К ее полному ужасу, тело браконьера какое-то мгновение продолжало стоять, прежде чем бесформенной кучей рухнуло на землю, по которой уже ручьем текла кровь к месту, где лежала голова Фесса. Его мозг все еще работал, и глаза мгновение заморгали от потрясения, прежде чем с мольбой они, наконец, не застыли неподвижно. Боже мой! В это страшное скоротечное мгновение голова человека еще жила, и он знал, что с ним случилось! У Изабеллы подкосились ноги, и ее вырвало прямо на траву. Она прислонилась к дереву, чтобы не упасть, потом выронила нож и дрожащими руками закрыла лицо; пряча глаза. Вдруг ее снова затошнило и Изабелла поняла, что запачкала щеки и губы кровью браконьера.
Бо и Вотт обратились в бегство, но граф не пощадил их, зарубив их тем же способом, как и их друга. Голова Бо упала с плеч и покатилась по траве, пока не остановилась неподалеку от того места, где, съежившись, в смятении стояла Изабелла. Голова Вотта, казалось, спрыгнула с торса, взлетев в воздух, прежде чем упасть с глухим звуком на землю.
Мрачнее тучи, разъяренный Воррик повернул своего боевого скакуна, остановил его, потом спрыгнул с лошади и поспешил к Изабелле. Граф тоже был забрызган кровью, и жидкость медленно стекала с лезвия палаша, который он все еще держал в одной руке, падая на траву красными капельками, образовавшими на земле небольшую лужу.
Девушка смотрела на него широко распахнутыми от ужаса глазами, потом отвернулась и спрятала лицо, прижавшись к стволу дерева, которое поддерживало ее. Сдавленные всхлипывания вырывались у нее из горла, она ловила воздух ртом, пытаясь выбросить из головы потрясшие своей нереальностью сцены.
Воррик положил одну руку ей на плечо, и его прикосновение было необыкновенно нежным.
– Больно? – спросил он полным заботы голосом, так как увидел, что с нее сорвали платье, и боялся, что ее изнасиловали.
Изабелла отрицательно покачала головой в ответ, продолжая всхлипывать, пока граф молча стоял рядом. Но вдруг кабан завизжал и забился беспомощно в западне. Услышав визг, девушка медленно, плохо соображая, двинулась к яме и заглянула через край на раненое животное. К ней присоединился Воррик.
Животное лежало на боку, вздымавшемся от боли, дико работая ногами. В его теле торчали копья. Возле многочисленных колотых ран уже сгустилась кровь, и на них начали слетаться мухи.
Первой реакцией графа было тут же убить животное, и тем самым положить конец его страданиям, но, к своему удивлению, вместо этого он сказал Изабелле:
– Ты можешь его вылечить?
– Нет, – ответила она дрожащим голосом. – Будьте милосердны, убейте его побыстрее.
Воррик почувствовал боль в ее голосе.
– Отвернитесь, – негромко приказал он. Изабелла сделала, как ей было сказано, и услыхала последний крик кабана. Через несколько минут все стихло, и граф увел ее от западни, закрывая ей глаза на кровавую поляну и обезглавленные тела браконьеров, валявшиеся на земле. Он позвал своего коня Гволчмея. Когда тот подошел, Воррик снял висевшую у седла фляжку, смочил свой носовой платок и стал стирать кровь с Изабеллы. Она приняла его помощь беспрекословно, молча стоя перед ним, и граф понял, что Изабелла еще не отошла после шока. Когда Воррик повернул к себе ее прекрасное лицо, он заметил на нем кровоподтеки.
– Что с твоим лицом? – спросил он.
– Один из разбойников ударил меня…, – пояснила Изабелла голосом, полным боли и смущения.
– Тогда я рад, что убил их, – сказал граф, позабыв, что разыскивал Изабеллу с определенной целью – отшлепать ее, как следует.
Теперь, к его удивлению, мысль о том, что кто-то ударил ее, наполнила его яростью и возмущением. Она была такой маленькой и хрупкой для такого обращения. Воррик понял, что не может даже отругать ее за то, что уехала за пределы стен замка, так, как она уже была наказана значительно больше, чем он того желал. Когда Воррик закончил вытирать кровь с дрожащего тела, он привлек девушку поближе, чувствуя, что прикосновение необходимо для ее успокоения, и погладил ее волосы, прошептав что-то ласковое, когда она снова зарыдала у него на груди.
Граф не знал, как долго они так простояли, пока, наконец, он ее начал думать о полуобнаженном теле Изабеллы в другом свете: о плавных изгибах прижавшегося к нему тела, тонком аромате духов, чарующе проникавших в его раздувающиеся ноздри. Это был запах роз, белых роз – он уверен в этом. Запах смутно напомнил ему о матери. Он вздрогнул и выругался, мягко пытаясь оттолкнуть Изабеллу. В нем все еще жила страсть, овладевшая им после убийства трех человек, и он знал только один способ от нее избавиться. Ему в голову пришла мысль, что он имеет право взять Изабеллу, но Воррик тотчас же выбросил ее из головы. Это будет подобно изнасилованию, учитывая теперешнее состояние девушки, и, Бог свидетель, она и без того сегодня испытала слишком много. Кроме того, он чувствовал, что взять девушку силой означает навсегда обернуть ее против себя, и, странно, графа эта мысль очень тревожила. Он еще раз попытался отстранить от себя lевушку, но Изабелла сдавленно и слабо всплакнула, ухватившись руками, прижалась к нему и снова спрятала на груди свое лицо, найдя утешение в его близости.
