Я сказала им, что ей об этом еще не сообщили и что я ни при каких обстоятельствах не разрешу им с ней говорить. Майло предложил им поговорить с отчимом — они немного порыли копытом землю, пофыркали, но согласились.Ее улыбка говорила о том, что успех не был для нее сюрпризом. * * * На парковочной площадке «Кружки» скопилось столько машин, что создавалось впечатление, будто ресторан открыт: «мерседес» Рэмпа, «тойота» Ноэля, коричневый «шевроле», «фиат» Майло и темно-синий «бьюик», который я тоже где-то раньше видел.Нанятых Майло наблюдателей нигде не было видно. Либо они не работали, либо работали чертовски ловко.Выйдя из машины, я заметил, как кто-то выскочил из здания с черного хода и помчался через площадку.Бетель Друкер в белой блузке, темных шортах и сандалиях на плоской подошве. Развеваются светлые распушенные волосы, подпрыгивают груди. Секунду спустя она уже сидела за рулем коричневого «шеви», резко дала задний ход со своего места на задней площадке, потом рванула вперед, под визг шин вырулила на дорожку и понеслась по ней в сторону бульвара. Не останавливаясь, резко свернула направо и умчалась прочь.Я пытался разглядеть за стеклами ее лицо, но поймал лишь отраженную вспышку горячего белого солнечного света.Только успел замереть вдали шум ее двигателя, как входная дверь «Кружки» открылась, и вышел Ноэль. Вид у него был растерянный и испуганный.— Твоя мама поехала вон в том направлении, — сказал я, и его глаза конвульсивно дернулись в мою сторону.Я подошел к нему.— Что случилось?— Я не знаю, — ответил он. — Пришли полицейские поговорить с Доном. Я был на кухне, кое-что читал. Мама вышла, подала им кофе, а когда вернулась, я заметил, что она страшно расстроена. Я спросил, что случилось, но она не ответила, а потом я увидел, как она ушла.— А что сказали полицейские Дону, ты знаешь?— Нет. Я уже говорил, я был на кухне. Хотел спросить ее, в чем дело, но она просто ушла, не сказав ни слова. — Он посмотрел вдоль бульвара. — Это на нее не похоже...Он горестно опустил голову. Темноволосый, красивый, печальный... В нем было что-то от Джеймса Дина. У меня на голове шевельнулись волосы.Я спросил:— Как по-твоему, куда она могла поехать?— Да куда угодно. Ей нравится ездить — она же весь день тут в четырех стенах. Но обычно она говорит мне, куда едет и когда вернется.— Вероятно, она в состоянии стресса, — сказал я. — Оттого, что закрыт ресторан. От неуверенности в будущем.— Она боится. В «Кружке» была ее жизнь. Я сказал ей: даже если случится худшее и Дон не откроется снова, она легко найдет работу в другом месте, но она ответила, что так, как здесь, больше уже не будет, потому что... — Заслонив глаза одной рукой, он посмотрел в обе стороны бульвара.— Потому что что, Ноэль?— А? — Он растерянно посмотрел на меня.— Твоя мама сказала, что так, как здесь, больше уже не будет, потому что...— Неважно, — сердито буркнул он.— Ноэль...— Это не имеет значения. Мне нужно идти.Сунув руку в карман джинсов, он вытащил связку ключей, подбежал к «селике» и уехал.Я был все еще погружен в свои мысли, когда подошел к двери ресторана. Вместо таблички с надписью «ЛЕНЧ ОТМЕНЯЕТСЯ» была выставлена табличка «ЗАКРЫТО ДО ДАЛЬНЕЙШЕГО УВЕДОМЛЕНИЯ».Внутри освещение было включено на полную яркость, придавая интерьеру дешевый вид, высвечивая каждую шершавинку на деревянных панелях, каждую затертость и каждое пятно на ковре.