https://wodolei.ru/catalog/uglovye_vanny/
Если ты имеешь в виду ту битву, когда погибли наш король и юный Шарлемань – то это явно не тот случай.– Но ведь тела их так и не нашли.– После пожаров это бывает – иногда труп может сгореть так, что от него остается только кучка золы.– Или не сгореть. Потому что не труп, – загадочно изрек Сергий.– Что ты хочешь сказать? – тут заинтересовался и первопечатник.– И как это может помочь батюшке Ивану-царевичу?– Не предлагаешь ли ты объявить его чудом выжившим кронпринцем? – снисходительно хмыкнул Гарри. – Это же полная чушь!– Сам дурак, – любезно улыбнулся ему Волк, а остальным торжественно провозгласил:– Есть тут у меня одна идейка...– Итак, любезнейший полковник Ольсен, вы говорите, что до сих пор не нашли этого мерзкого ярославского князя? – прервав доклад начальника королевских гвардейцев, принц Сержио, покручивая черный ус, поднялся с трона.Король-отец чувствовал себя немножко нездоровым сегодня вечером после целого дня, проведенного в душных задымленных подвалах, а от воплей пытаемых у него, ко всему прочему, еще и разболелась голова, и поэтому принять ежедневный доклад высших офицеров королевства он поручил своему сыну и наследнику. Пусть мальчик приучается, почувствует себя взрослым, не все ему по кабакам шляться и с прохожими задираться.И мальчик, почувствовав себя взрослым, не только приучался, но и приучал других. Например, все давно уже запомнили, что если юный принц говорит кому-то "любезнейший", то он имеет ввиду далеко не "милый сердцу". Хуже могло быть только "милейший", потому что, как правило, очень скоро про "милейшего" говорили или хорошо, или ничего.– Ваше высочество, мы ненадолго прекратили поиски этого преступника, так как людей у нас осталось немного, а в городе зреет недовольство правителем после вчерашнего обстрела южной части Мюхенвальда из катапульт, и мы считаем своим долгом...– Мне плевать, что вы считаете своим долгом. Вы должны делать то, что я считаю вашим долгом, вы поняли меня?– Так точно...– И где ваши люди, позвольте узнать, полковник?– Его величество по просьбе герцога Айса передал половину моих гв...– Моих, полковник, моих.– Да, конечно, ваших гвардейцев ему для укрепления обороноспособности гарнизона, и поэтому...– Поэтому вы взяли на себя смелость ослушаться моих приказаний, и полное безделье было вашей реакцией на них...– Никак нет, ваше высочество! – глаза полковника Ольсена встретились с глазам принца, и в них офицер прочел: "милейший". – Мы старались! Мы узнали адрес того красильщика, у которого лукоморцы проживали все это время, и завтра я самолично хотел пойти и арестовать его, чтобы ваше высочество могли собственноручно... собственнолично допросить его!..– Так чего же ты молчал, болван?! – кронпринц вскочил с места и выхватил меч. – Едем к нему! Немедленно! Остальные все свободны!– Коня!– Коня!– Коня кронпринцу!– Первый караул – по коням!– Факелы!– Факелы!– Ворота открывай!– Открыть ворота его высочеству!– Факелы зажигай!– Пошел!!!– Смотри, Гарри, там впереди что-то горит!– Горит вос-сход во тьме кр-ромешной... Ик.Вдали от главных улиц фонари не горели, и в ночи черного человека в черной туника, черной рубашке и черных лосинах видно не было, и только по голосу и сивушному амбре Санчес узнавал, что менестрель еще пока рядом.