Запах вел влево. Шав-
ка за ним сквозь кусты по-пластунски. На поляне стоял сказочный стол.
Графины, бутылки, в сверкающих мисках навалом еды. Причем, что подозри-
тельно: еда была и никого рядом не было! Ясно дело: отрава! Но как при-
готовлено!
Капли слюны застучали об гравий. "Живем один раз! Наемся от пуза, ум-
ру, зато будет что вспомнить! Ну, с Богом!"
Сердце ушло к себе в пятки, что, как известно, повышает прыгучесть.
Разбег! Толчок! Хрясь!
Шавка приземлилась в салате с креветками, оттуда в лосося. В момент
было выжрано все, что накрыли на двенадцать персон. Жаль, не успела по-
нять, что ж она ела! Остался паштет из куриной печенки, который лез уже
из ушей. Но уйти, не доев, тем более когда тебя не приглашали?! У нас
так не принято! Шавка нырнула в печенку, но тут поднялась тошнота,
- Вырвать такое?! Не дождутся! - шавка стиснула зубы, как на допросе,
и отключилась. Пища сдавила мозг.
Очнулась на круглой лужайке. По краям три скульптуры из мрамора - вы-
бирай любую! Шавка пристроилась к серьезному мужику, который сидел, под-
перев рукой подбородок. "Что значит, культура!" - шавочка прослезилась,
- помочиться - у них специальная статуя! Все продумано! Все!"
Закончив дела, шавка ощутила, что счастлива! Счастье - это когда же-
лудок полный, а мочевой пузырь пустой!
Мимо прошла дама в меховом полушубке, в бриллиантах, в сверкающих ту-
фельках на крошечных ножках. Рядом на поводке вертелась белая пуделиха,
похожая на хозяйку.
Пуделиха была острижена ровно по пояс. Спереди полушубочек, попа го-
лая, на хвосте пушистый помпон. А на морде челка убрана с глаз долой и
заколота брошью с дорогими каменьями. Черные, как паскуды, глаза горели
блудливым огнем. На лапах, рехнуться! На лапах коготки перламутровым
крашены лаком!
Шавка задохнулась от зависти:
- Проститутка! А кто еще такую роскошь позволит?! Одних камушков в
брошке на кастрюлю сосисок, не меньше! Небось трахает не какой-нибудь
хмырь, а все разные! И расписана лет на пять вперед! Потому что порода!
А тебе на всю жизнь приговором безногий Полкан...
Кто-то бросил в урну окурок, но промахнулся. Шавка втянула пахучий
дымок. "Да, это не "Беломор"! Шавка пригасила охнарик и сунула за ухо.
Вдруг рявкнули странное слово "Апорт!" (не "аборт", а почему-то
"апорт"). Промчались собаки и тут же вернулись, держа в зубах по обстру-
ганной палочке. Шавка благодушно мотнула башкой: "Не забыть бы, как они
говорят "апорт", в смысле вроде нашего "дай". Придумают же! Мне, пожа-
луйста, "апорт шашлычка"! Умора!"
Вдруг взвыл женский голос: "Кто поднял ногу на статую Мыслителя?!" С
другой стороны заорал злой мужик: "Кто стол изгадил? Убью!"
Шавочка сжалась: "Кранты! Банкет кончился - принесли счет! Выходит,
счастье - это заминка между несчастьями." Она заметалась, припоминая,
где в заборе дыра.
Слева крикнули: "Фас!"
"Первый раз в жизни наелась, но, чую, переварить не дадут!" Сзади ры-
чали, хрипели, будто нагонял изголодавшийся паровоз. Шавка не думала,
что может так быстро бежать. Оказывается, скорость зависит от того, кто
бежит следом! Чьи-то зубы сдернули шерсть со спины, чудом не отхватили
пол-уха.
Шавка нырнула в кусты, лбом в забор и, о счастье, попала в дырку, в
десятку!
К вечеру полуживая шавочка добралась до своей подворотни. Родной за-
пах кислой капусты, бензина и курева окончательно привел ее в чувство.
