Нам понадобилось три дня, чтобы доехать до Эндерби, и Дамарис очень тревожилась, представляя себе состояние дорог. Эмма, естественно, сопровождала нас вместе с Жан-Луи; ребенку был оказан великолепный прием, все им восторгались, за исключением Сабрины. Я была уверена, что она боится лишиться из-за него положения самой важной фигуры в Эндерби. Однако она рада была видеть меня, и я была тронута ее бурным приветствием.— Пойдет снег, — сказала она мне, — все замерзнет, и мы будем кататься на пруду У меня есть пара новых коньков, хотя до Рождества я их не получу. Их купил мне папа.Теперь, когда я больше не жила в Эндерби, мне стало ясно, что имели в виду люди, когда говорили, что с этим местом связано что-то дурное. Были ли это давние трагедии, которые произошли здесь, или дом был построен так, что в него проникало мало света, а роскошные деревья росли слишком близко к нему и еще больше затеняли его, — не знаю. Но в нем было что-то угрожающее, и я обратила на это внимание еще до того, как случилась беда.Когда мы прибыли, во веек каминах поднимались высокие языки пламени и Дамарис, как обычно, приукрасила жилье к Рождеству, отчего дом стал менее мрачным… и все же в нем чувствовалось что-то гнетущее.Я проводила много времени с Сабриной, которая настаивала на этом. Она была глубоко привязана ко мне и смотрела на меня как на старшую сестру, что было естественно, поскольку Дамарис стала мне матерью. Сабрина с гордостью показала мне свои подарки. Больше всего она гордилась коньками, за ними следовали меховая муфта, которую подарила ей мать; за ними шел мой подарок — седло для пони, которое, как я знала, ей очень хотелось получить. Она с вожделением смотрела на все эти подарки, поминутно подбегала к окну, чтобы посмотреть на снег, и сто раз узнавала у Джереми, не застыл ли пруд, чтобы можно было кататься на коньках.Ей не понравилась Эмма, вероятно из-за того, что она была матерью Жан-Луи, про которого Сабрина говорила: «Этот глупый ребенок».— Ты тоже когда-то была ребенком, — напомнила я ей.— Я очень быстро выросла, — ответила она презрительно.— Он тоже скоро вырастет.— А сейчас он все равно глупый ребенок. Дамарис, как всегда, попыталась увещевать ее.— Ты слишком нетерпима, — сказала она. — Запомни, что ты не одна в этом мире.— Я это знаю, — резко ответила Сабрина.— Что ж, тогда уважай других.— Все носятся с этим ребенком больше, чем…— Это естественно, он же такой маленький. Но и об остальных тоже не забывают. Сабрина пробормотала:— Снег прекратился. Папа говорит, что все замерзнет, и, может быть, завтра…Она пошла к Джереми, чтобы спросить, какая температура.— Сабрина меня немного беспокоит, — призналась Дамарис. — Она такая импульсивная и эгоистичная.— Все дети такие.— Сабрина больше, чем остальные. Странно, что у меня и Джереми такая дочь. Она напоминает мне твою мать. Надеюсь, она будет счастлива. Думаю, что твоя мать никогда не была счастлива… несмотря на все ее таланты. Иногда я очень беспокоюсь за Сабрину.— Не принимай все так близко к сердцу. Сабрина вполне нормальный здоровый ребенок, полный энергии — Ты любишь ее, да, Кларисса?— Конечно. Я отношусь к ней как к младшей сестре.— У тебя новая сестра. — Дамарис посмотрела на меня с беспокойством. — Ты ведь ладишь с Эммой, не так ли?— Да, конечно. Дамарис стала печальной.— Я часто думаю, насколько было бы лучше, если бы твоя мать осталась с Бенджи. Все-таки он был ее мужем и неплохим человеком. Впрочем, сейчас он счастлив. Но если бы твоя мать осталась с ним, она была бы сегодня жива.— Об этом не стоит говорить. Этого не произошло, и поэтому все обстоит так, а не иначе.— Ты всегда будешь заботиться о Сабрине, правда?— Буду, конечно. Но она здесь, рядом с тобой, и именно тебе придется о ней заботиться.— Да, если только… — Она неожиданно улыбнулась — Я что-то хочу тебе сказать, Кларисса. У меня будет ребенок.— О.:, ты, наверно, очень счастлива!— Да… да, конечно! Сабрина появилась у нас поздно, и это поразительно, что она так полна жизни. Иногда я удивляюсь, что у нас с Джереми такой ребенок. Я ожидаю еще одного. Джереми очень доволен На этот раз я бы хотела мальчика.— Но ты будешь рада любому ребенку.— Кларисса, было бы замечательно, если бы ты…— Да, я знаю. Думаю, и у меня когда-нибудь будет ребенок.— Хочу надеяться. Это большая радость, но… Я выжидающе посмотрела на нее, и она продолжила — Надеюсь, что все будет хорошо. Иногда .— Конечно, все будет хорошо У тебя сейчас прекрасное здоровье.— Да, но иногда…Я постаралась развеять ее уныние. Конечно, Дама-рис ощущала некоторую тревогу из-за того, что снова была беременна. Она переняла у Джереми привычку смотреть на все с плохой стороны. Мне казалось, что причиной этому было все происшедшее с ними.