– Какой восход, ты чего, времени сейчас от силы часа три.– Ранний восход. Или п-поздний закат.– Нет, Гарри, я серьезно тебе говорю! Там пожар, и это недалеко от нашей "Радуги", по-моему буквально через дом от нас! Похоже, что это гончарная мастерская кума Тойе. Или ателье матушки Лесли?– Утром я напишу об этом песню. Ик. Может быть.– Прибавим шагу. Может, им там нужна помощь.– Сплясать вокруг к-костра? Фи, Санчес, это же й-язычество.– Гарри!– Я имел вв-вв-ввиду – посмотри, какой столб огня – там уже н-ничем н-не...– Гарри!!!– Ну ч-чт...– Это "Радуга"!!!..– Да нет...– Да!!!Ослепленный светом ревущего пламени, Санчес почти налетел на что-то большое, твердое и железное.Рыцарь!В свете пожарища колыхнулась отблескивающая металлом масса в черно-красно-желтых плащах.Королевские гвардейцы...Огромная рука в перчатке схватила его за плечо и развернула лицом к огню.– А это кто еще такой?Повинуясь скорее инстинкту, чем какой-то осознанной мысли, маленький красильщик рванулся, вывернулся из куртки и побежал.– Это он!!!– Вон он!!!– Держи его!!!– Кто упустит – разрежу на куски!!!– По коням!!!– Хватай!!!С ревом, гиканьем и грохотом отряд понесся в погоню за ставшим в одну минуту бездомным и безработным Санчесом. Вот и сбылась его мечта.Залаяли собаки. Захлопали ставни. Загудел набат на башне храма – то ли поднимая добровольцев на тушение пожара, то ли возвещая о штурме города, смене династий и конце света вместе взятых.– Горим!– Лотранцы!– Шантоньцы!!!– Спасайся!!!– Бей!!!– С дороги!– Наводнение!!!– Грабят!– Вон он!!!– Помогите!..– Воды!!! Воды!!!Санчес привалился к какой-то стене, не смог устоять на ногах и сполз по ней на землю.За что-то зацепилась и звучно разорвалась туника на спине.За сучок?..Деревянная стена... Это Собачник. Склады и хранилища. Господи Боже наш, Памфамир-Памфалон непорочный... Это куда же меня занесло...Казалось, что легкие он потерял где-то по дороге. Воздух попадал в трахею и, не находя дальнейшего пути, с раздраженным свистом вырывался обратно. Убивать будут – с места не сойду... Сам сейчас сдохну... Все...А где же ОНИ? Неужели оторва...– Кто-то юркнул куда-то туда!– Кто?– Кто-то!– Он где-то здесь!........................!– Где – здесь?– Где-то!– Идиот! Я ничего не вижу!– Так ведь ночь, ваше высочество!– Кретин!– Я видел – он свернул куда-то сюда!– Куда – сюда?! И тот, кто ответит "куда-то" – покойник!– Надо посветить...– Все равно не видно...– Еще факел...Красильщик попытался вжаться в стену, пополз вдоль нее, мысленно благословляя все святое на свете, за то, что в городе поднялся такой бедлам, что его рваного дыхания и хрипов не слышно уже в пяти метрах.– Ну, что?– Ничего не видно, ваше высочество...– А-а, болваны!..Послышалась короткая возня – похоже, факел поменял владельца, резкий выдох – и ночное небо прочертила огненная дуга, закончившаяся на крыше ближайшего здания.– Сейчас разглядим! Готовьтесь!Санчес просочился сквозь дыру в заборе, через которую в мирное время не всякая кошка пролезла бы, и где вприпрыжку, где на четвереньках, раздирая о камни штаны и ладони, галопом бросился прочь.Сухой просмоленный тес на крыше занялся в одно мгновение, как спичка. Новое зарево подпрыгнуло, озарило окрестности, метнулось направо, налево, вперед...– Проклятье!– Уходим!– Всех сгною!– Склады!– Склады!!!– Склады горят!!!– СКЛАДЫ ГОРЯТ!!!!!