"Там за забором все есть, но чужое, здесь ни хрена, зато все вокруг
твое!" - шавка смахнула слезу.
Дворовые собаки валялись в пыли. Увидев шавку, дворняги привстали.
- Что с тобой? - испугалась Хромая. - Глаз заплыл! Весь зад ободрали!
- Заплати, чтоб тебе его так ободрали! - огрызнулась шавка. - В Евро-
пе сейчас самый писк - зад стриженый наголо! Сексопыльно! Я тут была в
одном месте. Проездом. Доложу вам, вот собаки живут! Из хрусталя жрут
паштеты в сметане! Кости сплевывают! Лапы наманикюрены до колен! Все с
голой попой! Иначе на улицу не выходи - засмеют! А ты говоришь - зад
ободрали! Тайга подзаборная! О чем с вами говорить! - шавка достала из
уха окурок. - Полкан, огоньку!
Полкан чиркнул спичкой, табачок разгорался, обдало иностранным дым-
ком.
- Надо же, чего только курют! - вздохнула Хромая.
- Слышь, дай потянуть! - вякнул Полкан.
Шавка подпрыгнула:
- Что за слова! "Дай потянуть!" Охренел, что ли? В Европе вместо
"дай" говорят "слышь ты, апорт", понятно?! Апорт!
- Ну ты, дай... - начал Полкан, но поправился. - Пожалуйста, апортье
мне потянуть!
- Другой разговор! - шавка кинула остаток окурка.
Полкан затянулся, глаза блаженно полезли на лоб.
- М-да! Это вам не Париж! - шавка тоскливо обвела оставшимся зрячим
глазом свой двор, сплюнула выбитый зуб и отвернулась.
- Подумаешь, - вякнул Полкан, - у нас еще все впереди.
И вместе со всеми уставился на ободранный по последнему слову зад
шавки с восхищением, словно перед ним было окно в Европу.
Знание - сила
- Мужики, летим вечером в сауну! - сказал комарик приятелям.
- Это где же такое? - спросил старый комар.
- Да хорошего лету час! Погреемся, свежей кровушки тяпнем! Полетели!
А сауна, действительно, замечательная. Тепло, тела молодые распарен-
ные, хоботок в кожу входит легко, кровь горячая. С мороза ну просто
кайф!
- Вон баба молодая томится! - пискнул молодой. - Смотрите: кровь с
молоком! Угощаю! Кровь мне, молоко вам!
Напились комары до поросячьего визга, жалом в тело не попадают, про-
махиваются.
Старого комара разморило, крылышки кинул, осоловел:
- Мужики, а сколько тут градусов? При какой температуре гуляем?
Молодой комар боком взлетел к потному градуснику:
- Фу! Сто шесть! Я же говорил: отличная банька!
- Как сто шесть?! - встрепенулся старый комар. - Я сам читал: при
температуре выше ста комар гибнет! - он попытался взлететь, но подергал-
ся и затих.
Молодой комар спросил у второго:
- А чего старый гикнулся?
- Он читал: если больше ста градусов - комар дохнет! Выходит, он все
сделал правильно, по науке!
- А ты про такое читал?
- Нет.
- Слава богу, неграмотные!
Так что знание - страшная сила, незнание - божий дар!
Печень Прометея
Каждое утро с гор спускался огромный орел и клевал печень прикованно-
го к скале Прометея. Изо дня в день. Из века в век. Сначала было мучи-
тельно больно. Но постепенно боль притупилась. Тяжело первые сто лет, а
потом не обращаешь внимания, пусть что хотят, то и делают с печенью.
Прометей дремал, редко вскрикивая.
Однажды солнце поднялось в зенит, а орла все еще не было. Прометей
проснулся оттого, что его не клевали. Он разлепил глаза и зажмурился от
яркого света. Когда глаза привыкли к солнцу, он наклонил голову и пос-
мотрел на свою истерзанную печень.
- Боже, моя печень! - закричал Прометей и впервые заплакал. Печени не
было. Печень кончилась. Так вот почему не прилетел орел! Прометей, как
личность, больше не был ему интересен.