На Двенадцатую ночь пруд замерз как следует, и, к удовольствию Сабрины, все, кто хотел кататься, пошли на пруд. Кроме Сабрины, катались Джереми, Ланс и я, остальные наблюдали с берега. Сабрина радостно визжала; она выглядела как картинка в своей ярко-красной накидке и шляпке. Сжимая в руках меховую муфточку, она каталась рядом со своим отцом по зеркальной поверхности пруда. Ее щеки гармонировали с цветом накидки, глаза сияли. Именно это и было ей нужно.Она почувствовала разочарование, когда стемнело и мы вернулись домой.— До завтра пруд не растает, — предсказывал ее отец, а Сабрина восклицала:— Как бы я хотела, чтобы уже наступило завтра! На следующее утро она быстро собралась и упрашивала нас идти кататься.На третий день стало немного теплее — английский климат подтвердил свою непредсказуемость.— Если так будет продолжаться, — сказал Джереми, — оттепель наступит раньше, чем я предполагал. Сабрина была безутешна, но ее отец сказал:— Мы не будем кататься до тех пор, пока не станет совершенно безопасно.Утром он сходил на пруд и, вернувшись, сообщил, что лед покрыт трещинами и наши прогулки не возобновятся до тех пор, пока лед снова не станет твердым.— Но ведь пруд покрыт льдом, — запротестовала Сабрина.— Он будет таким еще несколько дней, однако кататься уже небезопасно.— А я думаю, безопасно, — сказала Сабрина с оттенком неповиновения в голосе.— Ты не пойдешь на лед, пока это опасно, — сказал Джереми.Сабрина надулась и выглядела очень сердитой.— Ну же, дорогая, — сказала Дамарис, — если твой отец говорит, что этого нельзя делать, ты не должна ходить на пруд, пока он не замерзнет.Сабрина промолчала, и это было подозрительно. Наверное, мы должны были что-то почувствовать.Днем я решила, что покатаю ее на пони по полю. Ей нравилась верховая езда, и она всегда была рада, когда я отправлялась вместе с ней. Следовало быть с ней повнимательнее, потому что она вела себя слишком дерзко. Как и большинство детей, она не ведала чувства страха, и ей никогда не приходило в голову, что может что-нибудь случиться.Я не смогла найти ее. Нэнни Госуэлл, которая сопровождала нас в Эндерби и ухаживала за Жан-Луи, сказала, что видела, как Сабрина выбежала из дома Я пошла к Дамарис и спросила, не видела ли она Сабрину. Услышав, что я не могу найти девочку, она заволновалась. Я сказала, что поищу ее в доме.Лучше бы я осталась с Дамарис.Сабрины нигде не было. Я поднялась на чердак:Сабрина очень любила исследовать такие места. Случайно выглянув в маленькое окошко, я увидела Дамарис, стремительно бегущую от дома. У нее даже не было времени набросить накидку. Она замерзнет, подумала я И вдруг мне в голову пришла ужасная мысль Я вспомнила лицо Сабрины, явно что-то замышлявшей, и обо всем догадалась. Без накидки и перчаток я выбежала из дому и бросилась к пруду.Мне стало ясно, что произошло. Сабрина пошла кататься, несмотря на запрет. На белой поверхности пруда зияла черная дыра, и из нее торчала голова Сабрины в красной шапочке. Дамарис вытянулась на льду, пытаясь поддержать девочку.Меня охватил ужас. Какое-то мгновение я не знала, что делать. Если бы я попыталась помочь, то под моим весом лед мог бы дать трещину. Собственно говоря, он мог треснуть в любой момент, и Дамарис и Сабрина пошли бы ко дну.Я вернулась в дом и стала звать на помощь Ланса и Джереми. К счастью, Джереми оказался в саду и услышал меня. Я, задыхаясь, объяснила ситуацию. Тут появился Ланс.И мы втроем что было сил помчались к пруду.
Беда была совсем близко. Я никогда не забуду этих ужасных напряженных минут. Джереми охватило полное отчаяние. И тогда благодаря хладнокровным действиям Ланса их жизни были спасены. Я гордилась им. Он действовал почти бесстрастно, как будто спасение людей в таких ситуациях было его каждодневным занятием. Джереми мешала его хромота. С удивительной ловкостью и силой Ланс вытащил Сабрину из воды и передал ее мне, пока Джереми помогал Дамарис осторожно подняться со льда, который становился все тоньше.Сабрина была совершенно белой и ужасно холодной. Странно было видеть ее такой тихой и спокойной. Смит, узнав о том, что произошло, прибежал к пруду. Он взял у меня это мокрое существо и торопливо отправился назад к дому. Тогда я увидела Дамарис. Она была в полуобморочном состоянии, и Ланс поддерживал ее, чтобы она не упала.Мы подошли к дому, где уже приготовили одеяла, грелки и горячие кирпичи, обернутые фланелью.Кто-то побежал за доктором.Я была с Нэнни Керлью, когда она снимала с Сабрины мокрую одежду и заворачивала ее в теплое полотенце, вытирая насухо. Затем мы завернули ее в одеяло и уложили в согретую постель. У нее стучали зубы, и от этого мне стало легче, потому что ужасно было видеть ее такой тихой и молчаливой.