Но она обладала огромным обаянием и быстро обнаружила, что одна ее обворожительная улыбка, соединенная с притворным раскаянием, способна вытащить ее из любой неприятности.А сейчас Сабрина щебетала о свадьбе. Это моя свадьба, да? А когда будет ее свадьба? Она наденет розовое шелковое платье (Нэнни Керлью еще дошивает его). У нее будут цветы в волосах… и она будет стоять рядом со мной. Значит, это и ее свадьба тоже.Она обняла меня, и ее личико приблизилось к моему.— Ты уедешь отсюда, — сказала она.— Я часто буду приезжать.— Но это теперь не твой дом. Ты едешь в дом дяди Ланса.— Он станет моим мужем. Ее личико слегка сморщилось.— Останься здесь, — прошептала она, еще крепче обняла меня за шею и умоляюще добавила:— Останься здесь с Сабриной.— Жены всегда живут со своими мужьями, ты же знаешь.— Пусть Ланс живет здесь.— Мы часто будем приезжать сюда, вот увидишь Она покачала головой. Это было не то же самое.— Я не хочу, чтобы ты выходила замуж.— А все остальные хотят.— А Сабрина не хочет.Она посмотрела на меня так, будто этого довода было вполне достаточно, чтобы свадьба не состоялась.— Когда ты подрастешь, то можешь приехать и пожить у нас, — сказала я.— Завтра? — спросила она, просияв.— Это слишком быстро.— Но я ведь подрасту.— Только на один день. А нужно подрасти побольше.— На два дня? На три?— На несколько месяцев, наверно. Иди открой дверцу шкафа, и ты увидишь мое платье. Сабрина соскочила с кровати.— О-о-о! — только и смогла выговорить она, гладя складки атласа.— Не трогай, — предупредила я. Она повернулась ко мне и спросила:— Почему?Сабрина всегда хотела всему получить объяснение.— У тебя могут быть грязные пальчики. Она посмотрела на них, потом на меня, медленно улыбнулась и нарочно потрогала платье. Это было типично для Сабрины. «Не трогай» означало «Я должна потрогать во что бы то ни стало».— Не грязные, — сказала она, успокаивая меня. Потом малышка набросилась на мои туфли из белого атласа с серебряными пряжками и серебряными каблуками. Она взяла одну туфлю, погладила атлас и улыбнулась мне с озорным огоньком в глазах, сообразив, я думаю, что если нельзя трогать платье, то, значит, нельзя трогать и туфли.В дверь постучали. Это была Нэнни Керлью.— Я знала, что найду вас здесь, мисс, — сказала она. — Извините, мисс Кларисса, этот ребенок всюду сует свой нос.— Это необычное утро, Нэнни, — сказала я. — Она заразилась общим возбуждением.— Это моя свадьба, — объявила Сабрина.— Пойдем, — твердо сказала Нэнни. — У мисс Клариссы есть о чем подумать, кроме вас, миледи. Сабрина посмотрела с удивлением.— О чем? — спросила она, словно для нее было непостижимо, что могло существовать еще что-то, помимо нее, достойное внимания.Но Нэнни крепко взяла ее за руку и с извиняющейся улыбкой утащила ребенка. Исчезая, Сабрина одарила меня одной из своих обворожительных улыбок.Следующим посетителем была Жанна. Она вошла, напустив на себя важный вид.— А, уже проснулись? Надо так много сделать. Я сказала, чтобы вам принесли поднос. Так будет лучше.— Жанна, я совсем не хочу есть.— Это не разговор, миледи. Вы должны есть. Или вам хочется упасть в обморок у ног своего мужа? О, это великий день! Я так счастлива! Сэр Ланс… он хороший человек. Он обаятельный человек. — Она закрыла глаза и послала воображаемый поцелуй Лан-су. — Я сказала себе: «Вот этот — для моей малютки. Это муж для Клариссы. Такой красивый… в парчовом жилете… одевается как француз».— Это самая высокая похвала из твоих уст, Жанна. Не сомневаюсь, что Лансу это понравится.