— Я бы не стала связываться с подобными авантюрами.— Что? И продолжать жить так всю жизнь!— Это очень спокойный образ жизни.— И видеть, как все вокруг нас делают состояния!— Если кто-то их делает, можешь быть уверен, что кто-то их теряет.— Предоставь это решать мне, любимая.— Ланс… много ли денег ты собираешься вложить в эту «Компанию южных морей»?— Если немного, то вообще не имеет смысла этим заниматься. К тому же, Кларисса, я думал, что ты захочешь принять долевое участие.— Я?— А почему бы и нет? Ты состоятельная женщина.— Я не игрок. Мне нравится существующее положение дел. Кроме того, я не могу трогать мое наследство, которым управляет Ли.— Может быть. Но есть еще деньги, которые оставил тебе твой отец.— О нет. Я не хотела бы их трогать. Он пожал плечами и засмеялся, но больше не стал об этом говорить. Вскоре он опять куда-то ушел, и весь остаток дня я его не видела. В тот вечер мы ужинали одни, и он казался рассеянным.— Наверно, ты все еще мечтаешь о состоянии, которое намерен нажить на этом деле.— Оно ошеломит тебя, Кларисса.— Надеюсь, ты не слишком много вложил.— Достаточно, чтобы сделаться богатым, очень богатым.Я пожала плечами.— У нас всего достаточно. Мы можем иметь то, что захотим, конечно, в разумных пределах. Я не понимаю, зачем нам так страстно желать больше.— Подожди, Кларисса, тебя тоже охватит трепет, когда ты увидишь, какое состояние у нас будет.Когда мы легли спать, я почувствовала его беспокойство. Он не мог уснуть; я тоже.Вдруг он схватил меня за руку — Ты не спишь, Кларисса?— Нет. Я знаю, что и ты не спишь О, Ланс, не нравится мне все это. У меня плохое предчувствие…— Ты думаешь, это игра. Нет. Это нечто вполне определенное — Не вижу в этом смысла. Почему то, что куплено сегодня, будет завтра стоить намного дороже? Ведь оно не поменяло своей ценности?— Ценность изменилась, потому что очень много людей хотят иметь это.— Хотят, потому что верят, что это вмиг сделает их богаче.— И сделает.— Но не могут же все стать такими богатыми?— О, акции со временем установятся. Вот почему разумно покупать их сейчас. Дивиденды, которые принесут наши деньги, — вот что делает замечательным это предприятие. Пятьдесят процентов! Только вообрази!— Я не верю и не понимаю этого.— Ах ты, неверующая!Он прижал меня к себе и стал ласкать. Он говорил, как сильно меня любит, как я изменила всю его жизнь; как он восхищался мной с самого нашего путешествия в Йорк; как он ревновал к бедному Дикону и как счастлив, потому что собирается провести со мной всю оставшуюся жизнь.Лансу всегда удавалось вызвать во мне ответное чувство. Он был нежен, внимателен и страстен в одно и то же время. Я сказала ему, что счастлива и хочу радовать его до конца моих дней.Как всегда в такие моменты, я шепотом попросила прощения у Дикона. Моя встреча с ним все еще сохранялась в моей памяти как что-то прекрасное, но со временем она стала больше походить на сон и приобретать оттенок нереальности.Наконец Ланс прошептал мне:— Кларисса, дорогая, я не могу оставить тебя в стороне. Ты должна принять участие. Я хотел, чтобы ты разделила…Сердце мое забилось быстрее:— Ты о чем?— Я купил для тебя акции. Ты должна принять участие. Все, кто может, должны участвовать.— Что ты говоришь?— Я устроил так, чтобы пять тысяч фунтов из твоего наследства от Хессенфилда вложить в «Компанию».— Что ты устроил?Я отпрянула от него, но он притянул меня к себе и стал целовать лицо, шею.— Я говорил об этом с Грендаллом, — сказал он. Грендалл был адвокат, который вел мои дела по наследству Хессенфилда. — Он хотел получить твое согласие, но так как я твой муж, он довольствовался моим. Я должен был это сделать для тебя, Кларисса.— Пять тысяч фунтов, — пробормотала я. — О, Ланс… как ты мог!— Разве я могу стоять в стороне и смотреть, как все делают себе состояние, а моя маленькая Кларисса не участвует в этом?Несколько мгновений я не могла выговорить ни слова. Это составляло половину суммы, которую мне оставил отец. Мной овладел бешеный гнев — во-первых, потому, что я ненавидела эту игру, которая возбуждала его больше, чем я, и он мог забыть про меня, когда им овладевал азарт; во-вторых, потому, что он посмел действовать, не посоветовавшись со мной.Ланс попытался успокоить меня, прижимая к себе мое дрожащее тело. Я оттолкнула его и села на кровати.— Как ты посмел! — закричала я. — Ты не способен противиться этому зуду. Если хочешь и дальше рисковать деньгами, ограничивайся, пожалуйста, тем, что имеешь сам.— Кларисса, дорогая, ты действительно сердишься на меня? Подожди и увидишь, что это принесет тебе.— Я не намерена расстрачивать свое состояние, а ты не имеешь права обращаться со мной и с моим имуществом как со своей собственностью.