* * *
– Больше одной в руки не давать!– Проходите, не задерживайтесь!– Куды прешь!– Я с утра тут за этим мальцом занимала!– Не помню я тебя!– Вас тут не стояло, гражданочка!– Не надо ля-ля! Я свои права знаю!– Ты свои права мужу на кухне качай!– Убери руки! Руки убери, кому говорят!..– Не трогай меня, мужланка!!!Конечно, всякий мало-мальски цивилизованный человек уже понял, что эти звуки издает не кто иной, как многорукое, многоногое, многоголовое и, самое главное, многоротое существо, которое заводится в любом населенным пункте после того, как известие о том, что продовольственные склады намедни сгорели дотла, становится общественным достоянием – очередь за хлебом.– Кто же поджег склады, не знаете? – тихий интеллигентный голос.– Нет, не знаю. Но говорят...– Тс-с-с!– Говорят, что кронпринц Сержио имеет к этому отношение...– Куда смотрит его величество!.. Он бы такого никогда себе не позволил!.. Наверное.– Молод ты еще, сынок. Не помнишь его, пока он еще просто братом короля был... А я во как помню! – присоединился тщедушный дедок с всклокоченными седыми волосенками на затылке. – Еще вот таким я его помню.– И что?– А-а, – махнул сухонькой ручной старичок. – Яблоня от яблока недалеко падает.– Тс-с-с!– Шарлемань Шестнадцатый, упокой его душу Памфамир-Памфалон, небось своему сынку такую бы взбучку задал!..– Целых полчаса, наверно, выговаривал бы!– Упокой его душу Памфамир-Памфалон...– Чью?– Сыночка маленького его, инфанта Шарлеманя, дитятко безвинное...– Царствие ему небесное...– Будет пухом земля...– А я вот слышал...– Тс-с-с!– А я вот слышал, что не погиб его высочество тогда.– Да не могет такого быть!– А если может?– А если правда?– Тела-то тогда не нашли, сынки, помню я...– А могилка чья в склепе?– Пустая. Старого короля меч, вроде, говорят, нашли, а от наследника – ничего...– Страх-то какой, боженька...– Нынешний король, рассказывают, приказал буквально просеять весь пепел сгоревшей деревни, каждый камушек перевернул.– Вон он как своего брата с племянником жалел! А вы говорите!..– Ага, жалел.– Пожалел волк кобылу...– Тс-с-с!– Заживо сгорели ведь, говорят...– Ох, не приведи Господь!– А кто говорит-то? Наш король и говорит!– М-да...– А что ж ему еще-то говорить-то? Что жив где-то маленький принц?– Ага, жди, скажет...– Тс-с-с!– А чего ж он маленький-то? Сейчас-то ему, наверное, годков восемнадцать исполнилось бы...– А то ведь поди и исполнилось...– Кабы жив-то он был, не страдали бы мы так, поди, от семени крапивного...– Тс-с-с!– Тс-с-с!!– Тс-с-с!!!– А, может, и найдется еще. Памфамир-Памфалон поможет.– Помоги ему всемогущий Памфамир-Памфалон!– А, может, и взаправду...– Да-а, всякое ведь бывает...– Не задерживайтесь!– Один каравай в руки!– Проходи, проходи, красавчик, не тормози народ!Заворачивая хлеб в платок, Иоганн Гугенберг быстро оглянулся и зашагал прочь. Надо было занести по дороге хлеб деду и встать в другую очередь.Через пару кварталов, проходя мимо хвоста своей старой очереди, он украдкой кивнул заспанному Ерминку. Тот, не прерывая разговора, подмигнул ему в ответ.План подпольного комитета по освобождению Ивана-царевича начинал действовать.Вечером комитетчики собрались на втором этаже одного из трактиров мастера Вараса. На этот раз собирались тайно, говорили тихо, пили мало – Серый объявил сухой закон до окончания операции. Возражений не было. Гарри не в счет.– Все идет как по писанному, – докладывал сеньор Гарджуло. – В общей сложности наша труппа побывала сегодня в сорока очередях. И только в одной Кастелло за его слова чуть не побили. Порвали костюм.– Сторонники Шарлеманя-Томаса?– Что он такого сказал?– Он сказал, что при Шарлемане Шестнадцатом было ничуть не лучше, а даже хуже, и что он любит теперешнего короля, и особенно благородного кронпринца Сержио.