— Я найду ее, — сказала Сабрина, уверенная в своей способности делать все, за что возьмется.— Полагаю, что это невозможно. Не ходи в лес одна.Она молча закивала. Два дня спустя во время моего послеполуденного отдыха, Сабрина вбежала в мою комнату в страшном волнении. Ее руки были грязными, и она выглядела так, будто копала землю.— Кларисса, как ты думаешь, что я нашла?— Мою брошь?Она покачала головой и, справившись с волнением, медленно сказала:— Посмотри, я нашла это около дыры в долине.Это — Иоанн Креститель Жанны.Я уставилась на маленький амулет с цепочкой. К нему прилипла земля. Когда я взяла его в руки, воспоминания о Жанне нахлынули на меня. Мне представилось, как она показывает мне, совсем еще малышке, своего Иоанна Крестителя, который висел у нее на шее с рождения и который она должна была носить до дня своей смерти.Я почувствовала тошноту. Амулет был найден около дыры в долине!Мысли роились в моей голове. Я снова оказалась там и лежала на земле… Меня тащили к дыре с очевидным намерением сбросить туда. Возможно, Жанна встретила того же самого убийцу, но тогда не нашлось никого, кто бы спас ее.Однако нет. Ведь вся ее одежда исчезла, а мои драгоценности пропали, и только кольцо нашлось. Здесь была какая-то тайна, и дикие предположения носились в моей голове.
Ланс сказал, что долиновую дыру необходимо исследовать. Насколько ему было известно, раньше туда никто не спускался, но это не мешало проверить ее теперь.Все мужчины имения были с ним согласны. Все они знали об исчезновении Жанны и о том, что около дыры в долине найден ее амулет. Это говорило о многом, поскольку я, как, впрочем, и другие, могла засвидетельствовать, что Жанна снимала своего Иоанна Крестителя только когда мылась, и к тому же она всегда говорила, что будет носить его до смерти.Несколько мужчин вызвались спуститься вниз. Принесли колья и толстую веревочную лестницу. Вся округа была взволнована, и все толковали о призраке в лесу. Народ был уверен, что Жанна стала его жертвой.Я хорошо помню тот полдень. Было начало июля, и стояла жара, но все же у пропасти собралось много народу. Ланс просил меня не ходить туда, да и доктор велел мне отдыхать днем. Сабрина осталась со мной, хотя я знала, что она очень хотела пойти в лес.Наконец Ланс вернулся и вошел в мою комнату. Он был бледен и необычайно серьезен.— Бедная Жанна, — сказал он. — Мы неверно судили о ней. Ее почти невозможно узнать… но ее одежда там внизу и полотняный мешок… помнишь? Мешок, который она привезла с собой из Франции.Я закрыла лицо руками, не в силах взглянуть ни на Ланса, ни на Сабрину. Жанна, дорогая, хорошая, оклеветанная Жанна, как мы могли когда-то подумать, что она — воровка? Мы должны все раскрыть.— Это загадка, — произнес Ланс. — Драгоценности исчезли. Что это может означать? Тут вошла Эмма и сказала:— Я слышала, что вы вернулись, Ланс. Он рассказал ей о том, что обнаружено тело Жанны.— В той дыре! — недоверчиво воскликнула Эмма.Ланс кивнул.— Это, должно быть, сделал цыган… или какой-то бродяга.Ланс промолчал. Я сказала:— Нам все же необходимо выяснить, каким образом пропали драгоценности и как это связано с нападением на Жанну в лесу.— Вот это-то мы и должны обнаружить, — сказал Ланс.— Но… как? — спросила Эмма.— Ну, кто-то ведь продал драгоценности лондонскому ювелиру, у которого Кларисса выкупила свое кольцо.— О да, я понимаю, — медленно сказала Эмма.— Мы докопаемся до истины, — пообещал Ланс. — Несчастная Жанна, хоть и посмертно, но оправдана. Бедняжка… умереть таким образом да еще быть обвиненной в воровстве…— Милая Жанна, — сказала я. — Я никогда по-настоящему не верила, что она — воровка. Нет худа без добра, и даже нападение на меня помогло что-то выяснить.— Я немедленно еду в Лондон к тому ювелиру, — решил Ланс.
В ближайшие дни не было других разговоров, кроме как о судьбе Жанны. В деревне, в комнатах для прислуги бесконечно обсуждали эту тему. Большинство сошлось на том, что они всегда знали Жанну как честную женщину и что было нечто очень странное в ее исчезновении.Спустя несколько дней ненастным вечером Ланс вернулся из Лондона. Он видел ювелира и говорил с ним. Этот человек повторил свою историю о француженке, которая вошла в его магазин с драгоценностями и сказала, что спешно уезжает из Англии. Узнает ли он ее, если увидит снова? Он уверял, что узнает.Были наведены еще многие справки, сказал Ланс, и дело будет продолжено вплоть до раскрытия тайны.На следующее утро мадам Легран и Эмма исчезли.
