Вам звонит какая-то Мелисса Дикинсон. Говорит, что у нее к вам крайне срочное дело.— Соедините, пожалуйста.Щелк.— Доктор Делавэр!— Что случилось, Мелисса?— Это мама!— Что с ней?— Она исчезла! Боже мой, пожалуйста, помогите мне. Я не знаю-что-делать! — Подожди, Мелисса. Говори медленнее и скажи мне точно, что произошло.— Она исчезла! Ее нет! Я не могу ее найти нигде — ни на участке, ни в одной из комнат. Я искала — мы все искали — и ее здесь нет! Пожалуйста, доктор Делавэр...— Сколько времени ее уже нет, Мелисса?— С половины третьего! Она уехала в клинику — у нее там в три часа занятия в группе, должна была вернуться к половине шестого, а сейчас уже четыре минуты восьмого, и они тоже не знают, где она. Боже мой!— Кто «они»?— Клиника. Эти Гэбни. Она туда поехала — у нее занятия в группе... с трех до... пяти. Обычно она ездит с Доном... или с кем-нибудь еще. Однажды я ее отвозила, но в этот раз... — Она задыхалась, судорожно глотала воздух.Я сказал:— Если ты чувствуешь, что сбиваешься с дыхания, найди бумажный пакет и медленно дыши в него.— Нет... нет, я в порядке. Должна рассказать вам... все.— Я тебя слушаю.— Да-да. На чем я остановилась? О Боже...— Обычно она ездит с кем-нибудь, но в этот раз...— Она должна была ехать с ним — с Доном, — но решила, что поедет одна! Настаивала на этом! Я сказала ей, что не думаю, что это разумно... Но она заупрямилась — повторяла, что справится, но не смогла! Я знала, что она не сможет, и была права — она не справилась! Но я не хочу, чтобы я была права, доктор Делавэр. Мне не важно, права я или нет, вышло по-моему или нет, вообще ничего не важно! Боже мой, я просто хочу, чтобы она вернулась, хочу, чтобы с ней ничего не случилось!— Она вообще не появлялась в клинике?— Нет! И они позвонили нам только в четыре часа и сказали, что ее не было. Они должны были позвонить сразу, правда?— Сколько нужно времени, чтобы доехать до клиники?— Двадцать минут. Самое большее. Она выезжала за полчаса, этого более чем достаточно. Они должны были понять, когда она не... Если бы они позвонили сразу же, мы бы сразу и начали ее искать. А теперь ее нет уже больше четырех часов. Господи!— Может быть такое, — спросил я, — что по дороге она передумала и поехала куда-нибудь еще вместо клиники?— Куда? Куда она могла поехать?— Я не знаю, Мелисса, но после разговора с твоей мамой я могу понять ее желание... поимпровизировать. Вырваться из рутины. Такое не так уж редко встречается у пациентов, преодолевающих свои страхи, — иногда они становятся немного безрассудными.— Нет! — воскликнула она. — Она бы так не поступила, она бы обязательно позвонила. Она знает, как я буду беспокоиться. Даже Дон волнуется, хотя обычно его ничем не проймешь. Он позвонил в полицию, и они начали искать, но до сих пор не обнаружили ни ее, ни «зарю»...— Так она за рулем своего «роллс-ройса»?— Да...— Но тогда ее наверняка не так уж сложно будет найти, даже в Сан-Лабрадоре.— Тогда почему же никто не видел машину? Как может быть, что никто ее не видел, доктор Делавэр?Я подумал о пустынных улицах и готов был ответить ка это.— Наверняка кто-то ее видел, — сказал я. — Может, у нее случилась поломка — это ведь старая машина. Даже «роллсы» имеют недостатки.— Этого не могло быть. Ноэль содержит все машины в отличной форме, и «заря» была как новенькая. И даже если у нее действительно возникли проблемы, она бы позвонила! Она бы со мной так не поступила. Она ведь как ребенок, доктор Делавэр, — она ни за что там не выживет, она не имеет ни малейшего понятия о том, что такое жизнь там, снаружи. Боже мой! Что, если у нее случился приступ, и она сорвалась со скалы, и теперь лежит там без всякой помощи... Я больше этого не вынесу. Это уж слишком, слишком!