Лана действительно любила меня. И ее слишком потрясла эта история с Долорес... Она поверила этому, потому что слышала и о других женщинах. Они появлялись в моей жизни и исчезали навсегда. Собственно, так все и должно было происходить в жизни холостого мужчины, особенно если он секретный агент и за его выдачу назначена награда, к тому же ему запросто могут отсечь голову, или же еще что-то в этом роде.
Потом я стал думать о Долорес Рутнал.Я все думал о ней, но это вовсе не значило, что она мне нравилась. Я вспомнил ее. Высокая, красивая темноволосая девушка. Она говорила с мягким южным акцентом. Что-что, а нервы у нее были в порядке.
Мотор заглох. Я вышел посмотреть карбюратор и заметил на углу за площадью телефонную будку. Я зашел в будку и позвонил в посольство США. Мне повезло — ответил знакомый голос. Это был Цирус Легорн, раньше служивший в разведке, а теперь — младший секретарь посольства.
— Слушай, Цирус,— сказал я после того, как назвал свое имя.— Ты помнишь армейского юриста по фамилии Рутнал — капитан Грант Рутнал?
— Еще бы не помнить!
— Мне срочно нужно с ним связаться,— сказал я.— Говорят, он в Лондоне. Ты не подскажешь, где я могу его найти?
Он сказал, что Рутнал живет в жилом районе возле Сент-Джонс Вуд.
— Но лучше подожди до завтрашнего утра,— сказал Цирус,— завтра он будет у нас. Рутнал сейчас отвечает за связь с комиссией ООН по военным преступлениям.
— Большое спасибо! — я повесил трубку.
Потом закурил, нашел еще два пенни и позвонил в жилой квартал Сент-Джонс Вуд. Пора уже было поговорить с этим Рутналом начистоту. Вообще-то, я вполне его понимал. Он поверил всему; что рассказала его сестра. Если бы моя сестра влипла в какую-то историю, я бы тоже здорово разозлился.
В трубке послышались длинные гудки, а потом тихий голос, жеманно растягивая слова, произнес:
— Алло!
Это была Долорес.
— Добрый вечер. Меня зовут Ник Гейл. Мне нужно поговорить с Грантом Рутналом.
— Привет, Ники! — ее голос стал сладким, как патока.— А мне ты ничего не хочешь сказать?
— Нет, я хочу поговорить с Грантом.
— К сожалению, его нет дома,— сказала Долорес— Я думаю, сегодня вечером он не вернется.
Немного помолчав, она осторожно добавила:
— Может быть, зайдешь ко мне?
Я подумал, что ничего не потеряю, а с другой стороны, неплохо бы объяснить этой девице, что она натворила.
— Хорошо, я зайду, если сейчас не слишком поздно.
— Для тебя никогда не поздно! — обрадовалась Долорес.— Я буду ждать.
Я вернулся к машине, подрегулировал карбюратор и поехал к Сент-Джонс Вуд. Через полчаса я уже звонил в квартиру Рутнала.Дверь открыла Долорес. Я не склонен был ею восхищаться, но должен признать, что выглядела она как картинка. На ней был розовый халатик с голубым поясом. Длинные черные волосы были распущены.
Она стояла на пороге и приветливо улыбалась.
— Какой сюрприз! Я так рада снова тебя видеть! Ты сейчас зайдешь, и мы выпьем немного.
Я вошел в коридор, положил шляпу на полку у входа, и Долорес повела меня в гостиную. Она сразу подошла к буфету и стала смешивать коктейли.
— Я думаю, когда я уйду, ты не будешь так радоваться, что я зашел, как сейчас.
Девушка посмотрела на меня через плечо и мягко улыбнулась.
— Ники, почему ты не хочешь сесть, закурить сигарету и расслабиться? Ты так смотришь на меня, как будто злишься за что-то.
— Я и вправду злюсь.
Долорес протянула мне бокал с коктейлем.