Общий язык
Видал псину? Глаз не сводит. Команду ждет. Двухгодовалым взял. А со-
баке два года, в пересчете на человечий, четырнадцать лет. Погоди, дверь
закрою, при нем не хочу, не простит. Ну вот... Чему его учили хозяева,
не знаю, но достался мне чистый мерзавец. Такого и гестапо не обломает.
После двух месяцев драк, скандалов и поножевщины я его раскусил. Смысл
его жизни, призвание - делать назло! Хочешь, чтобы он сделал то, что те-
бе надо, дай команду как делать не надо! Во, слышь, за дверью скребется,
подслушивает, сукин сын! Счас его позову.
- Пошел вон! Слышь? Башкой бьется, хочет войти. Потому что "пошел
вон" значит "иди сюда"! Пошел вон! Сейчас или дверь разнесет или там в
окно выбросится, в это окно впрыгнет!
Ну, что я тебе говорил! А ведь живет на пятом этаже! Когда назло -
силы утраиваются!
"Не смей приносить газету!" Пожалуйста! Еще раз так заваришь кофе,
убью!
Ну, как тебе кофе? Не по-турецки, а по-собачьи! Ум, помноженный на
вредность - эффект потрясающий. Но формулируй четко наоборот. Программу
даешь как компьютеру. Все равно выходит-то по-моему. Но ему главное, что
он мне насолил! И оба довольны.
Когда ухожу из дома, дверь можно не запирать. Говорю ему: "Если взло-
мают дверь, это гости, подай тапочки, поиграй!" Все! Разорвет!
А чтобы самому попасть в дом, что надо сказать в замочную скважину?
"Свои"? Ребенок. Да он тебя расчленит. "Свой". Я вот что говорю как па-
роль: "Слышь ты, гад, только рявкни! Воры пришли, хозяина резать будем!"
Открываю дверь - ножик выносит, хвостом виляет.
Так что, с любой живностью общий язык найти можно.
А ты с бабой своей поладить не можешь!
Глаза
Они глаз не могли оторвать друг от друга. Для них не существовало ни
деревьев, ни солнца, ни травы - весь мир сосредоточился в зрачках.
Словно завороженные, сидели они друг против друга час, два, три...
Они не знали сколько. Время остановилось.
Первым не выдержал кролик. Как каратист крикнул "и-ех!" и пулей вле-
тел в раскрытую пасть удава.
Свет
Как можно так жить?! Темень! Глушь! Вы же ничего не видите! Хватит!
Лично я улетаю! Туда, где жизнь! Туда, где свет!
И мотылек полетел на мерцающее за ветвями пламя свечи.
Долг
Паук целыми днями ткал паутину. "Брось, старик, отдохни! Сегодня же
воскресенье!" - говорили ему.
- Не могу! - не оборачиваясь, отвечал паук. - Ведь я не для себя -
для мух!
В небе
Высоко в небе парил орел, сжимая в когтях человеческую фигурку.
- Пусти меня! Пусти! - стонал человек.
Орел сжалился и разжал когти.
Фанера
Дедуля был старенький, но попивающий. Врачи запретили, но умудрялся и
как ребенок шел на всякие хитрости.
Пришли в гости. Накрыли на кухне, пироги, чай, а он по квартире хо-
дит, принюхивается и видит в буфете графинчик с прозрачным. Либо водка,
либо того интереснее - спирт. Выпить хочется, а не угощают.
Дед по комнате ходит и как бывший краснодеревщик по мебели пальцем
щелкает и бормочет: "Дуб или фанера? Или ясень-таки?" И под этот стук
графинчик достает, озирается, а свободной рукой по буфету стучит для
маскировки исправно: "Дуб? Или фанера? Нет, вроде дуб."
Из горла как хватанул глоточек. И задохся.
А на кухне слышим: "Фу ты! Фанера! А я думал: дуб! Ух, фанера креп-
кая! Хоть бы предупредили!"
Старение
Все можно пережить, кроме старости. Глядя на желтеющее отражение в
зеркале, переживаешь, психуешь. А психуя, стареешь. Старея, психуешь.