— А теперь вставайте. Ванна, потом еда, а потом волосы. Я сделаю вас сегодня очень красивой.— Такой же красивой, как Ланс? — спросила я.— Я говорю, что никто не будет такой красивой, как миледи. Это ее день. Она будет самой красивой невестой…— Благодаря искусным рукам Жанны.— Так… так… — бормотала она.С годами Жанна и я очень подружились. Она всегда жалела, что ее не было со мной, когда я ездила на север. Она обожала Сабрину.— В ней много очарования, — заметила Жанна, — но и озорства. За ней надо следить. Вы такой не были, нет.— У меня не было ее обаяния.— Это чепуха. — Джин забавно употребляла отдельные слова, и иногда я замечала, что сама делаю то же. — У вас есть обаяние, — продолжала она, — но вы были хорошей маленькой девочкой… более заботящейся о других, чем о себе, может быть. Вы больше похожи на леди Присциллу и Арабеллу. Ни на отца, ни на мать вы не похожи… они прежде всего заботились о себе. Маленькая Сабрина такая же.— Она еще ребенок.— Я много знаю о детях. Какие они в три года, такими же будут и в тридцать лет.— Моя дорогая, мудрая Жанна…— Такая мудрая, что сию же минуту заставлю вас встать. У нас еще есть время, но давайте не будем терять его попусту.Я отдала себя в ее руки и смирно сидела перед зеркалом, пока она причесывала мне волосы, красиво укладывала их вокруг головы.Я наблюдала за ней в зеркале. Она была сосредоточена, ей нравилось меня причесывать, она гордилась мной. Милая Жанна!— Большое спасибо тебе за все, — с чувством сказала я ей. — Что мне сделать, чтобы доказать тебе, как я ценю все, что ты для меня сделала?Она легонько тронула мое плечо.— Это нельзя измерить. Вы изменили мою жизнь. Вы позволили мне приехать сюда, быть вашей горничной. Это все, чего я прошу. Я делаю… вы делаете… Мы не должны считаться.— Да, Жанна, конечно.— Я хочу быть с вами. Мы уедем из этого дома… вы поедете к вашему мужу, и я с вами. Я рада этому. Мне не хотелось бы оставаться здесь без вас. А вы позволили мне поехать с вами, и сэр Ланс согласился. «Я слышал, вы едете с нами, Жанна, — сказал он, — это хорошо, очень хорошо». Вот что он сказал и улыбнулся своей красивой улыбкой. Он красивый джентльмен.— Я рада, что ты одобряешь его, Жанна.— Для вас я выбрала бы только его. Перестаньте думать об этом… Диконе. Он мальчик. Он далеко. И он вам не подходит.— Откуда ты знаешь?— Что-то говорит мне об этом. Его не будет четырнадцать лет, этого мальчика. Четырнадцать лет! Мой Бог! Он заведет себе жену там, в чужом месте. Вероятнее всего, негритянку. Нет, сэр Ланс — именно то, что вам нужно.— В твоем лице он имеет хорошего защитника.Она кивнула, улыбаясь.— Как же ты покинешь Эндерби? — спросила я. Несколько секунд она молчала, держа щетку над моей головой и рассматривая его. Потом довольно резко сказала:— Я счастлива. Я уезжаю с вами, и это хорошо.Эндерби — нехороший дом.— Нехороший дом! Что ты хочешь сказать?— Тени… шепот… шум по ночам. В нем есть духи… те, кто давно умер, но не нашел себе покоя.— Ну, Жанна, не может быть, чтобы ты верила во все это. Где твой французский здравый смысл?— Это дом, где счастье поселяется ненадолго, может быть, на некоторое время… а потом уносится прочь. Я рада, что мы уезжаем. Я не смогу здесь выдержать, если не уеду с вами. А теперь я счастлива. Быть горничной у леди — это то, чего я всегда хотела. Я помню вашу красавицу матушку. Клодин, ее горничная, была очень важной, не такой как все остальные. Я всегда хотела быть горничной: причесывать волосы, делать макияж, ставить маленькие черные мушки… это была моя мечта. Жермен ревновала Клодин, потому что тоже хотела быть горничной. А теперь горничная я, и еду с вами и вашим красивым мужем. Мы поедем в Лондон… Ах, это великое место…— И иногда будем жить за городом.