— Нет, я действовал по твоим инструкциям.
— И что ты узнал?
— Вот как это было. Она очень хорошо помнит тот день. Ей нужно было съездить в Ньютон-Эббот — повидаться по важному делу со старой подругой. Но она не могла ехать без новых очков. А в тот день рано утром позвонили из мастерской и сказали, что очки готовы. Так что она попросила подругу отвести ее в мастерскую примерить очки.
— Ясно,— сказал я.— Что дальше?
— Она поговорила с оптиком,— продолжал Финней.— И он сказал, что, хотя очки и подходят, ей нужно обязательно зайти к врачу. Поэтому она сразу же, вместе с подругой, к нему и поехала — она у него постоянно наблюдается. Он осмотрел женщину и сказал, что ей необходимо лечь в больницу на операцию. Врач предупредил, что времени терять нельзя. У нее глаукома, и болезнь быстро прогрессирует. Он позвонил по телефону и договорился, что ее завтра же положат в больницу в Экзетере. Потом они с подругой -вернулись в дом Эллердена и договорились немного попозже съездить
в Ньютон-Эббот.
— И она это сделала? — спросил я.— Подруга ей позвонила,и они поехали в Ньютон-Эббот?
— Так и было.
— Порядок,— сказал я.
— Это все, что тебя интересовало? — удивленно спросил Финней.
— Да, это все. Пока.
— А что мне делать дальше? — спросил он.— Я должен околачиваться здесь или могу уехать?
— До вечера делай что хочешь. Я, наверное, позвоню тебе после восьми часов. А если нет, то завтра утром.
— О'кей, я буду на месте.
Я повесил трубку, вернулся в коктейль-бар, взял еще виски с содовой и уселся за столик у окна, откуда хорошо была видна набережная.Мне следовало выбрать одну из двух линий: выжидать, пока произойдет то, что должно произойти, или начать действовать самому. У одного моего друга был принцип: если сомневаешься — сиди спокойно. Может быть, это и хороший принцип, но иногда бывает просто невозможно выдержать бездействие. Я пришел к выводу, что в данный момент пассивное ожидание меня не устраивает.
Я допил виски и пошел в кафе обедать. «Какого черта! — подумал я.— Если дело принимает такой оборот, надо действовать». Я вышел в холл и попросил девушку на коммутаторе соединить меня с имением Трединора и попросить к телефону Юстаса.
Было уже три часа, когда я остановил машину у железных ворот поместья Трединора. День был чудесный. Стояла особая тишина, какая бывает только в летний полдень. Изредка ее нарушали обычные деревенские звуки. Я вышел из машины и побрел по дорожке, по обе стороны которой росли молодые деревья. Дом стоял ярдах в пятидесяти от дороги. Он наполовину был деревянным и казался по-настоящему старинным. С одной стороны дома находился амбар и какие-то пристройки, сделанные явно в более позднее время. По другую сторону была клумба, которую я увидел, только когда подошел вплотную. А сзади — пастбище, за которым виднелось огромное кукурузное поле.
Я поднялся на высокое крыльцо и позвонил. Потом закурил и стал думать о Юстасе Трединоре.Хозяин дома оказался примерно таким, как я себе его и представлял. Когда я зашел в библиотеку, Юстас стоял у окна. На нем были брюки и сапоги для верховой езды, рубашка с открытым воротом из небеленого полотна и твидовая куртка. Он был высоким, с худым загорелым лицом и иссиня-черными волосами. Я посмотрел на руки Юстаса. Они были смуглыми, с длинными артистичными пальцами. Мне сразу понравились его темные, проницательные глаза и насмешливые морщинки у глаз и в углах рта.
Я подумал, что этот человек способен по-настоящему ненавидеть, но может быть добродушным и спокойным. У него есть свои убеждения, и его очень трудно заставить от них отказаться.
— Добрый день,— сказал он.— Я понимаю, что вы прибыли по важному делу. Чем я могу вам помочь?
— Пока не знаю, Трединор. Посмотрим.
Он удивленно поднял брови и слегка улыбнулся.
— Я не совсем понимаю, что означает ваш тон. Может быть, присядете?
Я сел в большое кресло у камина. Трединор отошел от окна и сел на вращающийся стул перед письменным столом.
— Мне очень жаль,— сказал я,— если тон моего голоса насторожил вас. Но может быть, это и к лучшему. Потому что дело, по которому я пришел, действительно не очень приятное. Так что я постараюсь побыстрее сказать вам то, что должен. А потом вы расскажете мне, что об этом думаете и как относитесь ко всему услышанному.
— Значит, мне предстоит выработать какую-то позицию? — улыбнулся он.
Я кивнул и улыбнулся в ответ.
— Это один из тех вопросов, по которому у вас должна быть позиция определена.
Трединор открыл ящик и достал коробочку с сигаретами.
— Вы почти докурили свою сигарету,— заметил он.— Хотите попробовать мои?
Я взял у него сигарету и закурил.