Замкнутый круг превращается в прямоугольник, а тот в свою очередь, в
гроб. Хотя, казалось бы, старость - это естественно! Согласитесь: ребе-
нок, появившись на свет, тотчас начинает стареть, держась за роди-
тельский пальчик, делает первые шажки по дороге на кладбище. Разве не
так? Беда в том, что старость, как любая болезнь, вечно не во время.
Рассмотрим симптомы. Как обычно, взлетел без лифта на девятый этаж -
вдруг ноженьки раз, и подкосились. На банкете привычно тяпнул фужер -
очнулся в больнице! Племянника пять раз вверх подбросил, четыре раза
поймал. В глазах потемнело, в мозгу молния! Хотите того или нет - нача-
лось знакомство с внутренними органами. Оказывается, они у вас есть! При
ближайшем знакомстве, почки, печень, сердце, желудок - препротивные ор-
ганы!
Недавно мог любую раздеть, если не руками - глазами троих разом, зап-
росто! А тут на тебе - глаза выше коленок нет сил поднять, даже ми-
ни-юбочку не осилить.
Невольно начинаете обходить зеркала. По латыни диагноз - зеркалобо-
язнь. Вчера еще после ночи с женщиной - на щеках румянец! И вдруг по ут-
ренним складкам лица можно вычислить то, что вам снилось. С каждым днем
кожи становится все больше и больше. Или вас все меньше и меньше.
Как же бороться с неожиданной старостью? Люди пытаются натянуть кожу,
стянув попку и личико, вставить новые зубы, глаза, волосы, сесть на дие-
ту, во всем себе отказать. В итоге продлевают мучения старости, а финал,
царствие вам небесное, одинаковый.
А если готовиться к старости загодя? Чтобы она не застала врасплох?
Чем раньше начнете стареть, тем процесс безболезненней.
Дамы и господа! Старейте заблаговременно!
Конечно, тяжело с утра задыхаться, когда тебе тридцать пять! А вы
постепенно. Работайте над собой, работайте! Прошли метров сто, к стеноч-
ке прислонились, задышали глубоко и неровно. Уже через месяц собьете ды-
хание, овладеете в совершенстве одышкой. Настройтесь на философский
старческий лад: зачем бежать, когда можно идти? Лучше чем идти только
стоять. А постояв, почему бы не лечь? Из физики помните? Любое тело
стремится занять устойчивое положение - лечь пластом.
Следите за походкой - тяните ножку, шаркайте, господа! Поначалу,
правда, звук мерзкий, но постепенно привыкните, вслушайтесь: ш-ш-ш...
Чем не морской прибой? Кто никуда не спешит, тот никогда не опоздает.
Старикам нельзя есть соленого, сладкого, вкусного. А чем больше
нельзя, тем сильней хочется. Селедочка с луком снится как ананас в сме-
тане. Но врач сказал вам: нельзя! Мало того, что организм на голодном
пайке, так еще от злости желчь вырабатывается, бьет ключом! Отчего ста-
рики желчные? Оттого, что ничего нельзя, а хочется! По нашей методике
надо от всего отказаться заранее, пусть врачи локти кусают - им отнять у
вас нечего!
Дамы и господа! Не хочется бередить, но когда мужчина после пятидеся-
ти внезапно заглохнет в постели - это горе, поверьте, не одного челове-
ка. Причем, согласитесь, конфуз. Вчера еще вытворял чудеса, а тут
фальстарт за фальстартом! Кое-кто из настоящих мужчин к утру вешался.
Если вы человек предусмотрительный, не разумно ли завязать с этим делом
заблаговременно? Нет, не в пять лет, а, скажем, в тридцать! Лишите ли вы
при этом себя удовольствия? Безусловно. Но зато не грозит боль утраты.
Взвесьте все за и против! Что хуже: известись, потеряв, или не тужить,
не имея?!
Морщинки! О, эти первые ласточки старости, прочертят лицо, никакой
крем и массаж их не скроет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57