– Поимей хоть каплю уважения к Милли. Ее же совсем недавно бросил этот мерзавец.
– Это случилось год назад, – наконец не выдержала я, мужественно встряв в разговор. – И чтоб ты знал, он меня не бросал! Понял? Я уже объясняла это Маку, но он почему-то сделал вид, что не понял меня. Это было взаимное решение, – бессвязно пролепетала я. – Мы хотели чего-то достичь в карьере, прежде чем жениться и завести детей. Мы поступили по-современному и расстались по-приятельски. У нас по-прежнему замечательные отношения, и он звонил мне все это время. Так что скорее всего мы опять будем вместе. – Я протараторила объяснение, стараясь не замечать, как одна ложь тянет за собой другую. – Да, мы точно опять будем вместе, как только я стану знаменитой, а Дэн достигнет своих целей. Понятно? Дэн всегда поддерживал меня и вдохновлял. Между прочим, это он рекомендовал меня, а Мэтью, режиссер картины, после прослушивания сразу предложил меня на главную роль. – Мой пульс участился. – Я хотела сказать, два «Оскара» в семье лучше, чем один. Дэн – замечательный человек, и идея этого фильма целиком принадлежит ему, – продолжала я вдохновенно врать, невзирая на протестующие гримасы Фай. Пьяный угар не давал мне остановиться. – Я достигну огромного успеха, и мы будем счастливы вместе! Надо лишь научиться кататься на этой чертовой доске, если Мак соизволит мне помочь. Я залезу в воду, и у меня все получится! Все увидят, на что я способна, а Дэн поймет, что влюблен в меня по уши, и тогда вы перестанете смеяться надо мной. Мне будут завидовать все девушки. И да, Кэтлин. Ответ на твой вопрос – да. Я его видела, держала в руках и могу заверить: у Дэна Кленси большой пенис!
После этих слов я хищно улыбнулась и обвела всех победоносным взглядом. И только спустя несколько минут, когда красная пелена спала с моих глаз, я вдруг осознала: все присутствующие в немом изумлении смотрят на меня, открыв рты, словно я сняла голову и вывернула ее наизнанку. На этот раз даже Мак онемел. Мэри несколько раз перекрестилась и пробормотала себе под нос молитву. Фиона откинулась на спинку дивана и сделала вид, будто закашлялась. И только Кэтлин радостно улыбалась, поскольку гостья только что громко прокричала вслух «большой пенис». Господи, о чем я думала? Куда девался мой здравый смысл? Я произнесла это перед толпой набожных католиков, у которых за столом сидел священник. Я закрыла глаза, моля Бога, чтобы в этот момент разверзлась земля и поглотила меня.
В конце концов напряженное молчание нарушил дядюшка Подриг. Кряхтя, он встал с кресла и, подойдя к дивану шаркающей походкой, снисходительно похлопал меня по голове, словно расшалившуюся десятилетнюю девочку.
– Все хорошо, милая, – проговорил он мне на ухо. – Очень интересная история. Кто хочет пропустить стаканчик виски? Я бы сейчас точно не оказался от чего-нибудь покрепче.
Надо отдать должное Фионе, о позорном инциденте она не упоминала ни разу, лишь однажды посмеявшись со мной над тем, как Подриг в тот вечер захотел «чего-то покрепче» после моей вызывающей фразы о «большом пенисе», а у Кэтлин началась настоящая истерика. Тем не менее время от времени я ловила на себе подозрительные взгляды Фионы: она словно боялась, что в любую минуту я опять впаду в неистовство и меня придется отвозить в местный сумасшедший дом. Следующие две недели Мак оказался неожиданно «чрезвычайно занят». У него не нашлось и пяти минут, чтобы хотя бы показать мне, как держаться на воде, не то что учить плавать или кататься на доске. На самом деле в глубине души я радовалась этому: мне не пришлось смотреть в лицо Маку и гореть от стыда, поскольку он наверняка поведал Дэйву о моем позорном выступлении и скорее всего воспроизвел его в деталях перед видеокамерой. Мне уже начало казаться, что все наши с ним занятия – пустая трата времени. Я уже месяц жила в Донеголе, но море и серфинг по-прежнему оставались так же далеки от меня, как и в феврале. Занятия ограничивались одними упражнениями на пляже. Конечно, часть вины лежала на мне, но, в конце-то концов, инструктором по серфингу была не я. Честно говоря, я вообще начала сомневаться, что Мак сумеет чему-нибудь меня научить. Если бы все зависело от меня, я бы уже давно схватила Фиону в охапку и укатила с ней обратно в Дублин. Только нас и видели. Но, на мою беду, Фай чувствовала себя невероятно счастливой, став частью большой семьи, и я просто не могла лишить ее этой радости. Я, конечно, попыталась все испортить. Однако несмотря на мою безобразную выходку, отношения Фай и новообретенной семьи нисколько не пострадали. Напротив, практически каждый день она начинала с визита к тетушке Мэри и дядюшке Подригу. А после обеда встречалась в местных кафе с двоюродными сестрами, чтобы за чашкой чаю обсудить последние сплетни. У девушек обычно находилось столько тем для разговоров, что Фай возвращалась домой только под вечер. Неожиданно моя лучшая подруга превратилась в светскую львицу, разъезжая с визитами к представителям семейства Хеггарти. Возвращалась она из гостей с домашними гастрономическими изысками, состоявшими обычно из картошки и мяса.
