– Белла, любовь моя… – прошептал муж.
Для Изабеллы этого было достаточно. Она вздохнула от счастья, уютно свернувшись в колыбели его рук, положив голову ему на плечо. Призраки, бередившие ей душу, пропали. Сейчас в целом мире для нее существовал только ее муж.
Изабелла лежала в объятиях супруга, прислушиваясь к его мирному дыханию во сне: одной рукой он обнимал ее, прижимая к себе. Интимность этого момента позволила Изабелле почувствовать такую же удовлетворенность, какую она испытывала, занимаясь любовью с супругом. Пока муж спал, он казался ей таким же беззащитным, какой она сама была только что перед ним, и было так уютно и спокойно лежать на его плече.
Она нежно поцеловала мужа в губы, потом осторожно, чтобы не потревожить его сон, встала. Бросив нежный взгляд на спящую фигуру, Изабелла чуть заметно улыбнулась. Как же она любила своего лорда! Он был всегда связан с нею одной судьбой. Она знала это с того момента, когда впервые заглянула в его глаза.
Память вернула ее назад… к самому началу.
«Сколько же лет прошло с тех пор? – думала Изабелла. – Сколько лет прошло с того дня, когда в Рашден верхом на лошади приехал лорд, и я впервые увидела прекрасного рыцаря, его обаятельное лицо?»
Небо потемнело. Похоже было, что собирается дождь, но Изабелла не обратила на это внимания, так как она шла ко вновь поманившему ее пустырю. Со стенанием пронесся ветерок, всколыхнувший высокую траву и зашелестевший листьями старых дубов и тисов, но Изабелла не слышала этих звуков. Она погрузилась в раздумья, и мысли увели ее далеко от вересковых зарослей, по которым она бродила, вспоминая.
В ее мыслях была весна, и она, пятилетняя девочка, находилась в замке своего брата…
ГЛАВА 2
Замок Рашден, Англия, 1470 год.
Двое маленьких обитателей замка Рашден, веками служившего домом известного рода Эшли, переминаясь на высоком стуле, с любопытством смотрели сквозь щель, выходившую в большой зал замка. Маленькая Изабелла для безопасности держалась за руку брата Гильберта – единственное, что она осмелилась сделать для своего утешения. Ей очень хотелось прижатьса к нему потеснее, чтобы избавиться от преследовавшего ее весь день дурного предчувствия, но она боялась помять только что отглаженные складки парчового платья. Девочку предупредили о последствиях на случай, если она изомнет свой наряд, и у нее не было желания проверить, действительно ли Алиса, ее нянюшка, осуществит свои страшные угрозы, о которых так страстно говорила утром.
Несмотря на то, что ее внимание было поглощено щелью, в которую они по очереди подглядывали, девочка время от времени боязливо оглядывалась, чтобы убедиться, не вспомнил ли кто-нибудь об их присутствии, потому что детям строго приказали оставаться в своей комнате, пока за ними не пошлют. Но никто не приходил. Все были слишком заняты подготовкой к встрече лорда Персиваля Ренфреда, графа Оадбийского.
При этой мысли Изабеллу охватила паника, и она, подавив подступившее к горлу рыдание, крепко сжатым кулаком яростно потерла глаза, чтобы избавиться от жгучих слез печали, неожиданно заполнивших их. Ах, если бы только отец и мать были живы! Но лорд и леди Рашден умерли от какой-то ужасной изнурительной болезни, пронесшейся по деревне, и оставили Изабеллу и Гильберта одних на белом свете. Будучи единственными наследниками весьма богатого поместья Эшли, дети, естественно, стали подопечными короля, и их судьба, начиная с сегодняшнего дня, вверялась в руки лорда Персиваля, к приему которого все готовились с такой нервозностью. Именно лорда Персиваля Его величество назначил их опекуном, и Изабелла не сомневалась, что он окажется противным и злым.
Почему у нее закралось такое предчувствие, ей было еще трудно понять. Изабелла была впечатлительным созданием и имела живое воображение, а так как никто не позаботился о том, чтобы рассказать ей хоть что-нибудь об их будущем опекуне, – она знала только его имя – ее необузданная фантазия нарисовала все самое-самое худшее. «Лорд, наверное, великан – людоед, – решила она, – поэтому все боятся говорить о нем». Нервное волнение суетившихся внизу слуг лишь подтверждало опасения девочки. У нее так сильно заурчало в желудке, что Изабелла даже испугалась: не заболела ли она. Это было бы катастрофой, потому что в таком случае она непременно испортит платье.
Не прошло еще и нескольких месяцев, как ее родители лежали в могиле, и этот неожиданный и ошеломляющий поворот судьбы был невыносим для чувствительного молодого сердца Изабеллы. Казалось, что мир рушится вокруг нее, и она была бессильна предотвратить это. Изабелла понятия не имела о том, что существуют определенные традиции в подготовке к встрече гостей. Девочка не сомневалась лишь в том, что скоро приедет этот страшный незнакомец и станет управлять их жизнью.
