Это извращенное желание было неукоснительно выполнено, Георг утонул в вине, и только Ричард оплакивал смерть брата.
С тяжелым сердцем герцог Глостер возвращался домой, в Мидлхем. Так как путь его лежал через Рашден, Ричард, как сообщил сестре Гил, возможно, заедет туда. Сейчас Изабелла с нетерпением ожидала приезда герцога.
– Ах, Алиса, мне кажется, они приедут сегодня! – воскликнула девочка.
Няня снисходительно улыбнулась Изабелле, чье очаровательное личико выражало сплошное ожидание и нетерпение.
– Вы так говорите вот уже две недели, но все безрезультатно, – подразнила Алиса.
– Сегодня будет по-другому. Я чувствую это сердцем, – уверенно заявила Изабелла.
Оживленная и радостная, довольная собой, она закружилась по балкону, потом, сделав несколько шагов, изобразила пируэт, отчего ее юбки поднялись, обнажив стройные ноги. Это шокировало нянюшку.
– Миледи! – в ужасе упрекнула она. – Стражники увидят вас с башен! Сейчас же идите в комнату!
Не обратив внимания на замечание няни, Изабелла, задыхаясь от смеха, сделала еще один поворот и остановилась, раскрасневшись и сверкая глазами.
– Сегодня необычный день, – твердо повторила она, с волнением вглядываясь вдаль.
Алиса неодобрительно покачала головой. Она сделала все, что было в ее силах, но не смогла обуздать девушку. Годы, когда о ней забыли и почти не занимались ей воспитанием, наложили свой отпечаток. Изабелла была такой же необузданной, как звери, которых она находила в лесу и на вересковых пустошах и приносила в замок, чтобы заботиться о них. Ее красота была не похожа на классическую женскую красоту, а была какой-то странной, непостижимой привлекательностью, неуловимой, как вечерний туман. Иногда Алисе казалось, что девочка была ребенком эльфов или нимф, или русалок, которого оставили в богато украшенной резной кроватке, стоявшей когда-то в детской комнате. Это было похоже на правду, потому что передвигалась Изабелла, как прекрасная королева, с изящной грациозностью. Ее руки напоминали тонкие крылья, трепещущие на легком ветру; она могла так незаметно исчезнуть, что любой мог поверить: девушка, действительно, решила вернуться в загадочную страну эльфов, откуда однажды появилась.
Когда Изабелле исполнилось тринадцать лет, ее шелковистые волосы, отливавшие серебром, спадали до худеньких бедер, как мерцающие дымчатые полосы лунного света, и переливались, как иней на зимнем морозе. Бархатистая кожа была светлой и при определенном освещении, казалось, тоже отливала серебром. Красивый точеный нос гармонировал с мягкими полными губами, которые могли при случае обиженно задрожать. Изящный подбородок встречался с лебединой шеей в небольшом плавном изгибе, переходящем в грациозно расправленные плечи. Грудь, возвышавшаяся над стройной талией, была мягко очерчена, обещая пышные формы при созревании. Изабелла была невысокой, но стройной девушкой пропорционального телосложения.
Но все это, так странно манящее, казалось, блекло, неуловимо исчезало, стоило только посмотреть в глаза, – именно глаза Изабеллы запоминались навсегда. Обрамленные красивым изгибом бровей и окаймленные густыми темными ресницами, они были большими, бездонными, насыщенного серо-зеленого цвета, как море перед штормом. Часто отрешенные, не от мира сего, эти глаза без особых усилий проникали в душу человека и способны были угадать все сокровенные тайны. Иногда, если правда, открывшаяся им, была горькой и невыносимой, они закрывались, как бы защищаясь от этого знания, однако, было ясно, что Изабелла прочла самые черные мысли человека.
Это поражало в девушке и будет очаровывать в женщине.
«Когда-нибудь моя госпожа пострадает за эти глаза, – печально подумала Алиса, – потому что, несмотря на все невзгоды в своей жизни, она мало знает о том, как жесток мир». И она была права. Те люди в замке, которые уже столько лет знали и любили Изабеллу, относились к ней, как к хрупкому ребенку, нуждавшемуся в защите от всего плохого, что ранило бы чувствительную душу девушки. В молчаливом согласии, рожденном жалостью и сочувствием к ее несчастному существованию, они делали все возможное в пределах своих способностей, чтобы оградить часто чувствующую себя одинокой девочку от того, что, как подсказывало им чутье, принесет ей боль.
После отъезда Гила Изабелла большей частью вела уединенную жизнь, полностью погрузившись в учебные занятия и зверинец, и это помогло ей сохранить прирожденную доброту и мягкость характера. Но, несмотря на всю свою мягкость, Изабелла не была лишена силы и самообладания. Просто ее сила была затаенной и исходила изнутри, как свеча, зажженная в темноте, или ива, склоняющаяся на ветру. Она не выходила из себя без причины, но раздражалась, если кто-то был несправедлив к созданиям Божьим. Часто страдая сама, девочка не могла видеть, как страдают другие, и неистово, как маленькая фурия, боролась с этим, защищая обиженных.