Фай также полюбила проводить вечера в баре Галлахера в компании Дэйва и Мака. Каждый раз, когда она отправлялась туда со своими мальчиками (как она любила их называть), мы совершали один и тот же ритуал – подруга звала меня с собой, я отказывалась под тем предлогом, будто у меня полно дел. Фай говорила, что чувствует себя виноватой, оставляя меня одну, а я заверяла ее, что из-за поиска материала для своего персонажа у меня совсем не остается времени на развлечения. Потом она выскакивала за дверь, чтобы провести приятный вечер с ребятами, потягивая «Гиннесс» у камина. А я тоскливо устраивалась на нашем стареньком диване и в сотый раз пересматривала «На гребне волны», чувствуя себя одинокой и всеми брошенной.
Однако в бесконечной череде ветреных мартовских дней я нашла себе интересное занятие. Между нами говоря, мне понравилось заниматься уборкой, чего, надо признать, я никогда не любила делать. К счастью, в Дублине Фай хватило здравого смысла нанять уборщицу, благодаря чему я имела исключительно теоретическое представление о туалетных «утятах» и унитазных щетках. Все же, несмотря на мое более чем прохладное отношение к уборке, в грязи я жить тоже не любила, особенно в доме, где ковры передвигались сами по себе из-за живущих под ними насекомых. Конечно, мне не под силу изменить кошмарный интерьер нашей берлоги, кроме как убрать на чердак всякую рухлядь и купить эмульсионную краску. Но вычистить вековую грязь стоило попробовать. Хотя это оказалось совсем нелегко. Я прокляла все на свете, оттирая ванну и краны от известкового налета (один дельный совет: если продавец будет предлагать вам ванный гарнитур шоколадного цвета, просто скажите «нет»). А прежде чем вступить в биологическую войну с обитателями кухонных шкафов, пришлось натянуть три пары резиновых перчаток. Я даже приобрела в скобяной лавке Макгоникла респиратор и теперь могла даже пропылесосить без ущерба для своего здоровья. Неожиданно я поймала себя на том, что бодро напеваю какой-то веселенький мотивчик, оттирая вековую сажу с окон, и мне стало вдруг ясно, что с большим удовольствием занимаюсь делом, которое всегда терпеть не могла. Может, в тот момент я и походила на сумасшедшую домохозяйку, но уборка оказалась на удивление полезной. Теперь мы с Фай могли спокойно ложиться спать, не шаря под кроватями, чтобы выгнать очередного паука с приглянувшейся ему территории.
Когда мне надоедало работать щеткой, я отправлялась гулять по тропинкам, бегущим вдоль утеса извивающимися лентами, и наблюдать за грозными волнами. Иногда ко мне присоединялась Фай. Тогда мы медленно шли рука под руку и болтали обо всем на свете. Но чаще я бродила одна, погруженная в свои мысли и мечты, думая о том времени, как наконец начнут снимать фильм. У меня появится собственный трейлер, и, создавая суету, вокруг меня будут кружить костюмеры и топ-стилисты, поправляя мой наряд и макияж. В те минуты я предпочитала отгонять тревожные мысли о серфинге подальше и сосредоточивалась на чем-нибудь приятном. Я мечтала о премьере фильма, бесконечных интервью, блеске и славе. И больше не могла ждать – так хотелось все это испытать на себе, причем немедленно.
Во время одной из таких долгих прогулок реальность предстала перед моим взором со всей ясностью. Я подошла поближе к краю утеса, чтобы подробнее рассмотреть чайку, больше похожую на мутанта, чем на птицу. Неожиданно у меня закружилась голова, и я вдруг представила себе, как падаю вниз в океан, а вокруг нет никого, кроме уродливой птицы, кто бы мог спасти меня от верной смерти. Если я упаду, или меня столкнут вниз, или если я сама, по своей воле, спрыгну с утеса, то неминуемо погибну. И меня не спасет ни дублерша, ни сильное желание прославиться. В эту минуту я приняла важное для себя решение: взять судьбу в свои руки и наконец научиться плавать. Бог с ними, с Маком и его ненормальным дружком, повернутом на фильмах. В конце концов, я взрослая, разменявшая четвертый десяток женщина. Неужели я не могу научиться плавать сама? Конечно, могу. И уж если приняла решение справиться со своим главным страхом в одиночку, то в обществе инструктора по серфингу меня уже ничто не способно испугать.