В трубке послышались рыдания — такие громкие, что я невольно отстранился.Я услышал, как у нее перехватило дыхание.— Мелисса!..— Я... мне плохо... не могу... дышать...— Расслабься, — скомандовал я. — Ты можешь дышать.Ты прекрасно можешь дышать. Делай это. Дыши размеренно и медленно.На другом конце провода послышался сдавленный вдох.— Дыши, Мелисса. Дыши. Вдох... и выдох. Вдох... и выдох. Почувствуй, как расслабляются и растягиваются мышцы с каждым вдохом и выдохом. Почувствуй, что ты расслабилась. Расслабься. — Я...— Успокойся, Мелисса. Не пытайся разговаривать. Просто дыши и успокаивайся. Дыши глубже и глубже — вдох... и выдох. Вдох... и выдох. Все твое тело тяжелеет, все больше и больше расслабляется. Думай о чем-нибудь приятном — как открывается дверь и входит твоя мама. С ней все в порядке. С ней все будет в порядке.— Но...— Ты просто слушай меня, Мелисса. Делай, что я говорю. Ты не поможешь ей, если выйдешь из строя. Ты не поможешь ей тем, что будешь расстраиваться, или тем, что будешь волноваться. Тебе надо быть в самой лучшей форме, так что продолжай дышать и расслабляться. Ты сидишь или стоишь?— Нет, я...— Возьми стул и сядь.Шорох, потом удар.— Вот... я сижу.— Хорошо. Теперь найди удобное положение. Вытяни ноги и расслабься. Дыши медленно и глубоко. С каждым вдохом и выдохом расслабление становится все более глубоким.Молчание.— Мелисса?— Все... все нормально. — Шумный выдох.— Прекрасно. Хочешь, чтобы я приехал?Шепотом сказанное «да».— Тогда тебе надо продержаться столько времени, сколько я пробуду в пути. Это займет по меньшей мере полчаса.— Хорошо.— Ты уверена? Я могу остаться у телефона, пока ты не придешь в норму.— Нет... Да. Я в норме. Пожалуйста, приезжайте. Пожалуйста.— Держись и не сдавайся, — сказал я. — Я уже еду. 13 В темноте пустынные улицы казались еще пустыннее. Когда я одолевал подъем на Сассекс-Ноул, у меня в зеркале заднего вида возникли автомобильные фары и остались там с постоянством двойной луны. Когда я повернул к сосновым воротам дома номер 10, над фарами зажглась красная мигалка.Я остановился, выключил двигатель и стал ждать. Усиленный динамиком голос сказал:— Выходите из машины, сэр.Я повиновался. Патрульная машина сан-лабрадорской полиции уткнулась в мой задний бампер — с зажженными фарами и работающим двигателем. На меня пахнуло запахом бензина и теплом от радиатора. Красная мигалка окрашивала мою рубашку в розовый цвет, обесцвечивала и снова окрашивала.Дверца со стороны водителя открылась, и вышел полицейский. Крупный и широкий. Одну руку он держал у бедра. Поднял какой-то предмет. Луч фонаря ослепил меня, и я рефлекторно поднял руку.— Обе руки вверх, чтобы я мог их видеть, сэр.Я опять повиновался. Луч прошелся по мне вверх и вниз.Жмурясь, я сказал:— Я доктор Алекс Делавэр, врач Мелиссы Дикинсон. Меня ожидают.Полицейский подошел ближе, попал в круг света, исходившего от галогенового светильника на левом столбе ворот, и оказался белым молодым человеком с тяжелой выступающей челюстью, младенчески-розовой кожей и толстым приплюснутым носом. Его шляпа была низко надвинута на лоб. В телевизионной комедии он получил бы прозвище Лось.— Кто вас ожидает, сэр? — Луч опустился, осветив мои брюки.— Семья.— Какая семья?— Семья Дикинсон-Рэмп. Мелисса Дикинсон позвонила мне относительно своей матери и попросила приехать. Миссис Рэмп уже нашлась?