Но в этот день ее душу не тяготили жизненные невзгоды, и Изабелла была веселой и беспечной, как лесная нимфа или русалка, с которыми часто сравнивали девушку. Смех ее зажурчал мелодией, которая могла принадлежать свирели Пана, и старая нянюшка, наконец, очнулась от своих молчаливых раздумий, услыхав радостный крик юной леди.
– Он едет, Алиса! Гил едет!
Мужчины устали и почернели от дорожной пыли, но ни один из них не пожаловался герцогу, ехавшему во главе кавалькады. Однако, их терпеливое молчание объяснялось не страхом, а любовью. Герцог скорбел по умершему брату Георгу, и никто из рыцарей не хотел прибавлять ему боли, жалуясь на неудобства. Поэтому они молча продолжали свой путь.
Сейчас впереди они, наконец, увидели цель своего путешествия. Перед их взором возникли очертания сурово возвышавшегося замка Рашден. Своими серыми каменными стенами, навесными бойницами, круглыми сторожевыми башнями и глубоким рвом он напоминал типичный средневековый замок, каких в этой стране было немало. Но эта крепость служила делу династии Иорков – и служила отменно – а потому в глазах этих мужчин была желанным пристанищем.
Там их тепло встретят и предложат лучшее, что есть в замке – и без тонко замаскированной неприязни, которая характерна была для замков, тайно симпатизировавших Ланкастерам. В Рашдене никто не будет исподтишка смотреть на них с затаенным негодованием, с ненавистью следить за каждой ложкой специально плохо приготовленной пищи, съедаемой гостями. Там и вода для купания будет теплой, мыло душистым, а служанки – хорошенькими. Мужчины лягут на чистые тростниковые тюфяки в большом зале и будут похрапывать во сне, не боясь тайных интриг или нашествия вшей и клопов, мешающих спать.
Может быть, после ужина удастся уговорить Лионела спеть, и баллады смягчат боль по умершему брату в сердце герцога Глостера. Будут танцы, и, возможно, будут давать представление акробаты и жонглеры, а шут будет отпускать веселые остроты, отчего на устах герцога появится улыбка и хмурый взгляд его омраченных печалью глаз посветлеет.
Когда мужчины приблизились к замку, они увидели, что косвенные угрозы герцога подействовали на лорда Оадби и леди Шрутон, так как земля была ухожена, колосились хлеба, набирая силу. Грубые, крытые тростником домики крестьян были простыми, но основательно сложенными. У каждого дома был свой сад, пусть даже небольшой. Сами арендаторы большей частью были аккуратными и здоровыми, одежда, несмотря на починку в некоторых местах, выглядела чистой и непотрепанной. Когда свита проезжала мимо, мужчины, обрабатывавшие землю, приостановили работу, поклонились гостям и в знак уважения сняли шляпы; некоторые лучезарно улыбались и радостно приветствовали молодого хозяина Рашдена.
– С возвращением, милорд! Добро пожаловать домой!
Женщины отставили в сторону корзины, чтобы присесть в красивом реверансе и робко улыбнуться всадникам, а дети гурьбой бежали вслед по дороге.
При виде детворы герцог Глостер встряхнулся, улыбнулся и осыпал босоногую братию серебряными монетами. Ребятня, радостно закричав, бросилась подбирать шиллинги, ярко блестевшие в пыли.
Мужчины обрадовались, что герцог подумал о временной остановке в замке Рашден. Даже самые уставшие воспрянули духом, когда кавалькада подстегнула своих скакунов и, постепенно прибавляя шаг, поспешила вперед. С быстротой молнии Изабелла вылетела из своей комнаты и бросилась по длинным коридорам и изогнутой каменной лестнице в большой зал, и вырвалась через массивную дубовую Дверь во внутренний двор замка, на главную башню. Она едва дождалась, пока свита, которую Изабелла заметила, наконец, приблизилась, назвав имя ее брата.
«Быстрее, быстрее же! – молча умоляла девушка, когда железная пропускная решетка медленно поползла вверх на скрипящих цепях. – Раньше она никогда не поднималась так медленно!» Всадники преодолели еще один барьер у ворот, потом сотня или даже больше рыцарей столпились во дворе; их оружие сверкало на солнце, лошади звонко стучали подковами о вымощенный булыжником двор. Но Изабелла видела только одного из них.
– Гил!
Как он вырос и стал настоящим красавцем. Гил больше не был запомнившимся ей мальчиком, а превратился в настоящего мужчину. Белокурые, отливавшие серебром волосы юноши казались абсолютно белыми на летнем солнечном свету, а карие глаза заискрились на загорелом лице при виде сестры. Его губы ответили ей восхищенной улыбкой, прежде чем в ответ воскликнул:
– Изабелла!
Одним прыжком оказавшись на земле, Гил беспечно отбросил поводья своего коня и побежал к ней.