Она открыла глаза и увидела меня.— Кларисса… — прошептала она. Я наклонилась и поцеловала ее.— Теперь ты в безопасности, дорогая, в своей маленькой кроватке.— Я испугалась, — сказала Сабрина. — Лед треснул… и я оказалась в воде. О-о-о, как было холодно.— Давай поговорим об этом потом, дорогая. — Я погладила ее по лицу. — Ну вот, ты дома, и ничто тебе не угрожает.— Побудь со мной, — пробормотала она.Я присела на ее кровать, и она крепко сжала мою руку.— Все будет хорошо, — сказала Нэнни Керлью. — Познобит немножко, и только.Сидя рядом с Сабриной, я смотрела на ее красивое маленькое лицо, необычно бледное и спокойное; ресницы казались темнее обычного и веером выделялись на ее белой коже. Я радовалась тому, что Ланс спас ее, и благодарила Бога за то, что это дневное приключение не кончилось трагически.Но уже в тот же день вечером я поняла, что была слишком оптимистична.Дамарис серьезно заболела.Все происшедшее так на нее подействовало, что в тот же день стало понятно: у нее может быть выкидыш и ее жизнь в опасности. Она заболела, когда ей не было и двадцати лет, и страдала от ревматического полиартрита, который приковал ее к постели. Потом произошло чудо. Она встретила Джереми и спасла меня, совершив почти сверхчеловеческое усилие. Это очень повлияло на Дамарис, и, несмотря на болезнь, она смогла вести нормальный образ жизни Рождение Сабрины было для нее тяжелым испытанием, она его выдержала и захотела еще одного ребенка Но ее здоровье не позволило ей безнаказанно подвергать себя испытанию в случае с Сабриной.А теперь эта вероятность выкидыша… Время еле тянулось, пока мы ожидали каких-нибудь сведений о ней. Я чувствовала, как дом, торжествуя, наступает на меня… дом теней, до угроз, где затаившееся зло могло в любой момент схватить тех, кто жил в нем.Странно… Ведь когда-то это был мой дом, и я ничего подобного не замечала.Сабрина быстро поправлялась. Через день она уже сидела в постели и с удовольствием ела. Нэнни Керлью решила, что Сабрина должна оставаться в постели, и после того, что произошло в результате ее непослушания, девочка подчинилась.Однако прежняя Сабрина была готова вырваться в любую минуту, пока к ней не пришел Джереми. Я присутствовала там и наблюдала за происходящим, но лишь потом я поняла, что с Сабриной происходит что-то серьезное.Джереми очень любил ребенка, но больше всего на свете он любил Дамарис. Дамарис была его спасением. Прочитав историю их жизни, я теперь понимала, как много она для него сделала. Он был необщительным и несчастным, проклинающим жизнь затворником, который не верил ни во что хорошее в жизни. Потом появилась она; так же, как и у него, у нее были физические недостатки, и она доказала ему, что, несмотря ни на что, в жизни есть ценности, ради которых стоит жить. Он сопровождал ее, когда она приехала в Париж, чтобы спасти меня. Я очень много думала об этом, потому что сыграла определенную роль в их истории. Во время этого приключения он понял, какая Дамарис мужественная, оценил ее самоотверженность Она его спасла, и вместе они построили новую жизнь Джереми все еще оставался в какой-то степени мизантропом. Ему не удалось избавиться от этой черты своего характера. Он больше ждал несчастий, нежели счастливой судьбы. Короче говоря, он был полной противоположностью Ланса.Сейчас Джереми был в полном отчаянии, и не только потому, что не хотел терять ребенка. Больше всего его тревожило здоровье Дамарис. Из-за того, что она лежала на льду, к ней мог вернуться тот недуг, которым она страдала в молодости. Джереми был уверен, что все так и произойдет. Хуже того, Дамарис была очень больна, и, зная Джереми, я понимала, что мысленно он уже похоронил ее и вернулся к тому одинокому безрадостному существованию, каким оно было до того, как Дамарис появилась в его жизни.Лицо у него было бледным, а темные глаза сверкали. Таким я его никогда не видела. Сабрина села на кровати, пристально глядя на него.Она всегда была чуточку не уверена в своем отце. Возможно, он был не столь чувствительным к ее чарам, как большинство из нас. И, конечно, она знала, что все беды произошли из-за ее непослушания. Но тогда она не понимала, насколько виновата.Джереми остановился в ногах ее кровати, глядя на дочь почти с неприязнью, как будто хотел увеличить дистанцию между собой и ею.Когда она посмотрела на отца, ее прелестные глаза расширились, а губы задрожали. Некоторое время Джереми молчал, и Сабрина, которая не терпела молчания, воскликнула:— Папа… я… прости…— Ты просишь извинений? — спросил он и посмотрел на нее с ненавистью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45