— Мы ищем их повсюду, но пока нам не удалось выяснить ничего определенного, — отвечали ему.— Неужели здесь не найдется никого, кто мог бы точно указать мне их местопребывание? — вновь и вновь повторял Хидэёси.— Думаю, такие люди есть, но мы никак не можем их найти, — ответил ему один из военачальников. — Дело в том, что уход вашей семьи из крепости и место назначения решено было сохранить в тайне.— Понятно. Значит, так оно и есть. Знай о том простолюдины, слухи через них дошли бы до врага, и ничто не спасло бы мою семью от вражеских происков.Тут Хидэёси пришлось прервать расспросы и побеседовать с одним из своих людей на совсем иную тему. Наутро того же дня вражеское войско, сосредоточенное в крепости Саваяма, покинуло ее, отступив в сторону Вакасы. Соратник доложил, что крепость перешла под начало к прежнему хозяину Ниве Нагахидэ.Вдруг неизвестно откуда в крепость возвратились Исида Сакити и еще четверо или пятеро оруженосцев из личной княжеской свиты. Они не успели предстать перед Хидэёси, но их веселые голоса и смех донеслись из коридора и помещений, где жили оруженосцы, и Хидэёси обратился к вассалам:— Не Сакити ли вернулся? Почему он медлит прийти ко мне?И он послал кого-то поторопить оруженосца.Исида Сакити был уроженцем Нагахамы и лучше, чем кто другой, знал здешние места. Ему пришло на ум, что было бы неплохо воспользоваться этим преимуществом. С полудня он рыскал по округе, ища место, где могли скрываться жена и мать его господина.Прибыв к Хидэёси, Сакити почтительно опустился перед князем на колени. Согласно его донесению, жена, мать и домочадцы Хидэёси нашли убежище в горах на расстоянии менее десяти ри от Нагахамы. По его сведениям, им пришлось крайне нелегко.— Приготовимся к немедленному отъезду. Если мы отправимся в путь прямо сейчас, нам удастся прибыть туда завтра к вечеру, — сказал Хидэёси, поднимаясь.Он едва владел собой, настолько сильным было сжигавшее его нетерпение.— Останься вместо меня, — приказал он Кютаро. — Хикоэмон находится в Оцу, а князь Нобутака по-прежнему в Адзути.Выйдя за ворота крепости, Хидэёси обнаружил, что его дожидаются, выстроившись, шестьсот или семьсот воинов. Им пришлось без перерыва биться в сражениях под Ямадзаки и Сакамото, и у них не было времени на отдых даже в Адзути. Они прибыли сюда нынешним утром, на лицах лежала дорожная пыль и усталость. Брать их с собой было бы бесчеловечно.— Мне достаточно свиты из пятидесяти всадников, — распорядился Хидэёси.Пятьдесят всадников, держа в руках горящие факелы, отправились в путь. Всем остальным было дозволено остаться и отдохнуть.— Это опасно, — вмешался Кютаро. — Пятьдесят всадников — слишком малочисленная охрана. Вам придется проехать поблизости от горы Ибуки, а там могут по-прежнему кружить вражеские отряды.Кютаро и Сёню пустились в многословные рассуждения о том, как необходима осторожность, но Хидэёси не находил повода для тревоги. Ответив людям, что беспокоиться не о чем, он приказал факельщикам выдвинуться вперед. Выступив из крепостных ворот, они отправились на северо-восток по дороге, с обеих сторон обрамленной деревьями.На протяжении ночи, окончившейся в час четвертой стражи, Хидэёси со спутниками не спеша проделали путь в пять ри.В полночь они прибыли в храм Сандзюин. Хидэёси полагал, что его появление окажется для монахов неожиданностью, однако к удивлению обнаружил, что внутренняя цитадель празднично освещена, земля полита водой и дворы выметены дочиста.— Должно быть, кто-то опередил нас и известил монахов о моем прибытии.— Это сделал я, — откликнулся Сакити.— Ты? Как?— Я подумал, что вам, мой господин, захочется передохнуть именно здесь, поэтому послал сюда юного гонца с наказом, чтобы монахи приготовили поздний ужин на пятьдесят человек.Сакити воспитывался в этом храме. Когда ему исполнилось двенадцать, Хидэёси определил его на службу в крепость Нагахама. Это произошло восемь лет назад, и сейчас Сакити превратился в двадцатилетнего самурая. Он отличался острым и живым умом, заметно превосходя в этом отношении своих сверстников, да и не только их.На заре очертания горы Ибуки медленно проступили на фоне розового и бледно-голубого неба, но по-прежнему ничего не было слышно, кроме пения мелких птиц. Дорога покрылась росой, под деревьями, в глубокой тени, было еще темно.Хидэёси выглядел счастливым. Он сознавал, что с каждым шагом приближается к матери и жене, и не замечал ни крутого подъема дороги, ни собственной усталости. По мере того как он подъезжал к Ниситани, а солнечный свет над вершиной горы Ибуки разгорался все ярче, ему казалось, будто он приникает к материнской груди.