– Ладно, дамы, я побежал в магазин, работа зовет. А вы что собираетесь делать?
– Да ничего особенного. – Фай пожала плечами. – Будем, наверное, по сотому разу смотреть «На гребне волны».
– На следующей неделе нам пришлют новые модели бикини, – подмигнул Дэйв.
– Хватит болтать всякие глупости, – захихикала в ответ Фай, склонив кокетливо голову. Локоны ее огненно-рыжих волос засверкали, словно старое золото, на фоне черного пальто. Как и следовало ожидать, при виде такой красоты челюсть Дэйва тут же отвисла. Я почувствовала себя лишней.
– Ладно, мне надо бежать, – сказал, присвистнув, Дэйв, когда они наконец оторвали друг от друга восхищенные взгляды. – Кстати, чуть не забыл. У Мака есть четыре билета на Фрэнки Дулана. Он будет выступать в субботу вечером в отеле «Тирконелл».
– Господи, я думала, он уже умер! – воскликнула Фай.
– Да нет, живее всех живых. И по-прежнему в хорошей форме. Дамы старше сорока до сих пор закидывают его трусиками. Ну что? Вы пойдете?
– А кто он, этот Фрэнки Дулан?
– Звезда эстрады и достояние Ирландии в обтягивающих штанах, – засмеялась Фай.
– Точно, – подмигнул Дэйв. – Так ты идешь, Милли?
– Конечно, – пожала я плечами, – наверное, будет весело. – Чего я не ожидала, так это увидеть звезду шоу-бизнеса в таком маленьком городе, как Донегол.
– Фрэнки Дулан не просто звезда, он легенда.
Вряд ли он принадлежит к той же обойме знаменитостей, что и Дэн Кленси, но перспектива немного потанцевать и выпустить пар под песни красавца в обтягивающих штанах показалась мне привлекательной, поскольку временное вынужденное воздержание все чаще давало о себе знать.
– Хорошо, Дэйв, раз этот человек считается легендой, я пойду.
– Заметано, – Дэйв подмигнул. – Я, Фай, ты и Мак идем в субботу вечером на красавчика Фрэнки Дулана. Это свидание.
– Ну я не совсем это имела в виду, – поспешила я оправдаться, но Дэйва уже и след простыл.
– Ты меня разыгрываешь. – Стоя в холле отеля, я с раскрытым ртом смотрела на плакат, изображавший Фрэнки Дулана в полный рост. – Дай угадаю, «красавчик» – это ирония, да?
– Господи, Милли, как ты могла сказать такое о дедушке ирландской попсы? – театрально воскликнул Дэйв.
– Скорее это дедушка самого некрасивого участника из «Уэстлайф».
Я еще раз посмотрела на фото и содрогнулась. Фрэнки определенно походил на Энгельберта Хампердинка. Представьте себе, если взять Энгельберта и засунуть его в один из самых узких белых костюмов Барри Манилова, а затем опустить в бочку с жиром, то получится как раз тот образ, который я лицезрела сейчас. Сальнее мужика я в жизни своей не видела. Да, мой выход в свет не сулил ничего хорошего. Где же ты, Дэн Кленси? Мои гормоны опять разбушевались.
– Кто хочет пива? Умираю от жажды, – сказал Мак и повел всех в зал.
– Колин Нолан выиграла здесь свой первый приз на конкурсе талантов, – сообщил нам с Фионой Дэйв. В его голосе звучала неподдельная гордость.
– Вау, – протянула Фай, – потрясающе. Я люблю Ноланов.
Кажется, Фиона не шутит.
Нолан-зал – большое помещение с высокими потолками и обилием люстр из фальшивого хрусталя. Везде толпились люди. Одни суетились в поисках места, другие толкались у барных стоек, тянувшихся вдоль всех стен, кроме той, где находилась сцена. Оглядевшись, я пришла к выводу, что девяносто пять процентов зрителей составляют те, кому сильно за сорок, а то и за все пятьдесят. Самой беспокойной публикой оказалась группа шумных поклонниц в сандалиях фирмы «Шоль» и атласных шарфах с надписью «Я люблю Фрэнки». Женщины пребывали в приподнятом настроении и готовились закидать панталонами своего эстрадного любимца в обтягивающих штанах.