— Это тоже хорошо.— И будем приезжать сюда, в Эндерби, в гости.— В гости — это не то же самое, что жить здесь.— Ты говоришь так, словно мы убегаем от каких-то злых чар.— Может быть, — сказала Жанна, пожимая плечами.Она посмотрела на мои руки.— Вы собираетесь надеть это кольцо на вашу свадьбу?Я повертела кольцо, которое теперь было надето на средний палец. Я изменилась с тех пор, как лорд Хессенфилд дал мне это кольцо.— Это мое безоаровое кольцо, — сказала я. — Необычное кольцо.— Оно не подходит к вашему платью.— Все равно я его не сниму. Не смотри на меня так, Жанна. Это очень дорогое кольцо. Королева Елизавета дала его одному из моих предков, и у него особые свойства. Оно служит противоядием.— Что вы имеете в виду?— Если кто-нибудь даст мне питье с мышьяком или с каким-то другим ядом, это кольцо поглотит яд. Оно действует как губка.Жанна вздрогнула от отвращения.— Хорошенькая история, — сказала она, взяла мою руку и стала рассматривать кольцо. — Королева Елизавета, сказали вы? Это было ее кольцо?— Да, и это делает его очень ценным. Внутри кольца есть ее инициалы.— Ну, в таком случае, можете носить его.— Спасибо, Жанна.Теперь я была почти готова. Совсем уже скоро я поеду в церковь и стану женой Ланса. Я чувствовала и возбуждение и страх. Хотелось бы мне забыть о том визите в спальню Ланса, об Эльвире, сидящей у зеркала; они были такие беззаботные, такие естественные. Как много мне еще придется узнать! Я не смогла противиться искушению ускользнуть от Жанны и заглянуть в спальню новобрачных, где мне предстояло провести ночь с Лансом. Это была та самая комната, отделанная красным бархатом, которую Дамарис переделала, когда приехала в Эндерби. Теперь комната была отделана белым и золотым Дамаском и украшена в честь свадьбы голубыми и зелеными лентами. Две служанки привязывали к столбикам кровати ветки розмарина.Они хихикали между собой и вдруг замолчали, увидев меня.— Очень красиво, — сказала я, пытаясь скрыть волнение.Я никогда не любила эту комнату. Может быть, потому, что будучи еще ребенком, когда мы с Дамарис были очень близки, я чувствовала ее неприязнь к этой комнате. Моя тетя почти никогда не входила в нее, но это была, конечно, самая подходящая и самая большая спальня, — и было вполне естественно, что ее отвели для новобрачных.— Это знаменательный день, мисс Кларисса, — сказала одна из девушек.Я согласилась.Когда я возвратилась в свою комнату, Жанна всюду искала мою пропавшую туфлю.— Я везде посмотрела, — сказала она. — Без сомнения, обе туфли были здесь. Куда она могла деться? Нельзя же вам выходить замуж в одной туфле!Я присоединилась к поискам, но безуспешно; в это время вошла Дамарис.— Ты очень красива, дорогая, — сказала она. О, Кларисса, я так счастлива за тебя!Дорогая Дамарис! Я знала, что она вспоминает о том дне, когда нашла меня в подвале. Она обняла меня, потом Жанну.— О, мадам, пожалуйста, не надо слез сегодня. Слезы портят глаза, — сказала Жанна.Мы засмеялись, и таким образом Жанна предотвратила весьма эмоциональную сцену.— Ну, где же туфля? Мы не знаем, куда она девалась.— Ее нужно найти, — сказала я. — Сегодня утром Сабрина входила ко мне и смотрела платье. Туфли были там.— А! — воскликнула Жанна. — Одну минутку, пожалуйста.Она вышла и вскоре вернулась, держа Сабрину за руку. В другой ее руке была туфля.