— Ты не можешь злиться на меня.— В ее глазах вспыхивали озорные искорки.
— Тебя это удивляет? — я криво улыбнулся.— Сегодня днем я вернулся и встретил своего старого знакомого. Он сказал, что люди болтают всякую ерунду о тебе и обо мне. Это поразило меня, потому что до сегодняшнего вечера мы встречались только один раз — на коктейле в Нюрнберге. Я тогда сказал: «Добрый вечер», потом мы поговорили о погоде и разошлись. Ни до, ни после этого я тебя ни разу не видел. Правильно?
Она кивнула.
— Так что можешь себе представить,— продолжал я,— как я был удивлен, когда услышал, что из-за меня расстроилась твоя помолвка. Еще больше я удивился, когда услышал, какие между нами были отношения. И уж совсем меня удивило, что ты наговорила своему брату. Будто ты не можешь выйти ни за кого другого, потому что я тебя соблазнил. Что ты на это скажешь?
Она стояла у камина со стаканом в руке, смотрела на меня и улыбалась.
— По-моему, все нормально, Ники. Мне это нравится.
Я ответил не сразу, пораженный ее самоуверенностью. Эта крошка действовала вполне по-деловому.
— Ну и что дальше? — спросил я наконец.
— Понимаешь, Ники,— улыбнулась она,— всегда есть два пути для достижения цели — короткий и длинный. Длинный путь не всегда годится. Я выбрала короткий.
— Что-то я тебя не очень понимаю. Ну-ка, объясни толком.
— Охотно,— сказала она.— Когда я увидела тебя в Нюрнберге, я очень пожалела, что мы не встретились раньше. Хочешь верь мне, хочешь нет, но именно о таком, как ты, я мечтала всю жизнь. Я навела справки и узнала о тебе все. Но у меня была одна проблема. Видишь ли, я была долгое время обручена с одним человеком. И я была не против за него выйти. Но после встречи с тобой я не хотела даже думать об этом. Ты меня понимаешь?
— Я внимательно слушаю. Долорес кивнула.
— Что оставалось делать бедной девушке? С тем парнем мы вместе росли, вместе ходили в школу в Вирджинии. Все считали, что я хочу выйти за него замуж, и всем этого очень хотелось. Я не могла просто так отказаться от свадьбы. Они бы от меня не отстали, особенно мой братец. Грант очень хотел, чтобы мы поженились,— она улыбнулась.— Он вбил себе в голову, что я должна выйти замуж и хорошо устроиться в жизни. Я долго думала об этом. Мне нужно было решить две задачи — отказаться от этой свадьбы и снова увидеться с тобой. И я выбрала самый короткий путь к обеим целям.
— Ловкая работа! — пробормотал я.
— Это было не так уж сложно. Я знала, что единственный способ отказаться от свадьбы — это сказать Гранту, что между мной и тобой случилось самое худшее. Он, конечно, всему поверил. Грант считает меня легкомысленной. Я знала, что мой братец этого просто так не оставит. Он захочет тебя отыскать, а может быть, ты и сам появишься, когда услышишь об этом и захочешь узнать, что все это значит. Так и получилось. Ты пришел.
— Понятно,— вздохнул я.— А что теперь будем делать? Может быть, сразу пойдем да и поженимся.
— Почему бы и нет? — рассмеялась Долорес.
Я отхлебнул виски и подумал, что сегодняшний вечер — не самый удачный в моей жизни. Похоже, я крепко влип.
— Ты, кажется, не знаешь, на что решиться? — спросила Долорес— Если бы я была мужчиной, тебе легче было бы справиться. Но я женщина, и к тому же выгляжу совсем недурно,— она посмотрела в зеркало.— И еще одно, Ники. Не знаю, насколько это для тебя существенно, но у меня очень много денег.
Я посмотрел на нее.
