Мне точно известно, что произошло. Я знаю, почему вы поместили в газету эту клевету. Я знаю, что вы были уверены в своей безопасности, и знаю, почему вы так считали,— я улыбнулся Роуксу.— Большинство людей вашей профессии — наборщики и старшие наборщики — немного знакомы с законами о клевете и оскорблениях. Но вы, скорее всего, не задумывались о том, что вас могут обвинить в преступлении против закона о борьбе с коррупцией 1906 года. Не правда ли, Роукс?
— Не понимаю, о чем вы говорите.
— Ладно, я вам объясню. В части первой Закона о борьбе с коррупцией говорится, что, если служащий принимает от кого-то взятку за определенные действия, связанные с выполнением его обязанностей, значит он виновен в совершении преступления и подлежит тюремному заключению, с применением или без применения каторжных работ, на срок до двух лет, или штрафу до пятисот фунтов. Или же и то и другое вместе.
Роукс ничего не ответил.
— Я прочитал это сегодня утром в публичной библиотеке,— продолжал я.— И сделал это для вашего блага. Ведь вы не хуже меня знаете, что, если вдруг станут известны все факты этого дела, вы получите максимальное наказание — два года каторги и штраф
пятьсот фунтов. Не говоря уже о тех обвинениях, которые вам известны.
Несколько минут Роукс молча разглядывал свои ногти, потом сказал:
— Что ж, пожалуй, я это сделаю.
Я начал диктовать. Когда он закончил и подписал признание, я придвинул его к себе и прочел. Текст показался мне убедительным:
«Мэлки, 23 августа 1947 года.Я, Чарльз Эдвард Роукс, проживающий в Мэлки, на улице Камберленд Мьюз, 176, добровольно делаю следующее признание.
Три месяца назад ко мне подошел человек по имени Клод Уипс, с которым я был немного знаком, специалист по отделке помещений. Он рассказал мне о некоторых известных ему событиях и предложил деньги за то, что я опубликую написанное им то ли в самой газете, то ли в приложении для Мэплтора. Мне тогда нужны были деньги — недавно я проиграл на бегах,— поэтому я согласился. Я предложил Уипсу напечатать его заметку в Мэплторском приложении, а не в главной газете Мэлки. Мэплторский листок печатается рано утром, и можно было надеяться, что он успеет дойти до подписчиков раньше, чем редактор заметит подвох.
Я сделал это сразу после перерыва, до прихода ночного сторожа, и всем рассказывал, что собираюсь пойти в кино в Ньютон-Эббот. Потом пробил свою карточку на компостере так, чтобы получилось, что я работал сверхурочно, хотя на самом деле я поместил этот абзац раньше.
Я понимаю, что доставил людям много неприятностей, о чем теперь сожалею. Если бы я раньше знал, что последствия этой клеветы будут такими серьезными, я бы не стал печатать эту заметку
ни за какие деньги.
Подпись: Чарльз Э. Роукс».
— Все в порядке, Роукс,— сказал я.— Теперь вам осталось только уехать из города.
Он встал.
— А это признание, которое я только что написал... я надеюсь, вы знаете, что делаете?
— Посмотрите на меня, Роукс. Неужели я похож на человека, который не знает, что делает?
— Не знаю,— сказал он.— А, к дьяволу все это! Уезжаю в Бирмингем.
— Счастливого пути,— сказал я.— Надеюсь, вам там понравится. Роукс взглядом сказал мне то, что не решился произнести, и вышел из бара. Я медленно поехал в гостиницу, размышляя о Роуксе. Я думал, что с ним больше уже не будет хлопот. Он достаточно напуган и сделает то, что сказал. А как только он выйдет из игры, жить станет легче. Его присутствие в Мэлки в этот уик-энд было бы
крайне нежелательно. А сейчас, когда Роукс подписал это признание, он определенно вышел из игры. В четыре часа я прибыл в гостиницу. Поднявшись в свой номер, я написал записку для Финнея и положил ее на стол вместе с письмом, которое он должен был передать. Потом я написал Микки Линнену. Я рассказал, как, по моему мнению, будут развиваться события, и что я прошу его сделать.
Когда я запечатал конверт, зазвонил телефон. Это был Мак-Эндрю, здешний инспектор.
— У меня для вас новости, мистер Гейл. Мы расследовали дело о смерти Клода Уипса и убедились, что это несчастный случай. Я думаю, что Уипс спешил удрать с вашими пятью сотнями и оступился на горной тропинке. Тише едешь — дальше будешь. Заключение о вскрытии мы получим в понедельник утром, и так как я не сомневаюсь, что там будет написано «смерть в результате несчастного случая», я хотел бы вернуть вам деньги. Вы мне позвоните?
Я сказал, что позвоню часов в шесть, поблагодарил и повесил трубку. Я подумал, что миссис Эллерден даже не подозревает, как полезны оказались ее пятьсот фунтов.
Потом я написал письмо Дениз:
«Дорогая Дениз Эллерден!