Воррик заметил, что одна бретелька ее сорочки упала с плеча, обнажив значительную часть ее зрелой полной груди, которая ясно вырисовывалась код тонким бельем. Каким-то образом нижняя юбка тоже задралась и показала длинную ногу и бедро. Граф простонал и еще раз выругался, так как почувствовал, что возбуждается. Он снова попытался оттолкнуть Изабеллу, но она снова засопротивлялась, прижимаясь к нему и заглядывая Воррику в лицо вопросительным, страдающим и озадаченным взглядом.
Его янтарные глаза потемнели, так как он хотел ее. И вдруг, почувствовав его возбуждение, девушка поняла, что с ним происходит. Широко открыв глаза, она попыталась отстраниться от него, но было уже поздно.
– Женщина, – выдохнул Воррик, – ты искушаешь меня? – О, Боже мой, Изабелла, – и его рот сомкнулся на ее губах, а руки заключили девушку в объятия, крепкие, как железное кольцо.
Изабелла сопротивлялась, но граф держал ее, опаляя губы своими губами, его язык несмело приоткрыл губы девушки и скользнул внутрь, в восторге обвел язык, потом более требовательно, с нарастающей страстностью сделал это снова. Изабеллу захватил водоворот эмоций. Она была удивлена и взволнована, и в то же время испытывала страх. Изабелла попыталась сопротивляться, но неожиданно разгоревшееся в крови желание было слишком сильным, и вскоре она почувствовала, что против своей воли тает в объятиях Воррика. У нее закружилась голова, а сердце бешено заколотилось в груди. Эти чувства для нее были новыми и непонятными. Она же любила Лионела. Почему же тогда отвечала графу с такой пылкостью, которая, казалось, ожила и бушевала в ней огнем, вспышкой страсти, которая проникала ей в самую душу?
«Все из-за поцелуя! – яростно сказала она себе. – Да, из-за поцелуя!» Но губы Лионела не будили в ней таких чувств, они были мягкими и предлагающими. Поцелуй Воррика был страстным и необузданным – в него был вложен опыт всех прожитых лет, которые у Лионела были еще впереди, но Изабелла не понимала этого. Она только знала, что в этом человеке не было ни капли романтичности и он никогда не станет перед ней на колени, чтобы поклясться в любви, как Лионел. Нет, граф был воплощением страсти и силы: он возьмет то, что захочет, как взял сейчас ее губы, и не оставит ей шанса сопротивляться…. отказаться…
– Нет, – пробормотала она, подавляя страсть. – Нет, милорд, не делайте этого. Пожалуйста!
Но Воррик продолжал ее целовать, опаляя щеки, висок губами, спускаясь от ее шелковистых волос к лебединой шее, груди. Его пальцы нащупали бретельку сорочки, державшейся на одном плече. Сорочка упала. Нижняя юбка скользнула вниз, несмотря на все попытки Изабеллы удержать ее, так как граф одной рукой отвел руки Изабеллы за спину, обнажив грудь для глаз, и рук, и губ… Девушка простонала и снова попыталась сопротивляться, когда одна рука Воррика покрыла созревший бугорок. Граф нащупал губами один цветущий бутон и ласкал его, пока тот не стал упругим.
– Пожалуйста, милорд, – умоляла Изабелла, напуганная и смущенная тем, что и ее безудержно к нему влекло. – Я… я девственница, и… и… – Она собралась снова сказать ему о своей любви к Лионелу и попросить освобождения от помолвки. Но в этот момент девушка уловила звуки приближающихся рыцарей, которые, наконец, обнаружили ее местонахождение, и неубедительно закончила, – к тому же, сюда идут мои охранники.
Граф снова выругался, потом поднял голову, поглощая ее взглядом своих темных глаз, который заставил ее задрожать и в смущении отвести взор. Он поспешно надел ей сорочку, развязал свою накидку и набросил на нее, чтобы скрыть наготу девушки от взоров мужчин, появившихся на поляне.
– Миледи! – сэр Беовульф резко остановил своего взмыленного коня и, пораженный, не веря своим глазам, осматривал леди Изабеллу, ее опекуна и следы кровавого побоища на поляне. – Вам причинили вред?
Изабелла покачала головой, все еще дрожа в объятиях Воррика и молясь, чтобы ее верный страж не догадался, что она дрожит не от страха, а от пугающей и ошеломляющей страсти, которую разбудил в ней граф.
– С леди Изабеллой все в порядке, но не благодаря вам, – заявил Воррик, жестким от гнева голосом, потому что охранники прервали его занятия любовью. Но сэр Беовульф этого не знал.
