Я спрятала руки за спину, чтобы он не увидел, как они дрожат.— Тогда я не буду его сейчас беспокоить, — сказала я.— Ты давно ждешь?Глаза у него были серые, пронзительные. Я чувствовала, что он пытается заглянуть мне прямо в душу и убедиться, что там именно то, о чем он подозревал.— Нет… я только что вошла.— Наверно, ты слышала, как мы разговаривали, и поняла, что у него гости.— Я об этом догадалась только сейчас. Он помолчал в нерешительности, и я уже подумала, что сейчас он схватит меня и сделает своей пленницей.Это был настоящий фанатик. Дядя крикнул:— Кто там?— Это ваша племянница, — сказал человек.— Скажите, что я увижусь с ней через полчаса. Человек посмотрел на меня. Я кивнула и поспешила уйти в свою комнату. Я все еще дрожала. Не очень-то приятно, когда тебя ловят на подслушивании, но услышать то, что представляет для тебя опасность, это ужасно.Теперь я не сомневалась, что вовлечена в интригу. Я выбрала для приезда такое время, когда должно случиться что-то важное, и теперь я знала, что они намереваются привезти Якова в Англию и короновать его. Но Георг Ганноверский не позволит этому случиться. Начнется война; в Эверсли будут за Георга, а здесь, в семье моего отца, центр заговора, чтобы вернуть Якова.Эмма вошла в мою комнату. Я лежала на кровати, все еще не в состоянии успокоиться после той встречи.— Тебе нехорошо? — спросила она удивленно.— Голова болит, — ответила я. Я не хотела говорить ей о том, что услышала, пока не разберусь в своих мыслях.— Я собиралась покататься верхом и думала, что ты поедешь со мной.— Спасибо, Эмма, но сегодня я не поеду.— Ну что ж, до встречи. Увидимся позже. Я была рада, что она не осталась поговорить. Прошел, наверно, час, когда я услышала внизу голоса. Я подошла к окну и увидела, как отъезжает группа мужчин.После этого дядя прислал за мной. Когда я вошла в его комнату, он сидел в кресле на обычным месте.— Кларисса, — сказал он, когда я вошла, и протянул ко мне руку.Я подошла к нему, взяла его руку и опустилась около кресла на колени.— Дорогое дитя, — продолжал он, — мне трудно говорить. Я был так рад, что ты здесь… но время сейчас опасное.— Я знаю, — ответила я. — Я догадалась, что существует заговор с целью посадить на трон Якова.— Это всегда было нашим желанием. Все эти годы мы обещали себе, что выполним это. Твой отец, как ты знаешь, был предан нашему делу. Можно сказать, он отдал жизнь за это. Если бы он не был в Париже, по поручению короля, то не умер бы. Да, мы никогда не забывали своего обещания и на этот раз выполним это. Очень жаль, что ты сейчас здесь. Было бы намного лучше, если бы ты приехала, когда я тебя просил. Тогда опасности не было. Сейчас она есть.— Дядя Пол, — сказала я, — когда я была в вашей комнате, а вы — в прихожей, я невольно подслушала, что говорил обо мне этот человек… Френшоу. Он думает, что я здесь, чтобы шпионить. Вы же не думаете так, дядя?— Конечно, нет.— Я ничего не знала обо всем этом до того, как приехала. Я действительно ехала до Йорка с моим дядей Карлом и сэром Лансом Клаверингом, но только потому, что нам было по пути и тетя Дамарис хотела, чтобы было кому защищать меня на дорогах. Вы мне верите?— Да, верю. Я верю тебе так, что готов довериться тебе. Грядет восстание якобитов. Многие шотландцы поддерживают нас. Вот почему оно начнется в Шотландии. Лорд Кенмур уже провозгласил Якова королем в Моффате. Лорд Map объезжает армию. Лорды Нитсдейл, Уинтон и Карнвот спешат ему на помощь. Они уже готовятся пересечь границу, а Яков сейчас на пути в Англию.— Дядя! — вскрикнула я. — Будет война… гражданская война!— Послушай меня. Ты должна вернуться в Эверсли. Мои друзья подозревают тебя в шпионаже. Если у нас возникнут трудности, они будут беспощадны. Я хочу, чтобы ты уехала завтра утром на рассвете. Я пошлю за твоими грумами и подготовлю их. Собери свои вещи, но чтобы никто не знал. Утром я скажу всем, что тебя срочно вызвали домой.— И даже с Эммой нельзя попрощаться? Помедлив, он сказал:— Думаю, ей можно доверять, но попрощайся перед самым отходом ко сну.Я взяла его руку и поцеловала.— Мне так жаль уезжать. У нас совсем не было времени побыть вместе. Я о многом хотела поговорить.— Еще будет время. Когда все это закончится, в стране наступит мир, и поскольку истинный король будет здесь, германскому придется отправляться обратно в Ганновер. Во всяком случае, я слышал, что он предпочитает его Англии.— Вы думаете, все так и получится?— Я уверен. Подумай, Кларисса, ведь когда это произойдет, сбудется все, за что мы боролись. Твой отец жил и умер ради этого. Ради него ты должна быть с нами, понимаешь?