— Меня зовут Николас Гейл. Я работаю детективом в лондонском бюро Линнена. Здесь оказался потому, что ваш будущий тесть, Джон Эллерден, попросил бюро Линнена выяснить, кто поместил в «Мэлки Рекорд» клевету о мисс Эллерден.— Я посмотрел на него и спросил: — Вас это удивляет?
Он на мгновение задумался и ответил:
— Нет, ничуть. Это похоже на Джона Эллердена. Он человек пунктуальный, я бы даже сказал дотошный. И я вполне разделяю его чувства. Если бы Дениз была моей дочерью, я поступил бы так же.
— Хорошо, это облегчает дело,— сказал я.— Когда я приехал сюда, мне не за что было зацепиться. И я начал с того, что сделал бы на моем месте любой следователь — стал забрасывать удочку в разные места, стараясь найти хоть что-то определенное, какую-то отправную точку, от которой я смог бы двигаться дальше. И мне повезло. Или не повезло...
Джон Эллерден сказал, что он не хотел бы беспокоить по этому делу миссис Эллерден. Это меня заинтересовало. Поэтому я тут же пошел и конфиденциально поговорил с ней.
Юстас удивленно поднял брови.
— Вы считаете, Гейл, что поступили благоразумно?
— По-моему, да,— улыбнулся я.— Хотя, когда ведешь расследование, часто приходится совершать рискованные шаги. Благоразумие редко себя оправдывает, когда занимаешься такого рода делами.
— Что ж, я могу это понять. Продолжайте, пожалуйста.
— Сначала позиция миссис Эллерден показалась мне немного странной. Она не одобряла это расследование, считала, что если я начну копаться в здешних делах, на поверхность всплывет новая грязь, а это повлечет за собой и новые осложнения. В этой части ее точка зрения была мне понятна. Она считала, что со временем все забудут о случившемся. И ей нисколько не хотелось напрашиваться на новый скандал. Вы, наверное, считаете, что она права?
— Да, я с ней вполне согласен,— ответил он.
— Вот только не понятно, почему миссис Эллерден не хотела, чтобы ее муж знал, что она уговаривала меня прекратить расследование и уехать. Тогда мне было это непонятно. Но теперь я, похоже, понимаю.
— Интересно, что заставило вас изменить свое мнение?
— Мое мнение изменил один тип по имени Клод Уипс,— сказал я.— Эта маленькая крыса видела, как я разговаривал с миссис Эллерден в гостинице «Палас» в тот вечер, когда я сюда приехал. Он узнал меня по фотографии в газете, где писали о моих заслугах во время войны, и запомнил мое имя. Уипс был достаточно сообразителен, чтобы сопоставить факты и понять, что семья Эллерден наняла меня для расследования дела о клевете. И он сразу сообразил, что ему следует этим воспользоваться.
— Интересно, зачем ему было нужно это? — спросил Трединор.
— Очень просто,— объяснил я.— Уипс боялся за себя, потому что имел какое-то косвенное отношение к истории с газетой. Точнее, он кое-что знал об этом. И, наверное, решил, что для него было бы лучше стать на сторону закона и порядка — то есть, на мою сторону. В тот вечер он подождал меня возле гостиницы «Палас» и сказал, что может мне помочь. Мы договорились встретиться на следующий день. Но к тому времени Уипс уже передумал. Он пришел к выводу, что не должен мне ничего рассказывать.
— Довольно странно, не правда ли? — спросил Трединор, внимательно глядя на меня.
— Нет,— я покачал головой.— Я предложил ему деньги, а кто-то другой, за то, что он будет помалкивать, видимо, предложил ему денег больше.
— Раз уж вы обсуждаете со мной это дело,— сказал Трединор,— надеюсь, я не покажусь вам чересчур любопытным, если спрошу, кто он — кто-то другой? Кого вы подозреваете?
— Когда я впервые встретился с Уипсом, он сказал, что хочет мне кое-что рассказать. Тогда он действительно собирался говорить.
Он назначил мне встречу в своем коттедже в среду, в девять тридцать вечера. И я убежден, что когда он назначал это свидание, он собирался все мне выложить. Но после этого, как я вам уже говорил, он с кем-то встречался. И его убедили отказаться от разговора. Вы спрашиваете, кто, по моему мнению, мог его уговорить? — я усмехнулся.— Одним из подозреваемых были вы, вторым — миссис Эллерден. Так я подумал, когда пришел в коттедж и обнаружил, что Уипса нет на месте.
— Однако потом вы изменили свое мнение,— заметил Юстас.— Могу я узнать почему?
— Конечно. Прежде всего, миссис Эллерден, по правде говоря, дала мне пятьсот фунтов. За это я должен был через несколько дней сказать Джону Эллердену, что не вижу возможности провести расследование и отказываюсь от работы. Совершенно ясно, что если уж она готова была заплатить мне пятьсот фунтов за прекращение расследования, она была в том очень заинтересована. Так же понятно, что если бы Уипс пришел к ней и сказал, что все мне выложит, она тут же заплатила бы ему сколько нужно, чтобы он этого не делал. И по вполне объяснимой причине — той, о которой она мне сама сказала. Миссис Эллерден считала, что не надо ворошить старое.