— Знаешь, что мне сейчас хочется с тобой сделать? Перебросить через колено и хорошенько выпороть.
— Да? Ну, что же... ради тебя я согласна выдержать даже это.
Я пропустил это мимо ушей, обдумывая ситуацию. Потом сказал;
— Не воображай, что все так легко у тебя получится.
— Почему? Ты уже что-то придумал? — Долорес подошла ближе.— Слушай, Ники, не будь дураком. Ты чертовски интересно провел последние пять лет, но это уже позади. Грант говорил мне, что происходит с такими, как ты. На войне вы выполняете невероятную работу, и вот вам уже кажется, что весь мир у вас в кармане. Потом вы получаете за свою работу деньги — не слишком много, но достаточно — и вам больше нечем заняться, потому что вы несчастны и неустроены. Последние пять лет своей жизни ты провел, все время испытывая судьбу, тебе приходилось постоянно напрягать свой ум, быть изворотливым, чтобы выжить. А теперь вдруг наступил спад. Чуть-чуть подумай, и ты увидишь, что мой план не так уж плох. Гранта я беру на себя. А потом нам останется только пожениться. И перед тобой — зеленая улица.
— Все это было бы замечательно, если бы я хотел оказаться на этой зеленой улице.— Я улыбнулся Долорес.— Конечно, забавно было бы жениться на такой, как ты, но чересчур опасно. Мне пришлось бы обдумывать каждый шаг, чтобы однажды утром не проснуться с перерезанным горлом по той причине, что накануне вечером тебе понравился кто-то другой.
Девушка покачала головой.
— Нет, Ники, поверь, я была бы очень счастлива с тобой.
— Это тебе сейчас так кажется,— возразил я.— Ты, во всяком случае, мне не очень нравишься.
— Ну это у тебя пройдет,— небрежно бросила Долорес. Она закурила.
— Но послушай, все не так просто, как тебе кажется. Сейчас я объясню, почему. Я легко смогу восстановить каждый свой шаг. На следующий день я уехал из Нюрнберга и попал в такое место, где ты никак не могла оказаться. Так что у меня есть алиби на все время после той вечеринки в Нюрнберге. Что ты на это скажешь? Это поможет вывести тебя на чистую воду. Все узнают, что ты первоклассная обманщица — скверная девчонка, которая всех обдурила, чтобы добиться своего, идя по самому короткому пути. Поняла?
— Конечно, поняла,— улыбнулась она.— Но кто тебе поверит? Где ты найдешь время разъезжать по всем этим местам в поисках своего алиби? А если у тебя окажется время, все равно никто тебе не поверит. В таких случаях все склонны верить женщине, особенно если она не уродина. А я, говорят, отнюдь не уродина.
Я на это ничего не ответил. Меня уже начинал утомлять этот разговор, становившийся все более скучным. Мысли мои вернулись к сегодняшнему утру, когда я подъезжал к Суссексу, думая, что все теперь будет хорошо.
Я допил коктейль и поставил стакан.
— Ладно,— сказал я.— Делай как знаешь. Ты мне надоела. Я предпочитаю иметь дело с твоим братом.
— Ники, ты считаешь, что так легко иметь дело с моим братом? Ты же знаешь, что Грант — типичный южанин. Он человек очень
старомодный и, наверное, начнет с того, что хорошенько вздует тебя. А если это у него не получится, то и за пистолет взяться хватит у него ума. Он из тех странных ребят, которые до сих пор пекутся о фамильной чести.
— Понятно,— сказал я.— Что же, придется и через это пройти. Спокойной ночи.
Я вышел в коридор и надел шляпу. Потом захлопнул за собой дверь и опустился лифтом на первый этаж. Совершенно взбешенный, я шел к выходу, как вдруг в коридоре передо мной возник Рутнал.