— Как вы сказали вас зовут, сэр?— Делавэр. Алекс Делавэр. — Кивком головы я указал на ящик переговорного устройства. — Вы можете позвонить в дом и проверить это.Он переваривал мое предложение как нечто чрезвычайно трудное для понимания.Я спросил:— Можно мне опустить руки?— Перейдите к задней части вашего автомобиля, сэр. Поставьте руки на багажник. — Не спуская с меня глаз, он подошел к переговорнику. Нажатие кнопки — и голос Дона Рэмпа спросил:— Да?— Это офицер Скопек из сан-лабрадорской полиции, сэр. Нахожусь у ваших ворот, и здесь у меня какой-то джентльмен, который утверждает, что является другом семьи.— Кто этот человек?— Мистер Делавэр.— А, да. Все в порядке, офицер.Из переговорника послышался другой голос, громкий и властный:— Что-нибудь уже есть, Скопек?— Нет, сэр.— Продолжайте искать.— Да, сэр. — Скопек коснулся своей шляпы и выключил ручной фонарь.Сосновые створки ворот начали плавно скользить внутрь. Я открыл дверцу «севильи»Скопек пошел за мной и подождал, пока я не повернул ключ в зажигании. Когда я включил скорость, он просунул лицо в окно со стороны водителя и сказал:— Извините за причиненное неудобство, сэр. — Но в его тоне ничего извиняющегося не было.— Вы ведь лишь выполняете приказ, не так ли?— Да, сэр. * * * Размещенные среди деревьев прожектора подсветки и низковольтные светильники направленного освещения создавали ночной пейзаж, который пришелся бы по душе Уолту Диснею. Перед особняком стоял полнометражный «бьюик-седан». С задним прожектором и массой антенн.Дверь открыл Рэмп, одетый в синий блейзер, серые фланелевые брюки и рубашку в синюю полоску с воротничком безупречной формы; из кармашка торчал темно-бордовый квадратик. Но этот фешенебельный антураж не мешал видеть, что он расстроен. И зол.— Доктор. — Не подав руки и предоставив мне самому закрыть дверь, он поспешил вернуться в дом.Я вошел в холл. Перед зеленой лестницей стоял еще один человек, который внимательно рассматривал кожицу у основания одного из своих ногтей. Когда я подошел ближе, он поднял глаза. Окинул меня взглядом.Он был на вид лет шестидесяти с небольшим, ростом чуть выше метра восьмидесяти, здоровяк, с большим крепким животом; его редкие седые волосы были напомажены бриль-кремом, мясистые черты сгрудились на широком лице цвета сырой поджелудочной железы. Очки в стальной оправе на толстом носу, жирные щеки сдавили маленький привередливый рот. На нем был серый костюм, кремовая рубашка, галстук в серую и черную полоску. Масонская булавка. На лацкане значок в виде американского флага. Зуммер на поясе. Обувь сорок четвертого размера.Он продолжал рассматривать меня.Рэмп сказал:— Доктор, это наш начальник полиции, Клифтон Чикеринг. Шеф, это доктор Делавэр, психиатр Мелиссы.По первому взгляду Чикеринга я понял, что разговор шел обо мне. Второй его взгляд дал мне понять, что он думает о психиатрах. Я подумал, что, если скажу ему, что я психолог, его мнение обо мне вряд ли изменится, но все-таки сделал эту поправку.Он сказал:— Доктор. — Он и Рэмп переглянулись. Он кивнул Рэмпу. Рэмп со злостью уставился на меня.— Какого черта, — рявкнул он, — вы не сказали нам, что этот подонок вернулся в город?— Вы имеете в виду Макклоски?— А вы что, знаете еще одного подонка, который хотел бы причинить вред моей жене?— Мелисса рассказала мне о нем конфиденциально. Я должен был с этим считаться.— О, черт! — Рэмп повернулся ко мне спиной и стал ходить взад и вперед по холлу.