— С тех пор, как мы обнаружили тело Жанны, это уже становилось очевидным, — сказал Ланс. — Француженка, продавшая драгоценности, очень напоминала мадам Легран или Эмму.— Да, — размышляла я, — но как это связать со смертью Жанны?Ланс думал, что, когда она исчезла, у них могла возникнуть идея украсть драгоценности и приписать это Жанне.— Теперь они, очевидно, в бегах, — сказал он. — Можешь быть уверена, они постараются достичь Франции. Я собираюсь вернуть их, так как многое надо объяснить. Они, конечно, попытаются добраться до Дувра, но это потребует много времени. Как им лучше попасть в Дувр? Лошади все в конюшне… к тому же мадам Легран не умеет ездить верхом. Думаю, что они возьмут одну из наших маленьких лодок и поплывут вдоль берега к Дувру, где можно сесть на корабль. Я намерен спуститься к побережью и осмотреть округу.Я наблюдала за его отъездом. Сабрина стояла рядом со мной. Она выглядела довольной, хотя ничего не говорила, но всем своим видом напоминала о своем давнем недоверии как к Эмме, так и к ее матери.Весь день я ждала, и поздним вечером Ланс вернулся и привез с собой Эмму. Она была ни жива ни мертва и не сознавала, что с ней происходит. Мы уложили ее в кровать и послали за доктором. Она находилась в каком-то оцепенении.Пока мы ждали врача, Ланс объяснил мне, как все было. В отчаянии мадам Легран и Эмма взяли одну из лодок и попытались плыть вдоль побережья. Но море было бурным, а суденышко очень хрупким, и они не смогли держаться выбранного пути. Их снова и снова прибивало к берегу, но когда Ланс обнаружил беглянок, лодку выносило в море. Он следил за ними, обдумывая, как бы их достать. Тут он увидел, что лодка опрокидывается и что обе женщины смыты волной за борт. Они стали тонуть. Мадам Легран пошла ко дну, но Лансу удалось спасти Эмму. С ним было двое грумов, но они не сумели вытащить мадам Легран, несмотря на несколько попыток. Эмма тоже напоминала утопленницу, но когда Ланс применил искусственное дыхание, она ожила. И он поспешил доставить ее обратно в дом.Примерно через день Эмма пришла в себя. Она была очень потрясена и весьма испугана, но мне кажется, что в этом был и свой плюс: в таком состоянии ей легче было говорить правду. Она исповедалась, отдавая себя на нашу милость.Да, она была безнравственна, она обманывала и лгала, но просила простить ее и предоставить ей еще один шанс. Тогда она вернулась бы во Францию и попыталась зарабатывать себе на жизнь трудом портнихи.Мне было жаль Эмму. Она теперь весьма отличалась от той девушки, которую я знала в замке Хессенфилд и здесь, в моем доме. Она очень боялась будущего; она была сломлена и почти раболепствовала от страха. Казалось, она страшилась Ланса и обращала ко мне умоляющие глаза, как будто прося меня о спасении.Когда мы услышали от нее всю историю, Ланс и я решили, что не стоит порицать ее слишком сильно, так как она была под пятой у своей властной матери. Она всегда беспрекословно подчинялась матери, и ей не приходило в голову, что можно поступать иначе.По словам Эммы — а я не думаю, чтобы она лгала, ибо наступило время покаяния, — правда заключалась в следующем.Жизель Легран была на самом деле Жерменой Блан, служанкой в парижском отеле, где обитали мои родители. У Жермены была незаконная дочь по имени Эмма, чьим отцом был лакей из соседней гостиницы. Поскольку Жермена жила в том же отеле, она часто видела моего отца, и вот почему она могла дать такой точный отчет о его привычках и рассказывала о нем с таким знанием дела. Когда он и моя мать почти в одно и то же время умерли от чумы, Жермена воспользовалась предоставившейся возможностью. Она украла часы и кольцо отца. Должно быть, обобрать покойника ей было нетрудно. Во время роковой болезни отец написал письмо своему брату с просьбой помочь матери и мне, но не упомянул наших имен, так как они фигурировали в предыдущей переписке. Поэтому Жермена с легкостью могла утверждать, что это письмо было дано ей моим отцом и касалось ее и ее дочки.Жермена была умной женщиной. Она ждала подходящего момента, понимая, конечно, что он может никогда не наступить. Но как только этот момент пришел, она была готова действовать. Когда Эмма подросла и наладилось сообщение между Францией и Англией, заключившими мир, она решила послать ее лорду Хессенфилду. Мой отец имел репутацию волокиты, и Карлотта, моя мать, была одной из его многочисленных любовниц. Было логично предположить, что Жермена еще одна из его женщин. Кто же знал, что она была горничной в той же гостинице? Хитрая и достаточно привлекательная, она стала любовницей хозяина книжного магазина по Левому берегу и перешла жить к нему, когда семья Хессенфилда распалась. Согласно плану, который возник и развивался в ее голове, она решила сперва обеспечить будущее дочери, а затем, после ее успешного внедрения, и самой присоединиться к ней. Эмма должна была представиться лорду Хессенфилду дочерью его брата, которая, в соответствии с письмом, имела право на свою долю в имуществе.