— Я люблю тебя. Я только хотел сделать для тебя как лучше.Я спрыгнула с кровати. Мне хотелось убежать от него, чтобы он не начал успокаивать меня и ласкать до тех пор, пока не добьется, что я прощу его и забуду обо всем. Было важно, чтобы он понял, что я чувствую и насколько возмущена его поступком.Ланс лежал, опершись на локоть и глядел на меня со снисходительным видом, таким знакомым мне. Он отказывался допустить, что я серьезно осуждаю его, и пытался отбросить все это как не стоящее внимание. Но для меня это было очень важно.— Не думай, что несколькими нежными словами тебе удастся успокоить меня.— Ляг в кровать, и поговорим разумно. Ты простудишься, стоя там.— Не лягу. Мне нужно подумать, что мне делать. Я хочу побыть одна.Я направилась в туалетную комнату, в которой стояла кушетка.— Не собираешься же ты спать там?— Я сказала тебе, что хочу побыть одной.— На этой кушетке очень холодно и жутко неудобно.Я не обратила на него внимания и пошла в туалетную комнату. Я вся дрожала, но не от холода.В ту же минуту Ланс оказался рядом и обнял меня.— Если ты настаиваешь на том, чтобы спать отдельно, есть только один выход… вернее, два. Или я должен предложить тебе кровать, а сам лечь на кушетку, или я должен воспользоваться правами мужа и снести тебя на кровать. Что ты выбираешь, Кларисса? Пожалуйста, выбери второй вариант, ведь мне будет очень неудобно на этой кушетке.Он засмеялся, и, несмотря ни на что, я вдруг тоже засмеялась. Это было на него похоже — внести смешную ноту в серьезную ситуацию.Ланс подхватил меня на руки и отнес на кровать. Я сразу же вспомнила нашу первую ночь, когда он так же нес меня на кровать. Тогда я дрожала от предвкушения, сейчас — от гнева.Мы лежали рядом. Он обвил меня рукой. Я знала, что он пытается вызвать во мне желание; акт любви должен был помирить нас. Ланс думал, что так будет всегда. Так бывало, когда он возвращался домой после ночной игры. Но на этот раз я не собиралась быстро сдаваться.— Не пытайся меня уговорить, Ланс.— Хорошо. Обещаю не уговаривать. Скажи мне только, что больше не сердишься на меня.— Но я сердита, очень сердита. Я хочу подумать. Я отодвинулась от него на край кровати и твердо сказала:— Спокойной ночи. Он вздохнул.— Спокойной ночи, дорогая. Завтра все будет казаться другим.Я не ответила. Он с уважением относился к моему желанию быть одной, и так мы лежали каждый на своем краю кровати.Я пыталась найти какое-то решение. Меня приводило в ярость то, что он посмел тронуть мои деньги; ему не удалось бы проделывать такие трюки с деньгами, которые оставила мне мать, потому что сначала ему пришлось бы говорить с Ли, а я была уверена, что Ли никогда не допустил бы этого.Мне было известно, что многие мужья непрочь завладеть состоянием своих жен. Ланс всегда вел себя так, словно мои деньги не представляли для него никакого значения. Он никогда не проявлял к ним интереса — так, по крайней мере, мне казалось. И все же он посмел пойти к Грендаллу и использовал мои деньги, чтобы купить акции этой компании на мое имя.Притворясь спящей, я думала, что мне теперь делать. Впервые я так рассердилась на Ланса. Правда, меня всегда обижало, когда он исчезал на долгие часы, покидая меня, как говорило мое уязвленное самолюбие, ради игры; но я всегда забывала обиду, когда он возвращался и успокаивал меня. Ланс хорошо умел это делать. Но на этот раз все было по-другому.Я уже стала думать, а не женился ли он на мне из-за моих денег? Возможно, он любил Эльвиру Верной; но он не собирался жениться на ней. Почему? Наверно, у нее не было состояния. Впрочем, было несправедливо так думать, ведь Ланс объяснил мне про Эльвиру, да и я теперь уже не была той простушкой, которая увидела их утреннюю сцену. Я знала, что у мужчин до женитьбы бывают любовницы, и до сих пор у меня не было причин сомневаться в верности Ланса…Наконец я уснула и проспала так долго, что, проснувшись, его уже рядом не было.Я приняла решение. Мне надо было показать ему, что я личность и не намерена позволять кому бы то ни было совать нос в мои дела — даже самому очаровательному из мужей.Я взяла портшез до конторы Грендалла в Корнхилле; меня немедленно проводили в его кабинет. Он тепло приветствовал меня, и я рассказала ему о цели моего визита.Мой муж не правильно предположил, что я собираюсь вложить деньги в «Компанию южных морей». Это не так, и я хочу ликвидировать его распоряжение.Мистер Грендалл растерялся.— Но, леди Клаверинг, акции уже куплены. В таких случаях всегда необходимо действовать очень быстро. Их купили два дня назад.Два дня назад! Значит, Ланс не сразу сказал мне. Я почувствовала, как гнев подымается во мне с новой силой.