я убедила Фай, будто прекрасно справляюсь одна и ей не нужно уезжать из Ирландии и бросать Дэйва. Хотя на самом деле я очень хотела, чтобы она приехала.
– Эй, Брайан, погляди-ка сюда, – смачно рыгнул подвыпивший прохожий в свитере с ирландской символикой. – Кажется, Санта маловато платит этому эльфу. У бедняжки такое лицо, словно она проглотила лимон.
– Эй, эльф, – пьяно загоготал в ответ его дружок, – иди сюда, я тебя согрею.
Взвыв от злости, я решительно направилась вниз по улице к кафе, где мы обычно сплетничали с Фай за чашкой чая и пирожными. Снегопад усилился, и моя музыкальная шляпа, окончательно размокнув, с каждым шагом фальшивила все больше и больше. По пути я активно предлагала прохожим миниатюрные бутылочки «Джингл джина», однако лишь пара студентов, отмечавших конец рабочей недели, да красноносый бродяга не отказались их взять. Скоро у меня закралось подозрение, что с моей мрачной физиономией мне больше удавалось напоминать людям о вреде алкоголя – жидкого убийцы, как любила говорить Фай, – чем рекламировать злосчастный напиток.
– Это бесплатно, – зло проговорила я надменной даме средних лет, окинувшей меня таким взглядом, будто я просила у нее взаймы, а не предлагала бесплатный товар. – Это подарок. Типа добрый дух Рождества и все такое. И вообще дареному коню в зубы не смотрят.
В ответ дама пробормотала что-то о вселенском зле маркетинговых исследований и продефилировала дальше с гордо поднятой головой.
– Да очень надо, старая кляча, – громко выругалась я, подходя к кафе в надежде, что удаляющаяся женщина услышит мои слова. – Господи, пусть уже кто-нибудь возьмет эти чертовы бутылки, чтобы я могла снять с себя позорные шорты! Иначе скоро я отморожу себе все интимные места.
– Я возьму несколько штук, – пропищал из-под подноса с бутылками высокий детский голосок.
Я посмотрела вниз и увидела маленького мальчика с ангельским личиком, одетого в безразмерные штаны и майку уличного скейтбордиста. Он стоял с протянутой рукой.
– Извини, парень, но это алкогольный напиток. А насколько я могу судить, ты еще несовершеннолетний.
«Скорее всего тебе и тринадцати нет».
– Я просто слишком молодо выгляжу для своего возраста. – Мальчик гордо вскинул голову, и светлая прядь упала на хитро прищуренный глаз. – Вообще-то мне девятнадцать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44