Майло сидел на табуретке у стойки бара с чашкой кофе в руках. Дон Рэмп расположился в одной из кабинок вдоль правой стены. Перед ним стояла бутылка виски, стакан и чашка — такая же, как у Майло. Еще две чашки кофе стояли ближе к внешнему краю стола. На Рэмпе была все та же белая рубашка, в которой я видел его у плотины. Он выглядел так, будто только что вернулся с экскурсии по преисподней.Над ним стояли начальник полиции Чикеринг и полицейский Скопек. Чикеринг курил сигару. У Скопека был такой вид, словно и он не отказался бы от сигары.Когда я вошел, Чикеринг повернулся ко мне и нахмурился. Скопек последовал его примеру. Майло отпил кофе. Рэмп не сделал ничего.Это было похоже на неудавшееся собрание членов элитарного клуба.— Привет шефу полиции, — сказал я.— Доктор. — Чикеринг шевельнул рукой, и столбик пепла упал в пепельницу рядом с бутылкой Рэмпа. Бутылка была на две трети пуста.Я подошел к бару и уселся рядом с Майло. Он поднял брови и коротко улыбнулся.Чикеринг снова повернулся к Рэмпу.— Ладно, Дон. Похоже, с этим все.Если Рэмп как-то отреагировал, то я этого не заметил.Чикеринг взял одну из стоявших с краю чашек кофе и сделал большой глоток. Облизав губы, он подошел к бару. Скопек последовал за ним, но держался немного сзади.Чикеринг заговорил:— Я тут в обычном порядке выясняю кое-какие вопросы, доктор, — в плане помощи хорошим друзьям из Полицейского управления Лос-Анджелеса. В связи с тем, что случилось с покойным мистером Макклоски. Вы ничего не хотите добавить к нашему общему неведению?— Ничего, шеф.— Ладно, — сказал он и сделал еще один глоток кофе, после чего чашка оказалась пустой. Не глядя, он протянул чашку за спину, где Скопек взял ее и поставил на стол, за которым сидел Рэмп.— Что касается меня, доктор, то я считаю этот случай просто воздаянием по заслугам. Но я его расследую в плане услуги Лос-Анджелесу. Так что я вас спросил и все.Я кивнул.— А как все остальное? Как дела у Мелиссы?— Нормально, шеф.— Ну и хорошо. — Пауза. Колечки дыма. — Не знаете, кто будет теперь управлять всем хозяйством?— Не могу сказать, шеф.— Мы только что оттуда. Застали у Мелиссы адвоката. Адвокат — женщина. Из фирмы в западной части города. Не знаю, насколько хорошо она знакома с жизнью нашего района.Я пожал плечами.— Глен Энгер — хороший человек, — продолжал он. — Вырос здесь. Я знаю его много лет.Я промолчал.— Ну, ладно, — снова сказал он. — Надо идти — тут не соскучишься. — Он повернулся к Рэмпу. — Береги себя, Дон. Если что — звони. Масса народу тебя поддерживает — все будут ждать с нетерпением, когда опять откроется твой гриль и можно будет заказать отбивную на косточке, вырезку по-ньюйоркски и ф.м.Он подмигнул Рэмпу. Рэмп не шелохнулся.Когда Чикеринг и Скопек ушли, я спросил:— Ф.м. — что это такое?— Филе миньон, — ответил Майло. — До твоего прихода мы тут очень мило болтали о говядине. Шеф полиции — большой «знаток». Покупает эти готовые стейки из Омахи.Я посмотрел на Рэмпа, который сидел все так же неподвижно.— А он принимал участие в обсуждении? — очень тихо спросил я.Майло поставил чашку настойку бара. Осколки разбитого зеркала удалили. На его месте осталась голая штукатурка.— Нет, — ответил он. — Он вообще ничего не делает, только сосет виски.— Что слышно о Никвисте?— Ровным счетом ничего. Да никто его и не ищет.— Почему лос-анджелесская полиция прислала сюда Чикеринга?— Чтобы им не пришлось никого в Сан-Лабрадоре гладить против шерстки и в то же время можно было сказать, что работа сделана.— Чикеринг сказал что-нибудь новое о Макклоски?Он покачал головой.— Как реагировал Рэмп, когда об этом услышал?