– Милорд, – начал оправдываться рыцарь, – мы поехали за ней так быстро, как только могли, но лошадь нашей госпожи очень резвая и намного обогнала наших лошадей. Леди Изабелла скрылась так внезапно…
– Это не оправдание, – хмуро сказал ему лорд. – Вы всегда должны быть рядом со своей госпожой, даже если это стоит вам жизни! Только благодаря тому, что у сэра Эдрика хватило ума предупредить меня о намерениях леди Изабеллы выехать за пределы замка, я застал ее здесь, где разбойники чуть не изнасиловали вашу госпожу. Ее могли бы убить эти трое разбойников, которых мне пришлось здесь уложить.
– Да, милорд.
– Воррик, ради Бога, – умоляюще сказала Изабелла тихим голосом, положив руку ему на плечо. – Это и впрямь моя вина. Они пытались отговорить меня, но я и слушать не хотела, а когда услыхала крик раненого кабана, то, действительно, умчалась вперед, ни на что не обращая внимания, хотя они кричали, чтобы я подождала их. Не стоит обвинять сэра Беовульфа и других. Только меня одну вам нужно наказать.
Граф сверху вниз посмотрел на нее и увидел огромные серо-зеленые глаза, полные раскаяния и еще чего-то, ее мягкие чувственные губы, припухшие и посиневшие от его поцелуев. Он вспомнил об изгибах прижатого к нему тела и вкус ее нежного соска. Неожиданно для себя самого, он понял, что близость Изабеллы одурманивала его.
«Что она сделала со мной? – подумал граф. – Я взял у нее лишь несколько поцелуев, но и теперь хочу ее. Стоит мне только на нее посмотреть, я готов исполнить каждое ее желание. – Лесная нимфа, русалка! Она околдовала меня так же, как и всех остальных! Как можно винить рыцарей, если даже я не смог противостоять ее чарам?»
Он встряхнул головой, как будто хотел очистить ее.
– Хорошо, миледи. Вы будете находиться в замке Окенгейт, пока мы не найдем предателя и не выясним, где прячутся бандиты. Понятно?
– Да, милорд.
– Сэр Беовульф, вы вместе с остальными закопаете тела, а головы привезете с собой в замок. Мы посадим их на пики и выставим вдоль дороги как предупреждение тем, кто вздумает вторгнуться в эти владения.
– А что делать с кабаном, милорд? Сэр Деболт, конечно же, захочет увидеть его у себя на столе.
Граф увидел, как побледнело лицо Изабеллы при мысли, что животное, которое явилось причиной всех ее несчастий и убийства Ворриком браконьеров, просто съедят.
– Мясо кабана надо разделить между крестьянами, которые больше всего пострадали от нападений воров. Если сэр Джон спросит вас об этом, вы объясните, что это по моему приказу животное отправили в котлы крестьян, а не на кухню к сэру Джону.
– Да, милорд.
– Вы также зароете западню. Люди сэра Джона будут искать лошадь леди Изабеллы. Должно быть, она убежала во время побоища. Мои люди будут сопровождать меня и миледи Изабеллу до крепости. Когда закончите, доложите мне.
– Да, милорд.
Воррик повернулся и положил руки на талию Изабеллы, чтобы поднять ее в седло. Между ними как будто пробежал электрический разряд. Изабелла задохнулась, и граф тоже сделал резкий вдох, когда взгляд Изабеллы встретился с его пронзительным взглядом. Он заметил, что в ямочке на шее девушки быстро забился пульс, а он еле сдерживал себя, чтобы не взять ее прямо здесь.
Путь назад в Окенгейт был для них обоих сущим мучением, потому что Воррику приходилось одной рукой поддерживать Изабеллу, чтобы она не упала с лошади, и один раз, его пальцы нечаянно коснулись ее груди, отчего Изабелла покраснела, так как одного случайного прикосновения было достаточно, чтобы ее сосок отвердел.
Когда они приехали в замок, Изабелла поспешила ускользнуть в свою комнату, не смея даже взглянуть на графа и не обращая внимания на взволнованные крики служанок сэра Джона при ее появлении. Очутившись там, она заперла дверь на засов, желая побыть наедине со своим смущением, и, вся дрожа, села на кровать. Что-то случилось с ней, но Изабелла не понимала, что именно. «Неужели я настолько низменна? Ведь желая, пусть даже в мыслях, другого, я изменяю своему возлюбленному Лионелу. О, Более праведный! Что со мной происходит? И как мне теперь снова посмотреть в глаза Воррику или Лионелу?»
ГЛАВА 13
Воррик тоже пошел прямо к себе в комнату, но с другой целью. Убийство троих браконьеров привело его в состояние слепого неистового гнева и страсти, и в нем был разбужен мужской инстинкт защищать женщину, которая принадлежит ему. В довершение к этому, образ стоявшей рядом с ним Изабеллы, полуголой, тесно прижавшейся к его телу, напомнило ему, что он вот уже несколько недель обходится без женщины. Воррик чувствовал боль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65