– Ах, Гил, что с нами станет? – жалобно спросила она, осторожно пожимая руку брата, чтобы убедиться в том, что он – реальный, и что его пока у нее не отобрали.
Мальчик хотел сказать ей что-нибудь в утешение, какие-нибудь слова, которые Изабелле так хотелось услышать, но он был напуган так же, как и она, поэтому не знал, что ответить.
Гильберт слегка поерзал на жестком стуле, осторожничая, чтобы белоснежный шелковый дублет, аккуратно подтянутый ремнем на талии, остался таким же чистым и накрахмаленным, каким он его надел. Гила тоже строго предупредили, чтобы не испортил одежду, и, будучи исполнительным мальчиком, он строго следовал совету своего наставника, господина Джексона.
– Я не знаю, Белла, – наконец, ответил ей брат с таким же, как у нее, мрачным выражением лица.
– Это ужасно… это ожидание, – со вздохом сказала Изабелла.
– Да, но дольше ждать нам не придется, сестричка. Неужели ты не слышишь, как караульные провозглашают о прибытии лорда Оадби?
– Да, но лучше бы я не слышала, – ответила она брату, испуганно сосредоточив свое симпатичное личико. – Ах, Гил, зачем ему надо сюда приезжать? Почему мы не можем жить так, как раньше?
– Потому что мы – подданные короля.
– Но я не понимаю, почему. В Рашдене есть другие дети, чьи родители умерли от болезни, но Его величество не посылал никого, кто бы о них заботился.
– Родители этих детей – простые арендаторы, Белла, – деликатно напомнил ей Гил. – Мы же – титулованные, сестричка, – заявил он, как будто это все объясняло, и, действительно, объяснило бы, будь Изабелла чуть постарше. – Теперь я – хозяин Рашдена, а ты – хозяйка.
Изабелле было странно представить себя на месте своей любимой мамы, и девочка страстно запротестовала, со всей горячностью и уверенностью, свойственным молодости.
– В таком случае я бы хотела быть бедной и простой.
Больше не было времени что-либо сказать, так как тут же тяжелые дубовые двери замка широко раскрыли, и лорд Оадби въехал под поклоны и реверансы слуг. Рядом с ним сидела женщина такой поразительной внешности, каких Изабелла ни разу не видела, и все ее прежние опасения были забыты, так как она с изумлением и подозрением уставилась на это причудливое создание, которому ее мать не позволила бы и шагу ступить за ворота замка.
Леди Беатрис Биггз, графиня Шрутонская, была одета в платье, ужасней которого Изабелла еще не видела. Ярко-розового цвета, оно было настолько открытым, что небольшая выпирающая грудь графини, казалось, вот-вот выскочит из декольте, и, к тому же, из него были видны верхушки темно-коричневых сосков. На ней была развевающаяся зеленая накидка, отороченная золотистым кружевом, и золотой пояс, безвкусно и вычурно украшенный изумрудами. Шею и запястья украшали ожерелье и браслеты из того же драгоценного камня, который сверкал также и в тяжеловесных серьгах, оттягивавших уши. На тщательно уложенных черных локонах громоздилась высокая, как шпиль, шляпа, с которой ниспадало море зелено-розовых ленточек. Более близкое изучение показало, что лицо леди Биггз не очень привлекательно, но тщательно накрашено с целью произвести впечатление загадочной таинственности. Ее поблескивающие темные глаза, казалось, искусно выделены, умело подведенные черной краской и оттененные светло-зеленой пудрой. Тонкие губы леди, напоминавшие лепестки роз, были недовольно надуты, а нос высокомерно вздернулся, когда она вскинула голову и огляделась вокруг, чтобы удостовериться, что ее появление оказало должное впечатление. Убедившись, что так оно и есть, леди Биггз сверху вниз взглянула на лорда Оадби (так как была на целую голову выше его) и с легким намеком на улыбку игриво похлопала его веером.
– Ха, Перси, – защебетала она, – здесь так же мрачно, как в темнице.
Изабелла и Гильберт задохнулись от возмущения и сжались, услышав, что это высказывание относится к их старинному дому. Замок стоял еще со времен Вильгельма Завоевателя и был одним из лучших замков во всей Англии.
– Извините, мадам, – заговорил сэр Линдел, делая вид, что не понял значения сказанного, – но мы еще скорбим по усопшим графу и графине Рашден.
Женщина, кажется, поначалу удивилась, но потом, придя в себя, недовольно посмотрела на седого рыцаря и ответила:
– Ах, да, конечно, – и холодно отвернулась, как будто догадавшись, что сэр Линдел счел ее недостаточно очаровательной, что соответствовало истине.
