Сколько ночей я потерял, напиваясь и мечтая о ней? Желая ее? Если бы она была мужчиной, я бы бросил ей вызов и убил бы на дуэли. Но Изабелла – женщина, и я отпускаю ее без борьбы. Дурак? Да, а надо бы бороться, чтобы завоевать ее, покорить сердце и душу, вычеркнув Лионела Валерекса из ее памяти. Более того, я думал, что мне достаточно ее хорошего отношения. Откуда я мог знать, что мне захочется ее любви? Да, любви. Я люблю Изабеллу, и все время ее любил, но не хотел себе в этом признаться. К черту мою гордость! Будь проклята моя самоуверенность! До того дня, как в палатке Лионела… я знал, а потом… потом… Ее предательство невыносимо! Я хотел убить ее, оскорбить, как она это сделала со мной. И все же… и все же… Неужели мне по-прежнему не хочется держать ее в своих объятиях и любить, пока она на закричит, не сдастся добровольно и не поклянется, что Лионел для нее ничего не значит? Ничего! НИЧЕГО! Услышать, как она клянется мне в своей любви! Мне – и только мне. Она так отчаянно пыталась что-то объяснить, когда все это случилось. Может быть, я был не прав, что не выслушал ее? Поверил, что она меня обманула? Если бы все произошло сейчас, как бы я себя повел? Даже не знаю. О Боже, Боже! Что только я наделал! Кэрливел сказал мне, что Изабелла меня любит, но я знаю, что брат ошибается. Это невозможно, потому что я был с ней так жесток и холоден. Однако, она моя жена! У меня есть право быть с ней, независимо от того, что у нас с ней что-то не так, независимо от того, хочет она меня или нет. Я возьму ее и заставлю меня захотеть, если даже она будет смеяться надо мной и презирать меня. Я завоюю ее любовь, если даже это – последнее, что мне предстоит сделать в жизни! Она моя, моя! Я не отступлю!»
Приняв решение, Воррик направился к двери и открыл ее.
– Пойдем, – сказал он своей перепуганной жене, – ты мне нужна!
Медленно, не зная, что и подумать, Изабелла поднялась и пошла за ним в комнату. Он сердился? Она не знала. Сегодня вечером Воррик не сказал ни слова об изменениях, которые она произвела в Хокхарсте. Возможно, он только и ждал этого момента, чтобы обрушить на нее весь свой гнев за то, что жена перевернула весь дом. Девушка содрогнулась. Воррик временами мог быть очень жестоким.
– Что случилось, милорд? – тихо спросила она. – Я сделала что-нибудь не то?
Он удивленно посмотрел на нее.
– Нет. Конечно нет.
– Тогда что вы от меня хотите?
Взмахом руки он показал на огромную кровать с балдахином, которая занимала почти всю комнату.
– От служанок я узнал, что только у меня новый матрац, и подумал, что тебе бы хотелось разделить со мной этот комфорт, – как бы между прочим сказал он.
Вначале, догадавшись, чего он хочет, Изабелла побледнела, – и у графа упало сердце. Все так, как он и предполагал: она больше не хотела его и собиралась ему отказать. Если он решил иметь ее, то ему придется это сделать силой, а от этого они не получат никакого удовольствия. Потом она покраснела и отвернулась, слегка задрожав, и Воррик понял, что ошибся. Он молча смотрел из-под полуопущенных ресниц, как она слегка дрожащими пальцами начала расшнуровывать платье. Изабелла боялась. Боялась так, как в первую брачную ночь. Потом граф понял, что для нее эта ночь была, КАК ТА, ПЕРВАЯ, потому что она не знала, чего ожидать.
Вдруг Воррик понял, каким он был сильным и мужественным, и какой хрупкой и женственной была Изабелла. На мгновение Воррик подумал о том, как бы чувствовал себя на месте девушки, и он, действительно, впервые в жизни понял, насколько беспомощна женщина перед мужчиной. Женщина может сражаться, даже вонзить в него кинжал, но сильный и решительный мужчина легко преодолеет все это и подчинит женщину своему желанию. Мужчина, который не является мужем женщины, может быть наказан за свои деяния в том случае, если ее может защитить другой сильный мужчина, но против своего мужа у нее нет защиты. Она была его собственностью, и он мог делать с ней все, что угодно. Неудивительно, что многие девушки боятся первой брачной ночи так же, как Изабелла боялась Воррика.
Но тогда он отбросил все ее страхи, рассеял все сомнения. Это было естественно: ее пугала неизвестность. Теперь, граф это понял, все обстояло гораздо сложнее. Женщина вверяла тело и душу – свою ЖИЗНЬ в руки мужчины – именно это ее пугало.
Да, вот сейчас Изабелла, немного застенчиво, снимет свою одежду, не выражая протеста, доверяя ему, полагаясь на его доброе отношение, хотя и знает, что муж хотел убить ее в тот день на турнире. Она сейчас думает, что Воррик ее презирает. Неизвестно, смог ли бы Воррик, оказавшись на ее месте, быть таким храбрым, как она? И ее мужество тронуло его.