– Ха!– Гут. Чем хуже, тем лучше, – приговорил Волк, уписывая любимые бананы в шоколаде.– В моей очереди он бы камзолом не отделался, – самодовольно заявил Ерминок.– Да, ночной поджог, кажется, вывел народ из себя.– И теперь от нас будет зависеть, куда мы его приведем, – если бы у князя Ярославского был жилет, он, наверное, заложил бы за проймы большие пальцы и добавил: "Социалистическая революция неизбежна, батенька". И сам удивился бы. Но, ко всеобщему облегчению, жилеты на тот период только вышли из моды, и Вондерланд – несостоявшаяся колыбель – мог спать спокойно, хоть опасный момент и историческая месть были так близки...– Я постоял в семи очередях, – начал свой доклад мастер Варас, – и...На лестнице раздались торопливые шаги, дверь распахнулась, ударившись о загрустившего Гарри, что оптимизма ему не добавило, и в комнату влетел первопечатник.– Друзья, – едва перевел он дыхание, – Я хочу сообщить вам принепре... пренипре... при-непри... плохую новость. Помните, мы говорили тогда, что у потерянных кронпринцев всегда есть талисман, по которым их опознают старые няньки?– Не талисманы, а привычки.– Не привычки, а родинки.– Не няньки, а пастухи.– Какие пастухи? Какие родинки? Я говорю про пропавшего кронпринца Шарлеманя!– И садовники тоже.– Какие садовники?!– Ну, и?– Ну, так вот. Сегодня, когда я относил своему деду девятый каравай, я слегка задержался у него, присел передохнуть, так сказать, и мы с ним немножко поговорили.– Ну, и?– Мой дед служит архивариусом в королевской библиотеке. Поэтому он знает. Он сам это видел. Своими глазами. А кроме него про это знают только члены королевской семьи. Так что, я не знаю, что мы будем делать, – отчаянно взмахнув руками, закончил свои отчет Гугенберг.– Что знает?– Что видел?– Что делать?– Про талисман. То есть, медальон. Он был. Этот медальон был сделан в незапамятные времена, когда еще первый Шарлемань взошел на престол.– Во время Второго Пришествия?!– Да. И с тех пор передавался от короля к кронпринцу в день его рождения. Как символ какой-то, или тайный знак, или что-то вроде этого – дедушка не помнит, а может, и не написано это было.– Сколько ему лет-то, твоему деду?– С головой у него все в порядке, если ты это имел ввиду, арап, – обиделся юноша.– Презренный бледнолицый, – пробормотал мини-сингер, но от дальнейших комментариев при виде красноречивого кулака Сергия воздержался.– В феврале ему исполнилось восемьдесят восемь, и с тех пор этого манускрипта никто не видел.– Так ты ж, вроде, только что говорил, что сегодня отнес ему девять буханок? – озадачился Волк.– Этого пергамента с изображением медальона, я имел ввиду. Дед говорит, что тот эскиз набросал сам Шарлемань Первый. И что сам медальон могут узнать кроме членов королевской семьи только высшие служители церкви – первосвященник, второсвященник, третьесвященник там... И никто из простых смертных его никогда не видел. И что на том месте, куда он был положен, его там нет. А еще там было написано, говорит дед, что его ни с чем не перепутаешь, и что второго такого не существует...– Чего не существует? Маму... Наму... Муна... Пергамента?– Медальона...Повисла растерянная тишина.– А, может, принцесса Валькирия нам могла бы помочь? – наконец проговорил Серый. – Она же, какой ни какой, а член королевской семьи, и должна была быть посвящена в тайну этого медальона? Может, с ней можно как-нибудь поговорить?– Нельзя, – покачал головой Мур. – Она заточена в самую высокую и неприступную башню королевства – Черную Вдову – как когда-то, по преданию, колдунья Миазма заточила благородную Рапунцель. Только у Валькирии нет таких длинных кос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