Я вспомнила об Эверсли, о теплой, охраняющей любви моих родственников с материнской стороны, и меня вдруг охватил гнев: зачем все эти беды, почему люди должны умирать только ради того, чтобы вместо одного человека посадить на трон другого? Теперь я полностью была согласна с бабушкой Присциллой, которая яростней всех проклинала войну.— Ты опять приедешь в более счастливое время, — продолжал дядя. — Дорогое дитя, с моей стороны нелюбезно отсылать тебя, но я знаю этих людей. Я не могу удержать их в повиновении, как это удавалось твоему отцу. Понимаешь?Я нежно поцеловала его и сказала, что рада была познакомиться с ним и приеду опять как только будет можно.Он нахмурился.— Тебе нужно быть осторожной, — сказал он. — Мы не знаем, в каком состоянии будет страна потом, но эти несколько дней для тебя безопасны. Постарайся как можно скорее доехать до юга. Грумы у тебя хорошие, и я внушил им, что необходимо соблюдать величайшую осторожность. Я хорошо заплачу им, и еще я обещал, от имени твоей семьи в Эверсли, что они получат хорошее вознаграждение, когда благополучно доставят тебя домой. Ты проследишь, чтобы мое обещание было выполнено?— Конечно, дядя.— Тогда приготовься покинуть замок на рассвете. — Он помолчал и сказал:— Прежде чем ты уедешь, я хочу кое-что дать тебе. Свези меня в прихожую.Я выполнила его просьбу и подкатила его к бюро, на которое он указал. Дядя открыл его и вынул коробочку. Некоторое время он задумчиво сидел, держа коробочку в руках.Это кольцо, — сказал он. — Оно было в нашей семье со времен Елизаветы. Оно очень ценное, потому что королева дала его одному из наших предков… одному из ее свиты, которого она любила. Понимаешь… — Он вынул кольцо, и я увидела, что оно похоже на то, которое было надето на его палец. — Оно не так красиво, как бриллианты, сапфиры или изумруды, но ввиду его древности и того, что стоит за ним, оно более ценно, чем эти камни. Примерь его.Я надела кольцо на средний палец правой руки. Оно было очень велико.— Ты должна немного подрасти, — сказал он с улыбкой. — Но на один палец он все-таки подойдет. Такой палец нашелся. Это был указательный палец.— Вот, — сказал он. — Оно твое. Ты передашь его твоей старшей дочери. Старшие дочери в семье всегда носят его.Я внимательно посмотрела на него и сказала:— Но Эмма…Он опять нахмурился.— Да, полагается дать его ей. Но у меня есть сомнения. Твой отец хотел жениться на твоей матери, и он сделал бы это, если бы она не была уже замужем. Он относился к ней как к своей законной жене, а к тебе — как к законной дочери. Он не мог испытывать таких же чувств к Эмме и ее матери, потому что никогда не говорил мне о ней… кроме этого последнего письма. Я думаю, в его жизни было много женщин, которые значили для него то же, что и она. Мною движет инстинкт. Сохрани его. Оно стоит состояния. Посмотри на оправу. Она сделана по рисунку любимого ювелира Елизаветы, и эксперты признают это. Сама королева носила его.— Я никогда раньше не видела такого камня…— Сейчас он довольно редко встречается, но в свое время его очень любили монархи. Они носили такие кольца, потому что им постоянно грозила опасность быть отравленными. Говорят, эти камни поглощают мышьяк из любой жидкости, и обычно их носили люди, которые боялись, что кто-нибудь может попытаться убить их.— Все это очень интересно, но я не думаю, что кто-нибудь захочет положить мышьяк в мой бокал. Дядя улыбнулся.— Кольцо — это что-то вроде талисмана… такими становятся вещи, передаваемые из поколения в поколение.— Весьма необычный камень, — сказала я.— Да. Он образуется в органах пищеварения персидского горного козла.Я невольно выдала возникшее у меня отвращение.— Все нормально! — засмеялся дядя. — Камень очищен, но что есть, то есть! Он образуется из переваренной шерсти животного, и это делает его хорошим противоядием. На персидском языке слово «безоар» означает «против яда». Таково название камня.— Очень интересно.Я вытянула руку и внимательно посмотрела на кольцо. Дядя взял мою руку и крепко сжал ее.— Теперь ты выглядишь как истинный Хессенфилд. Я горячо поблагодарила его, и так как я стояла перед ним на коленях, он взял в руки мое лицо и поцеловал меня.— Удачи тебе, маленькая Кларисса. Возвращайся к нам скорее.Когда мы уже собирались ложиться спать, я сказала Эмме, что хочу поговорить с ней. Она предложила:— Пойдем в мою комнату. И я пошла к ней.Она легла на кровать, красивые темные волосы обрамляли ее лицо, в глазах застыл настороженный интерес. Я села на стул возле кровати, глядя на нее и думая, какая она все-таки привлекательная, не будучи по-настоящему красивой.— Я пришла попрощаться, — сказала я. — Рано утром я уезжаю.Эмма недоверчиво смотрела на меня.— Дядя Пол считает, что так лучше, — продолжала я, — Скоро начнутся волнения.