— Уставился на Чикеринга, потом заглотнул большую дозу виски.— Не удивился тому, что Макклоски мертв?— Может, какой-то проблеск, но трудно сказать. Он почти ни на что не реагирует. От крепкого мужика тут мало что осталось.— Если только это не игра.Майло пожал плечами, взял чашку, заглянул в нее и опять поставил.— Дон, — окликнул он Рэмпа через зал, — могу я чем-нибудь помочь вам?Из кабинки не донеслось ни звука. Потом Рэмп медленно, очень медленно покачал головой.— Ну как, — спросил Майло, снова понизив голос, — удалось тебе съездить в Западный Голливуд?— Удалось, но давай поговорим на улице.Мы вышли на парковочную площадку.— Твой наблюдатель на месте или нет? — поинтересовался я.— Профессиональная тайна, — усмехнулся Майло. Потом сказал: — В данный момент нет, но ты бы все равно его не заметил, можешь мне поверить.Я пересказал ему все, что узнал о Кэти Мориарти и об Айлин Уэгнер.— Ладно, — сказал он. — Твоя версия с Гэбни выглядит уже лучше. Они что-то провернули в Бостоне, засветились и свалили на запад, чтобы продолжать провертывать.— Дело гораздо сложнее, — возразил я. — Именно Айлин Уэгнер направила ко мне Мелиссу. Спустя несколько лет она умирает в Бостоне, чета Гэбни покидает Бостон, а вскоре после этого они лечат Джину.— В вырезке, которую хранила Мориарти, есть намек на то, что смерть Уэгнер не была самоубийством?Я отдал ему вырезку.Прочитав ее, он сказал:— Похоже, что никто не собирался этим заниматься. А если бы там не проявилось что-то подозрительное, разве Мориарти стала бы держать эти вырезки при себе?— Наверно, ты прав. Но ведь должна же быть какая-то связь — что-то такое, что Мориарти нашла, как она думала. Уэгнер изучала психологию в Гарварде, когда Гэбни еще там работали. Вероятно, она каким-то образом соприкоснулась с ними. Кэти Мориарти интересовали все трое. И все трое знали Джину.— Когда ты виделся с Уэгнер, что-нибудь в ней показалось тебе странным?— Нет. Но ведь я ее не анализировал — это был десятиминутный разговор одиннадцать лет назад.— Значит, у тебя нет причин ставить под сомнение этичность ее поступков?— Абсолютно никаких. А что такое?— Просто размышляю. Если она соблюдала правила этики, то не стала бы ни с кем говорить конкретно о Джине, верно? Даже с другим медиком.— Правильно.— Тогда как же Гэбни могли узнать о Джине от нее?— Может, они и не узнали. Конкретно о ней. Но когда Уэгнер стало известно, что Гэбни специализируются в области лечения фобий, она могла обсудить с ними случай Джины в общих чертах. Обмен мнениями между медиками никто не сочтет нарушением этики.— Причем в данном случае страдающий фобией пациент богат. — Живет, словно принцесса в замке. Это слова Уэгнер. Она была поражена богатством Джины. Могла рассказать об этом кому-то одному или обоим супругам Гэбни. А когда для Гэбни пришла пора поискать более тучных пастбищ, они вспомнили о ее рассказах и отправились в Сан-Лабрадор. А контакт с Джиной был установлен, когда им позвонила Мелисса.— Совпадение?— Это ведь очень маленький городок, Майло. Но мне все равно не ясно, почему Кэти Мориарти хранила вырезку с информацией о самоубийстве Уэгнер у себя в альбоме.— Возможно, Уэгнер была для Мориарти источником информации. О проделках Гэбни.— И возможно, Уэгнер из-за этого умерла.— Ну, ты даешь! Но знаешь, когда я вернусь, мы можем покопать в этом направлении. Заставим Сузи покопать — это по ней. Если Гэбни присосались к состоянию Джины, она это обязательно раскопает. За отправную точку можно было бы взять эстамп Кассатт. Если передача не была законно оформлена, Сузи вцепится в них мертвой хваткой.