Пожилой человек, действительно, остался крайне недоволен опекуном, назначенным королем, и отметил, что госпожа лорда Оадби, леди Шрутон, еще менее привлекательна. Не в первый раз после смерти графа и графини Рашден сэр Линдел задумался над судьбой Изабеллы и Гильберта. Едва он вошел во двор, как тут же заметил подсматривающих через щель детей и понял, что они пришли в отчаяние, увидев своего опекуна.
Лорд Оадби настолько отличался от отца детей, что было просто невозможно не сравнить их не в пользу первого. Граф Рашден был высоким привлекательным мужчиной, чье великодушие с домочадцами и арендаторами не знало границ. Он управлял имением и подданными с величайшей добротой и пониманием, порой был строг, но справедлив. Граф хорошо относился к своим землевладельцам и уважал их жен. Ни одной женщине в графстве Рашден не надо было бояться быть изнасилованной или обесчещенной, пока был жив старый лорд. Он нежно любил свою жену и ни разу не опустился до того, чтобы ударить ее, даже в гневе, а те, кто не платили своим женам той же монетой, вскоре оказались нежеланными гостями в замке.
В отличие от него, лорд Оадби был приземистым и дородным, с лысеющей головой и маленькими похотливыми глазками, большим красным носом, цвет которого, сэр Линдел не сомневался, выдавал чрезмерное пристрастие к спиртному. Вырядившись, как на карнавал, лорд Оадби был одет в малиновый сатиновый дублет, отделанный серебром. Его толстые, как столбы, ноги были обтянуты зелеными чулками, а на ногах – малиновые туфли с загнутыми вверх мысами, с которых свешивались крохотные серебряные колокольчики, звеневшие, когда он семенил ногами несмотря на тучную фигуру и размахивал обильно надушенным белым, кружевным носовым платком, который держал в руке.
Сэр Линдел не сомневался, что лорд Оадби очень богат и имеет положение при дворе, иначе он вряд ли бы смог стать опекуном детей; но, тем не менее, это не произвело на преданного своим бывшим господам рыцаря должного впечатления. Он вздохнул и покачал головой. Старый охранник боялся, что все худшее еще впереди, так как не думал, что лорд Оадби будет таким же справедливым хозяином, каким был усопший граф. Похотливый взгляд поросячьих глазок нового хозяина оценивающе окидывал служанок, и, как толстый павлин, он с важным видом расхаживал и прихорашивался перед ними; и впервые за свою долгую жизнь в замке, сэр Линдел увидел страх на лицах девушек. Он молча поблагодарил Бога за то, что Изабелле было всего пять лет.
Дети наверху еще крепче взялись за руки и с тревогой посматривали друг на друга.
– Ох, Гил, этот человек еще ужасней, чем я его представляла, – со вздохом сказала Изабелла, потому что от нее не ускользнуло, как, обычно дружелюбные, на этот раз служанки уклонялись от оценивающих хищных взглядов лорда Оадби. – Да еще эта противная женщина рядом с ним! Гил, как ты думаешь, это его жена.
– Нет, – ответил Гил, который, будучи сообразительным мальчиком, почерпнул много сведений из разговоров среди рыцарей замка. – Она всего лишь его проститутка, Изабелла. Какой позор! Он привел сюда ПРОСТИТУТКУ на место нашей матери!
В глазах детей это было еще большим оскорблением, чем то, что было сказано об их доме: мать все считали самой красивой и грациозной среди знатных дам, и дети ее горячо любили.
– Ах, Гил! – снова жалобно заскулила Изабелла. В ее глазах были стыд и гнев от бессилия перед фактом осквернения памяти матери. – Что нам делать?
– Ничего, Белла, – ответил брат дрожащим от гнева голосом, решительно стиснув зубы. Лицо мальчика вдруг омрачилось от ненависти. – Мы ничего не можем поделать, милая сестренка. Но, обещаю тебе, что когда-нибудь заставлю этого ублюдка заплатить за оскорбление, которое нанес он нам и нашим близким. Клянусь!
– Ты не одинок, брат, потому что всегда и во всем я с тобой. Мы должны исполнить обещание, – решительно произнесла Изабелла, еще крепче сжимая его руку, – только вместе противостоять этому дьяволу, который пришел в нашу жизнь, и никогда не забывать сегодняшний день.
– Решено. Скрепим клятву кровью, Белла, – потребовал мальчик, вытаскивая из-за пояса свой драгоценный столовый нож.
Изабелла достала из-за пояса свой собственный нож и порезала ладонь, прижав ее потом к ладони брата.
– Клянемся! – в один голос сказали дети. – Пусть будет так!
И с этого момента между ними зародились узы, которыми они должны были быть связаны всю оставшуюся жизнь.
Потом, когда Изабеллу и Гильберта позвали в зал, чтобы представить им их опекуна и новую госпожу, непокорность, ранее овладевшая детьми, была тщательно спрятана под маской смирения на их лицах. Когда детей представляли, Изабелла присела в реверансе, а Гил отвесил легкий поклон – вежливо, но без почтения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65