Думаю, она бы хорошо заплатила Уипсу. Она боялась бы, что, после того, как Клод даст мне какую-то стоящую информацию, я не стану менять свое решение и буду продолжать расследование. Все логично, правильно?
Он кивнул.
— И понятно и логично. И все-таки я не могу в это поверить.
— Теперь я тоже не верю,— согласился я.— Вторым моим подозреваемым были вы. Я понимал — Уипс боится, что когда он мне все расскажет, я захочу обсудить эту информацию с другими людьми, заинтересованными в расследовании. Он мог предположить, что я поговорю об этом с миссис Эллерден, Джоном Эллерденом и, возможно, с вами, потому что вы собираетесь жениться на Дениз. Он мог решить, что для него будет лучше, если он придет к вам прежде, чем какие-то сведения, касающиеся мисс Эллерден, попадут к вам от меня. Видите ли, он знал, что в некоторых случаях вы действуете очень решительно. Поэтому он вполне мог зайти к вам, и вы могли заплатить ему достаточно, чтобы он согласился уехать и ничего мне не рассказывать — по той же безобидной причине: вы не хотели ворошить старое. В этом вы заинтересованы едва ли не больше, чем миссис Эллерден.
— Но теперь вы уже так не считаете?
— Теперь нет. Я отказался от этой мысли через полчаса после того, как она пришла мне в голову,— И я покачал головой.— Потому что в коттедже Уипса я встретился с верзилами и получил от них по первое число.
Я улыбнулся Юстасу.
— Ни вы, ни миссис Эллерден не могли зайти так далеко.
— Что ж, это тоже логично.
— Итак,— продолжал я,— в расследовании появляется новая фигура. Еще один человек, который был знаком с Уипсом. Человек, который смог не только отговорить Уипса беседовать со мной, но и убедить его немедленно уехать из Мэлки, а для меня оставить в коттедже записку, из которой бы следовало, что он не намерен вести со мной какие-либо разговоры. Человек, который уговорил Уипса нанять трех громил, чтобы они меня хорошенько отделали. Именно Уипс с ними договаривался — это я уже выяснил.
— Похоже, Гейл, что вы здесь не теряли времени даром,— заметил Трединор.
— Я никогда не теряю время даром, если есть возможность провести его с толком.
— Мне понятно все, что вы рассказали. Но какое отношение имею к этому я?
— Сейчас вам станет ясно,— ответил я.— Дело в том, что в эту историю включились и вы в среду вечером, вскоре после девяти часов.
Трединор долго смотрел на меня.
— Вы пытаетесь шутить?
— Нет,— ответил я.— Эта история не располагает меня к шуткам. И вряд ли в ближайшие дни у меня появится игривое настроение.
— Ладно,— сказал Трединор.— Значит, вы говорите серьезно. Тогда объясните мне, что вы имели в виду, когда сказали, что я включился в это дело в среду вскоре после девяти.
— Сейчас расскажу, но вначале хочу вас предупредить, что это всего лишь моя догадка,— я снова улыбнулся Трединору.— Но чертовски мудрая догадка. Через минуту вы со мной согласитесь.
— Хорошо, выкладывайте свою догадку, Гейл,— немного нетерпеливо сказал он.
— Кто-то сообщил вам в среду,— продолжал я,— что Клод собрался удрать из Мэлки, что Уипс кое-что знает и в любое время может причинить вам неприятности, что он решил рассказать мне все, а потом передумал. Кто-то вам сообщил, вы прикинули, что через месяц или два — когда это расследование закончится и я уеду — он может вернуться в Мэлки, и неизвестно, что еще взбредет ему в голову. Вам такая перспектива не понравилась.
Трединор ничего не ответил. Он сидел, глядя на стоящий перед ним на столе письменный прибор.
— Вам это не понравилось,— повторил я.— И это понятно. Вы очень любите Дениз Эллерден. Единственное, чего вы хотите, это защитить ее, чтобы она больше не страдала из-за этой неприятной истории. Поэтому вы решили сказать Клоду Уипсу пару слов. Что именно вы собирались ему сказать, я не знаю, но могу предположить. Вы человек очень прямолинейный, и скорее всего хотели пригрозить Уипсу. Вы ему сказали, что если он вернется в Мэлки и вздумает когда-нибудь открыть рот и болтать о Дениз Эллерден, то вы спустите с него шкуру, а потом отведете в полицию и обвините в шантаже. Мне кажется, вы собирались сказать ему именно это.
— А откуда я мог знать,— спросил Трединор,— что Уипс может кого-то шантажировать?
— Вы получили эту информацию от миссис Эллерден. Трединор поднял брови.. Он бросил окурок в пепельницу, открыл коробку, вытащил новую сигарету и закурил. Его руки не дрожали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25