Я пишу вам эту записку, так как не хочу звонить по телефону, чтобы никто в доме не узнал, что я держу с вами контакт. Нам необходимо сегодня встретиться. Лучше всего поздно вечером — тогда меньше шансов, что нас кто-нибудь увидит.
Не сможете ли вы приехать к одиннадцати вечера в «Орендж Хетч»? Зайдите туда с черного хода. Не пользуйтесь главной дорогой Тотни — Ньютон-Эббот. Я буду ждать вас у входа в одиннадцать часов. Если можно, напишите мне, пожалуйста, сюда, чтобы я получил записку к семи часам вечера. Но ни в коем случае не звоните мне по телефону.
Ваш Николас Гейл».
Я положил записку в конверт и написал адрес Дениз Эллерден. Потом спустился вниз, выпил сотую чашку чая и выкурил сигарету. Сел в машину и поехал на набережную, в городскую службу доставки. Я поручил им передать письмо Дениз Эллерден. Потом отправился в гостиницу «Палас» и оставил конверт для Микки Линнена.
День был жаркий и тихий. Море выглядело великолепно. Я спустился к набережной, поставил машину и еще немного поплавал. Море оказалось отличным местом для размышлений. Насколько я мог судить, все шло более или менее гладко. Насколько я мог судить... Единственной серьезной проблемой оставался Харт Аллен.
Я начал думать о нем. Что он собирается делать в Мэлки? С чего хочет начать и как начнет? Я подумал, что он до сих пор взбешен. Что даже перелет через Атлантику не успокоил его.
Я подумал, что жизнь стала немила Аллену, когда Мерилин Ван Хейк получила эту вырезку из газеты. Мерилин казалась мне весьма своенравной девушкой. Она взбунтовалась против родителей, когда
они запретили ей выйти за Аллена, но еще круче обойдется с Алленом, если только решит, что он сознательно изменял ей и обманывал ее. А она наверняка так подумает.
Но что он собирается делать? Для того, чтобы оправдаться перед Мерилин, Аллен должен узнать, как эта клевета попала в газету, кто поместил ее туда и зачем. Аллен, конечно, достаточно умен и понимает, что семья Эллерден сделала все возможное, чтобы это выяснить.
А может, ему кажется, что он знает, кто виновник этой клеветы? А если это так, то что он собирается предпринять?Но скорее всего он прилетел в Англию и явился в Мэлки затем, чтобы самому во всем разобраться. Для таких., как Харт Аллен, это вполне естественно.
Хорошо все-таки, что Микки Линнен встретил Аллена в Лондоне. Я вспомнил наш разговор с Микки о размолвке между Мерилин Ван Хейк и Хартом Алленом. То, что я узнал от Микки, позволяло мне сделать кое-какие выводы. И вполне определенные. Только бы моя догадка оказалась верной.
Я решил, что купание пора заканчивать, и поплыл к берегу. Хорошенько растерся полотенцем, оделся и поехал в гостиницу. Портье сказал, что заходил Финней и забрал мою записку.
Я зашел в коктейль-бар и взял себе виски с содовой. Вскоре меня нашел мальчик-посыльный. Он принес записку от Дениз Эллерден. Я сразу развернул ее.
«Дорогой мистер Гейл!
Очень обрадовалась вашему посланию. Я тоже хочу с вами увидеться. Произошло нечто ужасное. Кажется, кто-то отправил экземпляр газеты с этой проклятой заметкой девушке, на которой собирался жениться Харт Аллен. Она ужасно расстроилась и не хочет выходить за него замуж. Неужели эта страшная история никогда не закончится?
Я приеду в «Орендж Хетч» окольной дорогой. Постараюсь быть ровно в одиннадцать. Буду рада снова с вами увидеться. Мне почему-то кажется, что вы мой единственный друг.
Искренне ваша,
Дениз Эллерден».
Я спрятал записку в карман и вышел в коридор позвонить Фелпсу в «Орендж Хетч».
Когда Фелпс взял трубку, я попросил его подготовить для меня все книги учета и принести их в номер люкс, чтобы я мог их спокойно посмотреть. Фелпс охотно согласился. Он сказал, что люкс для меня готов и что он позаботится об ужине. Я ответил, что это хорошо, но пусть приготовят ужин для двоих, потому что я собираюсь приехать с другом. И если в кладовой найдется шампанское, пусть мне оставят пару бутылок.
Фелпс обещал за всем проследить.Я вернулся в коктейль-бар и выпил еще виски с содовой. Я испытывал сейчас странное чувство покоя. Не знаю почему. Может быть,
потому, что я сделал все, что должен был сделать. Микки Линнен знал, что требуется от него, и я надеялся, что он выполнит мое задание. Мне оставалось только ждать и держаться в тени, дабы не столкнуться с теми, с кем мне сейчас не хотелось вести какие-либо разговоры.
Я допил виски, сел в машину и поехал в полицейское управление. Там я забрал свои пятьсот фунтов и оставил расписку дежурному сержанту. Потом выехал на набережную, нажал на акселератор и помчался через Мэплтор в Бриксхем. Там я нашел очень симпатичную припортовую гостиницу и уселся в баре пить виски, курить и просматривать вечерние газеты.