— Это нехорошая девочка спрятала ее, — объявила Жанна.— О, Сабрина! — воскликнула Дамарис.— Я это сделала, чтобы Кларисса не смогла выйти замуж, — объяснила Сабрина.— Ты заставила всех очень волноваться, и тебя надо отшлепать, — сказала Жанна. Личико Сабрины сморщилось.— Я только хотела, чтобы Кларисса не уезжала и не оставляла меня, — объяснила она.Дамарис склонилась над ней и обняла ее.— Дорогая, Кларисса будет очень счастлива. Ты хочешь этого, так ведь? Сабрина кивнула.— Я тоже хочу быть счастлива, — сказала она, Дамарис была тронута, но мне показалось, что Сабрина сделала это скорее из озорства, чем из желания помешать моей свадьбе. Так или иначе, туфля была найдена, туалет мой закончен, и я была готова к свадьбе.Ланс ждал в церкви вместе со всей семьей из Эверсли-корта. Прадедушка Карлтон наблюдал за всем с гордостью, которую старался скрыть; Ли был там с Бенджи и Анитой. Они, наверно, думали о Харриет и Грегори, как и следовало в такой момент. Арабелла и Присцилла то радовались, то пускали слезу, как все женщины в подобных случаях.Итак, нас объявили мужем и женой. Выходя с Лансом из церкви, я старалась подавить в себе какие-то тревожные чувства и уверить себя, что сделала правильный выбор. Было бы глупо продолжать думать о мальчике, сосланном за моря, которого я не увижу, пока не стану гораздо старше. За эти годы так много всякого произошло, и маловероятно, что, встретившись опять в далеком будущем, мы останемся теми же людьми, которые познакомились так романтично и расстались так трагически.Свадьба праздновалась в Эндерби. Все, кто был в церкви, несли веточки розмарина в соответствии со старым обычаем.Когда все расселись вокруг стола, гостей обнесли большой чашей с пуншем, чтобы каждый мог выпить за здоровье жениха и невесты. Каждый из гостей окунал веточку розмарина в чашу, тем самым желая нам радости в браке.Ланс крепко держал мою руку, и это вселяло в меня уверенность, что я поступила правильно. В глубине сердца я шептала с тоской: «Прощай, Дикон. Прощай навсегда».Гости продолжали пить за здоровье, произносили речи, было много пустой болтовни и смеха. Потом мы перешли в зал, украшенный в честь такого события, и на галерее заиграли музыканты, чтобы мы могли потанцевать.В ту ночь никаких привидений не было.В полночь Ланс и я удалились в спальню с кроватью, покрытой парчовым одеялом и украшенной ветками розмарина; наступил момент, которого я так страшилась.Я боялась чего-то ужасного. Я была невинна и несведуща, и у меня были весьма смутные представления об отношениях между мужчиной и женщиной. Мне приходилось случайно видеть слуг в неловких ситуациях. Я слышала хихиканье, видела какую-то возню в темных углах; однажды я видела в лесу парочку, слившуюся воедино под деревом, движущуюся, стонущую; я знала одну из кухарок, о которой повар сказал, что она «к услугам любого», и в конце концов у нее появился ребенок.Не буду притворяться, что не думала об идиллических отношениях с Диконом; когда мы лежали бок о бок на галерее, мы оба сожалели, что были не одни. Думаю, что, если бы мы были одни, наши чувства бросили бы нас друг к другу и мы не смогли бы противиться этому. Тогда мы были бы неразрывно связаны друг с другом, и я не надела бы подвенечное платье для Ланса.Однако этого не случилось, и вот теперь я сидела перед зеркалом, расчесывая волосы; я все расчесывала их и расчесывала, боясь остановиться. Ланс снял камзол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45