* * *
– Больше одной в руки не давать!– Проходите, не задерживайтесь!– Куды прешь!– Я с утра тут за этим мальцом занимала!– Не помню я тебя!– Вас тут не стояло, гражданочка!– Не надо ля-ля! Я свои права знаю!– Ты свои права мужу на кухне качай!– Убери руки! Руки убери, кому говорят!..– Не трогай меня, мужланка!!!Конечно, всякий мало-мальски цивилизованный человек уже понял, что эти звуки издает не кто иной, как многорукое, многоногое, многоголовое и, самое главное, многоротое существо, которое заводится в любом населенным пункте после того, как известие о том, что продовольственные склады намедни сгорели дотла, становится общественным достоянием – очередь за хлебом.– Кто же поджег склады, не знаете? – тихий интеллигентный голос.– Нет, не знаю. Но говорят...– Тс-с-с!– Говорят, что кронпринц Сержио имеет к этому отношение...– Куда смотрит его величество!.. Он бы такого никогда себе не позволил!.. Наверное.– Молод ты еще, сынок. Не помнишь его, пока он еще просто братом короля был... А я во как помню! – присоединился тщедушный дедок с всклокоченными седыми волосенками на затылке. – Еще вот таким я его помню.– И что?– А-а, – махнул сухонькой ручной старичок. – Яблоня от яблока недалеко падает.– Тс-с-с!– Шарлемань Шестнадцатый, упокой его душу Памфамир-Памфалон, небось своему сынку такую бы взбучку задал!..– Целых полчаса, наверно, выговаривал бы!– Упокой его душу Памфамир-Памфалон...– Чью?– Сыночка маленького его, инфанта Шарлеманя, дитятко безвинное...– Царствие ему небесное...– Будет пухом земля...– А я вот слышал...– Тс-с-с!– А я вот слышал, что не погиб его высочество тогда.– Да не могет такого быть!– А если может?– А если правда?– Тела-то тогда не нашли, сынки, помню я...– А могилка чья в склепе?– Пустая. Старого короля меч, вроде, говорят, нашли, а от наследника – ничего...– Страх-то какой, боженька...– Нынешний король, рассказывают, приказал буквально просеять весь пепел сгоревшей деревни, каждый камушек перевернул.– Вон он как своего брата с племянником жалел! А вы говорите!..– Ага, жалел.– Пожалел волк кобылу...– Тс-с-с!– Заживо сгорели ведь, говорят...– Ох, не приведи Господь!– А кто говорит-то? Наш король и говорит!– М-да...– А что ж ему еще-то говорить-то? Что жив где-то маленький принц?– Ага, жди, скажет...– Тс-с-с!– А чего ж он маленький-то? Сейчас-то ему, наверное, годков восемнадцать исполнилось бы...– А то ведь поди и исполнилось...– Кабы жив-то он был, не страдали бы мы так, поди, от семени крапивного...– Тс-с-с!– Тс-с-с!!– Тс-с-с!!!– А, может, и найдется еще. Памфамир-Памфалон поможет.– Помоги ему всемогущий Памфамир-Памфалон!– А, может, и взаправду...– Да-а, всякое ведь бывает...– Не задерживайтесь!– Один каравай в руки!– Проходи, проходи, красавчик, не тормози народ!Заворачивая хлеб в платок, Иоганн Гугенберг быстро оглянулся и зашагал прочь. Надо было занести по дороге хлеб деду и встать в другую очередь.Через пару кварталов, проходя мимо хвоста своей старой очереди, он украдкой кивнул заспанному Ерминку. Тот, не прерывая разговора, подмигнул ему в ответ.План подпольного комитета по освобождению Ивана-царевича начинал действовать.Вечером комитетчики собрались на втором этаже одного из трактиров мастера Вараса. На этот раз собирались тайно, говорили тихо, пили мало – Серый объявил сухой закон до окончания операции. Возражений не было. Гарри не в счет.– Все идет как по писанному, – докладывал сеньор Гарджуло. – В общей сложности наша труппа побывала сегодня в сорока очередях. И только в одной Кастелло за его слова чуть не побили. Порвали костюм.– Сторонники Шарлеманя-Томаса?– Что он такого сказал?– Он сказал, что при Шарлемане Шестнадцатом было ничуть не лучше, а даже хуже, и что он любит теперешнего короля, и особенно благородного кронпринца Сержио.