Несколько пропитанных ужасом минут он был уверен, что его хватил сердечный приступ. Ему следовало бы набрать 911 и попросить помощи, но вместо этого он, тяжело, прерывисто дыша, выскочил на свет. Солнце, согревшее щеки, немного облегчило его состояние, и Джон сообразил, что корчится в приступе подлинной паники.Временами он был уверен, что теряет рассудок.Слава Богу, за поддержку трех ближайших друзей. Они вместе выпивали по пятницам, чтобы расслабиться, и Джон жил от пятницы до пятницы, когда мог немного облегчить душу. По крайней мере, его выслушают и посочувствуют.Какая грустная ирония заключается в том, что он пьет в компании приятелей, пока Кэтрин умирает в одиночестве. Если парки решили наказать одного из них за прошлые грехи, почему ее, а не его? В их браке именно она отличалась моральным превосходством и твердыми принципами: никогда в жизни не нарушила закона, не получила ни одной штрафной квитанции за незаконную парковку и была бы возмущена и потрясена, узнав о том, что творили Джон и его дружки.Они называли себя «Соуин-клуб» <Клуб сеятелей (англ.).>.Тридцатичетырехлетиий Камерон был старшим в группе. Даллас и Джону было по тридцать три, а младшему, Престону, прозванному Красавчиком за смуглое лицо и точеные черты, было тридцать два. Приятели учились в одной частной школе и, хотя ходили в разные классы, сумели сблизиться на почве общих интересов и стремлений. Одни стремления, одни цели, одни амбиции. Да и пристрастия тоже одинаково дорогие, а главное, все они были готовы преступить закон ради собственных желаний. Друзья пошли по кривой дорожке еще в старших классах, когда обнаружили, как легко сходит с рук мелкое воровство. Впрочем, скоро они поняли, что на этом особенно не разбогатеешь. Поэтому ничтоже сумняшеся совершили первое настоящее преступление, когда уже учились в колледже: ограбили ювелирный магазин и сбыли добычу ловко, как настоящие профессионалы. Затем Джон, щедрее остальных наделенный способностью анализировать, решил, что риск слишком велик и никакая прибыль не стоит той опасности, которой они подвергаются: даже самые продуманные планы могут провалиться из-за неучтенной случайности. Поэтому их преступления постепенно становились все более утонченными, типичными для «белых воротничков». Свое образование друзья использовали, чтобы заводить связи.Первая настоящая удача пришла из Интернета. Используя свои лэптопы последних моделей, они приобрели под вымышленными именами ничего не стоящие акции, наводнили чаты фальшивыми данными и слухами, а потом, когда цена акций взлетела до небес, поспешно их сбыли, прежде чем работники Комиссии по ценным бумагам и биржам спохватились и проверили, что происходит. Доход от их небольшого предприятия составил свыше пяти тысяч процентов.Каждый украденный или полученный вымогательством доллар переводился на счет «Соуин-клуба» на Каймановых островах. Ко времени окончания колледжа и получения должностей в Новом Орлеане они накопили больше четырех миллионов. Но это только подогрело их аппетиты.Как-то во время одной из встреч Камерон заявил, что, если бы ими занялся психиатр, наверняка объявил бы их социопатами. Джон с ним не согласился. Социопат не учитывает ничьих потребностей или желаний. Они же, наоборот, были преданы клубу и договору, предусматривающему необходимость делать все возможное для получения желаемого. Их целью было награбить восемьдесят миллионов долларов к сорокалетию самого старшего. И когда Камерон праздновал тридцатый день рождения, половина суммы была уже собрана.Ничто не могло их остановить. За эти годы связь между друзьями только окрепла, и каждый был готов на все, абсолютно на все, чтобы защитить остальных. Главным вкладом в общее дело были их таланты. Камерон, Даллас и Престон признавали, что Джон был мозговым центром и без него они никогда не достигли бы таких высот. И не могли позволить себе потерять его, поэтому были крайне встревожены его душевным и умственным состоянием.Джон попал в беду, но они не знали, как ему помочь. Поэтому просто слушали, как он изливает свои горести. При этом неизбежно возникала тема его любимой жены. и Джон излагал им самые последние ужасающие подробности ее агонии. Остальные годами не виделись с Кэтрин из-за болезни последней. Так решила она сама. Хотела, чтобы они запомнили ее прежней, а не теперешней.Троица разумеется, посылала ей подарки и открытки. Джон был им как брат, и хотя они искренне сочувствовали Кэтрин, все же куда больше их беспокоило его состояние. По общему мнению, с ней все равно было покончено. А вот с ним… Кроме того, они видели то, чего не видел Джон: бедняга семимильными шагами мчится навстречу собственной гибели. Мало того, почти не может сосредоточиться на работе — опасная тенденция, если учесть род его занятий, — а также слишком много пьет.