– Белла, – выдохнул он, лаская ее этим словом. Изабелла обернулась, и ее платье упало к ногам.
– Да, милорд? – она не попыталась спрятаться от его бесстыдного откровенного взгляда, просто стояла, спокойно опустив глаза. Два больших шага – и он оказался возле нее.
– Белла, – он снова нежно произнес ее имя. Она не слышала такого ласкового обращения с того самого дня, когда проходил королевский турнир.
Она умоляюще посмотрела на него.
– Да, милорд? – снова сказала она.
Но Воррик не находил слов, чтобы сказать то, что хотел: впервые в жизни он смутился, а главное – растерялся. Он не должен спешить, ему нужно действовать осторожно. Если Воррик вдруг скажет, что любит ее, она сразу не поверит. Будет думать, что он просто издевается, чтобы в дальнейшем причинить ей боль. Им нужно подождать, и тогда своим ласковым обращением он сможет завоевать ее сердце.
– Ничего, ничего, – ответил Воррик.
Он взял ее лицо в свои ладони, запустил пальцы в волосы и взгляд затуманился, когда его губы коснулись ее губ. Казалось, что он целует ее целую вечность, касаясь ее слегка дрожащих рук, которые она держала возле груди, потому что не решалась коснуться его, но и не отталкивала от себя. Изабелла вцепилась руками в рубашку, так как ей показалось, что она сейчас упадет. Но Воррик безошибочно чувствовал дрожание ее таких ранимых губ своими губами. В какой-то момент ему захотелось узнать, дрожит ли жена от страха или от страсти. Он медленно отпустил ее. Руки скользнули по плечам к упругой груди.
«Как красива ее грудь! – подумал он. – Она такая белая, как мрамор, что даже видны голубые вены под кожей».
Муж провел по ее груди пальцами, приходя в восторг от того, что розовые бутоны напряглись, смущенно взволновались от его прикосновения. Он коснулся губами чувственного места на шее Изабеллы, где она грациозной линией переходила в плечо. Когда его губы коснулись этого места, возбуждая его языком, она почувствовала удовольствие. Язык мужа стал двигаться к ямочке на шее, где все быстрее и быстрее бился ее пульс. Затем его губы нашли грудь – сначала одну, потом вторую. Его удивляло, как мягкие розовые бугорки могут становиться такими твердыми. И то, что это случалось именно тогда, когда его рот смыкался на них и возбуждал их, приводило Воррика в неописуемый восторг. Зубы слегка покусывали их, а язык рванулся, чтобы пощекотать их розовые верхушки, пока они не стали еще тверже от желания и страсти.
Наконец, он отстранился и мягко подтолкнул Изабеллу к постели. Она скользнула в массивную кровать и казалась такой крошечной среди подушек, на которых устроилась, натянув на себя простыню, чтобы скрыть свою наготу.
Она смотрела на него широко раскрытыми серо-зелеными глазами, пока он в мерцании свечей снимал свою рубашку, обнажившую его широкую грудь со спутанными темными волосами, потом сбросил брюки. Воррик лег в постель рядом с ней и обнял ее, снова страстно поцеловав. Одна рука нетерпеливо ласкала складки ее женского начала. Обнаружив, что это потайное место было влажным и теплым, не желавшим больше ждать, Воррик очутился сверху и осторожно развел ее бедра. Самой верхушкой он прижался к ней и вошел в нее одним решительным движением, что заставило ее сгорать от желания, затем вошел дальше вглубь и так же быстро вышел. Потом повторил все снова и снова.
Изабелла завела ноги ему за спину и выгнула бедра, чтобы принять его. Но вдруг она почувствовала, что земля куда-то уплывала из-под нее. Поток ощущений потряс ее тело так, как еще не было раньше. Еще никогда Изабелла не возносилась на такую вершину чувств. Смутно она ощутила, как содрогнулось тело Воррика.
Он не двигался, но и не пытался оставить ее. Ему хотелось остаться ее частью. И только спустя некоторое время его пенис снова отвердел внутри. Почти сонные глаза Изабеллы удивленно распахнулись, и она заметила, как муж нежно смотрит на нее. В ее душе появилась крошечная надежда, что не все потеряно, небольшая надежда на то, что он сможет ее простить, снова поверит ей и будет заботиться о ней. Хотя полюбить ее снова Воррик не сможет – в этом Изабелла была твердо убеждена.
Как ей хотелось убрать с лица волосы, погладить его по щеке, прижать к своей груди и сказать, что она его любит. Но Изабелла ничего этого не сделала, интуитивно чувствуя, что еще слишком рано после того случая на турнире, и муж ей, конечно же, не поверит. Она чувствовала, что должна продвигаться осторожно и медленно в своих планах снова завоевать его сердце, отвоевать ту драгоценную заботу о ней, которую он проявлял.