– Ха!– Гут. Чем хуже, тем лучше, – приговорил Волк, уписывая любимые бананы в шоколаде.– В моей очереди он бы камзолом не отделался, – самодовольно заявил Ерминок.– Да, ночной поджог, кажется, вывел народ из себя.– И теперь от нас будет зависеть, куда мы его приведем, – если бы у князя Ярославского был жилет, он, наверное, заложил бы за проймы большие пальцы и добавил: "Социалистическая революция неизбежна, батенька". И сам удивился бы. Но, ко всеобщему облегчению, жилеты на тот период только вышли из моды, и Вондерланд – несостоявшаяся колыбель – мог спать спокойно, хоть опасный момент и историческая месть были так близки...– Я постоял в семи очередях, – начал свой доклад мастер Варас, – и...На лестнице раздались торопливые шаги, дверь распахнулась, ударившись о загрустившего Гарри, что оптимизма ему не добавило, и в комнату влетел первопечатник.– Друзья, – едва перевел он дыхание, – Я хочу сообщить вам принепре... пренипре... при-непри... плохую новость. Помните, мы говорили тогда, что у потерянных кронпринцев всегда есть талисман, по которым их опознают старые няньки?– Не талисманы, а привычки.– Не привычки, а родинки.– Не няньки, а пастухи.– Какие пастухи? Какие родинки? Я говорю про пропавшего кронпринца Шарлеманя!– И садовники тоже.– Какие садовники?!– Ну, и?– Ну, так вот. Сегодня, когда я относил своему деду девятый каравай, я слегка задержался у него, присел передохнуть, так сказать, и мы с ним немножко поговорили.– Ну, и?– Мой дед служит архивариусом в королевской библиотеке. Поэтому он знает. Он сам это видел. Своими глазами. А кроме него про это знают только члены королевской семьи. Так что, я не знаю, что мы будем делать, – отчаянно взмахнув руками, закончил свои отчет Гугенберг.– Что знает?– Что видел?– Что делать?– Про талисман. То есть, медальон. Он был. Этот медальон был сделан в незапамятные времена, когда еще первый Шарлемань взошел на престол.– Во время Второго Пришествия?!– Да. И с тех пор передавался от короля к кронпринцу в день его рождения. Как символ какой-то, или тайный знак, или что-то вроде этого – дедушка не помнит, а может, и не написано это было.– Сколько ему лет-то, твоему деду?– С головой у него все в порядке, если ты это имел ввиду, арап, – обиделся юноша.– Презренный бледнолицый, – пробормотал мини-сингер, но от дальнейших комментариев при виде красноречивого кулака Сергия воздержался.– В феврале ему исполнилось восемьдесят восемь, и с тех пор этого манускрипта никто не видел.– Так ты ж, вроде, только что говорил, что сегодня отнес ему девять буханок? – озадачился Волк.– Этого пергамента с изображением медальона, я имел ввиду. Дед говорит, что тот эскиз набросал сам Шарлемань Первый. И что сам медальон могут узнать кроме членов королевской семьи только высшие служители церкви – первосвященник, второсвященник, третьесвященник там... И никто из простых смертных его никогда не видел. И что на том месте, куда он был положен, его там нет. А еще там было написано, говорит дед, что его ни с чем не перепутаешь, и что второго такого не существует...– Чего не существует? Маму... Наму... Муна... Пергамента?– Медальона...Повисла растерянная тишина.– А, может, принцесса Валькирия нам могла бы помочь? – наконец проговорил Серый. – Она же, какой ни какой, а член королевской семьи, и должна была быть посвящена в тайну этого медальона? Может, с ней можно как-нибудь поговорить?– Нельзя, – покачал головой Мур. – Она заточена в самую высокую и неприступную башню королевства – Черную Вдову – как когда-то, по преданию, колдунья Миазма заточила благородную Рапунцель. Только у Валькирии нет таких длинных кос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105