– Хорошо, всем по пинте, правильно? – спросил Дэйв, подойдя к бармену.
– Давай по две каждого, – ответила я. – Уверяю тебя, трезвой эту ночь я не переживу.
– Черт, от этого алкоголя и прыжков меня раздуло, как дохлую корову в реке. – Фай на секунду перестала танцевать и схватилась за живот. – Отчаянно хочу писать.
– А мне надо посра… черт, я имею в виду посидеть, присесть. – Мой голос с трудом прорывался сквозь шум толпы, подпевающей Фрэнки. – Я жутко устала.
– Да ты вдрызг пьяная, – захихикала Фай.
– Ничего подобного. Ой, черт, извините. Как же больно! – Я поджала ногу, в сотый раз отдавленную зажигающей рядом бабулей из Корка.
– Извините нас. – Фиона схватила меня за руку и потащила к туалетам сквозь толпу дрыгающих артритными конечностями поклонниц.
Я подождала, пока последняя из фанаток Фрэнки покинет туалет, и с ужасом в голосе заметила:
– Мне еще не приходилось бывать на концертах, где зрители перед началом вынимают в туалетах вставные челюсти.
– Мне тоже, – фыркнула Фай. – Гадость, правда? – С этими словами она громко рыгнула, отчего ее челка взлетела в воздух. – Господи, я сейчас взорвусь.
– Завтра у меня будет жуткое похмелье, – простонала я, глядя на девушку в зеркале, которая чем-то походила на меня, если бы не темные разводы от туши под глазами, липкие от пота всклоченные волосы и сильно помятый общий вид (это касалось не только одежды).
– Да, эти малышки «Гиннесс» валят с ног. Может, вечером коктейль из текилы и «Бейлиса» выглядит соблазнительно, зато наутро в раковине подобные смеси смотрятся уже не так аппетитно.
– Очаровательное наблюдение, Фай, спасибо, но я пока не собираюсь расставаться с содержимым желудка. Впереди еще целая ночь веселья. В конце концов, мы его заслужили. Вот ты на этой неделе сколько раз вставала на доску?
– Не помню, раз двадцать, наверное.
– А я?
– Ну, может, раз сорок?
– Фай, не надо мне льстить.
– Ладно, от силы раз десять. – Она сморщила нос.
– Правильно, но ведь это все равно достижение, так?
– Ты совершенно права. – Фиона сосредоточенно поправляла красную обтягивающую футболку, выгодно контрастирующую с черными джинсами. – Учитывая, каким чайником ты была с самого начала.
– Да, – протянула я, стараясь накрасить блеском губы, что было весьма непростым занятием, учитывая расплывчатость отражения в зеркале.
– Ты молодец, Милли! – Фай крепко обняла меня. Моя рука с помадой дрогнула и прочертила полосу на левой щеке. – У тебя в запасе еще несколько недель, чтобы превратиться в настоящую серфингистку. И к тому времени, когда ты вернешься в Дублин, тебя завалят предложениями сниматься в новых фильмах.
Я усмехнулась и крепко обняла ее в ответ. Мы постояли так некоторое время. Потом Фай оттолкнула меня и, скорчив гримасу, опять громко рыгнула.
– А как-то странно будет…
– Что? – Я села на стол рядом с раковиной, с облегчением свесив усталые ноги.
– Возвращаться обратно домой. – Фай пожала плечами. – Я люблю Дублин, нашу квартиру, но здесь мне тоже хорошо.
– Вполне понимаю тебя, – сказала я, громко икнув. – Я тоже полюбила этот маленький городок. Мне нравится, что, когда ты идешь по улице, незнакомые люди здороваются с тобой, а продавцы в магазинах любят поболтать, даже если из-за этого у прилавка образуется очередь.