Свечи давно уже погасли, но от луны струился мягкий свет, который окутывал их серебристым тающим покрывалом. Изабелла снова представила, что Воррик – языческий бог, пришедший из прошлого, древний демон ночи, который хочет украсть ее сердце и душу. Она видела, как его янтарные глаза сияют в полумраке, как два огонька, прожигающие ее собственный взгляд, как будто желая сквозь потайные уголки сознания выяснить самые сокровенные ее мысли. Изабелла слегка вздрогнула. Раньше ее муж называл колдуньей, и она думала, что это, действительно, так. Девушка удивительно подходила ему, была создана для него, а он, конечно же, был дьяволом.
Уже во второй раз она была готова поклясться, что в их любви было какое-то таинство, и теперь Изабелла снова почувствовала, как на нее начинает действовать колдовство: оно настигает ее и набрасывает свое волшебное покрывало. Она не могла отвести взгляд от Воррика. Его каштановая грива с золотистыми прядями манила ее пальцы, и ей страстно хотелось вторгнуться в их шелковистые волны. Помутившийся от страсти янтарный взгляд гипнотизировал и манил ее в свои глубины. Изгиб чувственного рта очаровывал Изабеллу, как только эти губы поглощали ее собственные.
Он взял ее груди в свои ладони и нежно, но страстно сжал их. Его пальцы вновь начали возбуждать соски, пока те не отвердели так же, как и его копье, проникавшее в ее сокровенные глубины.
Изабелла поняла, что не может даже пошевельнуться. Она не хотела двигаться, когда он погружался в нее все глубже, чаруя и вознося на вершину восторга.
Она простонала низким грудным голосом, как мурлыкает довольный кот, отчего он негромко рассмеялся прямо ей в ухо и страстно прошептал: «Колдунья, колдунья! Я заставю тебя забыть его, даже если мне придется убить тебя!»
Изабелла хотела заговорить, сказать ему, что никогда не любила Лионела и никогда не сможет его полюбить, потому что отдала свое сердце мужу. Но рот Воррика еще раз накрыл ее губы, не давая ей произнести то, что она хотела. Ему было все равно. По какой-то необъяснимой причине граф решил бороться за нее, завоевать ее любовь, которая и без того уже принадлежала ему.
Надежда, теплившаяся в ее груди, вспыхнула ярким огнем у нее при этой мысли. Она излечит мужа и получит его сердце! Изабелла крепко обняла своего любимого.
– Я забыла Лионела, – прошептала она, – забыла его, любимый!
С диким торжествующим рычанием Воррик приподнял ее бедра и поспешил опуститься в горячую влагу, пока она не вскрикнула, сдаваясь ему и отдавая себя вулканической лаве, поглотившей ее.
ГЛАВА 27
– Боже мой! – гневно прошипел лорд Данте де Фаренза, граф Монтекатини, резко скомкав письмо в руке. Потом он жестоко ударил посланника, который его принес, по губам, от чего мальчик растянулся на полу.
– Будь проклят этот сукин сун! Уэльский ублюдок! – продолжал громко граф.
Женщина, спокойно сидевшая у огня, поднесла дрожащую руку к горлу, потому что она ничего так не боялась, как взрывного характера итальянца. Иногда она ужасно жалела, что связалась с ним.
– Что… что случилось, милорд? – нервно спросила она, и в глазах появился испуг.
Он сказал по-итальянски фразу, которую потом перевел для женщины.
– Жизнь полна несчастий! Меня вызывают в Рим – меня позорно отзывают. Меня! Монтекатини! Выговаривают меня за турнир, в котором я вынужден был участвовать, в который меня втянул этот уэльский ублюдок. Будь проклят Хокхарст! Он расплатится за это, обещаю!
– Но… но я думала… Ты говорил, что твоя семья все уладит, – сказала женщина, запинаясь от страха: что теперь с ней станет, куда она пойдет? Что будет делать? – Ты же сказал, что из этого ничего не выйдет, – упрекнула та его.
Лорд Монтекатини испепелил ее взглядом.
– Ну, значит, я ошибался, – протянул он с сарказмом, который, словно острый нож, вонзился в ее сердце. – Боже праведный, быть отозванным домой с позором из-за какой-то чертовой битвы! Битвы, которая состоялась не по моей вине, и я в ней оказался побежденной стороной! Должно быть, Хокхарст стоит в ряду фаворитов короля Эдуарда, гораздо выше, чем я предполагал! Будь проклят этот уэльский ублюдок! Он расплатится за это, – повторил граф, скрипя зубами от гнева. – Я заставлю его заплатить, если даже это будет последним, что мне придется сделать в жизни!
Его взгляд снова наткнулся на женщину возле камина. Она сидела, съежившись от страха, больше чем обычно. В ее глазах стояли слезы. Возможно, он собирался побить ее, как делал раньше, когда был недоволен.
– Ну так чего ты хочешь? – гневно спросил итальянец. – Идиотка! Вставай! Не сиди здесь и не корчись от рыданий, как дура. Иди и собирай сейчас же свои вещи.
– Вы… вы имеете в виду, что я поеду с вами, милорд? – спросила женщина, забыв про свои страхи с зародившейся в душе надеждой.
– Ты, глупая дура! – взревел лорд Монтекатини.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65