– Братишка, как ты? Получил награду? Ты, правда, настоящий оруженосец? А подарок мне привез?
Она засыпала его вопросами, бросившись в распахнутые объятия, и почувствовала, как эти руки крепко обняли ее.
В ответ он засмеялся и сказал:
– Да, да, да! – И снова все в мире встало на свои места. Спустя некоторое время Гил отпустил ее и стал рассматривать. Изабелла зарделась от смущения и ожидания, зная о том, что тело ее изменилось за время отсутствия брата.
– Ты красивая, Изабелла. Я и не сомневался, что увижу красивую девушку, – наконец, сказал он ей, и личико сестры просияло от такой похвалы.
– Я согласен с тобой, Гил.
Изабелла посмотрела в ту сторону, откуда прозвучал приятный баритон, и тут же опустилась в низком реверансе.
– Ваша светлость. Вы вновь оказали честь замку Рашден своим посещением.
– Маленькая девочка, запомнившаяся мне, теперь совсем взрослая, – заметил Ричард Глостер, поднимая ее. – Вы не забывали о молитвах, миледи?
– Нет, Ваша светлость. Как могла я забыть?
– Я рад, благодарю, миледи, – сказал герцог и повернулся поприветствовать лорда Оадби и леди Шрутон, встревоженно стоявших в сторонке.
Годы были немилосердны к прожорливому графу и нервозной графине. Фигура графа расплылась до безобразия, и он страдал от подагры. Когда-то казавшееся привлекательным лицо леди Шрутон сморщилось, и она пыталась скрыть морщины под слоями грима, а реверанс, в котором графиня игриво присела перед герцогом, показался ему нелепым.
– Добро пожаловать в Рашден, Ваша светлость, – нервно поприветствовал герцога граф. – Все готово здесь для Вашей светлости.
– Вы с леди Шрутон, на сей раз, хорошо осведомлены о моем приезде, – сухо ответил Ричард. – Ну что ж, посмотрим.
Потом герцог устремился в замок, подчеркнуто проигнорировав графиню. Та послала Ричарду Глостеру угрожающий взгляд, и, казалось, что ее лицо готово треснуть от злобы под толстой маской из пудры, потом она перевела взгляд на Изабеллу, желая убедиться, что девушка не выказывает неуважения, которое в виде исключения можно было простить графу. Свиные глазки лорда Оадби проследили за взглядом графини, и он облизнулся при виде Изабеллы, так как ему редко приходилось видеть девушку. Она старалась не попадаться графу на глаза.
«Так-так, маленькая козочка выросла и стала довольно соблазнительной девушкой…» – но граф отложил эти мысли до лучших времен. Взяв леди Шрутон под руку, поспешил в замок вслед за герцогом, на ходу нашептывая ей краткие рекомендации.
Но Изабелла даже не обратила на них внимания. Она все еще восхищенно смотрела на Гила, который подзадоривал ее своей улыбкой.
– Ну? – затаив дыхание, спросила девушка, едва сдерживая свое нетерпение. – Что за подарок ты привез, дорогой брат? Ты их прислал мне уже так много – веер, колокольчики, отрез шелка, что я представить не могу, чего мне не хватает. По правде говоря, ты был слишком щедр, Гил.
– Нет, это все мелочи. Вспомни, сестренка, день нашего расставанья. Какое я давал тогда тебе обещание?
Изабелла на некоторое время задумалась, но не могла вспомнить…
– Постой-ка! Да, теперь вспомнила! – воскликнула она. – Ты обещал привезти мне самого красивого придворного во всей Англии и сказал, что он бросит розы к моим ногам.
– И я понял, мадемуазель, что Гил – человек слова. Лорд Лионел Валерекс, наследник графства Сант-Сейвор, воспитывавшийся вместе с Гилом, низко поклонился и положил к ногам Изабеллы букет белых роз.
Впервые в жизни девочка онемела от изумления. Не простой смертный, а юный бог спустился к ней с небес, точно! Даже брат, который был «светом очей» для Изабеллы, слегка померк перед ослепительной красотой стоявшего перед ней юноши. Он был высоким и хорошо сложенным. За последние шесть лет тренировки в рыцарстве его мускулы стали твердыми и гибкими. На нем был костюм члена гильдии Глостера, а на ярко-голубой сатиновой накидке, подбитой золотом, развевающейся на плечах, были эмблемы – гербовый щит Сант-Сейвор – вместо белого вепря на эмблеме Ричарда. Его дублет был сшит из дорогого материала и отделан золотом. На узкой талии висел меч. Превосходной выработки чулки золотистого цвета и высокие черные кожаные сапоги подчеркивали стройные ноги. Кожа была смуглая, как мед, а на красивом лице уже пробивалась бородка. Разметавшиеся на ветру волосы вобрали в себя золотистый свет солнца, и Изабелла поймала себя на том, что ей страстно захотелось протянуть руку и потрогать их, лишь раз прикоснуться, чтобы убедиться, действительно ли они такие мягкие и шелковистые, какими казались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65