– Мне нравятся местные жители, – согласилась Фай, – и потрясающая природа.
– Да, здесь очень красиво. Мне кажется, я уже начала привыкать к широким зеленым полям и прекрасным горам. Не говоря уже об океане. Как мы будем любоваться закатом, сидя в квартире в Дублине?
Фай грустно вздохнула и, подпрыгнув, села на стол по другую сторону от раковины.
– В том-то и дело. У нас началась новая жизнь. И она мне по душе.
Какое-то время мы сидели молча. Фай болтала ногами, а я, чтобы не упасть, то и дело хваталась за край раковины, чувствуя, как от обилия выпитого и напряженной работы мозга моя голова начала сильно кружиться.
– Мне нравится, что у нас началась совсем другая жизнь, – наконец серьезно и без тени юмора произнесла Фай. – Я не хотела бы возвращаться в прошлое.
Я наклонилась к ней и взяла за руку. Рука Фай была холодной. Впрочем, так было всегда. Тело Фионы, изящное и хрупкое, как у девочки, имело такую же температуру, что и человек, замороженный в криогене. Как она выживала в холодном Атлантическом океане, для меня оставалось загадкой. А также и то, сколько ужасных вещей ей удалось перенести.
– Пока в твоей жизни есть я, – на моем лице появилась улыбка, – не убирай меня в дальний ящик вместе со всеми своими старыми воспоминаниями.
– Дурочка, – улыбнулась Фай, – я тебя ни за что не отпущу. Случайная встреча с тобой на Графтон-стрит оказалась самым лучшим событием в моей жизни за последние пять лет.
Я засмеялась, вспомнив об обстоятельствах нашего знакомства. В тот период я подрабатывала, проводя маркетинговые опросы. Мне приходилось бродить по улицам с папкой и ручкой, выясняя у прохожих их мнение относительно окон из ПВХ. Мне нужно было опросить еще одного человека, и тогда я с легкой душой могла вернуться в свою конуру и, вдоволь наплакавшись, заснуть тяжелым сном. И вот в тот день я увидела ее, хрупкую рыжеволосую девушку с очень бледной кожей, растерянно бредущую по улице в огромных нелепых ботинках. Я подошла к ней. Она остановилась и вежливо ответила на все мои вопросы, а затем, когда я спросила ее, что она думает по поводу замены деревянных окон на окна из ПВХ, неожиданно разрыдалась. Десять минут спустя мы уже пили чай с пирожными в ближайшем кафе и беседовали по душам. А спустя неделю я переехала в ее квартиру, и с тех пор наша дружба только крепла.
– Господи, я тогда была совсем не в себе, – продолжила Фай, закрыв глаза и мысленно погрузившись в прошлое. – Я могла расплакаться по самому нелепому поводу и в самые неожиданные моменты. Помнишь, как я разревелась в магазине, когда мне не удалось купить розовое кожаное пальто, поскольку не оказалось моего размера? Черт, я думала тогда, будто наступил конец света. Какой же я была дурой.
Я сжала руку Фай:
– Но сейчас ты перестала плакать по пустякам. Ты жизнерадостна и общительна, делаешь что хочешь и больше не покупаешь лампы, танцующие хулу.
Фай захихикала и посмотрела мне в глаза.
– А еще я уже два месяца как не смотрю «Топ ган», пью одну таблетку прозака вместо двух. Так что, можно считать, я практически нормальный человек.
– Ты лучше, чем нормальный человек, Фай. Быть нормальной означает быть скучной. А уж к тебе это никак не относится. И вообще, здесь все считают тебя замечательной. Возьми того же Дэйва.
– Где? – Она торопливо спрыгнула со стола и чуть не упала, поскользнувшись на мокром полу.
– Да вы только посмотрите на нее! Я еще не видела, чтобы ты так быстро двигалась. А что, ты теперь всегда так будешь реагировать, заслышав имя Дэйва?