Они долго шли вверх по течению реки Адзуса, а истоков ее все не было видно. Напротив, река внезапно стала шире, и путники вышли в такую широкую долину, что забыли о том, что находятся в горной местности.— Вот гора Канакусо, — произнес монах, вызвавшийся в проводники, указывая на крутую и высокую вершину, выросшую на пути.С этими словами он отер пот со лба. Солнце стояло в зените, и даже здесь, в горах, начинала ощущаться летняя жара.Возглавив шествие, монах пошел вперед по узкой тропе. Через некоторое время она стала настолько узкой, что Хидэёси со спутниками пришлось спешиться. Вдруг воины, окружавшие Хидэёси, остановились и замерли.— Кажется, где-то здесь враг, — тревожно перешептывались они.Хидэёси со своим малочисленным отрядом только что обошел крутую вершину по круговой тропе. В некотором удалении, на горном склоне, они увидели неизвестных воинов. Для этих воинов встреча с отрядом Хидэёси также оказалась неожиданной. Сперва они сбились в кучу, затем один из них, командир, отдал приказ — и они беспорядочно рассеялись по склону.— Похоже, это остатки вражеского войска, — сказал кто-то из спутников Хидэёси. — Мне рассказывали, что они успели добраться до горы Ибуки.С такой возможностью следовало считаться, и стрелки немедленно изготовились к бою. Был отдан общий приказ готовиться к схватке, однако двое монахов-проводников принялись убеждать Хидэёси, что ему не о чем беспокоиться.— Здесь нет врагов. Это передовой дозор, высланный из нашего храма. Не стреляйте!Повернувшись в сторону мнимого противника, монахи громким криком и жестами принялись объяснять, что никакой стычки произойти не должно.Поняв, в чем дело, воины один за другим посыпались с горы, как камни с рушащегося утеса. Вскоре, сжимая в руке маленькое знамя, появился и командир. Хидэёси узнал в нем одного из собственных приверженцев из Нагахамы.
Храм Дайкити представлял собой всего лишь скромный горный приют. Во время дождя крыша протекала насквозь. Когда дул ветер, сотрясались стены и опоры. Нэнэ со свекровью, о которой она беспрестанно заботилась, жили в главном храме, если здесь уместно подобное выражение, тогда как слуг приютили у себя в хижинах монахи. Несколько приверженцев из Нагахамы, прибывших чуть позже, поставили шалаши или нашли приют в близлежащей деревне. В столь тяжких условиях большому семейству, насчитывающему свыше двухсот человек, пришлось провести около двух недель.К тому времени, как в крепости Нагахама узнали о гибели Нобунаги, головной отряд войска Акэти успел подойти к ней вплотную. Времени на размышления у обитателей крепости не было. Нэнэ, правда, успела в последнюю минуту написать письмо мужу и отправить его в далекую западную провинцию. Взяв с собой свекровь, она пустилась в бегство. Крепость и все добро пришлось оставить на разграбление врагу. Нэнэ удалось нагрузить лишь одну вьючную лошадь — поклажу составляла одежда свекрови, а также подарки, полученные Хидэёси от Нобунаги.Попав в такое положение, Нэнэ ощутила всю тяжесть ответственности, выпадающей порой на женскую долю. В отсутствие Хидэёси ей приходилось распоряжаться за него в крепости, заботиться о его престарелой матери и вести большое и разнообразное хозяйство. Больше всего на свете ей хотелось дождаться мужней похвалы за проявленные старания. Но, увы, Хидэёси был далеко, в одном сражении за другим. Так они до сих пор и жили — он в боях, она в полной безопасности на правах хозяйки крепости, но отныне их роли как бы сравнялись. Ей казалось, что теперь между ними нет никакого различия.Затруднительное положение, сложившееся столь внезапно, еще не давало повода для отчаяния, но Нэнэ волновала мысль, как спасти свекровь. В остальном она не сомневалась: даже если крепость придется отдать на разграбление неприятелю, Хидэёси наверняка сумеет быстро отвоевать ее. Но, будучи его женой, она не имела права подвергать чрезмерной опасности мать мужа, иначе сама более не посмела бы предстать перед ним.— Пожалуйста, уделяйте все внимание моей свекрови. Обо мне заботиться нечего. И хотя вам придется оставить врагу все свое добро, не думайте о таких убытках.Так говорила Нэнэ своим слугам, подбадривая их во время отчаянного бегства на восток.К западу от Нагахамы лежало озеро Бива, на севере властвовали враждебные кланы, а положение на дороге в Мино и в ее окрестностях оставалось неясным. Выбора у Нэнэ не было: искать спасения следовало на горе Ибуки.Пока клан одерживает одну победу за другой, супруга вождя ведет счастливую и беззаботную жизнь. Но стоит ее мужу и повелителю потерпеть поражение или ей самой в связи с превратностями войны пуститься в бегство из крепости — и ее горе не поддается описанию, не идет ни в какое сравнение с теми тяготами, какие доводится испытывать крестьянину, ремесленнику или купцу.