— Я не хотела делать этого, — уверяла нас Эмма. — Но я всегда очень боялась свою мать. Поэтому я приехала сюда, и все сразу стало удаваться… и мне понравилась такая жизнь. Она была намного лучше той, которую я вела в Париже. Я действительно заставила себя поверить, что это правда, что я твоя единокровная сестра, Кларисса. После этого все шло хорошо. Вы были так добры ко, мне… ты и Ланс… Я могла бы жить счастливо и забыть, что все это обман… если бы она не приехала сюда.Эмма задрожала и закрыла лицо руками.— Видите ли, — сказала она так тихо, что мы едва ее расслышали, — Жанна узнала ее при первой же встрече. Мама собиралась войти в дом, а в саду была Жанна. Она посмотрела на мою мать и сказала: «Да ведь это Жермена Блан! Что ты здесь делаешь?» Моя мать не подумала о Жанне, потому что я забыла упомянуть о ней. Как же она проклинала меня за это! Встретившись с Жанной лицом к лицу, она повернулась и побежала в лес. Она как бы позволяла Жанне схватить ее… там.Меня охватил ужас. Я начинала живо представлять, что случилось дальше.— Жанна сказала: «Что ты собираешься делать, Жермена Блан? Клянусь, ничего хорошего… если ты осталась такой же, как прежде». И тогда мама набросилась на нее. Я не знаю, была ли Жанна мертва до того, как моя мать сбросила ее в пропасть. Но… таков был конец Жанны. Я страшно испугалась. Я поняла, что Жанна способна разрушить весь наш план, но мне не хотелось убивать ее. Я бы никогда не сделала этого. Вы должны поверить мне, Кларисса, Ланс… Я была там, но я ее не убивала. Я не участвовала в этом. Я не хотела быть соучастницей убийства.— Я понимаю, — сказала я. — Понимаю…— Мама сказала мне, что мы должны представить все так, будто Жанна бежала. И я показала ей, где хранились вещи Жанны… и драгоценности. Да, я сделала это. Но мне пришлось, Кларисса. Я всегда делала то, что она мне велела.— Затем ваша мать продала драгоценности лондонскому ювелиру, — сказал Ланс. — И в этом была ее ошибка.— Да, но ей нужны были деньги. Поэтому она так поступила.— И еще, — сказала я, — она собиралась убить меня.— Она всегда строила планы, говорила, что должна получить от жизни все, чего ей хочется. Она не родилась удачливой и всегда повторяла это. Ей пришлось самой пробивать себе путь. Ни один из ее планов не удавался. Она хотела стать горничной у леди Хессенфилд, но когда она была близка к этому, леди Хессенфилд умерла. Книготорговец собирался жениться на ней — и умер. Я думаю, что все это заставило ее идти любой ценой к осуществлению этого грандиозного плана.— А почему она хотела убить меня… сбросить в пропасть вслед за Жанной?— Потому что деньги, которые ты получила от лорда Хессенфилда и которые так приумножились, перешли бы ко мне. Она мечтала о моем браке с… — Эмма смутилась.Боже милосердный! Мадам Легран планировала женитьбу Ланса и Эммы! Значит, подозрения Сабрины имели основание.Эмма быстро сказала:— Мама думала, что, если бы я унаследовала твое состояние, мне было бы легко найти богатого мужа. — Она не выдержала и патетически разрыдалась. — Что же теперь будет со мной? — всхлипывала она. — Позвольте мне вернуться во Францию, пожалуйста. Я буду там работать. Может быть…Ланс и я долго обсуждали положение Эммы.— Она украла драгоценности, потому что ее мать требовала сделать это, — сказал Ланс. — И роль твоей единокровной сестры она играла по той же причине. Она бы никогда не сделала таких вещей по собственной воле.— Но однако же она плутовала с картами, — сказала я ему, — Я сама видела это. Понятно, что она очень нуждалась в деньгах… но это не является извинением. И у нее мое безоаровое кольцо…Ланс был ошеломлен.— Ну, должно быть, Эдди отдал его ей.— Это, кажется, единственное объяснение, — сказала я. — Кольцо обнаружила Сабрина. Знаешь, она сделалась моим ангелом-хранителем или моим сторожевым псом.— Да благословит ее Бог! — пылко сказал Ланс.— Ланс, — обратилась я к нему с воодушевлением. — Я почти рада тому, что случилось. Сабрина спасла мне жизнь. Теперь в этом нет сомнения. И это как раз то, в чем она нуждалась. Хотела бы я знать, избавилась бы она от воспоминаний о том несчастье на льду, если бы не спасла меня? Ланс обнял меня:— Но это была слишком дорогая цена за урок. И вдруг внешний лоск красивых манер слетел с него; он прижал меня к себе и разрыдался, не скрывая своих слез. Я любила его за это и больше, чем когда-либо, устыдилась своих сомнений относительно него.— А как насчет Эммы? — спросила я.— Тебе решать, — сказал он. — Бедная девушка. Ее не следует обвинять в убийстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45