Вот и сейчас набрался до чертиков. Престон пригласил его и остальных в свой новый пентхаус, чтобы отпраздновать успех последнего предприятия. Они сидели за обеденным столом на обитых плюшем стульях и любовались панорамным видом на Миссисипи. Время близилось к полуночи, и в густо-чернильной тьме сверкала россыпь огоньков. Каждые несколько минут воздух прорезал тоскливый рев сирены. Этот скорбный звук настроил Джона на меланхолический лад.— Сколь' лет наш' дружбе? — пробормотал он, глотая слова. — Кто н'будь помнит?— Почти миллион лет, — ответил Камерон, потянувшись за бутылкой виски.— Довольно долгий срок, парни, как по-вашему? — смешливо фыркнула Даллас.— Со старших классов, — поправил Престон, — когда мы основали «Соуин-клуб». И больше всего я боялся Джона. Он просто меня подавлял. Всегда был таким самоуверенным и надменным. А уж манеры! Куда там учителям!— А что ты думал обо мне? — полюбопытствовал Камерой.— Что ты слишком нервный. И всегда был… ну… постоянно на взводе… понимаешь, о чем я? Да ты и сейчас такой.— Самый осторожный среди нас, — кивнула Даллас.— Озабоченный, — добавил Престон. — Вечно чего-то опасался. Тогда как мы с Даллас всегда были более…— Дерзкими, — вставила Даллас. — И я никогда бы не подружилась ни с кем из вас, не сведи нас Джон вместе.— Я видел в вас то, чего не замечали вы, — объявил Джон. — Талант и алчность.— Слушайте, слушайте, — пробормотал Камерой, шутливо отсалютовав стаканом.— Кажется, мне было всего шестнадцать, когда мы основами «Соуин-клуб»… — протянула Даллас.— И ты все еще была девственницей? — осведомился-Ну уж нет! Я лишилась девственности в девять!— Да ну? — воскликнули остальные со смехом.— Ладно, не в девять. Немного позже, какая разница!— Господи, каким же мы были наглым маленьким дерьмом1 Воображали себя умнее всех со своим тайным клубом, — вздохнул Престон.— А мы и были умными, — возразил Камерон. — И удачливыми. Неужели не понимаешь, до чего же мы глупо рисковали1— И каждый раз, когда в голову взбредало напиться, созывали собрание клуба, — хмыкнула Даллас. — Повезло еще, что не превратились в алкоголиков!— А кто сказал, что это не так? — снова засмеялся Камерон, Джон поднял свой стакан.— За клуб, симпатичную сумму, которую мы только сейчас получили благодаря такой миленькой конфиденциальной информации Престона.— Слушайте, слушайте, — откликнулся Камерон, чокаясь с остальными. — Однако я так и не возьму в толк, как тебе удалось получить эту самую информацию.— А как по-твоему? — буркнул Престон. — Напоил ее, затрахал до бесчувствия, а когда она отключилась, залез в ее компьютер. И все за одну ночь.— Так ты ее поимел? — взвыл Камерон.— «Поимел»! Кто в наше время употребляет подобные термины? — возмутился Престон.— Интересно, как это у тебя на нее встал? Я видела эту бабу. Настоящая свинья, — объявила Даллас.— Эй, я всего лишь сделал то, что мне поручали. Думал только о восьмистах штуках, которые мы должны сделать, и…— И что? — осведомился Камерон.— А что по-твоему? Зажмурился, ясно тебе? Впрочем, на второй раз меня вряд ли хватит. Придется кому-нибудь из вас меня сменить, парни. Уж очень… тошно, — признался Престон ухмыляясь.Камерон осушил стакан и взялся за бутылку.— Сожалею, но надо потерпеть. Отбываешь повинность, пока дама сходит с ума по твоим бугрящимся мускулам и физиономии киношного красавчика.— Зато через пять лет мы обеспечены на всю жизнь. Можем убираться, даже исчезнуть, если захотим, делать все, что в голову взбредет. Не забывай о нашей цели, — упрекнула Даллас.Джон покачал головой:— Вряд ли я выдержу еще пять лет. Со мной уж точно все кончено.— Эй, держись, дружище! — всполошился Камерон. — Мы слишком много потеряем, если ты сейчас развалишься. Слышишь, Джон? Ты — мозг всей нашей компании. Мы же только…Он не сразу смог подобрать нужное слово.— Участники преступного сговора? — нашелся Престон.— Именно, — подтвердила Даллас. — Но при этом все выполняем порученные нам роли. Не только у Джона есть мозги. Именно я нашла Монка, не помните?— О, ради Бога, сейчас не время тешить оскорбленное эго, — пробормотал Престон. — И нет никакой нужды напоминать нам о том, как много ты сделала, Даллас. Все мы знаем, как усердно ты работаешь. Собственно говоря, в этом вся твоя жизнь. У тебя ничего нет, кроме этой работы да нашего клуба. Когда в последний раз ты брала выходной, чтобы отправиться по магазинам? По-моему, такого вообще не бывало. Каждый день я вижу тебя либо в черном костюме, либо в синем. А ленч носишь в пакете из оберточной бумаги и, бьюсь об заклад, опустошив его, складываешь и убираешь в карман, чтобы использовать на завтра. Вот признайся, ты хоть раз оплачивала столик в ресторане за всю компанию?