«Прекрасное завершение этого замечательного вечера»,— подумал я и остановился посреди прохода, поджидая его. Рутнал был здоровенный детина, глупый и совершенно неопытный в житейских делах. В войну он поднахватался как юрист, и у него появилось ощущение собственной значимости. Он был любителем боевиков и себя тоже причислял к лихим парням. А еще он обожал фильмы про настоящих мужчин и любил театральные эффекты. Я был наслышан о нем еще в Германии.
— Ты Гейл? — отрывисто спросил он. Я кивнул.
— А ты думал, что я Санта-Клаус? Его глаза сузились.
— Эти штучки тебе не помогут. Ты приходил на разговор к моей сестре.
— Точно,— ответил я.— Но я не столько говорил, сколько слушал. Она изобретательная, хитрющая сучка. И уверена, что тебя, дурака, можно водить за нос.
Он откашлялся. Потом оперся рукой о противоположную стенку коридора, чтобы я не проскочил мимо него, и сказал низким, трагическим голосом:
— Если ты не женишься на моей сестре, я убью тебя!
— Чем жениться на твоей сестре,— усмехнулся я,— лучше уж убей меня. Да я скорее женился бы на бешеном крокодиле. Не говоря уже о счастье получить такого шурина, как ты.
— Ну берегись, Гейл,— сердито сказал он.
Я отшвырнул сигарету и дал ему хорошую зуботычину. Он резко ударил правой, едва не свернув мне левую скулу. Это вывело меня из терпения.
Я бросился на Рутнала и продемонстрировал ему все, чему меня учили на десантной подготовке во время моего шестимесячного пребывания в Федеральном Бюро расследований и чему я научился сам в течение четырех лет работы там, где со мною меньше всего рассчитывали встретиться мои неприятели. Я показал ему многое — смесь каратэ, джиу-джитсу, старомодного рукопашного боя и чего ни попадя.
Он очень старался. Но люди, с которыми он привык работать, были классом пониже, и надолго его не хватило. Я был рад, что никто нам не помешал. Через шесть или семь минут я поднял с пола то, что осталось от Рутнала, и швырнул в угол лифта, по-
том нажал кнопку третьего этажа. Я снял с него галстук и воротник рубашки, обтер ему лицо и повел по коридору в квартиру. У Рутнала было выбито три зуба, один глаз был закрыт, а вокруг него расплывался огромный синяк. Он тяжело дышал и едва стоял на ногах.
Дверь открыла Долорес. Она удивленно посмотрела на брата, потом мило улыбнулась мне.
— Я так и думала, Ники, что ты его разделаешь под орех. Ты просто чудо! Заноси в комнату главу семьи и давай выпьем.
Я затащил Гранта в комнату, которую она мне показала, и бросил его на кровать. Потом вернулся в гостиную.
— К утру твой брат будет в порядке,— сказал я Долорес— Он чересчур прямолинейный и несколько не в форме. Передай, что в следующий раз я обойдусь с ним по-настоящему круто. Если он еще раз вздумает выяснять отношения, мне придется его покалечить.
Долорес кивнула.
— Можно подумать, что это на него подействует! — небрежно сказала она.— Почему ты не хочешь меня послушать, Ники? Мы были бы отличной парой и вместе добились бы колоссальных успехов.
— Держу пари,— ответил я,— что если бы после кораблекрушения я оказался с тобой вдвоем на необитаемом острове, то предпочел бы компанию голодных акул.
— Ники,— мягко заговорила она,— за что ты так злишься на меня? Ведь то, что я рассказывала, не могло тебе повредить. И без моей выдумки у тебя была вполне определенная репутация.
— Послушай, дурочка,— перебил я.— Неужели в твои дурацкие маленькие мозги до сих пор не пришла мысль, что я могу по-настоящему любить другую девушку — девушку, на которой я хотел бы жениться. Тебе, наверное, будет очень смешно, когда ты узнаешь, что ей пересказали весь тот вздор, который ты обрушила на мою голову.
— И она тебя выгнала, Ники?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25