Начиная с того злосчастного дня, когда им пришлось бежать, члены семейства Хидэёси голодали, ночевали в чистом поле, всеми правдами и неправдами избегали случайной встречи с вражескими дозорами. Ночами их донимала роса, днем каменистая, раскалившаяся на солнце дорога, по которой они брели босиком.Во всех этих тяготах и лишениях несчастных беглецов согревала лишь одна мысль: если враг нас захватит, мы сумеем вести себя достойно. Они не говорили об этом друг с другом, но в душе каждый дал такой обет, здесь царило полное единодушие. Если женская нежность и хрупкость помешает им оказать сопротивление, то решимость, живущая в сердцах, поможет избежать позора и сделать единственно верный выбор. Да и как иначе: в противном случае они бы навсегда навлекли на себя всеобщее презрение.Они набрели на деревню, которая показалась им хорошим убежищем. Во избежание внезапной вражеской атаки вокруг деревни были выставлены посты. Лето было в самом разгаре, отсутствие постельных принадлежностей их не тревожило, да и кое-какое пропитание можно было найти без труда. Отныне главной тяготой для беженок стала оторванность от мира. Живя в одиночестве, они ничего не могли узнать о том, как в их отсутствие развиваются события.«Гонец должен скоро вернуться», — подумала Нэнэ и обратила взор на запад, куда устремились ее мысли. В ночь накануне бегства из Нагахамы она торопливо написала послание мужу, отправила его с гонцом, а тот так до сих пор и не возвратился. Возможно, он попал в руки Акэти или, доставив письмо, не смог на обратном пути узнать, где они прячутся. День и ночь она думала, что случилось с письмом, отправленным Хидэёси.Совсем недавно ей рассказали, что под Ямадзаки произошло сражение. Узнав об этом, Нэнэ чрезвычайно разволновалась, кровь бросилась ей в лицо.— Это мой сын. Это на него похоже, — сказала мать Хидэёси.Ее волосы совсем поседели. Целыми днями она сидела в главном зале храма, пока ее не уводили спать. Едва поднявшись с утра, снова усаживалась там же. Ходила она с большим трудом, а когда сидела, то беспрестанно молила Небеса ниспослать сыну полную победу. В какой бы хаос ни пришли дела в этом мире, у матери Хидэёси не было ни малейших сомнений, что ее сын, ее мальчик, которого она произвела на свет, ни при каких обстоятельствах не свернет с Правого Пути. И даже сейчас, перешептываясь с Нэнэ, она по всегдашней привычке называла Хидэёси «мой парень».— Да будет ему ниспослана победа хотя бы ценой жизни, тлеющей в моем немощном теле, — такова была ее единственная беспрестанная молитва.Время от времени она тяжело вздыхала и воздевала очи к статуе богини Каннон.— Матушка, у меня такое чувство, что мы скоро услышим хорошие новости, — сказала ей Нэнэ однажды утром.— Я и сама так думаю, вот только не понимаю почему, — отозвалась старая госпожа.— Я ощутила это сегодня утром, всматриваясь в лицо богини Каннон, — сказала Нэнэ. — С каждым днем она улыбается нам все радостнее и радостнее.Этот разговор состоялся за несколько часов до прибытия Хидэёси.Солнце уже садилось, и на деревню вокруг храма упала густая тень, а его стены пока окутывали полупрозрачные сумерки. Нэнэ, используя огниво и трут, зажигала фонарики во тьме внутреннего святилища, свекровь сидела, молясь перед статуей богини Каннон.И вдруг они услышали с дороги перед храмом тяжкую поступь воинов. Мать Хидэёси в изумлении посмотрела в ту сторону, откуда доносился шум, а Нэнэ выбежала на веранду.— Его светлость прибыли!Крики домочадцев разнеслись по всей округе. Каждый день кто-нибудь из них спускался по течению реки на два ри, чтобы стоять на страже. Сейчас они возбужденно толпились у главных ворот. Заметив, что Нэнэ вышла на веранду, они принялись издалека выкрикивать ей счастливую новость, словно не имея времени подойти поближе.— Матушка! — вскричала Нэнэ.— Нэнэ!Свекровь и невестка, плача от радости, обнялись. Они не заметили, как их счастливые голоса слились воедино. Высвободившись из объятий, старая госпожа благодарно простерлась перед статуей богини Каннон. Нэнэ опустилась на колени возле свекрови и низко поклонилась богине.— Мой парень уже давно не видел тебя. Ты выглядишь усталой. Пойди причешись и приведи себя в порядок.— Хорошо, матушка.Нэнэ устремилась к себе в комнату. Она причесалась, освежила лицо водой и немного подкрасилась.Все домочадцы и самураи вышли к главным воротам и выстроились по возрасту и по рангу, чтобы должным образом встретить Хидэёси. Местные жители, стар и млад, с любопытством выглядывали из-за деревьев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174