— О, эти несчастные! Якобиты и ганноверцы, кажется?— Да.— Дядя, наверно, огорчен, что ты не маленькая якобитка.— Дядя слишком умен для этого. Он не станет пытаться убедить кого-нибудь быть тем, кем они не хотят быть.— А ты против якобитов? Я пожала плечами:— У нас есть король, которого мы короновали. Будут только неприятности, если попытаться силой посадить на трон другого.— Здесь, в Хессенфилде, думают, что для народа будет лучше, если вернется Яков.— Неразумно решать, что хорошо для других, и пытаться навязать это им только потому, что это хорошо для нас. В любом случае, народ сам решит, чего он хочет.— Я вижу, ты маленький политик.— Если ты под этим подразумеваешь, что у меня есть немного здравого смысла, я согласна с тобой.— Но все-таки почему ты уезжаешь?— Наш дядя думает, что лучше мне уехать сейчас, до начала серьезных волнений. Он считает, что я должна вернуться домой в Эверсли.Эмма медленно кивнула.— Они поддерживают другую сторону, да? Значит, ты с нами прощаешься?— Только на время. Я снова увижусь с тобой, Эмма. Ты должна приехать к нам в Эверсли. Я знаю, что моя тетя Дамарис будет рада видеть тебя…Я замолчала. Будет ли? А Джереми, а Присцилла и Арабелла? Им не понравится, что у Хессенфилда была любовница, когда он был почти женат на их дорогой Карлотте. Но Эмма — моя сестра. У них сильно развито чувство семьи, и они будут помнить об этом.Эмма заметила мои колебания и улыбнулась. Иногда мне казалось, что она читает мои самые сокровенные мысли. Эмма была умна и проницательна, но, может быть, я была чуть похитрее, чем она думала. Она выразила сожаление по поводу моего отъезда, но мне почудилась в ее интонациях затаенная радость. Очевидно, она немного ревниво относилась к моей дружбе с дядей Полом и была рада, что я оставляю ей поле деятельности.Я попрощалась, заверив ее, что мы с ней встретимся, как только представится случай. Потом я пошла в свою комнату и завершила последние приготовления к отъезду. Когда все было готово, я легла, но заснуть не могла, боясь проспать, хотя дядя сказал, что меня разбудят за полчаса до рассвета и принесут холодный бекон, хлеб и эль.Продукты на первую часть пути были уложены в седельные сумки, чтобы нам не нужно было останавливаться в трактирах, пока мы не отъедем подальше.Все шло по плану, и когда забрезжил рассвет, я попрощалась с моим вновь обретенным дядей. Меня тронуло, что Эмма спустилась вниз, чтобы проводить меня.Итак, в рассветный час я отъехала от замка Хессенфилд и в сопровождении моих грумов направилась на юг. В ПЛЕНУ Направив лошадь на юг, я не могла не почувствовать радости, предвкушая встречу с семьей. Они, конечно, знали, что происходит на севере, и беспокоились обо мне.Сельская природа в это утро была красива. На болотах, над которыми повис густой туман, цвел дрок; тут и там деревья поднимали к небу свои оголенные ветви. Мы оставили позади открытую местность и поехали по тропинкам мимо леса, где переплетающиеся ветви деревьев образовывали красивое кружево на фоне неба. Зима здесь наступала раньше, чем на юге, но мы должны были успеть в Эверсли до того, как придут снежные бураны.Мы остановились перекусить под прикрытием кустарника, отдав должное всем вкусным вещам, которыми нас снабдили в Хессенфилде. Там были свежий хлеб, каплун и эль, чтобы запить все это. Грумы сказали, что пища превосходная и что самое лучшее в северянах — это их умение поесть.Грумов звали Джим, Джек, Фред и Гарри; как я догадалась, им понравилось в Хессенфилде главным образом из-за изобилия еды. Не то чтобы их плохо кормили в Эверсли, но в Хессенфилде, по выражению одного из них, была «гора еды».Однако, они с удовольствием возвращались домой, считая эту увеселительную прогулку приключением.Подкрепившись, мы продолжали наш путь и как раз до наступления сумерек подъехали к трактиру, который нам рекомендовал дядя Пол. Первая часть путешествия была успешно завершена. Мы все устали, хотели есть и готовы были проглотить все, что хозяин мог нам предложить: горячий суп, жареную говядину, телятину, пирог с ветчиной и сыром и фрукты на десерт. К счастью, для нас были комнаты, и мы решили рано лечь спать, чтобы на рассвете отправиться в путь.После обильного ужина я пошла в свою комнату, которая окнами выходила на двор трактира, с удовольствием сняла одежду, легла и тут же уснула, поскольку почти не спала в предыдущую ночь.Я проснулась от цокота копыт внизу. Еще кто-то приехал, догадалась я, вслушиваясь в голоса грумов и хозяина. Похоже было на какие-то препирательства, но я подумала, что это обычное явление в придорожных трактирах. Кто-то приехал слишком поздно, а комнат уже нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45