— Когда ты вернешься откуда? — спросил я.— Из Сакраменто. Сузи отправляет меня туда в командировку. Похоже, у адвоката Дауса в последнее время какие-то неприятности с коллегией адвокатов, но по телефону они это обсуждать отказываются и даже при личной встрече требуют надлежащих документов в подтверждение того, что эти сведения мне действительно необходимы. Я уезжаю из Бербанка в шесть десять. Она перешлет мне бумаги по факсу прямо на место завтра утром. В час у меня встреча с несколькими банкирами, в половине четвертого — в коллегии адвокатов. После этого, говорит Сузи, придет очередь и других пунктов повестки дня.— График плотный.— Эта леди не терпит лодырей. У тебя что-то еще?— Да. Бетель могла слышать, когда Чикеринг говорил Рэмпу о смерти Макклоски?— Она была в комнате, разливала кофе. А что?Я рассказал ему о спешном отъезде официантки.— Возможно, что дело просто в эмоциональной перегрузке, Майло. Секундой позже я разговаривал с Ноэлем, и он сказал, что она испытывала стресс, боялась потерять работу. Возможно, известие еще об одной смерти оказалось последней каплей. Но я думаю, что она так отреагировала именно на смерть Макклоски. Потому что я думаю, что Макклоски — отец Ноэля.Изумление, отразившееся на лице Майло, доставило мне истинное удовольствие. Я почувствовал себя словно мальчишка, который наконец-то выиграл у отца в шахматы.— Вот это бросок, — вымолвил он. — Откуда ты это взял?— Через свои вибриссы. В конце концов я это вычислил. Здесь не было никакой связи с поведением Ноэля, — все дело в его внешности. Я понял это буквально несколько минут назад. Он был расстроен из-за матери, опустил голову, и у него на лице появилось выражение покорности судьбе — точная копия того выражения, которое можно видеть у Макклоски на снимке, сделанном в момент ареста. Стоит только подметить это сходство, и оно становится поистине поразительным. Ноэль невысок, темноволос, хорош собой — почти красив. Макклоски раньше тоже был привлекательным, причем в этом же стиле.— То было раньше, — сказал Майло.— Вот именно. Тот, кто не знал его тогда, в те старые времена, ни за что бы не заметил сходства.— В те старые времена, — пробормотал Майло и пошел обратно в ресторан. * * * — Очнись, Дон. — Майло пальцем приподнял подбородок Рэмпа.Рэмп посмотрел на него мутными глазами.— Слушай, Дон, мне приходилось бывать на твоем месте. Знаю, что выдавить из себя слово — это все равно что выписать почечный камень. Ничего не говори — просто мигай. Один раз будет «да», два раза будет «нет». Ноэль Друкер — сын Макклоски или нет?Никакой реакции. Потом сухие губы сложились в слово «да», и вслед за этим послышался свистящий шепот. — Ноэль знает? — спросил я.Рэмп покачал головой и опустил ее на стол. Сзади на шее у него высыпали прыщи, и пахло от него, как от медведя в зоопарке.Майло сказал:— Ноэль и Джоэль. Что, у Бетель склонность к легким стихам?Рэмп поднял голову. Кожа его лица качеством и цветом напоминала старый заварной крем, а в усы набились чешуйки кожи.Он заговорил:— Ноэль, потому что... она не умела. — Он покачал головой, и она у него опять стала опускаться.Майло приподнял ему голову.— Чего она не умела, Дон?Рэмп уставился на него слезящимися глазами.— Она не умеет... Она знала имя Джоэль... как выглядит это слово... поэтому Ноэль... четыре буквы такие же... запомнить.Он перевел глаза на бутылку с виски, вздохнул и закрыл глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69