— Тогда я хочу, чтобы их немедленно продали. Вы удивлены? Разве это невозможно?— Что вы! Люди требуют эти акции. Но, леди Клаверинг, выгода очень большая.— Я слышала, и к тому же ожидаются громадные дивиденды. Мне это неинтересно. Я хочу, чтобы акции были проданы немедленно.— По любой биржевой цене?— По любой биржевой цене, — повторила я.— Ваше приказание будет исполнено. Я дам вам знать, какую цену мы получили, как только операции будут закончены.— Благодарю вас, мистер Грендалл. Я буду рада, если в будущем вы станете придерживаться моих распоряжений относительно подобных операций. Этого желаем сэр Ланс и я.— Понимаю, леди Клаверинг.Меня проводили к портшезу.Когда я вернулась, Ланс был дома и ждал меня.— Кларисса, я беспокоился о тебе. Где ты была?— Я ездила к мистеру Грендаллу.— А-а, — улыбнулся Ланс.— Я сказала ему, чтобы акции, купленные на мои деньги, были проданы.— Проданы! Но биржевой курс повышается!— Я распорядилась, чтобы он их продал и чтобы в будущем подобные операции проходили через меня, и только через меня. Думаю, любой другой мужчина впал бы в ярость. Но не Ланс. Он посмотрел на меня с удивлением и рассмеялся. Без сомнения, в его глазах сквозило восхищение.— Кларисса, моя великолепная Кларисса, значит, я прощен?Я не могла больше сопротивляться и сказала, что прощаю его.— С моей стороны это было самонадеянно. Я поступил не правильно, даже глупо. Но, поверь мне, я думал только об удовольствии поставить тебя перед фактом, что ты стала еще богаче.— Я вполне удовлетворена тем, что имею.— Феноменальное явление! Довольная женщина!— О, Ланс, — взмолилась я, — откажись от всего этого риска. Зачем это? У нас достаточно всего. Зачем рисковать в надежде получить больше?— Дело не в деньгах, — серьезно ответил он. — От этого получаешь удовольствие… приятное волнение. Ты никогда не поймешь. Однако, моя милая Кларисса, ты преподнесла мне урок. Я обещаю, что больше не натворю таких глупостей. Но сейчас мои грехи отпущены, так?— Конечно, ведь я знаю, что ты пытался сделать то, что считал лучшим для меня.И мы помирились.На следующий день от мистера Грендалла пришло известие о том, что он продал мои акции. Они были куплены по сто фунтов за штуку, а проданы по тысяче. Таким образом, мои пять тысяч стали пятьюдесятью тысячами.Я быстро стала очень богатой женщиной.
Никогда не забуду последующих месяцев. Весь Лондон лихорадило, когда цены на акции «Компании» поднимались. Ланс ни разу не сказал мне: «Я говорил тебе!», но как-то не утерпел и заметил, что я была бы гораздо богаче, если бы не продала свои акции.Сам он вложил все деньги, которые смог собрать, в эту «Компанию»; несколько раз он собирался продать свои акции, но не мог решиться, потому что чувствовал, что на следующий день цены опять повысятся.Все говорили о чуде «Компании южных морей». Сэр Роберт Уолпол с самого начала считал этот план обреченный и призывал людей не увлекаться избыточными вложениями. Оказалось однако, что он сам купил несколько акций, но, как и я, продал с большой выгодой.Принц Уэлльский также вложил деньги и затем выгодно продал акции. Вся страна была охвачена эйфорией, и все, кто смог наскрести несколько фунтов, требовали акций.— Подумай, сколько тебе нужно было бы сейчас заплатить за те акции, которые ты купила по сотне за : штуку, — напомнил мне Ланс.— Мне не нужно думать, потому что я не собираюсь больше покупать.— Ты отказываешься от состояния.— Наоборот, я сделала состояние.— Но, моя дорогая Кларисса, подумай, насколько богаче ты могла бы быть, если бы не продала акции.— На бумаге, — уточнила я, — Нет, я очень хорошо сделала.— Благодаря, как ты считаешь, моему дурному поступку.Я согласилась.— Но, — решительно сказала я, — мои деньги останутся на своем месте.— Это окончательно? — умоляюще спросил Ланс. У него самого не осталось ничего, на что он мог бы играть, поэтому у него чесались руки завладеть моими деньгами.— Окончательно, — многозначительно ответила я.Он водил меня в кофейни, где только и говорили о чуде «Компании»; там обсуждались планы, как потратить вновь приобретенное богатство. Даже продавцы имбирных пряников и водяного кресса говорили о тех чудесных временах, когда все будут богаты.Все лето эта лихорадка не спадала, но я наотрез отказывалась быть втянутой в нее.Потом мечты о процветании стали уходить так же внезапно, как и пришли.Я помню, стоял жаркий август. Мы должны были жить за городом, но Ланс не мог оторваться от лондонских треволнений. Каждый день он изучал цены и подсчитывал, насколько богаче сделали его акции «Компании».Однажды он вошел в гостиную, где я сидела с книгой, и лицо у него было очень напряженное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45