Я готовилась к походу в местный бассейн так тщательно, что наверняка в своем рвении переплюнула педантичных немцев, замышляющих план захвата Польши. Я удалила все лишние волоски, а кроме того, отмыла, отшелушила и увлажнила кожу, и она стала нежной, как у младенца. Потом мне пришло в голову сделать пару упражнений на дыхание, чтобы подготовить свои легкие к погружению в воду. Результат оказался довольно неожиданным. Видимо, избыток кислорода вместе с нервным напряжением вызвали гипервентиляцию легких, от чего я чуть не упала в обморок. А затем чуть не умерла от удушья, когда Фай, пытаясь привести меня в сознание, натянула мне на голову пластиковый пакет.
– Черт, я не смогла найти бумажный… – извиняющимся голосом произнесла Фай после того, как я вырвалась из ее цепких рук. – Ну и подумала, что такой тоже можно использовать в подобных случаях.
Напомните мне, когда я буду тонуть, не слишком рассчитывать на мою лучшую подругу.
Однако, невзирая на неудачную попытку Фай прикончить меня, я все-таки решила взять ее с собой, поскольку совсем не улыбалось выходить из раздевалки и дефилировать в гордом одиночестве до бассейна, демонстрируя не лучшим образом сидящее бикини. Некоторым это могло показаться странным. На фоне своей лучшей подруги, прелестно выглядевшей в своем ярко-красном купальнике, идеально сочетавшемся с ее рыжими волосами, я походила на неуклюжего слона в юбке. На самом деле в этом желании скрывался глубокий смысл. По моим подсчетам, во время нашего прохода девяносто девять процентов глаз сфокусируются на изящной фигурке Фай. А к тому времени, когда окружающие заметят мое присутствие, я буду уже сидеть в воде, спрятавшись по горло. Хотя, конечно, я вовсе не собиралась пренебрегать обязательной для всех дам в купальниках позой – грудь выдвинута вперед, живот втянут, попа выпячена, а остальное максимально напряжено. Главное, чтобы в теле было как можно меньше колебаний.
Мы завернули купальники в полотенца (догадайтесь, какого цвета), набрали туалетных принадлежностей, которых хватило бы на неделю отпуска, и, тепло одевшись, выскочили на промозглый северный ветер, уже вторую неделю дувший со стороны Ирландии. Мы шли вдоль побережья так быстро, что, когда добрались до спортивного центра, с трудом могли восстановить дыхание. Здание оказалось на удивление современным. Оно целиком состояло из разноцветного стекла и металла и выбивалось из общего стиля старинной архитектуры города, – размалеванный панк среди монашек. Я заглянула в огромное окно, занимавшее практически всю стену, и ахнула: бассейн (а соответственно и все там находящиеся) был прекрасно виден любому прохожему – будь то Том, Дик или Грязный Гарри, – если бы тот вдруг захотел поглазеть на купающихся.
– Хватит, Милли, здесь нет знакомых, к тому же ты прекрасно выглядишь в этом купальнике, – старалась ободрить меня Фай.
– Да, – с сомнением протянула я, давая подруге протащить себя сквозь турникет. – Как большое неуклюжее пианино, требующее срочной реставрации.
– Какая же ты глупая, Милли, не надо наговаривать на себя. Здравствуйте, два билета, пожалуйста, в бассейн, который кажется моей подруге источником вселенского зла. И чуть не забыла: пожалуйста, две самые сексуальные купальные шапочки.
Девушка за стойкой улыбнулась и протянула Фай резиновые шапочки, обязательные во всех бассейнах Ирландии. Хотела бы я увидеть женщину, которая чувствовала бы себя в этом продукте латексной индустрии… нет, я не говорю привлекательной, но хотя бы непохожей на клоуна.
Я нехотя переодевалась в мокрой кабинке, как вдруг меня охватил панический страх. Отчаянно пугали три вещи: проход в полуголом виде до бассейна, непосредственно само погружение в воду и выход из бассейна в полуголом виде, да еще и в мокром купальнике.
Пожалуй, из вышеперечисленного самым страшным было последнее.
Мои размышления прервал настойчивый стук в дверь. Фай уже десять минут пыталась выманить меня из раздевалки всякими обещаниями типа: «Я обещаю, ты не встретишь здесь знакомых»; «Уверяю тебя, ты выглядишь потрясающе». В конце концов она пообещала купить мне костюм, который я видела в магазине «Морган» в Слиго, и угостить обедом в бистро «Бьянкони» с двумя десертами!
От такого предложения отказаться было невозможно. Вылетев из кабинки словно пуля, я в два прыжка оказалась рядом с Фай, стоявшей у ножной ванны, в моем представлении – рассадника грибков и бородавок.
– Где тут мелко? – спросила я у Фионы нервным шепотом.
– Хм, дай подумать… вон там, – показала она рукой на противоположный конец бассейна. – Там, где Мак стоит.
– Хорошо. Пошли. Что ты сейчас сказала?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44