– Отстань. – Щеки Фай покраснели, соперничая по цвету с ее майкой.
– А он симпатичный, – я подмигнула, – и ты ему очень нравишься.
– Но он же живой человек. – Фай подмигнула мне в ответ.
– И из вас получилась бы отличная пара, – пропела я.
– Не говори глупостей, – пропела мне в ответ Фай.
Соскользнув со стола, я громко застонала, поняв, что сидела в огромной луже. Шатаясь, добрела до сушилки и, нажав на кнопку, подставила зад под горячий поток воздуха.
– Мне кажется, тебе с ним очень легко общаться, – прокричала я, стараясь перекрыть шум сушилки.
– Да, он прикольный парень. Мы можем болтать с ним обо всем на свете, и он не похож на других. Он много всего знает о депрессии; правда, я ему не рассказывала о своем брате.
– Почему?
– Да не хочется сразу пугать парня страшными семейными историями.
Я повернулась к сушилке другим боком и улыбнулась.
– Ага, значит, ты все-таки на что-то рассчитываешь, если не хочешь, чтобы парень от тебя сбежал.
Фай смешно надула губы и зацокала языком.
– Хватит обсуждать мою личную жизнь, когда нам можно поговорить о твоей.
Я потрогала штаны и пошла вслед за Фионой.
– А что тут можно сказать? Я уже целую вечность не общалась с Дэном. Он практически перестал писать. Я думаю, это все та же история: с глаз долой – из сердца вон.
– Господи, да я не этого придурка имею в виду! – недовольно воскликнула Фай, резко остановившись. – Я говорю о Маке.
– Мак? А при чем тут он? – Мои щеки начали предательски краснеть, несмотря на титанические усилия не реагировать на провокации Фай.
– Как, при чем? – захихикала моя лучшая подруга. – Ты не умеешь врать, Милли. Я же вижу, между вами что-то происходит. И ты обнимала его, после того как поймала волну. А надо сказать, в этом гидрокостюме он выглядит как настоящий жеребец. И не говори мне, будто ты этого не заметила.
Я попыталась открыть туалетную дверь, но Фай помешала мне, прижав ее ногой.
– Мы просто друзья, – простонала я.
– Неужели?
– Именно. Скажи спасибо, что мы больше не горим желанием выцарапать друг другу глаза.
– Это конечно. Но мне кажется, здесь очень уместна одна поговорка: от любви до ненависти один шаг.
– Глупости. – Я рванула ручку двери на себя.
Фай усмехнулась и комично захлопала ресницами.
– Ты ему нравишься, – продолжила она писклявым девчачьим голоском. – Я думаю, он хочет тебя поцеловать.
Наконец мне удалось распахнуть дверь и с гордо поднятой головой выйти из туалета.
– Хватит меня подкалывать, – прошипела я Фай, пока мы пробирались сквозь толпу людей, наводнивших зал. – Мак просто друг.
Фай увидела своего брата и, захихикав, пихнула меня в бок.
– Просто очень хороший друг?
– Нет. Куда мы? Обратно на танцпол – зажигать с бабушками и дедушками?
– Сначала мне надо выпить, – ответила Фиона, подталкивая меня к барной стойке. – Пойдем.
– Но тебе из-за таблеток нельзя пить.
– Ну и?.. Мне, например, с моими рыжими волосами не рекомендуется носить красное. И что с того? Меня пока еще никто за это не арестовал. Ну, ты будешь пить?
– Виски с колой, – ответила я, густо покраснев при виде Мака.
– Никаких проблем, – ответил тот, достав из кармана бумажник. – Все, что леди пожелает. – Он повернулся к бармену. Это оказалось весьма кстати, поскольку в тот момент Фай активно посылала мне сигналы, кивая в его сторону. Черт, моя лучшая подруга всегда умела самым изящным образом увести разговор в сторону от своей персоны. Честно говоря, сама мысль, будто между мной и Маком могло быть нечто больше дружбы, казалась мне смехотворной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44