В десять часов я допил последний бокал, бросил в пепельницу окурок, вышел из бара и поехал в сторону Тотни. В этот вечерний час дорога была свободна, и я рассчитывал, что доберусь до «Орендж Хетч» не больше, чем за час.
Ночь была теплая, несмотря на легкий морской ветерок. Я смотрел на шоссе, светлой лентой убегающее к Черстону. Луна была почти полная, и в ее серебристом свете местность казалась сказочно красивой.
Одной рукой я держал руль, а другой пытался нащупать в кармане сигарету. Я внушал себе, что совершенно не волнуюсь. Но прекрасно понимал, что это не так. Я давно пришел к выводу, что даже самый опытный человек, в скольких бы переделках он ни побывал, всегда чувствует напряжение в сложных ситуациях, исход которых заранее не ясен.
Я попытался думать о других вещах. Мое сознание переключилось на Лану. Я ясно представил себе, что произойдет, когда с делом Эллердена будет покончено. Конечно, я был очень рад: теперь она знает, что я говорил правду о Долорес Рутнал. Я улыбнулся. У Ланы был благородный характер. И я не сомневался — она сделает все, чтобы исправить свою ошибку.
Без пяти одиннадцать я подъехал к «Орендж Хетч», поставил машину по другую сторону находившегося за гостиницей поля и не спеша пошел к черному ходу. Маленькую зеленую дверь я открыл ключом, который дал мне Фелпс. За дверью начинался коридор, в конце которого я увидел освещенный холл. Я подумал, что Фелпс оставил свет специально для меня. Пройдя через холл, я вошел в гостиную. Номер действительно оказался очень хорошим. Небольшая гостиная выглядела превосходно. В мягком свете горевших в полнакала ламп поблескивало старинное серебро и лакировка отделанных деревом стен, дверь из гостиной выходила в спальню, тоже декорированную совершенно необычно и с большим вкусом. В этой комнате преобладали черный и мягкий серый цвета. В глубине стояла большая старинная двуспальная кровать, покрытая парчовым покрывалом. К спальне примыкала прекрасно спланированная ванная. Маленькая запертая дверь связывала ванную с кладовой, которую прошлый владелец — по глупости, как сказал Фелпс — пристроил к люксу. Я подумал, что он, наверное, был не таким уж глупым.
Его коммерческие связи с Уипсом, который разбавлял виски, подсказывали, что кладовую лучше всего было устроить именно здесь, в дальнем конце дома, куда не мог заглянуть какой-нибудь чересчур любопытный гость.
Я вернулся в гостиную. На стоявшем в углу столике из красного дерева лежали стопкой книги учета и журналы гостиницы, балансовые счета и приходно-расходные ведомости за последние четыре года. В центре комнаты стоял красивый обеденный стол, на котором были выставлены курица, салат, две бутылки шампанского, большая тарелка земляники и кувшин со сливками. Видно было, что Фелпс потрудился на славу.
Я вернулся ко входной двери и посмотрел на серебристое в свете луны поле. Через минуту я увидел Дениз Эллерден. Она быстро шла через поле и за каких-то пару минут, пока она подошла к зданию, я представил, со сколькими трудностями и опасностями столкнулась эта девушка за последние несколько месяцев.
— Добрый вечер! — слегка запыхавшись, сказала Дениз.— Я опоздала?
— Всего на несколько минут. Я и сам только что приехал. Входите. Я думал, что, может быть, вы проголодались, и заказал ужин. Гостиница уже закрыта, и Фелпс пошел спать. Так что нас никто не побеспокоит.
— Понимаю,— в голосе Дениз слышалась неуверенность. Мы вошли в гостиную.
— Здесь очень красиво, правда? — сказала она. Я кивнул.
— Но вас с этим местом связывают не слишком приятные воспоминания... Снимайте пальто и садитесь.
Дениз сняла длинное черное пальто с бархатной подкладкой. На ней было черное шелковое вечернее платье, украшенное светло-зелеными цветами. На шее Дениз я увидел жемчужное ожерелье. Выглядела она как всегда прекрасно.
— Мы с вами должны быстро обсудить кое-что,— сказал я.— Мне жаль, что все так обернулось.
Дениз облизала губы. Лицо ее было напряженным, а глаза совсем несчастными.
— Что теперь будет...— выдохнула она.— Когда я услышала, что Харт Аллен должен приехать в Мэлки, я так и подумала: теперь начнутся новые скандалы и новые неприятности.
Девушка села в большое кресло. Я открыл бутылку шампанского, наполнил бокалы и один из них протянул Дениз.
Потом я закурил и остановился перед камином, глядя на нее.
— Как вы узнали, что сюда приезжает Харт Аллен? — спросил я.— Наверное, он написал вам из Лондона и сообщил об этом?
— Он прислал телеграмму,— ответила Дениз.— А вы знали, что он приехал?
— Да, за последние двенадцать часов произошло много событий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25