— Хочешь сказать, что я жмотина? — взвилась Даллас. Но прежде чем Престон успел ответить, вмешался Камерон:— Эй, вы оба, заткнитесь. Какая разница, кто из вас умнее и кто трудится больше? Все мы одинаково в этом замешаны. А знаете, сколько лет получим, если на свет выплывут наши делишки?— Никто ничего не узнает, — рассердился Джон, — поскольку понятия не имеет, где искать. Я об этом позаботился. Никаких следов, только компьютерные дискеты у меня дома, а к ним не имеет доступа ни один человек, кроме меня. Ни телефонных звонков, ни документов, ни единой бумажки. Даже если полиция или Комиссия по ценным бумагам и биржам нами заинтересуются, не найдут ни единой улики, то есть совершенно ничего, что могли бы нам предъявить. Мы чисты, как утренняя роса.— Монк может навести на нас полицию. Камерон никогда не доверял курьеру, или «наемной рабочей силе», как называл его Джон. Но они нуждались в ком-то надежном, в том, кто мог бы осуществлять их идеи, а Монк вполне удовлетворял всем требованиям, то есть был таким же жадным и продажным, как они. К тому же, если он не выполнит их требований, может потерять все и навеки, а подобные вещи держат лучше стальных канатов.— Он работает на нас достаточно долго, чтобы заслужить некую толику доверия, — вступился Престон. — А если донесет в полицию, ему придется куда хуже, чем нам.— Верно, — пробормотал Джон. — Слушайте, мы, конечно, решили держаться, пока Камерону не стукнет сорок, но, говорю вам, я так долго не протяну. Иногда мне даже кажется, что я теряю… о, черт, не знаю. — Он встал, направился к окну и, заложив руки за спину, уставился на россыпь огней. — Я когда-нибудь рассказывал вам, как встретился с Кэтрин? В Центре современного искусства. Мы оба хотели купить одну и ту же картину, и во время оживленной перепалки я сам не заметил, как влюбился. Господи, между нами просто искры сыпались,.. было на что посмотреть. И даже годы спустя эти искры не погасли. Теперь она умирает, а я только и могу, что глазами хлопать! Черт возьми, неужели ничем нельзя ей помочь?Камерон переглянулся с друзьями. Те дружно кивнули.— Мы знаем, как ты любишь Кэтрин, — начал он.— Только не изображай из нее святую, Джон. Она не совершенна, — заметила Даллас.— Молодец, высказалась, — пробормотал Престон.— Ничего, я понимаю. И знаю, что у Кэтрин, как и у всех, есть недостатки. У каждого имеются свои заморочки. Просто она боится вдруг остаться без какой-нибудь вещи, вот и покупает все в двух экземплярах. Например, два одинаковых телевизора стоят бок о бок на столе у ее кровати. Один работает день и ночь, но Кэтрин опасается, что он может сломаться, поэтому позаботилась о немедленной замене. И поступает точно так же, заказывая что-нибудь в магазине или по каталогу. Покупает две вещи, но что тут плохого? Никому от этого хуже не стало, а у нее так мало радостей в жизни. Она мирится с моим существованием, потому что любит меня. — Джон уныло склонил голову и шепотом закончил:— В ней вся моя жизнь.— И это мы знаем, — согласился Камерон. — Но нас больше волнуешь ты.Джон круто развернулся. Его лицо, искаженное гневом, налилось краской.— Волнуйтесь за себя! Боитесь, что я оступлюсь и все вам изгажу?— Такая мысль приходила нам в головы, — кивнул Камерон.— Джон, мы не можем позволить тебе роскошь рехнуться и все провалить, — добавил Престон.— Не тревожьтесь, не рехнусь.— Ладно-ладно, — отмахнулась Даллас. — И вот что я предлагаю. Джон скажет нам, когда понадобится помощь. Договорились?— По рукам, — буркнул Джон.Приятели сочли за лучшее оставить скользкую тему и до конца вечера обсуждали следующий проект.Они продолжали встречаться пятничными вечерами, по предпочитали обходить молчанием нарастающую депрессию Джона. Да и никто не знал, что с этим делать.Прошло три месяца. Наконец Джон сорвался. Он больше не мог вынести страданий Кэтрин, и, кроме того, его финансовое положение было весьма шатким, что, разумеется, казалось ему совершенным абсурдом, если вспомнить о миллионах, лежавших на счету «Соуин-клуба». Миллионах, которых они не имели права коснуться еще пять лет. Он объяснил, что страховка покрывала только жалкую часть расходов на лечение Кэтрин и если его жена протянет еще немного, от ее трастового фонда не останется ни цента, и он окончательно разорится. Если, разумеется, приятели не позволят ему снять часть средств со счета клуба.— Все вы знаете, как мне нужны деньги, — запротестовал Камерон, — с этим разводом и прочими расходами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47