Чикеринг спросил:— У девушки были особые причины хранить эту информацию в тайне?— Почему вы не спросите у нее самой?— Я спрашивал. Она говорит, что не хочет тревожить мать.— Значит, вы получили ответ на ваш вопрос.Чикеринг сказал «угу» и посмотрел на меня так, словно он — замдиректора школы, а я — подросток-психопат.— Она могла бы сказать мне, — сказал Рэмп, остановившись. — Если бы я знал, то смотрел бы в оба, черт побери!Я спросил:— Что-нибудь указывает на то, что в этом исчезновении замешан Макклоски?— Бог мой, — воскликнул Рэмп. — Он здесь, а она исчезла. Какие еще вам нужны доказательства?— Он уже шесть месяцев находится в городе.— Она впервые выехала одна. Он слонялся вокруг и ждал момента.Я повернулся к Чикерингу.— Судя по тому, что я видел, шеф, у вас тут все под очень жестким контролем. Каковы шансы на то, что Макклоски мог бы слоняться по округе, высматривать и подстерегать ее, оставаясь при этом незамеченным?Чикеринг ответил:— Нулевые. — Он повернулся к Рэмпу. — Это сильный аргумент, Дон. Если за всем этим стоит он, то мы очень скоро это узнаем.Рэмп заметил:— Откуда такая уверенность, Клиф? Вы же его еще не нашли?Чикеринг нахмурился.— У нас есть его адрес и все данные. Установлено наблюдение. Как только он вынырнет на поверхность, его сцапают быстрее, чем бесплатную порцию индейки на Скид-роу.— Откуда ты взял, что он появится? Что, если он уехал куда-то, и...— Дон, — сказал Чикеринг, — я понимаю...— Ну, а я нет! — воскликнул Рэмп. — Как, черт возьми, наблюдение за его домом может что-то дать, если его там наверняка уже давно нет?Чикеринг возразил:— Преступный склад ума. У них склонность к возвращению на насиженное место.Рэмп глянул на него с отвращением и снова зашагал взад и вперед.Чикеринг побледнел на один тон. Слегка отваренная поджелудочная железа.— Мы держим связь с полицейским управлением Лос-Анджелеса, с полицией Пасадены, Глендейла и с шерифами, Дон. К этому делу подключены все компьютеры. Номерные знаки «роллса» введены в списки оповещения. За ним не значится никакой машины, но просматриваются все списки угнанных.— Сколько машин в этих списках? Десять тысяч?— Все ищут, Дон. Все относятся к этому серьезно. Он не может уйти далеко.Рэмп проигнорировал эти слова и продолжал вышагивать.Чикеринг повернулся ко мне.— Такую тайну нельзя было хранить, доктор.Рэмп пробормотал:— Что верно, то верно, черт побери!Я сказал:— Понимаю ваши чувства, но у меня не было выбора: Мелисса с юридической точки зрения является совершеннолетней.Рэмп процедил:— Значит, ваши действия законны, так? Это мы еще посмотрим.С верхней площадки лестницы послышался голос:— А ну-ка отстань от него, Дон!Там стояла Мелисса, одетая в мужскую рубашку и джинсы; ее волосы были небрежно завязаны сзади в пучок. Из-за рубашки она казалась чрезмерно худой. Она быстро сбежала вниз по изогнутой лестнице, взмахивая руками так, как это делают бегуны трусцой.Рэмп сказал:— Мелисса...Она остановилась перед ним, вздернув подбородок, сжав руки в кулаки.— Просто оставь его в покое, Дон. Он ничего не сделал. Это ведь я попросила его сохранить все в тайне, и ему пришлось послушаться, так что отстань. Рэмп выпрямился.— Мы все это уже слышали...Мелисса закричала:— Да заткнись же ты наконец, черт возьми! Я не хочу больше слушать все это дерьмо. Теперь настала очередь Рэмпа побледнеть. У него задрожали руки.Чикеринг вмешался:— Думаю, вам лучше успокоиться, юная леди.Мелисса повернулась к нему и затрясла кулаком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69